Ветер, который сбежал

      Это была, пожалуй, самая трудная роль, которую Киллиану когда-либо приходилось играть. И конечно же не было ещё роли важнее. По пути из Вашингтона в Новый Орлеан Джонс, прокручивая в голове план мести, завернул в поместье Скарлетта в штате Теннесси.       Киллиан знал, через что предстояло пройти: мольба, унижение, страх. Это было нелегко для его самолюбия, но безопасность семьи Дэвида того стоила. Именно поэтому ему пришлось воспользоваться маской — не в буквальном смысле маской, которую он то надевал на себя, то снимал в течение последних пяти лет — и эта маска должна была убедить Уилла Скарлетта смириться с возвращением Джонса. По крайней мере, на время.       Киллиану нужно было всего несколько месяцев, в результате он достиг бы всего, что ему нужно. Или не достиг бы ничего.       Джонс постучал и стал ждать. Дверь открыла домработница в униформе. Киллиан склонил голову и, кашлянув, произнёс: — Я… кхм… мистер Скарлетт ждёт меня. Я — Киллиан Джонс.       Кивнув, домработница провела Киллиана по запомнившемуся ему коридору в тот самый кабинет, где он стал свидетелем убийства и пережил свою собственную маленькую смерть.       Как и пять лет назад, Уилл сидел за письменным столом. Но на сей раз кроме роскошной мебели здесь стоял стенд с огромным плакатом, на котором был изображён мужчина с искренней и обаятельной улыбкой и выполненные красивым печатным шрифтом лозунги его предвыборной кампании.       В стоявшей на краю стола вазе, покрытой разноцветной эмалью, лежала целая россыпь значков с изображением того же лица с тем же выражением.       Что же касалось самого кандидата в сенаторы, то он мало изменился. Киллиан обратил внимание на седину, появившуюся у него на висках и на едва заметные морщины, которые появились, когда он заулыбался. А улыбался Скарлетт щедро. «Почти как паук, — подумал Джонс, — в тот момент, когда смотрит на отчаянно бьющуюся в паутине муху». — Вот это да! Возвращение блудного сына. Вы свободны, — сказал Уилл домработнице и откинулся в кресле, снова улыбнувшись, когда за ней закрылась дверь. — Джонс, ты выглядишь на удивление хорошо. — А ты выглядишь… преуспевающим. — О, да. — Привычным жестом Скарлетт повернул запястье так, чтобы Киллиан заметил золотые запонки. — Должен сказать, твой вчерашний звонок очень меня удивил. Никак не ожидал, что у тебя хватит смелости.       Киллиан распрямил плечи, но так, чтобы это выглядело жалкой попыткой выглядеть храбрым. — У меня к тебе есть предложение. — Я весь внимание, — хмыкнув, Уилл встал. — Я полагаю, что должен предложить тебе выпить. — Скарлетт не спеша приблизился к графину с коньяком. Когда он обернулся, его глаза блестели. — За былые времена.       Джонс лишь взглянул на предложенный стакан, после чего шумно вздохнул. — Честно говоря, я не… — В чём дело, Джонс? Ты что, утратил вкус к хорошему алкоголю? Не волнуйся, — Уилл поднял стакан, как бы предлагая тост, и залпом осушил его. — На сей раз мне не надо ничего подмешивать тебе в коньяк, чтобы вытащить из тебя всё, что мне нужно. Садись. — Это слово прозвучало как команда хозяина собаке. Чтобы унять вскипевшую кровь, Джонс взболтал коньяк в стакане, но покорно подчинился приказу. — Итак… — Скарлетт, улыбаясь, опёрся на угол письменного стола. — Почему ты решил, что я позволил тебе вернуться? — Я подумал… — Киллиан сделал глоток коньяка, как будто хотел придать себе побольше смелости. — Подумал, что уже прошло достаточно много времени. — О, нет, — наслаждаясь своей властью над Джонсом, Уилл покачал головой. — В наших с тобой отношениях не может быть никаких сроков давности. Наверное, я тогда не совсем ясно дал тебе это понять. Да и когда это было? Пять лет назад. А ведь всё произошло здесь, в этой комнате. Интересно как, а?       Киллиан медленно подошёл к тому месту, где лежал, истекая кровью, Уолш. На полу теперь был новый ковёр. Итальянский, старинный, ручной работы, купленный Скарлеттом на деньги жены. — Надеюсь, ты не забыл о том, что здесь произошло? — Нет, — Киллиан поджал губы и отвёл взгляд. — Нет, не забыл. — По-моему, я тебе ясно дал понять, что я предприму в случае твоего возвращения. Что тогда произойдёт с тобой и семьёй Дэвида, — Скарлетт поднял вверх палец и прижал к губам, как будто его осенила новая мысль. — Впрочем, с этой семейкой тебя, вероятно, уже ничего не связывает после стольких-то лет разлуки. Тебе, наверное, это уже всё равно, а ведь я могу отправить Дэвида в тюрьму, всех их могу посадить, если уж на то пошло. В том числе и ту девушку, которую ты когда-то любил. — Я не хочу, чтобы с ними что-либо случилось. И у тебя нет необходимости проделывать всё это с ними, — словно пытаясь поправить срывающийся голос, Джонс сделал ещё один глоток. «Коньяк чертовски хорош, — подумал Киллиан. — Жаль, что я не могу расслабиться и насладиться столь чудесным напитком». — Я просто хочу вернуться домой — хотя бы ненадолго, — тут же добавил Киллиан. — Уилл, понимаешь, Дэвид тяжело болен. Ему, может, и осталось-то всего ничего. Я только прошу тебя разрешить мне провести с ним месяц-другой. — Ах, как трогательно!       Скарлетт повернулся, сидя за письменным столом, открыл ящик и извлёк оттуда сигарету. Он разрешал себе выкуривать только пять сигарет в день и только наедине с собой. При нынешнем политическом климате курение могло стать препятствием. Уилл уже давно опережал соперников в опросах общественного мнения, но не хотел рисковать своим имиджем. — Значит, ты хочешь побыть с умирающим стариком? — Скарлетт зажёг сигарету и сделал глубокую затяжку. — А я-то тут причём? — Я не знаю… и не думаю, что ты здесь причём. Я просто надеялся, что если это совсем ненадолго, всего на два месяца… — Киллиан умоляюще посмотрел на Скарлетта. — Я не думаю, что для тебя это имеет значение. — Ты неправ. Всё, что связано с тобой и семейством Дэвида, всегда будет иметь для меня значение. И знаешь, почему? — Его свирепая ухмылка превратилась в оскал. — Никто из вас так и не понял, с чем я к вам пришёл и кем я был на самом деле. Вы взяли меня к себе из жалости и вышвырнули из отвращения. И вы думали, что вы лучше меня. А ведь вы самые обыкновенные воры, и тем не менее, вы считали себя лучше меня!       Застарелый гнев подкатил к горлу, да так, что Уилл чуть не подавился. Ненависть, охватившая его, не дала голосу сорваться. — Но ведь ты не был лучше меня, разве не так? — продолжил Скарлетт. — Ты остался без дома и даже без родины, а у достопочтимого семейства на руках несчастный старик, который не помнит собственного имени. А вот, Джонс, перед тобой сижу я — богатый, преуспевающий, идущий в гору.       Киллиан вспомнил о своём далеко идущем плане, который представлял собой по сути хитроумный заговор, и о том удовлетворении, которое принесёт его успешное претворение в жизнь. Не будь этого плана, Джонс набросился бы на Скарлетта и свернул бы ему шею. Да и Уилл был отчасти прав: у Киллиана действительно не было дома, а Дэвид действительно забыл своё имя. — У тебя уже есть всё, что ты хочешь. — Джонс опустил плечи. — Я прошу лишь о нескольких неделях. — Ты полагаешь, столько старику осталось жить? — Скарлетт вздохнул и осушил стакан с коньяком. — Жаль. Но я вообще-то надеюсь, что Дэвид ещё долго проживёт, что его мозг будет ещё долго-долго прозябать, тело будет сохнуть и вся эта ситуация будет изматывать его семью.       Уилл внезапно улыбнулся. Это была та самая сияющая улыбка политика, которая так завораживала избирателей. — Я знаю всё о болезни Альцгеймера. Больше, чем ты думаешь. Зная о состоянии Дэвида, я включил в свою предвыборную платформу пункт о сострадательном отношении к семьям, вынужденным ухаживать за своими родными, которые превратились в «овощи». Ax! — Скарлетт засмеялся, заметив, как глаза Джонса полыхнули гневом. — Тебя это обижает. Оскорбляет твои чувства. Вот что я скажу тебе, Джонс. Мне наплевать на Дэвида Нолана и на всех ему подобных. «Овощи» не голосуют. Но не беспокойся. Когда меня изберут, мы продолжим… фокусы, — сказал Уилл, довольный той иронией, которую вложил в это слово. — Будем, как и прежде, давать обещания — и даже кое-какие сдерживать — насчёт исследований и государственных субсидий. И всё потому, что я знаю, как заниматься долгосрочным планированием.       Скарлетт откинулся в кресле и погрузился в мечты, повернувшись к портрету единственного человека, который — Уилл это точно знал — не принесёт ему уже никакого вреда. — Место в Сенате — это только очередной шаг. Очередной шаг на пути в Белый дом. Пройдёт ещё десять лет, и я завоюю и его. Как только я получу контроль, полный контроль, всё пойдёт по-моему. Излишне чуткие личности отомрут, а все эти хныкающие «группы особых интересов» отхныкают своё и будут преданы забвению. И тогда американцы узнают, что у них есть лидер, который понимает, что такое контроль и власть. Лидер, который знает, как пользоваться тем и другим и не боится при этом идти на жертвы.       Уилл заговорил громче, как проповедник, одержимый идеей спасения душ. Киллиан молчаливо ждал, когда Скарлетт начнёт закругляться. «Рано или поздно он остановится, — подумал Джонс. — Господи, спаси нас всех, если вдруг когда-нибудь под рукой у Скарлетта окажутся какие-нибудь кнопки».       Уилл сделал ещё одну затяжку, затем, выдыхая дым, пристально посмотрел на Киллиана. — Я вообще-то не думаю, что тебе интересны такие вещи, как политика и судьба страны. Твои интересы скорее личностного характера. — Я заработал кое-что за последние несколько лет, — изображая нервозность, Киллиан облизал губы. — Я заплачу тебе, дам тебе столько, сколько захочешь за несколько недель с Дэвидом и семьёй. — Денег, что ли, хочешь мне дать? — Скарлетт в изумлении запрокинул голову и засмеялся. — Я похож на человека, которому нужны твои деньги? Ты вообще представляешь себе, сколько я набираю каждый месяц в виде пожертвований на избирательную кампанию? Это намного перекрывает то, что я имею от своей очаровательной жены. — Но если бы у тебя было ещё больше, ты усилил бы свою кампанию на телевидении, использовал бы сколько надо на то, чтобы выборы прошли в твою пользу. — Всё и так идёт в мою пользу, — бросил Скарлетт. Его зрачки расширились, глаза заблестели. — Хочешь, мать твою, посмотреть на цифры? Население этого штата хочет меня, Джонс. Они хотят Уилла Скарлетта. Когда я разделаюсь с Себастианом Джефферсоном, они не изберут его даже отловщиком собак. Я побеждаю, — Уилл хлопнул ладонями по столу, разбросав пепел от сигареты. — Я побеждаю. — Три миллиона долларов, — выпалил Киллиан. — Они тебе могут пригодиться для полной гарантии. А мне взамен нужно только немного времени. А потом я опять исчезну. Даже если бы я захотел остаться, если бы попытался, то Эмма бы меня не приняла… — Джонс склонил голову, изображая отвергнутого мужчину. — Она мне это ясно дала понять. — Правда? — Скарлетт постучал пальцами по столу. Он был снова спокоен, понимая, насколько это важно. Не менее важно извлекать пользу из всего, что плывёт в руки. — Так, значит, ты её видел? — Был на её представлении в Вашингтоне. — Киллиан излучал страх, когда посмотрел на Уилла. — Видел её всего одно мгновение. Я не смог сдержаться. — И на твоём пути истинной любви появилась очередная кочка? — Ничто другое не могло бы доставить Уиллу такого удовольствия. Однако он задал этот вопрос, потому что кое-что знал об Эмме и о маленьком мальчике по имени Генри. — И она не искала тебя в какие-то моменты её жизни, когда ты отсутствовал? — Да она вряд ли бы даже заговорила со мной… — прошептал Киллиан. — Я обидел Эмму, и постольку поскольку я не могу объяснить ей, почему я уехал, она не собирается меня прощать. «Всё лучше и лучше, — подумал Скарлетт. — Он, оказывается, ничего не знает о ребёнке. Интересно, насколько сильно Эмма будет переживать, когда — и если — скажет ему? А если скажет, то как будет страдать Джонс, когда ему придётся вновь уезжать?»       На мгновение Уилл задумался обо всём этом. Скарлетт пришёл к выводу, что в целом возвращение Джонса радует его больше, чем его отсутствие. В конце концов, приятнее видеть страдания этих людей, чем представлять их. Да ещё и деньги получить за такое удовольствие. — Три миллиона долларов, говоришь? А как тебе удалось накопить такую сумму? — Я… — Киллиан дрожащей рукой переставил стакан с коньяком. — Я давал представления. — Не потерял ещё магическую силу и сноровку? Я полагаю, ты ещё и приворовывал. — Обрадованный тем, что Киллиан начал говорить таким виноватым тоном, Скарлетт кивнул. — Да, должно быть, я прав. Три миллиона долларов… — повторил он. — Надо подумать. Фонды избирательных кампаний сейчас очень тщательно проверяются. Нам не хотелось бы, чтоб какой-нибудь намёк на взятку испортил мой имидж — особенно если учесть, что Джефферсон кричит о том, насколько он чист. Мне хотелось бы… — Уилл замолчал на полуслове в тот момент, когда его осенила новая идея. И он понял, что эта идея, — ни что иное, как подарок судьбы. — Я думаю, мы с тобой можем заключить сделку.       Киллиан, взглядом и голосом демонстрируя увлечённость разговором, наклонился вперёд. — Я получу деньги через неделю. Я могу принести их тебе, куда скажешь. — Деньги подождут до конца выборов. Мне ещё нужно будет заставить моего бухгалтера найти для них надёжное оправдание. А пока у меня найдётся для тебя работа. Она-то как раз и даст тебе то время, в котором ты так нуждаешься.       Такого поворота Киллиан не ожидал. Он рассчитывал, что алчность Скарлетта ограничится лишь деньгами. — Всё, что пожелаешь. — Ты, может быть, помнишь мелкий инцидент под названием «Уотергейт» [1]? Взломщики там плохо сработали. Тебе же придётся быть очень аккуратным и проявить большую смекалку.       Киллиан сменил настрой и кивнул. — Ты хочешь, чтобы я украл документы? — Я не имею ни малейшего понятия, есть ли там какие-то документы, которые стоят того, чтобы их украсть. Но человек с твоими связями наверняка может подделать разные бумаги, фотографии и всё такое прочее. И если человек умеет красть, он умеет и подбрасывать улики.       Сложив руки, Скарлетт качнулся вперёд. Идеальный план. Обладая этим новым оружием, Уилл не просто одержит победу на выборах, он уничтожит соперника как политического деятеля, как личность, как кумира толпы. — Себастиан Джефферсон — примерный и счастливый отец-одиночка десятилетней дочери. Его послужной список в Сенате — без сучка и задоринки. Я хочу, чтобы ты это всё сломал. — Сломал? Но как? — Волшебством, — положив подбородок на сложенные руки, Уилл улыбнулся. — Это ведь тебе удаётся, как никому другому, правда? Мне нужны фотографии Джефферсона со шлюхами. И с другими мужчинами. Да, да, и с мужчинами! — Скарлетту пришлось прижать руку к щеке, потому что он весь затрясся от смеха, представив себе эту картину. — Это будет ещё интереснее. Мне нужны письма, бумаги, подтверждающие участие Джефферсона в незаконных сделках, свидетельства того, что он использовал в личных целях деньги, предназначенные для благотворительности. Это будет хороший пинок под его либеральную задницу. Я хочу, чтобы они получились у тебя безупречными. — Но я не знаю, как… — Значит, найдёшь способ! — Глаза Скарлетта заблестели. Вот она, власть, она вся здесь, у него в руках — он понял это. Её не нужно даже добиваться. — Отправляйся в своё сентиментальное путешествие, потом заплатишь за него. Обработай в фотошопе фотографии, создай фальшивые бумаги, квитанции, письма. Принимайся за работу сегодня, закончишь, ну, скажем, за десять дней до выборов. Да, десять дней, — пробормотал Уилл себе под нос. — Мне нужно будет, чтобы избиратели были под свежим впечатлением от этой утечки, когда пойдут голосовать. — Решив побыть щедрым, Скарлетт наклонил голову. — Всё это время ты можешь провести у Дэвида и его семьи. — Я сделаю всё, что смогу. — Ты сделаешь то, что я скажу, иначе, когда время истечёт, ты за всё расплатишься. Они все расплатятся. — Не понимаю, что ты имеешь в виду.       Снова улыбаясь, Скарлетт взял нож для бумаги и потрогал его острый кончик большим пальцем. — Ты выполняешь моё задание. Выполняешь на все сто процентов. Иначе воплотятся все мои угрозы пятилетней давности. — Ты говорил, что если я уеду, ты их не тронешь.       Резким движением Уилл отрезал ножом кусок бумаги. — Ты пришёл сюда, а значит, вернул всё в исходную точку. Ты снова бросил фишки, Джонс. А то, что будет с Дэвидом и семьёй, зависит от того, как ты будешь играть. Понял? — Да, я понял.       Киллиан готов играть. И на сей раз собирается победить.

***

— Ну как? — Приплясывая от нетерпения, Сми следовал за Киллианом к «Сессне». — Что как, мои вещи уже на борту? — Да, да. Так как было у Скарлетта? Я понимаю, я ведь всего лишь батрак, рядовой тыла, всего лишь… — Задница, — закончил фразу Киллиан. Он забрался в кабину и начал проверять приборы. — Всё прошло нормально, — сказал он Сми, когда тот обиженно замолчал, — если не считать, что мне пришлось унизиться до положения лепечущего на паперти нищего, а ведь я хотел из него душу вытрясти. — Судя по тому, что я слышал, у этого пижона души вообще нет.       Сми пристегнул ремни, поправил очки на носу. Киллиан был явно в опасном настроении, а это означало, что короткий перелёт до Нового Орлеана пройдёт не совсем гладко. В качестве меры предосторожности Сми проглотил таблетку валиума [2], запив её остатками яблочного сока. — В любом случае, ты получил время, которое тебе было нужно, так ведь? — Получил, — Киллиан прервал разговор, чтобы связаться с диспетчером и получить разрешение на взлёт. Выруливая на взлётную полосу, он бросил взгляд на Сми, который уже побледнел, глаза его стали стеклянными, а запястья побелели. — А ещё получил для тебя очередное задание. — Ну, вот это хорошо. Прекрасно!       В целях самосохранения Сми закрыл глаза, когда самолёт оторвался от земли. Много-много раз он говорил Киллиану о том, что ненавидит летать, что всегда ненавидел и никогда не перестанет ненавидеть это занятие. Сми не сомневался, что именно по этой причине Киллиан заталкивал его в кабину самолёта как минимум раз в неделю. — Сделка со Скарлеттом потребует кое-какого творчества по части клеветы. — Пока самолёт набирал высоту, Киллиан чувствовал, как его покидает напряжение. Он обожал летать. Всегда обожал и никогда не перестанет обожать. — Это как раз по твоей части. — Клеветать? — Сми настороженно приоткрыл один глаз. — А причём тут я? — Скарлетту нужны поддельные фотографии, бумаги, деловая переписка — всё, что может скомпрометировать Себастиана Джефферсона. Документы о нарушении им закона, этики и морали — такие, которые помогают проиграть на выборах и разбивают семьи, ломают людям жизнь. — Чёрт возьми, Киллиан, но мы ведь ничего против этого Джефферсона не имеем, так ведь? Я знаю, тебе пришлось плясать с самим дьяволом, чтобы купить время, которое тебе нужно, чтобы разделаться с Уиллом. Но такая чертовщина, кажется, не совсем законна.       Выровняв самолёт в воздухе, Киллиан извлёк сигару. — Жизнь — подлая штука, Сми, если ты успел заметить. Ты выполнишь это задание и выполнишь на уровне — с одной только маленькой поправкой.       Сми вздрогнул. — Я сказал, что участвую в сделке, значит, участвую. Ты получишь это добро — и оно будет таким горячим, что им можно будет спалить всё вокруг. — Я надеюсь. — И в чём же поправка?       Киллиан зажал сигару между зубами и хитро улыбнулся. — Сделаешь это не с Джефферсоном, а со Скарлеттом. — Со Скарлеттом? Но ты сказал…       Бледное лицо Сми прояснилось. Он мечтательно улыбнулся. Валиум начинал действовать. — А-а! Теперь я понял. Двойная игра. — Бог ты мой, как быстро вы стали всё усваивать, мистер Сми.       Сми улыбнулся ещё шире. Киллиан тем временем накренил самолёт и взял курс домой.