Дьявол во плоти

— Сыграй мне, — просит Орочимару. Ему известно, что игра на флейте является основой для самой опасной техники Таюи. Но также он знал, что ее музыка способна усладить слух и хоть ненадолго развеять скуку. Из всех видов искусств саннин наиболее тяготел именно к музыке. Расплывчатая, непостоянная материя, что строилась, однако, на строгой системе, выйти за рамки которой не представлялось возможным. Она проникала в людские души и сердца. Согревала их и заставляла плакать, помогала поднять настроение или же наоборот погрузиться в прекрасную меланхолию. — Слушаюсь, Орочимару-сама. Она подносит флейту к губам, вдыхает в легкие побольше воздуха и берет первую ноту. Тянет ее долго, пока наконец не переходит на длинную, волнующую слух трель. Незатейливая мелодия льется из инструмента, направляемая умелыми пальцами Таюи. Громче — тише. Быстрее — медленнее. Саннин прикрывает глаза, наслаждаясь звуками флейты. Их сочетание рисует в голове различные картины, многие из которых он видел наяву. Пока звучит мелодия, все кажется искусственным. Этот мнимый мир увлекает, заставляет ненадолго забыть о реальном положении вещей. Так похоже на гендзюцу, но Орочимару знает, что Таюя не использует на нем свою технику. Мелодия затихает, гаснет. Казалось бы, это должен быть конец, но она плавно возникает в воздухе вновь, набирая силу. Все громче, все быстрее. Эти звуки звучат не рядом, а словно бы в самой его голове. Таюя не только талантливый шиноби, но и музыкант. Что ни говори, а Орочимару умел находить и раскрывать таланты тех, кого либо считали изгоями, либо боялись из-за их непонятной силы. Этот цветок расцвел рядом с ним вместе с другими, такими же, как она. Звучит длинная жалобная трель, и мелодия окончательно гаснет. Саннин открывает глаза и довольно смотрит на свою подопечную. Благосклонно улыбается ей и даже несколько раз хлопает, ведь каждому творцу приятна похвала.