Дьявол во плоти

Кровь сильнее чем молва, Красным мажет рукава. Руки мастера ведут, Вечный в них найдут приют. Орочимару никогда не понимал запретов. Убивать людей нельзя? Они ведь шиноби, это их работа. Их этому учили с детства. Для него не было никакой разницы — друг или враг, ведь перед смертью все равны. И даже он. Лишь нарушив границы, можно было изменить все. Орочимару не гнушается убивать женщин, стариков и даже детей. Одни уже почти прожили свою жизнь, другие едва начали жить. Итог один — смерть. Они могли умереть от голода, от несчастного случая, или же их убили бы вражеские шиноби. Их жизнь ничего не стоила, пока в ней не было пользы. Орочимару дарил им эту возможность, пускай и цена за неё была непомерно высока. Смерть бывает только раз, Обрывается рассказ. Мастер воплощает план, Закрывается капкан. Страх не вызывает и тени сочувствия. Крики разбиваются о толстые стены, не выходя за их пределы. Жалость для тех, кто не был уверен в том, что делает. Непозволительная роскошь для того, кто посвятил себя науке. Подобно капризной женщине, она требовала всё больше и больше, и Орочимару не находил нужным отказывать ей в этом. Его лаборатория пропиталась чужим страхом и болью. Все они как один умоляли его не убивать их, называя сотню причин того, почему именно они достойны жить. Тщетно. Слезы, мольбы — Орочимару был глух и слеп к ним. — Пожалуйста, у меня есть дети! — Прошу… Пощадите. — Мама… Мамочка… Крики замолкают, высыхают слезы. На мёртвых лицах навеки застывает маска страха и боли. Ещё вчера эти люди тратили себя на то, чтобы просто жить. Беззаботно, бездумно. Сегодня они смогли стать чуть полезнее. Орочимару никогда не понимал запретов. Друг, враг, какая разница? Все были равны перед смертью, а он, став её проводником, перешёл ту самую границу, которую все так боялись переступить. Крик последний душу рвёт, Позабыт убийствам счёт. Красным мажет рукава, Жизни новая глава.