Сны с запахом ванили

      Рудольф замер, зависнув над другом, в голове словно взорвалась фабрика фейерверков. Тони, едва дыша, смотрел на вампира. Как он отреагирует на признание? Обидится? Ему будет противно? Воспримет как шутку?       Вампир медленно сел на кровати, слегка скосив глаза к переносице.       Он всегда так делал, когда в голове шла нешуточная работа мозга, мысленно улыбнулся Тони, но вот сердце смертного снова забилось быстрее. Чёрт! Что он только что сделал?! Рассказал своему лучшему другу, что он, Тони Томсон, кажется, гей. Что подумает Рудольф? Будет ли он теперь видеть в их прошлых невинных детских объятиях что-то пошлое?       Рука юноши медленно потянулась к рту, пытаясь сдержать внутри рвущийся наружу страх. Тони не хотел потерять лучшего друга! Но и скрывать не был намерен…       Рудольф моргнул пару раз, а потом устроился напротив друга, смотря ему в глаза.       — Тебе нравятся мужчины, значит? И ты прям хотел бы встречаться с парнем, ну и целоваться и спать с ним? — вампир пытливо рассматривал лицо Тони, готовясь распознать в ответе ложь.       Блондин отвёл взгляд, но собравшись с силами, посмотрел прямо в чёрные глаза Сэквилбека.       — Да… Мне нравятся мужчины, и я хотел бы встречаться с парнем и целоваться с ним… и… и спать… — лицо Тони неумолимо покрывалось красными пятнами стыда. То ли от того, что ему пришлось признаться в этом, смотря другу в глаза, то ли от того, что рядом с ним лежит, в одной пижаме с летучими мышками (подарок семьи Томсонов на Хэллоуин), его лучший друг, и он знал, что было скрыто у него под одеждой. Много раз, когда они купались тёплыми июльскими ночами в местном озере, блондину удавалось рассмотреть своего друга, и от увиденного у юноши горели щёки и приятное тепло расползалось внизу живота.       Рудольф улыбнулся. Эта улыбка вышла такая лёгкая и счастливая, что совершенно озадачила Томсона.       — Только моим родителям знать не обязательно, что ты гомосексуалист, — Рудольф счастливо улыбался, взрыв фейерверков в его голове превратился в праздничный салют. А тараканы танцевали макабр, ведь теперь его сестрёнке точно ничего не светило! Тони Томсон обязательно останется в Трансильвании, только в качестве парня Рудольфа, иначе он не принадлежит славному клану Сэквилбек!       Только оставалось влюбить в себя Тони и не отпустить его к дурацким загорелым смертным!       — Рудольф, ты как? Нормуль? — блондин осмелился пощёлкать пальцами перед лицом ухмыляющегося друга.       — Да-да, всё в порядке, Тони, не беспокойся, я никому не скажу о твоём секрете, — вампир постарался перестать улыбаться, серьёзно посмотрев на Томсона.       — Кстати, сейчас принято гомосексуалистов называть геями, — блондин неловко засмеялся, стараясь разрядить атмосферу.       Рудольф нагло обнял подушку Тони, раскинувшись вальяжно на кровати, чувствуя себя хозяином положения, котом рядом с мышью.       — А какие ещё словечки у вас ещё сейчас используют?       Томсон с радостью уцепился за этот вопрос, мысленно благодаря друга за то, что он сменил тему. Но в голове Рудольфа тема не менялась, прикрыв глаза, он слушал Тони, думая совсем о другом.       Когда словесный запас блондина иссяк, он покосился на вампира. Тот, кажется во всю спал. Было уже поздно, точнее, день вовсю разгорался, но для вампиров это было как поздняя ночь для обычных людей, наверняка он утомился от всех этих новых слов и уже во всю видел сны.       Раньше бы Тони устроился под боком Сэквилбека, но сейчас, когда он признался…       Томсон укрыл Руди одеялом, а сам лёг на край кровати. Сон, как назло, всё не шёл.       Одеяло слегка натянулось.       К спине юноши в наглую прижался темноволосый, обвив его тело руками и ногами.       — Ру… Рудольф, ты чего творишь? — тихо прошептал Тони. — Я не плюшевый мишка…       Вампир что-то сонно прошептал, уткнувшись носом в макушку друга.       Сердце Тони бешено колотилось, он старался не думать о пальцах друга, покоившихся на его животе, о властном, почти хозяйском объятии, о щекотавшем шею дыхании.       Юноша прикрыл глаза, стараясь успокоить сердцебиение.       Сперва нужно выбраться из объятий.       Но как это сделать, если тело противится мыслям, сильнее прижимается спиной к груди Рудольфа, а кожа горит от прикосновений его пальцев.       «Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — повторял Тони в своей голове, не замечая, как тонкие пальцы, почувствовав, что их жертва наслаждается объятиями, медленно стали перебираться под ткань пижамы.       Холодные пальцы скользили по коже, медленно исследуя каждый миллиметр. Тони напрягся, чувствуя горячую волну, поднимающуюся внизу живота. Его тело кричало о том, чтобы расслабиться и отдаться этим наглым пальцам, деловито спускающимся к тому месту, откуда поднималась жаркая волна, расслабиться, чтобы почувствовать на шее не только дыхание, но и прикосновение губ, языка…       Дыхание…       Вампирам же не нужно дышать!       Тони вздрогнул, резко вскочив, но запутавшись в одеяле, шлёпнулся на пол. Рудольф свесился с кровати, на его щеках пылал румянец, который был бы уместен скорее у живого человека, чем у вампира.       — Ты чего, Тони? Было ведь хорошо, я даже дышал как человек? — темноволосый озадаченно рассматривал наливающееся яростью лицо друга.       — Издеваться вздумал, Рудольф?! Совсем офонарел?! Я ему рассказал, что я гей, а он это проверять вздумал! — Желание, вспыхнувшим пожаром, сменилось на злость. - Ублюдок! — горькое и противное слово сорвалось с языка, заставив вампира вздрогнуть, как от прямого попадания серебряной пули в сердце. Тони замер, испуганно прикусив язык. Сказанного не воротишь.       В глазах вампира зажглись нехорошие огоньки, от которых у блондина пошли мурашки по коже. Такого взгляда он не видел даже в фильмах ужасов.       — Ублюдок, значит, да? Хм, ублюдок... — Рудольф говорил медленно, смакуя каждую букву. Встав с кровати, он завис над испуганным юношей, не заметив, как его лицо, в порыве ярости, преобразилось: острые, как бритва, клыки выдвинулись вперёд, в чёрных, как уголь, глазах, пылал адский огонь.       Блондин не мог пошевелиться, пленённый этим ужасающим преображением. Легко, как котёнка, вампир, держа Тони за горло, поднял его в воздух, смотря прямо в глаза.       — Пусть и ублюдок, — пламя, только что пылавшее в глазах Рудольфа, потухло. Он осторожно коснулся пересохшими губами губ Тони, затем плавно опустил его на кровать и не дожидаясь, пока тот отдышится, вылетел прочь из комнаты.