Великий

В лицо светит яркий луч фонаря, а чужой голос заставляет выйти из тьмы собственного сознания. Он слышит, что ему говорят, но не понимает ни слова, будто бы позабыл человеческую речь. А может быть это просто другой язык? Но как это понять? — Я не понимаю, — щурясь от света, произносит он. — Кто вы такие? Когда к нему подходят ближе, он замечает темно-синюю ткань и поблескивающий на груди значок. Это представители закона? Он что-то нарушил? Смотрит на свои руки, словно в них мог находиться ответ на все его вопросы. Те чисты, как и его память. Осознание того, что он не помнит где он находится, приходит не сразу. Оно медленно настигает его и накрывает с головой, как морская волна. Выбрасывает на берег как рыбину, заставляя начать задыхаться. — Что вы здесь делаете? — Я не знаю, — он наконец понимает чужой вопрос, но не может дать на него ответа, — Я не помню. Вновь слышатся незнакомые слова, от которых гудит в голове. Кажется, он сходит с ума. Он не сопротивляется, когда его поднимают с земли и куда-то ведут. Как сажают в машину, словно преступника, а затем долго куда-то везут. За окном автомобиля мелькают яркие неоновые вывески, слышится шум проезжающих машин и даже отголоски веселых пьяных кутежей. Все это кажется чужим. Машина останавливается и ему так же помогают выйти. Ночной прохладный воздух отрезвляет, но не помогает вспомнить что-либо. Долгий путь по длинным коридорам невольно вызывает ассоциацию с лабиринтом, в конце которого ждет встреча с чудовищем. Чудовище с седыми усами и вытянутым худощавым лицом, скрывается за облаком табачного дыма. Меряет шагами маленькую комнатку, пока наконец не останавливается перед столом. Ставит руки на стол и смотрит внимательно, словно желая прожечь дыру, а на деле выяснить все тайны. Тайны, которых нет. — Как вас зовут? Этот вопрос за то время, что они здесь, слышится не в первый раз. Ответа на него не существует, по крайней мере не в его голове. Соврать, выдумать, лишь бы от него отстали? Он даже не знает, что это за страна, что за город. В конце концов, не знает кто он такой. — У вас есть родные? На этом вопросе перед глазами пролетает женский силуэт, но до того эфемерный и неясный, что невозможно за него зацепиться. — Я не знаю. — Вы знаете хоть что-нибудь? В лицо летит вонючий дым от дешевой сигареты, заставляя поморщиться. Хочется закрыть глаза и вновь оказаться в том месте, где его нашли. Погрузиться в пучину своего сознания, словно в кокон, и не вылезать из него до тех самых пор, пока память не вернется к нему. А вернется ли? Седое чудовище демонстрирует ему бумажник. Тот пуст, если не считать одной фотографии. На ней красивая молодая женщина и не менее красивая девочка, вероятно ее дочь. — Мы нашли это у вас в кармане. Это ваша семья? Он смотрит на фотографию как зачарованный. Вновь перед глазами мелькает женский образ, обретший черты той женщины. И больше ничего. Совсем. Его это семья или же нет, ответить он не сможет, но с губ срывается короткое: — Да. Полицейский качает головой и убирает фотографию обратно в бумажник. Садится на стул, поставив тот спинкой вперед и облокачивается на нее. — Как с ними связаться, вы знаете? Он отрицательно мотает головой. Как он может знать, если даже не помнит, кто он такой? Это злит, чертовски злит. — Оставьте меня в покое, черт вас подери, — ударяет ладонью по столу и слышит громкий треск. Его собеседник успевает отскочить в сторону, прежде чем крепкий с виду стол, разваливается как карточный домик. Это должно было бы вызвать по крайней мере удивление. Не вызывает, словно бы все именно так, как должно быть. Он смотрит на свою руку, затем на испуганного полицейского. Тот немало повидал на своем веку, но подобное явно видит впервые. — Вы отпустите меня. Сейчас же, — смотрит исподлобья, демонстрируя тем самым, что может повторить. — И у меня не будет к вам никаких претензий. Просто дайте мне уйти. Его оппонент кивает и открывает ему дверь, словно бы важному гостю. В коридоре что-то быстро говорит одному из своих подчиненных. Под торжественным конвоем его провожают до самых дверей. Никому из них не ясна причина того, почему человека, не помнящего ни своего имени, ни того, что он делал в мрачном переулке, так быстро отпустили. Он отходит от участка на несколько шагов и вновь смотрит на свои руки. Он чувствует исходившую от них силу, будто бы он струилась по его венам вместе с кровью. — Простите, вы… Он оборачивается и видит юнца в темно-синей форме, которая была ему так велика, словно бы ребенок надел одежду своих родителей. Смотрит на бумажник, что ему протягивает этот мальчишка, и неуверенно забирает его. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Когда он вновь остается наедине со своими мыслями, его взгляд вновь цепляется за ту фотографию. С невольной нежностью, он проводит по ней пальцем. Прикрывает глаза. Дождливый день. Слетевшееся воронье. Люди в черных одеждах. Маленький гроб. Из груди вырывается громкий и резкий вздох, словно бы его ударили под дых. Он забыл все, но некоторые вещи забыть невозможно, как например смерть собственного ребенка.