Ветер, который сбежал

— Ещё раз, — только и сказал Дэвид, когда Киллиан вышел на сцену из-за кулис.       Репетиция длилась третий час, и Джонс уже задумывался о том, почему же он так рвался участвовать в представлении. Когда в шатёр вошла Мэри Маргарет, Киллиан уже был готов заявить Дэвиду, куда именно тому следует засунуть свою волшебную палочку. — Знаю, что опоздала, — начала она ещё издалека, спеша к ним. — Сегодня всё шиворот-навыворот. — Как Эмма? — У неё температура. Она капризничает, но ничего, — нахмурилась Бланшар. Было видно, что она сильно переживает за дочь. — Терпеть не могу, когда приходится оставлять её одну. А сейчас все так заняты, поэтому я… Киллиан! — Внезапно лицо Мэри Маргарет озарила улыбка. — Киллиан, ты бы так мне помог, если бы посидел с Эммой час или чуть дольше. — Я?! — приподняв брови, искренне удивился Джонс, потому что Бланшар с таким же успехом могла бы предложить ему отведать на ужин жаркое из жаб. — Когда с ней рядом кто-то есть, она забывает про зуд и не чешется. — Да, но… — начал было Киллиан, но тут его осенило. — Я бы с удовольствием, но я нужен Дэвиду для репетиции. — Репетиции?       Не надо было быть психологом, чтобы понять, что на самом деле задумал Киллиан. Нолан улыбнулся и дружелюбно положил мальчику руку на плечо. От этого прикосновения Джонс напрягся, но только на мгновение. «Уже прогресс», — мелькнуло в голове у фокусника. — Познакомься с новым членом нашей счастливой труппы, — проговорил Дэвид, обращаясь к жене. — Сегодня вечером Киллиан будет выступать с нами. — Сегодня? — Джонс с встревоженным видом повернулся, так чтобы видеть лицо Дэвида. — Только сегодня? Неужели я всё это делал только ради одного вечера? — Это мы ещё решим. Если сегодня всё пройдёт как надо, то тогда будет и завтра, и послезавтра. Можешь считать, что выступление сегодня — это твой испытательный срок. Как бы там ни было, мы уже достаточно репетировали, так что ты совершенно свободен и можешь пойти развлечь Эмму, — Дэвид подмигнул мальчику и, наклонившись к его уху, проговорил: — Ты опять пытался играть против профессионалов, Киллиан. Ты проиграл. — Чёрт побери, я не знаю, чем мне с ней заниматься, — пробормотал Киллиан, спрыгивая со сцены.       Мэри Маргарет только вздохнула, услышав, как он выражается. — Поиграй с ней, — посоветовала она. — И ещё, Киллиан, я тебя очень прошу: не ругайся при Эмме. «Прекрасно», — подумал Джонс, медленно выходя из-под шатра на ослепляющий солнечный свет. Он не будет ругаться при ней, но вот её обругает, это уж точно.       Открыв дверь фургона, Джонс первым делом направился к холодильнику. Когда он доставал бутылку холодной газировки, ему снова, как и раньше, захотелось обернуться. В глубине души Киллиан постоянно ждал, что кто-нибудь бросится на него и ударит за то, что он посмел без спроса прикоснуться к еде.       Джонсу до сих пор было немного стыдно за собственные действия на первой неделе, проведённой с Дэвидом. Однажды Киллиан вошёл в трейлер и увидел огромную кастрюлю сваренных спагетти. Кроме мальчика, в фургоне никого не было. Он набросился на спагетти и, давясь от спешки, проглотил их прямо холодными, подчиняясь привычке, возникшей у него за столько дней недоедания.       После этого Киллиан ждал, что его накажут. Что теперь его не будут кормить целый день, а может, даже и несколько. Так обычно поступала с ним мать. Готовясь к голодным временам, Джонс запасался бутербродами и конфетами и прятал их в своём рюкзаке.       Но его никто не стал наказывать. Никто даже и слова ему не сказал.       Не желая испытывать свою удачу, Киллиан взял кусок хлеба, оставшееся после обеда мясо, откусил кусок от бутерброда и пошёл к Эмме.       Джонс двигался бесшумно — ещё одна необходимая ему раньше привычка. Войдя в узкий коридор, он услышал по радио «сопливую» балладу популярной группы, которой Эмма подпевала своим детским сопрано.       Джонс с любопытством засунул голову к ней в комнату.       Эмма лежала на спине и смотрела в потолок, а играющий радиоприёмник стоял рядом с ней. На маленьком круглом столике у кровати разместились кувшин с соком, стакан, несколько пузырьков с лекарствами и колода карт.       На стенах висели плакаты. Большей частью они изображали сцены из цирковых представлений. Но на глянцевом постере было фото одного из солистов группы «Backstreet Boys» Ника Картера. От этой смазливой мордашки Джонса чуть не стошнило. «Нет, всё-таки девчонки — законченные дуры!» — подумал Киллиан, но вслух сказал совсем другое: — Чёрт, что это за кошмар!       Эмма подняла глаза и заметила Киллиана, стоящего в дверном проёме. Она даже чуть было не улыбнулась, настолько ей надоело здесь лежать в одиночестве. — Где кошмар? — Вот, — Джонс показал бутылкой газировки на постер. — Что же ты прицепила его к себе на стену?       Киллиан сделал несколько глотков и посмотрел на Эмму. Её тело было покрыто зелёным пятнами и расчёсанными прыщами, которые мать обработала зелёнкой. Изумрудные точки обсыпали всё лицо девочки, и Джонс подумал, что она выглядит кошмарно. Интересно, как только Мэри Маргарет и Дэвиду не противно вообще находиться рядом с ней? — Твою ж мать, так ты что же, вся в этой фигне, да? Сейчас ты сильно смахиваешь на какое-нибудь чудовище из триллера. — Мама сказала, что пятна скоро пройдут и я опять буду красивой. — Пятна-то, может быть, и пройдут, — поправил её Джонс, произнеся это с как можно большим сомнением в голосе. Заволновавшись, Эмма нахмурилась. — Но ты-то останешься такой же уродливой.       Она даже позабыла о том, как ужасно у неё чесалось всё тело, и рывком села на кровати. — Я заражу тебя ветрянкой! И у тебя тоже будут прыщи — везде! Даже… даже на письке!       Джонс чуть не подавился газировкой. — Ничего не получится, — засмеялся Киллиан. — Я уже переболел. Ветрянка — это болезнь для маленьких детей. — Я не маленький ребёнок! — от этого оскорбления Эмма пришла в ярость. Прежде чем Киллиан успел увернуться, она вскочила и набросилась на него, молотя кулачками. Бутылка вылетела у Джонса из рук, ударилась о стену и отлетела, залив всю комнату сладкой, липкой жидкостью. Это могло бы быть на самом деле забавно, Киллиан даже засмеялся, но вдруг замолчал, с удивлением осознавая, какая Эмма маленькая и хрупкая. — Ладно, ладно, — Киллиан до сих пор чувствовал себя виноватым за то, что однажды чуть было не пожелал ей смерти; поэтому он не хотел, чтобы с ней случился какой-нибудь удар или приступ. — Ты не малыш. А теперь, Эмма, — марш обратно в постель. — Я устала всё время лежать, — пожаловалась девочка, но забралась обратно на кровать. Джонс подогнал её не очень-то любезным толчком. — Ну и ну, — присвистнул Киллиан, — посмотри на этот беспорядок! Пожалуй, мне надо здесь убрать. — Ты сам виноват, — высокомерно ответила Эмма и, бросив на Джонса презрительный взгляд, уставилась в окно. Ворча себе под нос, Джонс ушёл искать тряпку.       Он вытер все лужицы и пятна, но Эмма всё так же не обращала на него абсолютно никакого внимания. У девчонки с детства был особый дар правильно вести себя с мужчинами. — Послушай, но я же забрал свои слова обратно, — переминаясь с ноги на ногу, проговорил Киллиан.       Она повернулась в его сторону. Взгляд казался просто ледяным. — Ты извиняешься за то, что назвал меня уродиной? — Допустим… Ладно, — Киллиан поднял руки в примиряющем жесте, — я могу извиниться.       В ответ молчание. — Ладно, ладно, чёрт с тобой! Извини, что я назвал тебя уродиной.       Едва заметная улыбка коснулась губ Эммы. — И ещё извинись за то, что ты назвал Ника Картера «кошмаром».       Теперь улыбнулся Джонс. — Ну уж это — ни за что!       Эмма недовольно скривила губы. — Ну ладно, пусть так. Ведь ты всего-навсего мальчишка.       Ей нравилось чувствовать свою власть, пусть даже в мелочах. Решив вознаградить Киллиана за послушание, Эмма улыбнулась чуть шире. Ей было только восемь лет, но в этой улыбке уже ощущалась необыкновенная сила. Конечно, дочка — вся в отца. — Ты не нальёшь мне сока? — Хорошо.       Джонс налил из кувшина ананасовый сок и протянул Эмме стакан. — Ты не очень-то разговорчив, — заметила она через некоторое время. — Зато ты слишком болтливая. — Это потому, что мне есть что сказать. Все говорят, что я очень умная. — Эмме было ужасно скучно. Вынужденное затворничество сводило её с ума. — Если хочешь, мы можем поиграть. — Я слишком взрослый для твоих игр. — Неправда. Папа говорит, что не бывает людей слишком взрослых для игр. Поэтому они все, как простофили, хотят выиграть в «Три карты» или в «Напёрстки», а в результате теряют все свои деньги. — Заметив мелькнувший на лице Джонса интерес, Эмма пошла в атаку: — Если ты поиграешь со мной в «Рыбалку», я научу тебя карточному фокусу.       Киллиан не дожил бы до возраста двенадцати лет, если бы не знал, как нужно торговаться. — Сперва научи меня фокусу, а потом я с тобой поиграю. — Хм, — самоуверенная улыбка Эммы была юной и только чуть более невинной разновидностью улыбки женщины, которая знает, что мужчина уже попался в её ловушку. — Вначале я покажу тебе фокус, затем мы поиграем. А потом я научу тебя, как его делать.       Эмма схватила со столика свою колоду карт, перетянутую резинкой, и умело перетасовала её. Заинтересовавшись, Киллиан присел на край кровати и стал наблюдать за её руками. — Этот фокус называется «Потерянная карта». Выбери любую карту из тех, которые ты видишь, и назови её вслух. — Что это за фокус, если я назову тебе карту? — пробормотал Киллиан и в недоумении уставился на Эмму. Но когда она снова перетасовала колоду, Джонс выбрал короля пик. — Ой, нет, ты никак не можешь назвать эту карту, — сказала Эмма. — Чёрт, почему не могу-то? Ты сама сказала: любую карту, которую я увижу. — Но ты не мог увидеть короля пик. Его здесь нет, — улыбаясь, Эмма опять развернула колоду, и от изумления Джонс открыл рот. Чёрт побери, он же только что видел короля! Куда же она его дела? — Ты его спрятала в руке!       Эмма продолжала довольно улыбаться. — У меня в руке ничего нет, — положив колоду к себе на колени, девочка протянула ему обе ладони. В них действительно ничего не было. — Ладно, выбери любую другую.       На этот раз, не сводя глаз с карт, Киллиан выбрал тройку треф. Наигранно вздохнув, Эмма покачала головой. — Ты опять называешь карту, которой здесь нет. — Лёгкое движение рук, и Киллиан увидел, что тройки треф не было, а король пик вернулся на прежнее место. Раздосадованный, он попытался было выхватить колоду, но Эмма быстро подняла карты над головой. — Я не верю, что это обыкновенная колода! — Магия становится магией как раз от того, что люди не верят, — серьёзно процитировала своего отца девочка.       Она быстро перемешала карты, потом разложила их на постели картинками вверх. И король пик, и тройка треф были в колоде, среди остальных пятидесяти двух, и Эмма быстро показала на них Киллиану рукой.       Недовольно заворчав, Джонс сдался. — Ладно, как ты это сделала?       Опять усмехнувшись, Эмма почти удачно перевернула колоду «рубашкой» вверх. — Сперва сыграем в «Рыбалку».       Он мог бы послать её ко всем чертям. Но гораздо больше, чем послать её к чёрту, ему хотелось узнать, как же делается этот фокус.       После двух партий в «Рыбалку» Киллиан настолько смирился с судьбой, что даже принёс им обоим печенья и холодной газировки. — Теперь я покажу тебе фокус, — сама предложила Эмма, довольная, что Джонс не ворчал и не придирался. — Но ты поклянись, что никому не расскажешь этот секрет. — Я уже клялся.       Эмма подозрительно прищурилась. — Кому? Когда?       Джонс прикусил язык, но было уже поздно. — Сегодня, на репетиции, — неохотно проговорил Киллиан. — Я буду выступать вместо тебя, пока у тебя не пройдут эти прыщи.       Надувшись, Эмма медленно взяла карты и принялась их тасовать. Ей всегда легче думалось, когда она что-нибудь вертела в руках. — Ты занял моё место… — Дэвид сказал, что без тебя в представлении образовалась «дыра». Вот я её и заполняю. — И затем, как настоящий дипломат, Джонс добавил: — Временно. Так сказал твой отец. Может, только на один вечер. — Такого такта Киллиан и сам от себя не ожидал.       Подумав ещё минуту, Эмма кивнула. — Если папа так решил, то ладно. Он говорил, что не сможет мне сказать, что меня заменяет. Что никто из труппы не сможет.       Киллиан даже не представлял себе, как это бывает, когда тебя настолько сильно любят или когда ты настолько сильно веришь своим близким. Он ощутил укол зависти в сердце. — Вот что ты должен сделать, — начала девочка, и Джонс опять вспомнил о фокусе. — Сначала разложи карты вот так… — Эмма разделила колоду на две половины и стала терпеливо объяснять.       Медленно, шаг за шагом, дважды показав Киллиану фокус, она протянула ему колоду. — Теперь попробуй сам.       Как правильно говорил Нолан, у мальчишки были хорошие руки. — Классно, — пробормотал Киллиан. — Магия — вот что самое классное.       Эмма улыбнулась, Киллиан улыбнулся в ответ. В этот момент они были просто двумя детьми, у которых появился общий секрет.