Великий

Дрова тихо потрескивали в пламени костра, напоминая о домашнем очаге. Все на свете Фрэнсис отдал бы сейчас, чтобы вернуться домой. Дерзкая экспедиция, на которую он решился, с самого начала выглядела весьма сомнительно, но на что только не пойдет человек ради прибыли. Старая карта, которую Джимми купил у какого-то оборванца, изначально не вселяла уверенности в том, что у них что-нибудь выгорит, но не поддаться всеобщему энтузиазму было трудно. И Фрэнсис сдался. Ему было нелегко прощаться с женой и еще совсем маленькой дочкой, ведь там, куда они направлялись, могло случиться все что угодно. Округу населяли индейские племена, которые были весьма враждебно настроены к чужакам. — Я обязательно вернусь, вот увидишь, — произнес он тогда. С того дня прошло уже около двух недель, а перед глазами все еще стояло заплаканное лицо Зельды. И что же дернуло его согласиться на эту авантюру? Фрэнсис потер руки в толстых рукавицах и придвинулся ближе к огню. Настроение в команде было на редкость паршивым. Они застряли черт знает где, а запас провизии уже подошел к концу. Жуткий голод и собачий холод — страшное сочетание. Племя они встретили на третий день, когда копали промерзшую землю, с которой едва справлялись лопаты. Пускай у каждого с собой было оружие, против толпы озлобленных индейцев толку от него не было никакого. А те были злы вдвойне, ведь оказалось, что копали они в каком-то священном месте. Хоть бы метку какую поставили, ей-богу. Прогремело несколько выстрелов, но и они стихли, когда вперед вышел чудаковатого вида старик, и его сородичи смиренно склонили головы. Он выставил вперед ладони и пробормотал что-то на чужом для Фрэнсиса и его товарищей языке. Фицджеральд никогда не видел шаманов, но почему-то решил для себя, что это был именно он. — Убирайтесь, — произнес он, приведя их всех в смятение, — Убирайтесь. Наш предок наказать вас. Проклятье. Шаман говорил на ломаном английском, но даже так его угроза была ясна каждому. Сидя у огня, Фрэнсис вновь вспомнил его слова. С того самого дня, их команду преследовали неудачи, а самой большой из них стало то, что они застряли на этом склоне. Им удалось найти крохотную пещерку, в которой, по крайней мере, можно было скрыться от пронизывающего ветра. Маленький костер отгонял хищников, но всем было не по себе. Никто не говорил об этом вслух, но каждый наверняка жалел о том, что они не убрались отсюда еще в тот день. Фицджеральд достал из-за пазухи часы, которые давно перестали идти. Он потерял счет времени и мог лишь примерно сказать, сколько они здесь. — Вы чувствуете этот странный запах? — спросил Томас, нарушив повисшую в пещере тишину. — Тебе уже от голода мерещится, — мрачно произнес Джимми и все невольно с ним согласились. — Да это просто твои ноги воняют. Фрэнсис старался не думать о еде, но организм не давал ему забыть, напоминая о голоде отвратительной слабостью. Сколько они еще здесь пробудут? Повезло, они успели набрать немного дров до того, как занялась буря, длившаяся уже который день. Да и те уже подходили к концу. Постоянно хотелось спать, и Фицджеральд разучился определять время суток. Он широко зевнул и улегся, закрывая глаза. Во сне ничего не чувствуешь, ни о чем не думаешь, и Фрэнсис был рад убегать туда раз за разом. Надежда гасла с каждым днем. Сон оказался коротким, и в полудреме он услышал обрывок разговора своих товарищей. — Давай убьем его. Иначе мы не выживем. — Том, ты уже совсем с головой не дружишь? — Джек, он затащил нас в эту дыру, пускай расплачивается! Я еще жить хочу. Убьем его и съедим, чтобы выжить. А там буря, глядишь, кончится, и мы наконец свалим. Фицджеральд замер, стараясь не выдать того, что он уже не спал и слышал каждое слово. То, что предлагал Томас звучало отвратительно, но хуже всего было то, что Фрэнсис хотел с ним согласиться. Старина Джимми не дал им повернуть назад, когда еще это было возможно, а теперь они вынуждены прозябать здесь, умирая от голода. Нет, черт возьми, так нельзя. А вдруг вместо Джимми в качестве агнца выберут его? От этой мысли, сон как рукой сняло. — Ну же, Джек. Что нам еще делать? — Заткнись, пока я тебе не врезал. Разговор окончен. Болтовня стихла, но Фрэнсис уже не мог спать. То, о чем говорили Том и Джек, не могло не пугать. Кто знает, как долго они смогут продержаться? Он лежал с закрытыми глазами прислушиваясь к каждому звуку. Организм, требующий еды и сна, взял свое. Он вновь провалился в сон. Отвратительный хлюпающий звук и не менее отвратительный запах чужих испражнений, от которого к горлу подступала тошнота. Фрэнсис открыл глаза и хотел было подняться, как увидел впереди какую-то тень. Огонь почти потух, но и при таком слабом свете он смог увидеть то, что заставило его замереть от страха. Огромная тварь сидела у того, что осталось от тела Джимми и. Фицджеральд подавил приступ тошноты. Тварь не была похожа ни на одно животное, что он когда-либо видел. Размером оно напоминало крупного медведя, но у него не было шкуры, а длинные лапы с острыми когтями так сильно напоминали человеческие руки. Фрэнсис не мог сдвинуться с места от парализовавшего его чувства страха. Монстр с удовольствием обгладывал то, что когда-то было Джимми, и едва ли он на этом остановится. Бежать. Бежать. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Фрэнсису повезло, он ближе всех находился к выходу из пещеры. Удивительно, что тварь не накинулась на него первым. Ее не испугали огонь и люди, а это значило, что бороться с ней бесполезно. Медленно и как можно тише, Фицджеральд пополз к выходу. Все звуки стали громче. Ему казалось, что он чувствовал зловонное дыхание твари, ощущал во рту привкус мертвой плоти. Фицджеральд уже почти достиг цели, как услышал нечеловеческий рев, от которого закладывало уши. Его заметили, его сейчас убьют. Собрав все силы, что у него остались, Фрэнсис вскочил на ноги и побежал вперед без оглядки. Любое промедление будет стоить ему жизни. Буря стихла, но было темно, хоть глаз выколи. Упасть со склона или напороться на острый сук в такой темноте было проще простого. И все равно лучше, чем быть убитым этой тварью. Фицджеральд не знал, откуда в нем взялись силы. Страх подгонял его, заставляя забыть о слабости во всем теле. Тварь была на редкость проворной и не собиралась останавливать погоню, пока не получит желаемое. Она вновь издала тот жуткий рев, от которого кровь стыла в жилах. Фрэнсис бежал уже долго, но везде была лишь беспроглядная тьма. В тусклом лунном свете он увидел обрыв. Либо он спасется, либо погибнет, но точно не достанется этой твари. Ускорившись, он прыгнул в неизвестность. Снег хоть немного, но смягчил падение. Задрав голову наверх, он увидел Нечто, прежде чем отключиться. Фицджеральд резко открыл глаза, словно бы на него вылили ушат ледяной воды. Осмотревшись, он увидел, что лежит в незнакомом ему месте. Пахло травами и чем-то еще, таким знакомым. Так пахла еда. Низенькая женщина, увидев, что он проснулся, поднесла к его губам фляжку с водой и Фрэнсис принялся жадно пить. Лишь напившись вдоволь, он почувствовал наконец боль, пронизавшую все его тело. Левая рука не двигалась и лежала безжизненной тряпкой. К ноге была привязана палка, не дающая ей пошевелить. Голова гудела как после знатной попойки. Его нашли, его спасли, но зачем? Они ведь предупреждали их, так почему? В хижину зашел тот самый шаман и вид у него был на редкость торжествующий. Подойдя к лежавшему на…да не столь это и важно чем, Фрэнсису, он даже улыбнулся. Но не было в той улыбке и капли доброты или сострадания. Его спасли, чтобы преподать урок? — Что ты видеть? Он не хотел вспоминать и тем более говорить о том, что ему пришлось пережить, но выбора ему не дали. — Огромную тварь, она… Убила моих друзей. Томас, Джек, Джимми… Лишь ему чудом удалось выжить. Что он скажет их семьям? Как он посмотрит в глаза их женам и детям? — Вендиго. Голод. Фрэнсис вспомнил разговор Тома и Джека. А ведь именно Томас говорил о желании съесть Джимми. «Невозможно. Невозможно!» — Мой друг стал той тварью? Вы шутите? Шаман ничего не ответил на это и лишь покачал головой. Едва ли это было шуткой. Фицджеральд попытался подняться, но был остановлен чужой рукой. Что с ним теперь будет? Он сбежал от твари, но теперь его убьют эти люди? Перед глазами вновь появились лица Зельды и их малышки в тот день, когда он ушел на поиски сокровищ. Увидит ли он их когда-нибудь теперь? — Предок. Месть. Ты рассказать ваш народ. Домой Фрэнсис вернулся будто бы постаревшим на несколько лет, и на все расспросы жены отвечал неохотно. Той ночью в лесу, умер тот, кем он был когда-то.