Великий

Сезон охоты начинался с сентября, хотя у многих бравых охотников их захолустья и до этого чесались руки. Но закон никто не нарушал. То ли из уважения к природе, то ли из-за боязни получить огромный штраф и запрет на охоту. А что еще делать в этом забытом богом городишке, как не охотиться? Развлечений было не так уж много, а охота совмещала приятное с полезным. Фрэнсису в этом году исполнялось четырнадцать и отец наконец согласился взять его с собой поохотиться, вместе со своими приятелями с работы. И поэтому, Фрэнсис ждал начала охоты больше всех прочих. Первая охота в его жизни. Она доказывала, что он уже совсем взрослый. Настоящий мужчина. Фрэнсис уже представлял как принесет домой тушу какого-нибудь кабана и как его старик будет им гордиться, рассказывая своим друзьям за кружкой пива о том, какой у него вырос сын. Все эти фантазии не давали уснуть по ночам, но в ночь перед открытием сезона, Фрэнсис спал как убитый. — Вставай, нам пора. Отец разбудил его засветло. Фрэнсис быстро собрался, ведь готовился к этому дню так долго, что сумка уже давно стояла собранной и ему оставалось лишь одеться. На улице было по-утреннему холодно. Легкая дымка застилала все вокруг. Фрэнсис широко зевнул, прежде чем залезть на переднее сиденье старого пикапа. Сэндвич и кофе из термоса по дороге вместо завтрака. Болтовня отца вместо давно сломанного радио убаюкивала, но Фрэнсис не давал себе заснуть, смотря по сторонам. Наконец они приехали. Казалось, что прошла целая вечность. На дороге их встречали такие же ранние пташки. Вот, высокий и крепкий как дуб, Бен с бородой, напоминавшей скорее птичье гнездо, в которой вечно терялись хлебные крошки. Рядом с ним худощавый, всегда чисто выбритый Ник, с веселыми огоньками в зеленых глазах. И последним Фрэнсис увидел мистера Роджерса. Это был крепкий старик, лицом походивший скорее на одного из отцов-основателей, чем на фермера. — Вот и вы, — поприветствовал их Бен. — Вижу, ты и малыша притащил? — усмехнулся Ник, глядя на Фрэнсиса. Фрэнсис нахмурился. Никому не понравится, когда его называют малышом, тем более друзья отца. — Я уже взрослый. Иначе меня бы здесь не было, — ответил он, на что все четверо рассмеялись. — А мальчишка остер на язык! Отец еле заметно подмигнул ему, и подошел к багажнику, чтобы достать оттуда ружье. Фрэнсис был взволнован, но старался не подавать виду. Его первая охота, нельзя ударить в грязь лицом! — Вот, — отец подошел к нему и протянул старенькое ружье, отчего Фрэнсис потерял дар речи. — Значит я могу…сам? Отец похлопал его по плечу. — Ты будешь ходить со мной, но свое ружье тебе пригодится. Фрэнсис улыбнулся отцу и кивнул. Теперь он верил, что все будет отлично еще сильнее. Наконец, все собрались и они отправились вглубь леса. Через некоторое время все разделились, но он так и остался идти с отцом, ведь в этом огромном лесу запросто можно было потеряться. Они шли долго, не говоря ни слова, пока наконец не вышли на открытую поляну. Но вместо того чтобы выйти на нее, отец тут же свернул в какие-то кусты и притаился, жестом велев Фрэнсису сделать то же самое. Фрэнсис припал к земле, крепко сжимая в руках ружье. Через несколько минут послышался шорох и на поляну вышел прекрасный олень. «Такой красивый». До этого он еще не сталкивался с этими благородными животными так близко. А теперь… Теперь ему предстояло убить его. До этого Фрэнсис стрелял лишь по пивным банкам, когда отец учил его. Но убить живое существо… Не так он себе это представлял. — Сейчас он подойдет и… — тихо шепнул отец. Фрэнсис сглотнул и навел ружье на ничего не подозревающего пока оленя. Тот щипал травку и не представлял для них никакой опасности. Благородный зверь, которого должна сразить пуля. Олень подошел ближе, открываясь в самой выгодной позиции для выстрела. Фрэнсис задержал дыхание, и зажмурившись, нажал на спусковой крючок. Тишину утреннего леса прорезал выстрел, и стон умирающего животного. Фрэнсис открыл глаза и почувствовал как его трясет, а к глазам подступают слезы. Он не мог смотреть на оленя, и потому посмотрел на отца. Тот, заметив его состояние, крепко обнял, прижимая к себе. Лишь тогда, Фрэнсис позволил себе разрыдаться. — Ну, ну. Теперь ты и правда, стал мужчиной.