Ветер, который сбежал

      Киллиану пришлось идти в школу. Просьбы, уговоры, торг, угрозы — поначалу всё оказалось бесполезным. Но когда Джонс обнаружил, что даже мягкосердечная Мэри Маргарет была против него, он сдался.       Или сделал вид, что сдался.       Они смогли заставить его. По крайней мере, они смогли заставить его каждый день одеваться, закидывать на плечо рюкзак и плестись по направлению к школе под присмотром зоркого ока Робина.       Но они не могли заставить его учиться.       Постепенно Киллиан начал обращать внимание на то, что Эмма самодовольно демонстрирует свои отличные оценки и золотые звёздочки. Его ужасно раздражало, когда она победно улыбалась ему, пока Мэри Маргарет и Дэвид шумно выражали своё одобрение. И каждый вечер маленькая мерзавка усаживалась за сценой и в промежутке между выступлениями трудолюбиво делала своё домашнее задание.       Дэвид расширил номер дочери с платками.       Джонс отлично знал, что он тоже может получать высшие баллы. Если захочет.       Что такого особенного в отметках? Это просто буквы на бумаге. Но чтобы доказать, что он не хуже какой-то сопливой девчонки, Киллиан решил подготовиться к контрольной по географии.       На самом деле оказалось, что это не так уж и скучно — узнавать что-то новое о штатах и их столицах. Особенно, когда Джонс прикинул, во скольких из этих штатов он уже побывал.       После контрольной Киллиан едва мог сдержаться, чтобы не похвастаться. Но огромным усилием воли заставил себя немного потерпеть. Всё разыгралось, как по нотам. Если его листок с ярко-красной «А+» случайно выскользнул из папки за сценой, то Киллиан здесь был абсолютно ни при чём.       Мальчишка чуть не лопнул от нетерпения, когда листок заметила и подняла Мэри Маргарет. — Что это?       Глаза Бланшар широко открылись и засветились от чувства, которое появлялось в них настолько редко, что Джонс вспыхнул с головы до ног. Это была гордость. — Киллиан! Это же потрясающе! Почему ты нам ничего не сказал? — Что? — Из-за дурацкой улыбки он не смог продемонстрировать полное безразличие, как собирался, но всё равно пожал плечами. — Ах, это… Да ничего особенного. — Как это — ничего особенного? — смеясь, Бланшар прижала его к груди. — Просто удивительно! Ты же не сделал ни одной ошибки! Ни единой!       Всё ещё прижимая Киллиана к себе, она крикнула мужу, разговаривавшему с Мо: — Дэвид, иди посмотри! — На что я должен посмотреть? — Вот на это! — Мэри Маргарет торжественно взмахнула перед ним контрольной. — Посмотри, что получил наш Киллиан и никому ни слова не сказал! — С удовольствием посмотрю, если ты не будешь этим размахивать, — Нолан поднял брови и перевёл взгляд вниз, на Киллиана: — Ну-ну. В конце концов, ты решил задействовать свои мозги. И с отличным результатом! — Да это ерунда, — Джонс не знал, что для кого-то это может быть совсем не ерундой. — Надо просто запомнить. — Мой дорогой мальчик, — Дэвид наклонился вперёд и щёлкнул мальчишку пальцем по носу, — в жизни всё так, — надо просто запомнить… Чем больше ты запомнишь, тем больше сможешь сделать. Ты молодец. Молодец!       И они ушли готовиться к следующему выступлению, а Киллиан всё ещё стоял на прежнем месте, смакуя удовольствие. Его счастье лишь немного потускнело, когда он повернулся и обнаружил рядом Эмму, разглядывавшую его хитрым взглядом. — Чёрт, на что ты смотришь? — На тебя, — просто ответила она. — Ну, тогда лучше отвернись.       Джонс пошёл прочь, но девочка продолжала смотреть ему вслед. Эмма чувствовала себя озадаченной.       В школе было не так уж и плохо. Киллиан обнаружил, что он вполне мог с ней смириться, и редко прогуливал больше одного-двух дней в месяц. Оценки у него были хорошие. Может быть, он и не получал только лишь высшие баллы, как Эмма, но легко справлялся со всеми предметами.       Правда, не во всём Киллиан оказался таким же быстрым, как в науках. Для того, чтобы его посетило последнее откровение, потребовались синяк под глазом и разбитая в кровь губа.       Избитый, расстроенный, потерявший около тридцати долларов карманных денег, Джонс медленно плёлся домой и мечтал о мести. «Я бы им ещё показал, — думал он. — Всем троим гадам-мерзавцам, если бы не примчался старший воспитатель мистер Хопер и всех не разогнал!»       На самом деле, если бы мистер Джепетто не заметил драку, то с большой вероятностью на лице у Киллиана красовались бы по меньшей мере два синяка, но из-за гордости мальчишка несколько переоценивал свои силы. Теперь он надеялся, что дома сможет умыться, пока его никто не увидел. «Интересно, — думал Киллиан, — можно ли будет замаскировать гримом полученные травмы?» — Что это с тобой?       Джонс грязно выругался про себя, что смотрел под ноги, а не по сторонам. Вот теперь ещё столкнулся нос к носу с Эммой. — Не твоё собачье дело. — Ты дрался, — Эмма забросила свою розовую сумку с книгами на плечо и упёрла руки в бока. — Папе это не понравится. — Ой, не воняй…       Но Джонс заволновался. Что, если Дэвид накажет его? Нолан не будет его бить — он обещал, что не будет. Но, хоть Киллиану очень хотелось в это верить, в глубине души он всё равно сомневался. И боялся. — У тебя из губы идёт кровь, — вздохнув, Эмма сунула руку в карман юбки и достала платок. — Вот, держи. Нет, ты её не вытирай, только размажешь, — терпеливо она сама промокнула рану платком. — Присядь. Ты слишком высокий, я не достаю.       Что-то ворча под нос, Киллиан присел на ступеньки магазинчика. Так или иначе, но ему нужна была эта самая минута, чтобы приготовиться к встрече с Дэвидом и Мэри Маргарет. — Дай сюда, я сам.       Эмма ничего не сказала, когда Киллиан вырвал у неё платок. Она была слишком увлечена его глазом, где уже «расцветал» великолепный «фонарь». — За что это тебя так обработали? — Меня обработали за то, что я не хотел отдавать им свои карманные деньги. А теперь заткнись.       Эмма прищурилась. — Им? Они побили тебя и забрали деньги? Кто?       Унижение мучало Джонса сильнее, чем «горящий» глаз. — Сюда меня двинул этот мерзавец кретин Джим Смит. Я бы с ним разобрался, если бы меня не держали два его дружка-шестёрки. — Куда они пошли? — Эмма всё поняла и подскочила с крылечка. — Мы пошлём Лероя, и он с ними разберётся. — Мы?! Это ещё что за хрень? — Киллиан усмехнулся и чуть не взвыл: разорванную губу обожгло огнём. — Ты еще ребёнок — к тому же, девчонка. Эй! — Джонс схватился за голень, которую Эмма изо всех сил пнула ногой. — Чёрт побери, это ещё что такое?! — Я умею сама за себя постоять, — важно заявила Эмма. — Это у тебя всё лицо разбито. — А теперь ещё и нога сломана, — съязвил Киллиан.       Но он заинтересовался, даже помимо своего желания. Эмма выглядела разгорячённой, готовой к драке и как-то странно опасной. — Но я тоже умею сам за себя постоять. В помощи не нуждаюсь. — Да уж, — выпалила в ответ Эмма и скривилась, передразнивая его изуродованную физиономию. Но потом глубоко вздохнула, а осенний лёгкий ветер охладил её пылающие щёки. — В любом случае, лучше с ним не драться. Надо его перехитрить, это интереснее. — Перехитрить Джима? — удивился Джонс. — Да его и кочан капусты перехитрит! — Тогда стань кочаном капусты, — Эмма вновь села со злым и решительным видом. — Мы его обхитрим, — наконец спокойно и с облегчением произнесла она. — Снова это дурацкое «мы»… — выдохнул Киллиан, но ему было интересно. — Чтобы действовать самостоятельно, у тебя ещё маловато опыта. Этого засранца надо обмануть так, чтобы он сам даже ничего не понял, — Эмма расправила юбку на коленях и задумалась. — Я знаю его младшего брата, Артура. Он всё время обижает девчонок и ворует еду, — она неторопливо улыбнулась. — Так что я думала провернуть это дело с Артуром, но пожалуй, для Джима мой план тоже подойдёт. — Что именно? — Потом расскажу. Сейчас пошли домой, а то они будут волноваться.       Киллиан не стал расспрашивать Эмму только потому, что не хотел показаться слишком заинтересованным. И ещё потому, что волновался: что его ждёт дома? Может быть, на него наорут, решил он, едва волоча ноги. Или ещё хуже, намного хуже: Дэвид будет долго смотреть на него, а потом скажет ужасные слова: — Ты огорчаешь меня, Киллиан.       И они действительно заорали, когда Джонс вошёл в кухню вслед за Эммой. Все хором, но это было совсем не то, чего ждал Киллиан. — С днём рождения!       Джонс отпрянул назад, словно от удара. Они все: Дэвид, Мэри Маргарет, Робин, Лерой — стояли вокруг стола с огромным пышным тортом-мороженым с горящими свечами.       Ошеломлённый, Киллиан разинул рот, и тут сияющая улыбка Мэри Маргарет сменилась непонимающим взглядом. — Киллиан! Что случилось?       Бланшар бросилась было к Джонсу, но Дэвид удержал жену, схватив за запястье. Его сверкнувшие от гнева глаза замерли на мальчике, но голос звучал спокойно: — Ты подрался, да?       Киллиан молча пожал плечами, но тут в разговор вмешалась Эмма: — Их было трое, папа. Это значит, что они — трусы, правда? — Правда, — Дэвид наклонился к Киллиану и аккуратно приподнял его лицо за подбородок. — В следующий раз осторожней выбирай себе противников. — Попробуем вот это, — Робин снял с полки бутылку и промокнул её содержимым кусочек ваты. Когда он приложил белый влажный комочек к распухшему глазу Киллиана, боль моментально утихла. — Трое? — переспросил он и подмигнул: — У тебя на рубашке кровь кого-то из них?       Впервые Киллиан почувствовал, что Робин одобрил его действия. Он рискнул ещё раз открыть рот и ухмыльнуться: — Да. — Ну, — проговорила Мэри Маргарет, — ты приготовил нам такой же большой сюрприз, как и мы — тебе. Надеюсь, что наш всё же лучше. С днём рождения, Киллиан! — Задуй-ка лучше свечи! — посоветовал Дэвид, видя, что мальчишка просто оцепенел с весёлым выражением на лице. — Пока мы не спалили весь дом. — И не забудь загадать желание, — посоветовала Эмма, уже занявшая выгодную позицию для фото, потому что Ворчун достал фотоаппарат.       У Киллиана было только одно желание — остаться своим в этой семье. Сейчас ему казалось, что это уже гарантировано.       Джонс впервые в жизни праздновал свой день рождения. Великолепный торт, подарки, купленные специально для него, — всё это стёрло из его памяти мысли о Джиме и мести.       Но Эмма оказалась более целеустремлённой.       Два дня спустя Киллиан обнаружил, что она уже целиком подготовила коварный план, в котором ему отводилась главная роль. Всё это должно было закончиться или полной победой и моральным удовлетворением, или вновь разбитой физиономией Джонса.       Он был вынужден признать, что всё придумано очень умно. Даже — если позаимствовать одно из словечек Эммы — дьявольски умно. Следуя её инструкциям, Киллиан постарался, чтобы Джим и два его прихвостня заметили его болтающимся без дела на рынке в одном квартале от школы. Тогда он купил бутылку виноградного сока — любимого напитка Джима — откупорил её и сделал несколько глотков. После этого Джонс развернулся и якобы впервые заметил Джима. Киллиан тотчас же притворился испуганным. Как акуле, которой достаточно одного запаха крови, Джиму больше ничего и не надо было, чтобы кинуться в погоню. «Попался!» — мелькнуло в голове у Киллиана, и он помчался стрелой по аллее, на ходу открывая пузырёк из домашней аптечки Робина. Ловкие пальцы мальчика быстро перелили сильное слабительное из пузырька в бутылку. Киллиан доверял Эмме в том, что смерть от этой жидкости их врагу не угрожает. Но если бы даже и угрожала, Джонс не испытал бы особенных угрызений совести.       Засунув пустой пузырёк обратно в карман, Киллиан преднамеренно свернул в тупик и там заметался, словно бы в панике. Пусть даже они опять его отлупят, но кто-нибудь из них потом за это заплатит. — Ну, чего же ты, Джонс? — видя, что его жертве некуда бежать, Джим выпятил грудь и заржал. — Потерялся? — Я не хочу никаких неприятностей, — желание отомстить было сильнее чувства гордости, и Киллиан сделал вид, что дрожит от страха. — У меня больше нет денег. Я все потратил на сок. — Нет денег? — Джим вырвал бутылку из рук Джонса и оттолкнул его к стене. — Гарри, проверь, — приказал он и сделал большой глоток. По подбородку потекли фиолетовые усы. Джим ухмыльнулся.       Киллиан захныкал и не стал сопротивляться, пока другой мальчишка обшаривал его карманы. Он хотел убедиться, что противный Смит выпьет всю бутылку. — У него ничего нет, — разочарованно объявил Гарри. — Дай мне мне сделать глоток, Джим. — Сам себе найдёшь, — Смит запрокинул бутылку, залпом допивая оставшийся сок до конца. — Вот, — он отшвырнул бутылку в сторону. — Ну что, проучим его?       Но на этот раз Киллиан уже был готов к происходящему. Если не можешь драться, то надо уносить ноги. Пригнув голову, он устремился прямо в живот Джима, толкнув его этим ударом на Гарри и дальше, пока все трое хулиганов не повалились на землю, как карточный домик. Джонс бросился прочь из тупика. Он знал, что бегает быстрее, и мог легко скрыться до того, как они пустились бы в погоню. Но ему хотелось, чтобы они ещё побегали. Внушительных размеров Джиму не повредит небольшая разминка, решил Киллиан, а слабительное от этого быстрее себя проявит.       Теперь они гнались за ним к площади Джексона и вниз по улице Роял. Обогнув на бегу угол Святой Анны, направились к Декатару. Оглянувшись назад, Киллиан заметил, что Джим побелел и покрылся потом. Джонс домчался до своего двора и только подумал, бежать ли дальше или этого уже достаточно, как Смит захрипел и схватился за живот. — Эй, что случилось? — тянул его Гарри. — Давай, идём. Он же убегает! — Ой, живот! Не могу! Я сейчас обгажусь… — Джим потрусил к паре пушистых кустов и уселся на корточки. — Господи! — с отвращением заорал Гарри. — Ты что, сдурел?! Это уже слишком! — Не могу, не могу… — только бормотал Джим, которого нещадно выжимало слабительное из аптечки Робина. — Ой, посмотрите, посмотрите! — откуда ни возьмись, рядом возникла Эмма. — Здесь в кустах мальчик какает. Мама! — визжала она детским голоском, показывая на Джима пальцем. — Мама, иди скорей сюда! — Идём, Смит! Чёрт, ну идём же! — быстро оглядевшись, Гарри и его приятель бросили стонущего Джима и помчались прочь. К кустам уже спешили несколько озабоченных взрослых.       Спокойно улыбаясь, Эмма зашла во двор. — Это лучше, чем просто избить его, — заявила она Киллиану. — Про драку он забыл бы уже через пару дней, а этого позора не забудет никогда.       Губы Киллиана невольно растянулись в ядовитой усмешке. — И ты ещё говорила, что я — злой.       С балкона Дэвид наблюдал за развязкой маленькой драмы и услышал всё, что ему надо было услышать. Его дети отлично ладят, подумал он с тёплым чувством гордости.       Повернувшись лицом к спальне, Нолан увидел, что Мэри Маргарет кладёт в его раскрытую сумку пару запасных носков.       Мэри Маргарет. Даже одно её имя вызывало у него на губах улыбку. Нежная, любимая. Как может быть человек недоволен жизнью, если Господь подарил ему любовь такой удивительной женщины? — Я бы сам собрался. — Ничего, — она проверила его бритвенные принадлежности, чтобы убедиться, что там есть сменные кассеты, и только потом уложила в сумку. — Я буду скучать по тебе. — Я быстро вернусь — ты даже не заметишь, что я уезжал. Хьюстон — это почти как соседний дом. — Знаю, — Мэри Маргарет вздохнула и прижалась к мужу. — Просто я всегда спокойней себя чувствую, когда еду с тобой. — Лерой и Робин вполне надёжная охрана, правда? — Дэвид снова поцеловал жену в висок. — Надеюсь, — Мэри Маргарет запрокинула голову и закрыла глаза, а его губы скользнули вниз по её шее. — И кто-нибудь должен остаться с детьми. Ты правда думаешь, что эта работа будет стоить пятьдесят миллионов? — О, по меньшей мере. Эти нефтяные магнаты любят вкладывать свободную «мелочь» в искусство и драгоценности.       Мысль о такой крупной сумме взволновала Мэри Маргарет, но гораздо меньше, чем язык Дэвида, проворно щекотавший её ухо. — Я заперла дверь.       Нолан хихикнул и потянул жену вниз, на кровать. — Знаю…

***

      За короткий перелёт от Нового Орлеана до Хьюстона, с Лероем за штурвалом небольшого легкомоторного самолёта, у Дэвида было достаточно времени, чтобы ещё раз просмотреть план. Дом, который они собирались обчистить через несколько часов, казался громадным — почти тысяча квадратных метров.       План, который теперь наскоро просматривал Нолан, обошелся им больше, чем в пять тысяч долларов — на взятки.       Особняк был доверху набит шедеврами девятнадцатого и двадцатого веков, преимущественно американскими и восточными. Всё это приобреталось нуворишами через знающих толк в искусстве агентов. Но не ради эстетической ценности или просто красоты, а только как вложение денег.       Удачное вложение, в этом Дэвид не сомневался.       Были там и драгоценности. В списке, который получил Нолан — из ящика в офисе страхового агентства «Incorporated» в Атланте — значилось достаточно бус и побрякушек, чтобы снабдить товаром небольшой ювелирный магазинчик.       В этот раз мишень была неплохо застрахована, поэтому Дэвид подумал, что его выигрыш окажется равен проигрышу страхового агентства. Но, в конце концов, страховка — это всегда пари между агентством и клиентом. Ясно, что кто-то должен и проигрывать.       Дэвид поднял голову и усмехнулся, посмотрев на Робина. Локсли вцепился в подлокотники так, что побелели костяшки. На его шее болтались серебряный крест, золотая иконка, стеклянный талисман и перо орла. На коленях лежали чётки, высушенная чёрная кроличья лапка и кисет с разноцветными камешками. В самолётах Робин всегда защищался, как только мог.       Глаза Локсли были крепко закрыты, а губы шептали беззвучную молитву, поэтому Дэвид молча встал и налил им обоим бренди.       Робин быстро опрокинул бокал. — Для человека противоестественно находиться в воздухе. Этим он бросает вызов богам. — Он бросает им вызов всякий раз, когда делает вдох и выдох. Извини, что я заставил тебя делать то, что ты не любишь, но моё отсутствие в Новом Орлеане не осталось бы незамеченным, если бы мы поехали сюда на машине. — Из-за своей магии ты стал слишком знаменит. — Без неё я ничего не значу. К тому же, у славы есть свои преимущества. Теперь стало модным, приглашать меня на званые обеды в качестве гостя, — Дэвид выхватил из воздуха монету и принялся вертеть её в пальцах, — с надеждой, что я буду развлекать и хозяев, и общество. — Как жонглёр, — с отвращением проговорил Локсли, но Нолан только пожал плечами. — Называй как хочешь. Я всегда готов заплатить за вкусно приготовленный и хорошо поданный обед. И мой труд в полной мере компенсируется новыми знакомствами. Вот тебе пример: наши друзья из Хьюстона. Как им понравилось моё импровизированное выступление на вечере в Вашингтоне в прошлом году! И как удачно, что они решили навестить тогда своего кузена, сенатора. — Ещё более удачно то, что они сейчас в Европе. — Конечно. Хотя не так уж и интересно грабить дом, в котором никто не живёт, — Дэвид повёл плечами, и монета превратилась в две.       В прокате они взяли лимузин, и Лерой переоделся в шофёрскую фуражку и пиджак. В богатом районе, куда они направлялись, длинная сияющая машина должна была бросаться в глаза меньше, чем какой-нибудь неприметный скромный седан.       К тому же Дэвид предпочитал передвигаться с максимально возможным комфортом.       Сев сзади, Дэвид в последний раз проверил свои инструменты. — Два часа, — объявил он, — не больше.       Локсли уже натягивал перчатки — в этот момент было заметно, что он буквально вздрагивает от нетерпения.       Уже много месяцев Робин не слышал щелчков тумблеров, не ощущал удовольствия потянуть на себя поддающуюся дверь сейфа и просунуть руку в его тёмное нутро. Всё долгое лето он жил, как холостяк — по крайней мере, фигурально — и соскучился по воровской романтике.       Робин знал, что без Дэвида это удовольствие уже было бы для него недоступно. Они никогда об этом не говорили, но оба понимали, что Локсли постарел. Его место рядом с Ноланом и Лероем теперь должен был занять кто-нибудь другой, помоложе. И этот день приближался. Уже теперь Дэвид брал его с собой, только когда работа не была опасной. Робин знал, что если бы дом нефтяного магната не был пуст, ему пришлось бы остаться в Новом Орлеане и ждать, как осталась и ждала Мэри Маргарет.       Но Локсли не огорчался. Напротив, он был благодарен судьбе за ещё одну возможность пощекотать нервы.       Они тихо проехали сквозь парк, мимо скульптуры обнажённого мальчика с рыбой в руках. Когда техасцы жили дома, представил себе Дэвид, рыба изрыгал воду в миниатюрный бассейн у основания статуи. — Наглядный урок для тебя, Лерой. Много денег — ещё не означает хороший вкус.       Они остановились перед домом и вышли из машины. Дэвид и Робин направились к багажнику, а Лерой потопал прочь разбираться с системой сигнализации. Стояла темень — хоть глаз выколи. На луну не было даже намёка. — Сколько земли, — пробормотал довольный Локсли. — Сколько больших деревьев. Чтобы подглядывать друг за другом, соседям здесь нужен бинокль. — Будем надеяться, что сегодня никто не захочет поиграть в Чингачгука Ястребиный Глаз, — усмехнулся Дэвид, доставая из багажника выложенную внутри бархатом коробку и рулон звукоизоляционного материала, который часто применяют в театрах.       Они ждали.       Спустя минут десять появился спешивший обратно Лерой. — Извините, что так долго. Уж больно хорошая система. — Не надо извиняться, — подойдя к парадной двери, Дэвид почувствовал в кончиках пальцев знакомое покалывание. Раскрыв футляр с отмычками, он приступил к работе. — Чего возиться? Пусть Ворчун её выломает, и дело с концом. Сигнализация всё равно не сработает. — Это грубо, — прошептал Дэвид, глаза его были прикрыты, все мысли — внутри замка. — Сейчас… Ещё один момент…       Пальцы его не подвели. Мгновение спустя они стояли в ошеломляющем трёхъярусном холле, облицованном чёрным и белым мрамором, а на них смотрела копия Венеры, водружённая посреди бассейна с золотыми рыбками. — Боже! — это было единственное, что пришло Ворчуну в голову. — В самом деле. От этого почти что хочется остановиться и задуматься… — Нолан бросил взгляд в сторону гигантской вешалки из изогнутых рогов. — Почти что.       Они разделились. Локсли поднялся по широкой изгибающейся лестнице в спальню — к сейфу и украшениям жены хозяина дома. Дэвид и Лерой остались на первом этаже.       Они работали тихо и слаженно, вырезая полотна из чересчур, по мнению Нолана, аляповатых рам и складывали их в коробку с бархатной обивкой. Скульптуры из бронзы, мрамора и камня они заворачивали в звукоизоляцию. — Роден, — Дэвид остановился для мини-лекции. — Это действительно замечательная вещь. Ты видишь движение, Лерой? Какая лёгкость! Какая любовь художника к своему творению!       Ворчун увидел только забавный округлый камень. — Конечно, Дэвид. Очень здорово.       Нолан вздохнул и благоговейно уложил Родена между складками тяжёлой ткани. — Нет, эту не надо, — произнёс Дэвид, увидев, какую бронзовую глыбу держит в руках Ворчун. — Она тяжёлая, — сказал Лерой. — Крепкая. Наверное, дорого стоит. — Несомненно, иначе её не было бы в этой коллекции. Но ей не хватает стиля, Лерой, и красоты. Намного важнее воровать красивое, чем просто дорогое. В противном случае мы грабили бы банки, правда? — Ага, — Ворчун вышел в соседнюю комнату и вернулся со статуэткой Ремингтона — ковбой верхом на брыкающейся лошади. — А как насчёт этой, Дэйв?       Нолан осмотрел её. Хорошая вещь и наверняка тяжёлая, как грузовик. Хоть и не в его вкусе, но Дэвид видел, что Лерою она понравилась. — Прекрасный выбор. Но лучше отнести её в лимузин прямо так. Мы здесь уже почти закончили. — Неплохо, весьма неплохо, — добавил сбежавший с лестницы Локсли, довольно похлопывая рукой по набитой напоясной сумке из кожи. — Не знаю, что мадам и месье взяли с собой в Европу, но нам они тоже оставили целую кучу безделушек… — Робину трудно было обойти вниманием акции и наличные деньги, которые он нашёл в двойном сейфе, но Нолан очень суеверно относился к краже денег. Не такой был Локсли человек, чтобы плевать на чужие суеверия. — Посмотри на это.       Он вытащил из кармана ослепляющую горсть бриллиантов и сапфиров. Камни были объединены в ожерелье из трёх ниток. Дэвид взял его, поднял к свету и хмыкнул. — Как только можно взять такие красивые камни и превратить их в такой кошмар? Леди должна быть нам благодарна за то, что ей больше не придётся это носить. — Это может стоить по меньшей мере сотню тысяч. — Хм, возможно, — подумал Нолан и пожалел, что у него с собой нет ювелирной лупы. Он выбрал бы самые подходящие камешки и сделал бы более симпатичное ожерелье для Мэри Маргарет. Взгляд на часы и кивок: — Думаю, наш кутёж окончен. Начнём грузить? Кажется, мы сможет попасть домой как раз между завтраком и обедом.