Ветер, который сбежал

      Когда Киллиану исполнилось шестнадцать лет, Лерой научил его водить машину. — Что будет, если на машине одновременно нажать газ и тормоз? — поинтересовался Джонс. — Она сделает скриншот. Твоего лица. На лобовом стекле.       Уроки вождения проходили за городом, но всё равно — во что они только не врезались и с чем они только не сталкивались. Однажды, когда Джонс ухитрился одновременно затормозить, переключить передачу и повернуть руль, они чуть было не съехали в болото. Но Ворчун, на удивление, оказался просто бездонным кладезем терпения.       Получение водительского удостоверения стало важным событием в жизни Киллиана, гигантским шагом, приблизившим его к зрелости. Он уже не мог дождаться, когда, наконец, вырастет и станет настоящим мужчиной. Но даже это событие померкло перед другим, ещё более важным — свидание. Свидание Киллиана с Аннабель Грин, которое началось в кинотеатре с просмотра романтичной комедии и двух огромных пакетов с попкорном. Негласная королева его класса, по которой сохла половина парней из старшей школы, соглашалась на свидания только если парень был симпатичным, старательно за ней ухаживал и умел хорошо целоваться. Киллиан соответствовал всем этим требованиям. Тем более Грин давно к нему присматривалась, строя далеко идущие планы. Она была, мягко говоря, не в восторге от того, что Джонс, игнорируя её персону, ходил на свидания с другими.       Ночной Новый Орлеан ослеплял ярким светом и оглушал песнями в центре, но стоило проехать несколько кварталов, как становилось тихо. В этой части города-карнавала всегда царили тишина и покой. Подержанный Додж, который Киллиан купил на собственные сбережения, зашелестел шинами и остановился в тени старого раскидистого дерева, немного не доехав до дома Грин. Киллиан повернул ключ. В салоне стало тихо и темно. Напряжение сгущалось в воздухе с каждым мгновением, проведённым в тишине, и дышать становилось всё сложнее. — Спасибо за вечер, — сказала Анабель, глядя на руку Джонса, лежащую на рычаге переключения передач. Грин положила свою ладонь на его, осторожно обводя кончиками пальцев выступающие костяшки. Киллиан, замерев на месте, шумно выдохнул. Почему-то её прикосновения вызывали дрожь. — Тебе, наверное, домой пора, — с трудом произнёс Киллиан, переводя взгляд на Грин, — и…       Не дав договорить, Аннабель приложила палец к его губам, заставляя замолчать. Ей показалось, что Джонс немного растерялся. Он молча наблюдал, как она нарочито медленно наклоняется к его губам. Несколько томительных мгновений показались ему вечностью. Киллиан заключил лицо Аннабель в ладони, целуя короткими, нежными поцелуями, пока она, потеряв терпение, не обвила его шею, притягивая к себе, вовлекая в глубокий, жадный поцелуй. Грин вжималась в него, скользя руками по спине, плечам, прерывисто дыша.       Киллиан терял голову, рассыпая поцелуи по скулам, шее, стремясь коснуться везде и сразу, и в то же время не позволяя себе нырнуть ладонями под её одежду, дотронуться до обнажённой кожи. Кровь пульсировала в венах, яростно стуча в висках. В джинсах давно стало так тесно, что было неудобно сидеть. Хотелось сорваться с места и увезти её к себе. Когда ладонь Анабель накрыла ширинку, крепко сжимая сквозь плотную ткань, Киллиан застонал, нехотя отрываясь от её губ, дыша часто и тяжело. Сквозь его стиснутые зубы вырвался мучительный стон, и Джонс невольно прикрыл глаза, когда ладонь Грин переместилась сверху вниз. Анабель улыбнулась хмельной, дерзкой улыбкой, и ткнулась носом в его шею, слегка прикусывая губами кожу. Киллиан откинулся на сидении, предоставив ей полную свободу действий.       Анабель протянула футболку наверх, царапая ногтями живот, со вздрагивающими от прикосновений мышцами, затем грудь. Потом плавно спустилась до ремня и, ловко разобравшись с пряжкой, подцепив пуговицу, расстегнула молнию.       Приоткрытые губы, которые Киллиан периодически прикусывал, прикрытые глаза и перекатывающийся по напряжённой шее кадык — на такого Джонса, находящегося в полной её власти, она готова была смотреть вечно. Ей хотелось не просто доставить Киллиану удовольствие, ей хотелось заставить его всё время думать только о ней. — Чёрт, Анабель… — протянул Джонс, когда её ладонь обхватила пульсирующий член, скользя по нему сверху вниз.       Грин склонилась над ним, ласково обводя гладкую кожу кончиком языка. Медленно вобрав в рот головку, Анабель заскользила по стволу, обводя языком выступающие вены. Длинные пальцы Джонса запутались в её волосах, перебирая их, сжимая сильнее, сдавливая затылок. Бёдра невольно пришли в движение, подаваясь навстречу. Окна в машине запотели, и фонари превратились в бледно-жёлтые круги на грани тени от старого дерева. Позвоночник пронзала дрожь, усиливаясь с каждым движением, и когда он замер, выгнув спину, Анабель крепко обхватила его, ловя отголоски сладкой дрожи. Потом медленно выпрямилась и потянулась к сумочке, доставая бумажные салфетки. — Ты — сумасшедшая, — прохрипел Киллиан.       Окна медленно поползли вниз, впуская в разгорячённый салон свежий воздух.       Анабель запустила руку в шевелюру Киллиана и начала перебирать волосы пальцами. Он впился поцелуем в её губы. Оба чувствовали, что их затягивает в пьянящий омут. В отличие от Анабель, для Джонса все ощущения были новыми и казались одними из самых прекрасных, что он испытывал в жизни. Ей же было с ним лучше, чем раньше с другими парнями, совсем не потому, что он был более опытным. Наоборот — из-за его незнания, смешанного с природным любопытством.       Киллиан закрыл окна и максимально отодвинул назад кресло, освобождая пространство для манёвра. Он стащил с себя футболку и помог Грин снять платье. Анабель, избавившись от трусиков, села на него верхом, лицом к лицу, и быстро избавилась от лифчика. Повинуясь инстинктам, Джонс начал осыпать жаркими поцелуями пышную молочно-белую грудь. Маленькие соски затвердели от прикосновений мягких губ Киллиана. Его руки гладили узкую гибкую спину, спускаясь на упругую задницу Грин, сжимать которую ладонями ему было чертовски приятно.       Анабель изнывала от желания ничуть не меньше Джонса. Немного отстранившись, она достала из лежащей на сиденье сумочки презерватив. Грин, надорвав хрустящую фольгу и расправив презерватив вниз до основания члена, плавно на него опустилась и начала двигаться. Она скользила туда-обратно, а Киллиан придерживал её за бёдра и тихо сходил с ума. Анабель дрожала от удовольствия, трепетала. Она приподнималась на его коленях, создавая максимальную амплитуду движения, а затем яростно впечатывалась в Киллиана. Салон авто наполнился вздохами и громкими стонами. Грин прижималась пылающей щекой к его, впивалась в его губы неистовым поцелуем, кусала за голое плечо. Анабель сама вела партию, и у неё это выходило великолепно. Киллиан, одурманенный процессом, никак ей не помогал и сидел практически неподвижно. Сейчас он мечтал только об одном, чтобы это никогда не заканчивалось.       Безумное наслаждение накрыло обоих. Спазмы прокатились по их телам. Анабель положила голову на плечо Киллиана и затихла, её тело обмякло. Джонс гладил её по влажной спине, запускал пальцы в спутанные волосы, целовал. — Это было прекрасно, — только и смог прошептать Киллиан хриплым голосом.       Благодаря болтливости Анабель и её свиты, в понедельник Джонсу предстояло вернуться в школу с репутацией, которой молодой парень может только гордиться.       В доме было темно, только на кухне горела оставленная Робином лампа, когда Киллиан вернулся, благоухая сексом и духами «Шанель» Анабель.       Джонс был доволен, что никто его не заметил. Ещё лучше было то, что каждую вторую субботу Дэвид теперь предоставлял ему выходной, чтобы, как он это сформулировал, Киллиан мог вести разностороннюю общественную жизнь.       Джонс был уверен на все сто процентов, что сегодняшний вечер провёл крайне разносторонне.       Он открыл холодильник и залпом осушил половину бутылки апельсинового сока прямо из горлышка. Все ещё ухмыляясь и тихонько напевая незамысловатый мотивчик, Киллиан повернулся и вдруг увидел Эмму, стоявшую в дверном проеме. — Омерзительно, — она кивнула на бутылку, которую он держал в руке.       Как и Киллиан, Эмма вытянулась за последние годы. Но если он был не выше других ребят в его возрасте, то Эмма стала самой высокой девочкой в классе. Хотя на самом деле, она переросла даже большинство мальчишек. Быстрее всего остального у нее росли ноги — особенно хорошо это было видно сейчас, благодаря короткой ночной рубашке. Волосы Эммы были зачесаны назад и собраны в небрежный пучок, как она обычно делала перед сном, поэтому Джонс понял, что она как раз собиралась ложиться. — Ничего, переживёшь, — улыбнулся Джонс и поставил бутылку на стол. — Может, ещё кто-нибудь хотел сока, — Эмма совершенно не хотела пить, но, тем не менее, подошла к холодильнику и изучила его содержимое. Выбрав бутылку вишнёвого сока, она сморщила носик и повела им в сторону Киллиана. — Чем это от тебя пахнет? — втянув воздух, среди прочих она уловила тающий запах духов Анабель. — Ты опять с ней встречался!       Эмма принципиально ненавидела Анабель. Её ненависть была основана на том, что Грин — стройная, хорошенькая и брюнетка, а самое главное — с ней встречался Киллиан. — Тебе-то что? — Она красит волосы и одевается во всё слишком короткое и обтягивающее. — Она одевается сексуально, — со знанием дела поправил её Джонс. — Ты просто завидуешь, потому что у неё есть сиськи, а у тебя нет. — Ничего, ещё будут! — В канун тринадцатилетия Эмма чувствовала себя уязвлённой тем, что её развитие как женщины продвигалось черепашьими шагами. Почти у всех девочек в её классе уже были намёки на грудь, одна она оставалась всё такой же плоской, как доска. — И тогда они будут получше, чем у неё! — Уж конечно, — мысль о том, что у Эммы тоже вырастет грудь, позабавила Киллиана, но только сперва. Едва он задумался над этим, ему стало как-то неловко и жарко. — Вали отсюда. — Я хочу пить, — в доказательство своих слов она перелила сок из бутылки в стакан. — По субботам я могу ложиться, когда хочу. — Тогда я пошёл. «От этой маленькой придиры любая страсть зачахнет», — в раздражении подумал Киллиан, выходя из кухни и поднимаясь по лестнице в свою комнату.       Не желая пропустить ни мгновения сладостного сна, которого он сегодня ждал, Джонс быстро скинул с себя верхнюю одежду и прыгнул в кровать.       Киллиан уже привык к аромату и свежести чистых простыней, хотя ещё и не воспринимал их как само собой разумеющееся. Теперь ему крайне редко приходилось ложиться спать голодным, и на многие годы он забыл, что такое настоящий страх.       За последние четыре года они объездили почти все восточные штаты, выступая и в чистом поле, и в прокуренных клубах, и на респектабельных сценах. Прошлым летом, после того, как Дэвид — не без сожаления — продал передвижной карнавал, они путешествовали по Европе, где Нолан был удостоен звания Магистра Магии.       Киллиан научился, пусть и запинаясь, говорить по-французски, а карты теперь просто «танцевали» у него в руках. У него было всё, что он только мог себе представить. Жизнь великолепна, думал Джонс, погружаясь в объятия Морфея. Но час спустя он проснулся оглушённый, в холодном поту, с застрявшим в горле криком.       Он снова побывал там, в тесной двухкомнатной квартирке, и ремень Уолша в очередной раз рассекал его кожу, словно бритва — и снова некуда было убежать, негде спрятаться.       Сидя на кровати, Киллиан судорожно вдохнул тяжёлый осенний воздух из приоткрытого окна и подождал, пока его перестанет трясти. Он подумал, что этот кошмар не повторялся уже много месяцев, и бессильно опустил голову на колени. На много месяцев подсознание оставило его в покое и не мучало возвращениями в прошлое. Джонс уже было решил, что сумел его побороть. Всякий раз, когда неделя или месяц проходили без этого ужасного кошмара, Киллиан был уверен, что наконец-то всё осталось позади.       Но вот прошлое в очередной раз напомнило о себе. Злой хихикающий тролль выскочил из чулана, насмехаясь и издеваясь над мальчишкой. «Я уже больше не ребёнок», — напомнил себе Джонс и вылез из постели. У него не должно было быть никаких кошмаров, он не должен был просыпаться в холодном поту и ждать Мэри Маргарет или Дэвида, чтобы они пришли и прогнали прочь призраки прошлого. «Мне просто надо проветриться, чтобы всё прошло само», — подумал Киллиан, натягивая джинсы. Надевая взятую со спинки стула футболку, он решил, что пройдётся до Бурбон-стрит и обратно, чтобы прогнать липкий осадок кошмарного сна.       Спустившись по лестнице, Джонс услышал чьи-то высокие крики и приглушённое бормотание голосов. Заглянув в кабинет, Киллиан увидел Эмму. Она сидела на полу, скрестив ноги, рядом стояла большая тарелка с сырным попкорном. — Ты что делаешь?       Эмма вздрогнула, но не оторвала взгляд от экрана. — Я смотрю фильм ужасов. Вот этот парень, граф, бальзамирует людей. Классно! — Бред, — буркнул Джонс, но ему тоже стало интересно. Во всяком случае, он присел рядом с Эммой и запустил руку в её попкорн. Его всё ещё трясло, но пока главный герой успел разобраться, что происходило в замке, он уснул.       Эмма подождала, чтобы убедиться, что Киллиан действительно уснул. Она оперлась о диван и, вытянув руку, погладила его по голове.

***

— Они догоняют нас, Мэри Маргарет. — Знаю, Дэйв… — Бланшар вздохнула и легла в ярко раскрашенный горизонтальный ящик. Они были одни в клубе и репетировали новый номер. — Эмма уже подросток, — вальяжно обходя вокруг ящика для пущей услады предполагаемой публики, Нолан защёлкнул на нём замки. — Боюсь, уже скоро у неё появятся толпы поклонников.       Мэри Маргарет улыбнулась и пошевелила руками и ступнями, высунутыми из дырок в ящике. — Да, уже скоро. Не волнуйся, Дэвид, Эмма слишком умная девочка, чтобы клюнуть на что попало. Она согласится только на то, что сама захочет. Не меньше. — Надеюсь, что ты не ошибаешься. — Она вся в тебя.       Бланшар притворно захныкала и застонала — Нолан демонстрировал публике острый ятаган, инкрустированный драгоценными камнями. — То есть ты хочешь сказать: упрямая, привередливая и несговорчивая.       Мэри Маргарет молчала, пока Дэвид сосредоточенно разрезал ящик на части и потом, опять соединял их вместе. Когда всё закончилось, она спросила: — Дэвид, ты ведь не огорчаешься, что дети так быстро растут, правда? — Может быть, чуть-чуть. Мне это напоминает, что я сам старею. Киллиан уже водит машину и гоняется за девчонками. — Ему совсем не надо за ними гоняться, — Мэри Маргарет обиженно нахмурилась. — Они сами на него вешаются. В любом случае, — она вздохнула, — они хорошие дети, Дэйв. Потрясающая пара.       В это время половина потрясающей пары стояла в двух кварталах от клуба, проводя сеанс игры в «Три Карты». Новый Орлеан был наводнён туристами из других городов и стран, и у Эммы просто не хватило силы воли, чтобы удержаться.       Она была одета в обычные джинсы и лёгкую красную куртку, из-под которой было видно ворот разноцветной рубашки. На ногах белоснежные кеды. Волосы Эмма собраны в высокий задорный хвостик, на лице — ничего, кроме веснушек.       Такая славная, обыкновенная американская девчонка. Чего она и добивалась. Эмма отлично знала цену иллюзии и воображения.       Она заработала уже больше двух сотен, хотя внимательно следила, чтобы никто не проиграл слишком много. Эмма делала это не из-за денег — хотя точно так же, как и её отец, любила всё, что можно купить за деньги. Эмма играла в «Три Карты», потому что ей это нравилось.       В очередной раз она выложила три карты на свой складной столик, взяла пять долларов «на кон» у крупного лысого мужчины в джинсовой куртке, перевернула карты картинкой вниз и начала быстро их передвигать. В этот момент Эмма держала в своих руках не только три дамы — всю окружающую её толпу. — Следите за пиковой дамой. Не моргайте, не чихайте. Следите за пиковой дамой. Внимательно следите за ней.       Её маленькие ручки с длинными пальцами двигались с быстротой молнии. И конечно же пиковая дама была давно спрятана в ладони.       Эмма приняла еще пятьдесят долларов, потом выдала из них двадцать, чтобы поддержать хорошие отношения с окружающими. Где-то рядом, на углу улицы, играла одинокая труба. Эмма решила, что пора закрывать аттракцион и уходить. — На сегодня всё. Спасибо, леди и джентльмены. Всего вам хорошего в Новом Орлеане.       Она уже собирала карты, как вдруг почувствовала на своём запястье чью-то руку. — Ещё один раз. Я не успел испытать удачу.       Перед Эммой стоял парень лет восемнадцати-девятнадцати. Под вытертыми джинсами и чёрной футболкой чувствовались крепкие мышцы, ни грамма жира. Светло-коричневые волосы, узкое, угловатое лицо. Глубокие тёмно-карие глаза смотрели на Эмму.       Этот парень показался ей похожим на Киллиана — не внешне, а какой-то внутренней дикостью и тем, что тоже мог быть злым. По его произношению она поняла, что он не из Нового Орлеана. Но было трудно определить, откуда именно. — Ты опоздал, — ответила Эмма.       Но мужская рука всё так же крепко сжимала её запястье. Когда он улыбнулся, обнажив прекрасные, ровные белые зубы, её нервы дрогнули. — Один раз, — повторил он. — Я наблюдал за тобой.       Для Эммы было почти невозможно устоять перед прямым вызовом. Интуиция подсказывала ей отказаться, но гордость была сильнее. — Ладно, на один раз у меня ещё есть время. Ставка — пять баксов.       Кивнув, парень вытащил сложенную банкноту из заднего кармана джинсов и положил её на столик.       Эмма опять достала карты. Две чёрные дамы и одна красная, в центре. — Следи за дамой червей, — начала она, перевернув карты «рубашкой» вверх. В последнюю долю секунды Эмма приняла решение не подменять красную даму, а честно помериться силами со своим противником. Она передвигала карты в ускоряющемся темпе, а сама не сводила глаз парня.       В этой игре он не был новичком. Эмма слишком долго этим занималась, чтобы не узнать профессионала. Против пятидолларовой банкноты она поставила всё своё умение.       Хоть Эмма и ни разу не взглянула на карты с тех пор, как началась игра, она прекрасно знала, где спрятана червонная дама. — Ну, где она?       Не колеблясь ни секунды, парень стукнул пальцем по карте слева. Эмма даже не успела её перевернуть, как он перехватил её руку, снова схватив за запястье. — Я сам.       Парень перевернул карту, но это была дама треф. — Похоже, мои руки быстрее, чем твои глаза.       Всё так же держа её руку, он перевернул остальные карты и моргнул, увидев даму червей там, где она была в самом начале — в центре. — Похоже, — пробормотал он.       Прищурившись, незнакомец следил, как Эмма убирает его пять долларов и карты в сумку, которую поставила на стол. — Желаю удачи в следующий раз, — девочка сложила столик, взяла его под мышку и направилась в сторону «Кроличьей норы».       Но он был не из тех, кто легко сдается. — Эй, малышка! Как тебя зовут?       Она искоса взглянула на него: он шёл за ней. — Эмма. А что? — Просто интересно. А я — Уилл, Уилл Скарлетт. Ты молодец. На самом деле молодец. — Я знаю.       Он кивнул, но голова у него была занята совсем другим. Уилл лихорадочно обдумывал, как ему лучше поступить. Если бы он смог заманить её куда-нибудь, где меньше народу, то отобрал бы обратно свои пять баксов, да и всю остальную добычу. — Ты хорошо их обработала. Сколько тебе лет: двенадцать-тринадцать? — Ну, и что? — Эй, это же комплимент, милашка.       Скарлетт заметил, что лицо Эммы сразу же немного просветлело. То ли это была реакция на комплимент, то ли на то, что парень его возраста назвал двенадцатилетнюю пигалицу «милашкой» — Уилл не был уверен. Но так или иначе, это сработало. — Пару месяцев назад я был в Нью-Йорке. Там один парень работал, как ты, на углу, так он брал по пять, шесть сотен в день. Но он был совсем не лучше, чем ты. А ты давно в этом деле? — Я не мошенница, — от мысли, что её приняли за обыкновенного уличного жулика, Эмма ощетинилась. — Я волшебница. Поработать на улице — это как репетиция, — и улыбнувшись добавила: — Платная репетиция. — Волшебница? — Уилл про себя отметил, что здесь прохожих было в разы меньше. Вокруг не было никого, кто мог бы помешать, когда он вырвет у девчонки сумку и побежит. — Ну, покажи мне какой-нибудь фокус, — он положил руку ей на плечо и приготовился толкнуть на землю. — Эмма! — Через улицу к ним бежал сердитый Киллиан. — Какого чёрта ты здесь делаешь? Ты должна быть на репетиции. — Я иду, — Эмма ответила ему таким же сердитым взглядом, в ярости, что Джонс появился как раз в тот момент, когда она собиралась впервые в жизни пофлиртовать. — Ты тоже не на репетиции. — Это другое дело.       Киллиан уже заметил столик и сумку и догадался, чем она занималась. Он ужасно оскорбился, что Эмма не взяла его с собой. Решив, что это он ей ещё припомнит, Джонс смерил взглядом Уилла. Вид соперника разъярил его ещё больше. — Это ещё кто такой? — Это мой друг, — тотчас же приняла решение Эмма. — Уилл, познакомься, это Киллиан.       Скарлетт безмятежно улыбнулся: — Как дела? — Нормально. Ты не отсюда? — Нет, приехал только пару дней назад. Путешествую. — Ага… — Киллиану он не понравился. Жадное выражение в глазах Уилла как-то не вязалось с его широкой улыбкой. — Мы опаздываем, Эмма. Идём. — Сейчас. — Чёрт побери, если Джонс собирается обращаться с ней, как с ребёнком, то она ему покажет, кто здесь хозяин! — Может быть, ты пойдёшь с нами, Уилл? Посмотришь на репетицию. Это прямо в конце улицы, клуб «Кроличья нора».       Было похоже, что её сумку ему уже не видать, как своих ушей, но Скарлетт не собирался сдаваться. Знакомство с Эммой могло оказаться полезным. — Было бы классно. Если ты уверена, что можно. — Конечно, — Эмма взяла его за руку и повела к отцу.       Уилл умел очаровывать окружающих. Внешняя приветливость, хорошие манеры, задабривающие шутки — это было такой же важной частью работы, как и краплёная колода. Сидя в клубе, Скарлетт аплодировал, восхищался, смеялся, удивлялся — и всё в нужных местах.       Когда Мэри Маргарет пригласила его на ужин, он скромно и благодарно согласился.       Уилл решил, что Локсли — старый и тупой, Лерой — медлительный и тупой, но постарался произвести хорошее впечатление на обоих.       После этого Скарлетт исчез на целый день, чтобы не показаться слишком назойливым. Когда он опять объявился в «Кроличьей норе», чтобы посмотреть представление, его уже приветствовали как лучшего друга. Скарлетт проследил, чтобы Мэри Маргарет заметила, как он аккуратно отсчитывал мелочь на стакан газировки. — Дэвид, — Бланшар потянула мужа за рукав, когда тот ушёл за сцену, оставив Киллиана на пять минут развлекать публику своими фокусами. — У мальчика неприятности. — У Киллиана? — Нет, нет. У Уилла. — Его с трудом можно назвать мальчиком, Мэри Маргарет. Он уже почти мужчина. — Он всего ненамного старше Киллиана, — Бланшар быстро выглянула в зал и заметила, что Уилл сидит у стойки бара, в руках — всё та же газировка, полуразбавленная растаявшим льдом. — Мне кажется, у него совсем нет денег, и ему некуда пойти. — По нему не видно, чтобы он искал работу, — Нолан знал, что жесток, и не понимал, почему же ему так не хотелось предлагать этому парню руку помощи. — Дорогой, ты же знаешь, как тяжело сейчас найти работу. Ты не смог бы ему помочь? — Может быть. Дай мне несколько дней.       Несколько дней — больше Уиллу и не требовалось. Для завершения душещипательной картины, однажды ночью он пришёл спать во двор дома Дэвида, расположившись так, чтобы утром его наверняка обнаружили. Уже проснувшись, он лежал с закрытыми глазами и следил из-под ресниц, как Эмма выбежала из дверей кухни. Конечно же она наткнулась на него. Скарлетт застонал, дёрнулся, резко открыл глаза и издал сдавленный испуганный крик. — Что ты здесь делаешь? — Ничего, — Уилл выбрался из-под драного одеяльца и встал на ноги. — Я ничего не делаю.       Нахмурив лоб, Эмма подошла ближе: — Ты что, здесь ночевал?       Скарлетт облизал губы. — Послушай, чего в этом особенного? Не о чем говорить. — Тебе негде жить? — Мне пришлось уйти из своей комнаты, — Уилл пожал плечами, стараясь выглядеть одновременно и бравым, и отчаявшимся. — Ну, ничего, что-нибудь найду. Мне просто не хотелось оставаться всю ночь на улице. Я подумал, что здесь никому не помешаю.       У Эммы, как и у её родителей, было доброе сердце. — Пошли в дом, — она протянула ему руку. — Робин как раз готовит завтрак.       Эмма понимала гордость, поэтому смягчилась ещё больше. — Папа может дать тебе работу. Я попрошу его. — Правда? — Уилл сжал её руку. — Слушай, как я буду тебе обязан, Эмма! Я действительно буду тебе очень обязан.