Дьявол во плоти

Орочимару ненавидел чужие прикосновения, будь то простое похлопывание по плечу или же крепкие объятия. Единственными приемлемым физическим контактом он считал бой. Всю свою жизнь он ловко избегал посягательств на свое личное пространство и сам не нарушал чужое. К большому сожалению, с его товарищами по команде это плохо работало. Джирайя и Цунаде почему-то искренне считали своим долгом лишний раз пересечь эти границы, считая это чем-то обычным. А еще оба совсем не скрывали того, что бесить Орочимару очень весело. — Надоели, — честно признался он, чем вызвал лишь улыбки и дурацкий смех. — Орочи, тебе нечего стесняться, мы ведь почти семья! Джирайя почему-то любил называть их семьей, что Орочимару никак не хотел принимать. Да, их многое связывало, но семья? Когда-то у него она была, но эти двое не имеют к ней никакого отношения. — И это нам надоела твоя кислая рожа, ты бы улыбнулся хоть что ли. Орочимару посмотрел на Джирайю и улыбнулся, но весьма недружелюбно. — Нет, знаешь, я беру свои слова назад. Лучше не улыбайся больше. Цунаде подернула плечами и отвернулась. Вероятно, эта улыбка ей тоже не понравилась. Если они издевались над ним, превращая его жизнь в нелепую комедию, то Орочимару имел полное право сделать то же самое в ответ. В своем стиле, разумеется. — Ну и жуть. Тебе надо первым идти в атаку с этой улыбкой. Все враги разбегутся, гарантирую, — усмехнулся Джирайя. — Тогда и сражаться не надо. Видишь, как я здорово придумал? Цунаде громко расхохоталась, а Орочимару только и оставалось, что тяжело вздохнуть. Жаль, что поменять команду уже было нельзя. Они продолжили болтать о своем, и совсем скоро Орочимару окончательно потерял нить разговора. Лишь себе он признавался в том, что их болтовня где-то на задворках сознания его успокаивает. Порой тишина слишком угнетала, несмотря на то, что Орочимару любил ее и большую часть времени проводил наедине с собой. Он так глубоко ушел в себя, что не заметил, как его позвали. Зато он быстро почувствовал чужие пальцы в районе ребер. — Что ты… — едва успел произнести он, как его начали щекотать с двух сторон сразу. Сначала на лице появилась глупая улыбка, а через мгновение к ней прибавился еще и дурацкий смех, который Орочимару не мог сдержать, как бы ни пытался. — Хва… хва… хва… тит! — просил он, но пытка продолжалась. Он пытался вырваться, но от чужих пальцев было не так-то легко скрыться. Лишь когда Орочимару окончательно раскраснелся от смеха и улыбок, его помиловали. В уголках глаз блестели слезинки, которые он поспешил вытереть. Он глубоко вздохнул, пытаясь поскорее прийти в себя и заодно забыть об этом позоре. — Я же говорила, что он боится щекотки, — гордо заявила Цунаде. — Зато сразу на человека стал похож, а не на живую мумию. — Точно-точно, — Джирайя хохотнул и похлопал Орочимару по плечу с такой силой, будто бы желал выбить из него весь дух. Еще не до конца придя в себя, Орочимару тихо произнес: — Надоели.