Измена всегда была интересным действием.

Первый рабочий омеги — значит всем будет плохо от того, что омега припёрся. Поначалу, всё хорошо. Ты спокойно сидишь, работаешь, измеряешь предметы, а потом слышишь протяжный стон за соседним столом. Оборачиваешься, а там Ким Тэхён никак не проснётся. Ну и хрен с ним. Отворачиваешься, снова аккуратно берёшь фигурку человечка, как тут скрежет. Оборачиваешься. Снова Ким Тэхён. Да только, теперь он карандаш уронил, а без него, скажите на милость мне, как рисовать эскизы? Вот и Тэхён понимает, что никак. И вот, ты слышишь шорканье обувью, и тихое «щибаль». Совсем тихое, чтобы никто не услышал. Но у тебя уши по жизни большие, даже операции не помогут, и ты всё слышишь. Скрепишь зубами, но всё же подаёшь Тэхёну бедный карандаш, а про себя спрашиваешь, не беременный ли часом? Вроде недавно замуж вышел, так почему бы и нет? Хорошо, ты достал карандаш, получаешь в благодарочку слишком приторное «Спасибо, хён!», а самого тошнить тянет от приятностей. Ты медленно переставляешь человечков вновь, стараясь сосредоточится на процессе создания покадровой анимации, да только твою сосредоточенность, и лёгкое прикусывание губы прерывается тяжким вздохом. Тэхён вздыхает, смотрит на тебя, а потом просто вешается на шею. Ты его отвергаешь, мол, не мешай, и так достал за пару минут, а он ещё сзади надавливает. Ну не придурок ли? Так и запишем. Ким-придурок-Тэхён. А потом его левая рука тянется к фигурке, а сам Тэ тихонько так шепчет «Я немного», но чёрт тебя подери! Тэхён — правша, и если он прикоснётся к чему-то, то тут он будет хуже, чем сам Намджун в рукожопности! А чтобы стать хуже Намджуна в этом «прекрасном» качестве, надо быть Ким Тэхёном. Отдайте приз «Рукожоп года» Тэхёну, он его заслужил. У Намджуна хватает ума не сломать персонажа пополам просто прикоснувшись. И ты начинаешь раздражаться. Срываешься, кричишь ему, чтобы сам убирал, ибо надоело, а потом уходишь так быстро с помещения, как никогда не уходил. А всё дело в чём? А в том, что ты — Мин Юнги, и тебя раздражает абсолютно всё, что делает Ким-говнюк-придурок-рукожоп-Тэхён. А делает он, к сожалению, много, потому что какого-то хрена, Хосок решил, что заменить своё отсутствие тобой — это явно хорошее решение. Тэхён и правда не понимает, что не так. Он аккуратно берёт пальцами половинки человечка, и садится за стол, беря в руку клей. Ну, тебя нет, значит можно схмурить брови, и сидеть спокойно, клеить результат своего рукожопства. Сидеть как бамбула, и заниматься уже серьёзно работой. В кабинет заходит Хосок, садится напротив, выводит свой компьютер из режима сна, и давай его мучать установкой драйверов для нового графического планшета. Ууу, тут ещё всё веселее! Мало того, что маты слышатся каждую секунду, так ещё и частое постукивание ручкой сбивает. Тэхён поднимает голову, и тихо просит, чтобы Хосок успокоился. Он успокаивается. На время. А потом всё снова. А у Тэхёна тоже нервы не железные, он подходит к парню, и давай его угонять метлой со стула. Когда Хосок всё-таки сдаётся этой бабке Ёжке, и уходит с места, квочка резко садится на стул, на котором, казалось, сидел больше, чем на собственном, и начинает мудрить с чудо-техникой под названием компьюхтер. Через пару минут, Тэхён проводит стилусом по дисплею, и облегчённо выдыхает, и садится за своё место. Курица встала — место пропало, как говорится, и теперь на этом стульчике уже сидит Хосок. Юнги наконец остужает пыл, и входит обратно, плюхается на стул, и матерится на всех и вся, даже не спрашивая о том, можно, или нет. Мин Юнги можно всё, особенно когда в горле уже комок стоит от всех этих блядей-омежек, что почему-то решили, что Юнги их истинный. Нигде нельзя найти покой, нигде. Тэхён молча протягивает ему персонажа, альфа буркает что-то наподобие «спасибо», и продолжает работать, интересуясь, а почему он вообще пошёл на аниматора, если учился на юриста?

***

Не, у Чонгука всё более спокойно. Пошёл он на работу доктором, а именно, хирургом. Пошёл он туда не просто так, там ведь Ким Сокджин есть, а без него малыш Чон будет как без собственной руки, или ноги. Или что там в человеческом теле важнее?.. А вообще, забудьте, у Чонгука никогда на работе не спокойно. Как например сейчас. Казалось бы, первый день, а его уже отправили учить студентов этому делу — людей резать. То есть, оперировать. Хрен с ней, с операцией, Гук знает все приборы и органы как свои четыре пальца (про мизинец ему никогда не запомнить, а именно, крови бояться не надо, гиблое это дело.), но вот со студентами, замучаными, страдающими, и вечно хотящие спать тяжело работать. Пациент же не будет смотреть на тебя незаинтересованным взглядом, будто бы говоря, «Ну и что ты мне тут впариваешь? Обезбаливающее? Знаешь, я лучше пойду посплю.», нет, он лежит смирно, а эти шевелятся, что-то спрашивают, в общем, несладко. Чонгук медленно заходит в аудиторию, осматривает помещение, и бледнеет на глазах. Полный зал. И сотня пар глаз. Где-то уже пошли шептания, но Чон лишь говорит себе: «ща папочка покажет вам всё», рисует спокойно тело человека, со всеми органами, да только так, будто с него кожу содрали. А потом поворачивается к ученикам-на-один-день, выдыхает, и говорит спокойным голосом. — Вам предстоит пережить на своих глазах смерти, так что если не хотите плакать после этого в подушку - уходите. Все хотят? Вы смелые. Ну что же, расскажу я вам весь пиздец, что творится здесь.

***

Из всех троих, у Чимина самая сладкая, и спокойная работа. Уберись на чердаке немного, протри пыль на тумбах, можешь посмотреть что-то в перерывах, позанимайся садом, и приготовь что-то на ужин. Чудо, а не задание. Приняв таблетки от этой ужа-а-асной боли в животе, что скоро начнёт так тихо надавливать в области поджелудочной, а потом как хряснет, так Чимин и начнёт вновь лежать в позе французской девы, а этого ему не нужно, плюшка закатывает рукава повыше, и, поднимая вверх одну лапку, объявляет войну за чистоту открытой! Ну что же, он молодец, убирает славно, быстро сметает все пылинки, да только вот, руки уже болят. И ноги. Они тоже участвуют в жизни хозяина, иначе, как бы он ходил вокруг столов, вытирая вредную для организма пыль? Были убраны уже три большие комнаты, осталось ещё две маленьких, не считая ванной, коридора, и кухни. Чимин заваливается на диван, и вздыхает тяжело. Он уже устал немного, но усталость приятная, в ногах слегка зудит, и о боже, это так приятно! Чимин крепче сжимает ноги вместе, доставляя ещё больше удовольствия самому себе от мурашек по коленкам, и… И что? Нужно бы уже продолжать работать, но божечки, омежка пролежал так лишь минуту, хочется ещё… Да вот голос Юнги, что кричал в ушах о том, что нужно не лениться, а работать, заставил подняться, и уже через какие-то полчаса дом был полностью убран. Сад занял от силы полтора часа, на часах было лишь 12:30, и это ещё с миллионными минутами перерыва. И теперь Чимин только понял, насколько дом большой. Три огромные комнаты, что были спальнями, гостиной, балкон с огромным количеством цветов, и это ещё не считая цветов в других комнатах. А ещё в саду. Вот там их считать вообще не стоит. Почесав затылок, плюшка обернулась на пятке вокруг себя, и взяла телефон, уже набирая номер Чонгука. Альфа как раз в это время уже ехал обратно, так что отвечал уже слегка уставшим голосом. — Да, ты что-то хотел? — он уже хотел добавить «милый», но вовремя остановился. Он что, дурак? — Господин, я уже всё сделал как вы и просили. Мне нужно что-то ещё делать? — У Чимина голос был явно не уставший. Он был заводной, держался крепко и на позитиве всегда. Если его конечно, не разбудить в три часа ночи, и не спросить таблицу Менделеева. В лучшем случае, он пошлёт тебя дальше, чем твои глаза видели. Чонгук же слегка вскинул брови домиком, и посмеялся. — Ты так бодр, пусть и сделал всю работу. Скажи пожалуйста, ты человек, или инопланетянин? — Инопланетянин. Прилетел с Марса. Готов помогать Господину Чонгуку всегда, везде, пусть только попросит! У него была улыбка уже выше ушей, и кажется он на этой улыбке сможет полететь в Амстердам. Или же в Нью-Джерси. Чимин слишком милый, и Чонгук готов запищать аки японская школьница, встретившая своего сенпая. Он лишь помахал головой и со смехом так проговорил. — Не надо мне ничего больше, можешь отдыхать. — на том конце послышался выдох, и от этого альфа чуть хихикнул. — Мы вернёмся к семи, так что ты можешь спокойно приготовить что-то, и поехать домой. Ты не должен сидеть один в одиночестве. Удачи тебе. Чимин хотел уже сказать ему что-то, но его сбросили, так что он просто с улыбкой пошёл на кухню. Влюбился он в этот голос, пусть и не хотел это признать. Но нельзя же. У него же есть муж, да?.. и они любят друг-друга. чимин надеется на это.