Добро пожаловать в Отрадное!

После самопровозглашённой чистки дома и двора Агафьи Прокоповны Крах, которую устроил Тайрон Компростарзер, старуха совсем приуныла. Теперь не нужно было каждый день подниматься задолго до рассвета, перемалывать любимый фарш двухголового свинозмея, приносить Бушфьюру шелковицу и другие ягоды, открывать маленький сарай, дабы позволить газонокосилке Грисер накататься вдоволь. Ибо их больше не было. Без многоглазой ржавой ванны уборная казалась чересчур пустой и скучной, прекратились и загадочные звуки с чердака — живой керосиновой лампы на шести массивных и чёрных, точно ночь, щупальцах тоже след простыл. А вот пропажу шара антиматерии Агафья даже не сразу заметила — уж больно тихую и невзрачную жизнь вело сие создание. Однако Крах ни за кем так не тосковала, как за белобрысым домовым Кургучем, любителем ножей и прочих острых предметов. С ним старуха и вправду могла поговорить по душам, ежели тот соизволит показаться. Она заботилась о нем, как о внучке, несмотря на то, что настоящий её внук — Людвиг Крах — главный дирижёр оркестра Фриненанцбурга, даже не подозревает, что у него есть бабушка. Всё, что осталось после чистки питомцев Крах — это стационарный телефон-омар, который также невзрачно стоял на столике, и аквариум с рыбками, чья форма походила на спасательные круги, и то они здесь до тех пор, пока не начнут стремительно расти, а аквариум не станет чересчур маленьким. Тогда придется отпустить и последних питомцев в речку… Однажды Агафья проснулась, на удивление, только к двум часам дня. «Спешить некуда», — уверила она себя. Покончив со всеми утренними делами, Крах решила выглянуть на улицу, освежиться и расслабиться от непривычной тишины дома. Выйдя на крыльцо, Крах вдохнула полной грудью. Погода стояла пасмурная, грозовые облака затянули небо, в нос ударил запах сырой земли, дождик еле-еле моросил. Но вот старуха уловила крайне странный звук, отдалённо напоминающий писк. Доносился он с правой стороны высокого забора, под которым расположилась небольшая грядка капусты Агафьи. — Вредители! — воскликнула Крах и, схватив по пути грабли, рванула к источнику писка. По правде говоря, старуха умудрилась угадать насчёт вредителей и ошибиться одновременно. Под одним из кочанов капусты беспомощно лежал кротёнок. Мех присутствовал, да и размеры его были уже не настолько маленькие, но Агафья поняла, что глазки детёныш раскрыл лишь недавно. Она минуту стояла над кочаном капусты, держа грабли наготове, размышляя, что же делать, пока не заметила одну чертовски интересную деталь: Передние лапы малыша были без когтей, да и вообще кроту не принадлежали! Это были человеческие кисти рук. Крах отбросила грабли и присела возле кротёнка. Тот почувствовал присутствие незнакомца и боязливо попытался прорыть норку, но, увы, с такими ладошками это было просто невозможно. Дождь усиливался, уже было слышно, как он неистово барабанит по крыше и подоконникам, превращаясь в ливень. Где-то недалеко сверкнула молния. Агафья сняла свой повседневный фартук, завернула в него кротёнка и отнесла домой. Так она снова нашла, куда деть заботу… Малыш, обзавевшись новым домом, поначалу чертовски опасался Агафьи, пищал при виде неё, брыкался, даже пытался царапать своими человеческими ногтями. Старуха по-настоящему начала беспокоиться, когда кротёнок вовсю отказывался от еды. Крах знала, что кроты без еды живут максимум четырнадцать часов, после чего их настигает смерть. По этой причине ей пришлось кормить нового питомца из шприца молоком. После сотни потраченных нервов и разлитого молока, кротёнок всё же позволил себя покормить. Уже через два дня малыш заметно увеличился в размерах, в особенности его ладони, которые уже походили на кисти двенадцатилетнего ребёнка. Агафья не стала себя утруждать, и назвала кротёнка Ладошкой… Мило и простенько. Когда для питомца молока стало мало, в обиход пошли коренья, морковь, ягоды и, собственно, капуста. Ладошка часто воротил носом, перебирал, что хочет, а что нет, но когда всё же определялся с выбором лакомства, садился на заднее место, хватал еду руками и грыз, точно человек. Ногти Ладошки росли с невероятной скоростью. Уже через два дня после того как Агафья подстригла их, кротёнок снова мог поцарапать до крови. В связи с этим Ладошка начал проверять свои «орудия» на мебели и стенах дома. Крах осознала, что нужно срочно что-то предпринять, иначе её любимый деревянный столик скоро превратится в точилку для когтей. Старуха отыскала бочку в подвале возле бункера, насыпала туда земли до краёв и предоставила Ладошке. Тот с радостью принял новый подарок и днями напролет проводил под почвой в бочке. Агафья часто оставляла любимцу на поверхности почвы различные вкусности, предварительно слегка закопав их. Крот ловко цеплял лакомства из-под земли и поедал их там же. Но вот Ладошка уже достиг приличных размеров, обычной бочки ему было мало, к тому же еще и прогнившей. Старуха долго не решалась отпускать крота копать во дворе, но делать было нечего. Она связала любимцу небольшой шарфик и перчаточки с прорезями для ногтей, дабы в его человеческие ладошки не впивались различные занозы и прочая дрянь, от которой потом чёрт избавишься, учитывая, насколько кротенок был непослушным и не мог долго сидеть на одном месте. Но со временем Агафья привыкла и каждый день отпускала Ладошку играться во двор, когда сама садилась в кресло-качалку у крыльца и, взяв с собой пару кроссвордов и новые очки, следила за любимцем.

***

— Эй, Тайрон, — внезапно дёрнул друга Йока. — Что такое? — Компостер отвлёкся от книги «Возможности блуждающих душ». — Иди, глянь на это, — Кинг пристально всматривался в окно. Компостер неохотно отложил книгу, отпихнул с дороги портфель с Коперникусом и приблизился к Йоке. — Чего тебе? — Вот. Кинг показывал пальцем в соседний дом напротив, на крыльце которого мирно качалась в кресле Агафья Прокоповна Крах. — Её губы шевелятся… Она с кем-то говорит? Тайрон открыл окно и высунулся в проем, стараясь расслышать старуху. Йока проделал тоже самое. — Эй, ну и куда тебя заносит, а? Уйди с грядки, кому говорю! — Агафья замахнулась газетой куда-то в даль. — С кем это она? — Да, правильно, там копай. Ой, умничка ты моя! Что это ты схватил? — старуха вытянулась вперёд, пытаясь что-то разглядеть. — Ах, ни черта не вижу! Медведка небось. Выкинь, не майся дурью. Выкинь, кому сказала! Ах ты мерзота такая! И старуха, улыбаясь, побрела в сторону забора, где ее уже не было видно. — И что это было? — удивился Тайрон. — У неё наверняка снова не все дома, — Кинг закрыл окно. — Старая маразматичка, не бери в голову. Компостер лишь пожал плечами в ответ, а затем краем глаза уловил, как Агафья возвращается домой, прижав кого-то к груди и укачивая, точно младенца.