Недосягаемость

      Сычжуй никогда не бывал в Цитадели. Он пару раз находился проездом в столице, но никогда ещё ему не удавалось попасть в это монументальное сооружение. Оно занимало довольно обширную территорию, что было, собственно говоря, и неудивительно. Ведь многие охотники проживали прямо там, и лишь некоторые из них предпочитали жить в самом городе.       Впрочем, Лань Юаню здесь нравилось. Много света, приятные люди. Ему бы хотелось задержаться здесь подольше.       Потянувшись за своей сумкой, он уже хотел покинуть холл вместе с Цзинъи, который уже нашёл себе собеседника, как его талию неожиданно обвили руками со спины. На затылке почувствовалось горячее дыхание.       — Я скучал, малыш Юань! — послышался хитрый наглый голос, отдающий лёгкой хрипотцой. Объятия на талии стали только крепче.       Парень опустил взгляд на чужие руки, облачённые в чёрные укороченные перчатки, после чего устало вздохнул и моментально расслабился. Уголки его губ мягко приподнялись, а голова приземлилась на плечо позади стоящего человека.       — Я тоже рад тебя видеть, брат, — после чего рассмеялся и открыл глаза, заглядывая в абсолютно идентичное своему лицо.       Честно? Он до какого-то момента был даже не в курсе, что у него есть брат-близнец. В прошлом их разлучили ещё в детстве, а встретились они только через пятнадцать лет. И так как второму брату в жизни повезло меньше, чем первому, имени, данного при рождении у него не было, или его просто забыли. После, когда он вырос, он взял себе фальшивое имя, представляясь целителем Сяо Мином, однако Сычжуй ситуацию исправил. В итоге, все стали звать и второго брата Юанем тоже.       «Зато не будет путаницы», — сказал тогда парень, улыбаясь до ушей. Так и появились братья Лань Юань и Вэнь Юань. И всех всё устраивало. Кроме одного.       — Ну, вот, опять, — послышалось недовольное бормотание рядом. — Как вижу ваши рожи вместе — всё время кажется, что в глазах двоится.       Улыбка на лице Сычжуя тут же померкла, зато Сяо Мин за его спиной знатно повеселел.       — Ой, посмотрите, кто здесь! — дьявольская улыбка наползла на его лицо. Насильно развернув брата лицом к источнику голоса, он положил подбородок Лань Юаню на плечо и весело приподнял бровь. — Госпожа Цзинь ревнует? Брата к брату? Какое святотатство. За кого вы меня только держите, ваше Высочество?       Стоявший перед братьями Цзинь Лин громко фыркнул, сложив руки на груди.       — Да ты такой знатный шлюх, что я ничему не удивлюсь, — произнёс он, скривив губы, заставляя Вэнь Юаня рассмеяться и крепче обнять Сычжуя.       — Это я ещё и шлюх! Нет, вы слышали его? Я ему тут верность свою дарю, в чужую сторону даже не смотрю, а он мне такое! Ну, как тебе не стыдно? — пожурил парень, но в целом был слишком счастлив, чтобы злиться на этого милого цыплёнка. Он же прелесть! Как вообще можно проявлять к нему какие-то негативные эмоции? — Не будь букой, цветочек! Хоть ты и чертовски милый в гневе, но мне всё же больше нравится, когда ты улыбаешься.       На это Жулань возразить ничего не смог. Только надменно хмыкнул, но следом улыбнулся уголками губ.       — Где доктор Вэнь?! — раздался взволнованный голос девушки-медсестры, заставляя Вэнь Юаня моментально посерьёзнеть и кинуться к ней. На носилках, что только что втащили, лежал окровавленный охотник, уже без сознания. — У нас большие рваные раны. Есть вероятность повреждения внутренних органов и заражения.       — Везите его в реанимацию, я скоро буду, — произнёс он, подлетая к носилкам и в момент надевая халат. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что его ждёт. — Придётся оперировать. Возможно, что твари оставили частички плоти в ране.       — Кто будет оперировать? Попросить доктора Хуан?       — Она сейчас занята. Я сам, — произнёс он решительно. Следом за ними захлопнулась дверь в медблок, а Лань Юань лишь растерянно хлопнул глазами.       Он знал, что Юань тут не в бирюльки играет, но чтобы доктор? Да ещё и хирург? Это в девятнадцать-то лет? Это действительно великое достижение.       — А брат молодец, — произнёс он, наконец, отходя от неожиданного исчезновения. — Он и доктор, и охотник.       — Он мало охотится, — произнёс недалеко стоявший Цзинь Лин. — Последнее время в Цитадель прибывает много раненых. Участились инциденты на охоте. Словно мертвецы с ума посходили. Поэтому Юань в основном находится в медблоке. Там сейчас просто кошмар какой-то творится. Раненых куча. Он обычно не вылезает оттуда, только поздно вечером, но сегодня вышел тебя встретить. Неудивительно, вы давно не виделись.       Сычжуй задумчиво кивнул, в последний раз кинув взгляд на дверь в медицинский блок. Однако в следующий момент удивлённо застыл, почувствовав крепкие объятия.       — Я рад, что ты приехал. Мне тебя не хватало, — произнёс А-Лин, наконец, делая шаг назад. — В конце концов, в этом месте, да с моим характером очень сложно найти друзей.       Лань Юань горько улыбнулся.       «Друзей, да?» — усмехнулся он про себя, тихо вздыхая.       Цзинь Жулань никогда не считал его кем-то большим, чем лучшим другом. С самой первой жизни он всегда относился к нему холодно и тепло одновременно. Сычжуй действительно был просто лучшим другом…       А потом появился Вэнь Юань. И всё изменилось. Цзинь Лина словно подменили. Сычжуй видел, как юный наследник ордена, а в последствии его глава, тяготеет к брату-близнецу лучшего друга.       Вэнь Юань был полной противоположностью Лань Юаня — дерзкий, наглый, хамоватый, саркастичный, циник до мозга костей. Однако в его личности и поведении скрывался какой-то особенный шарм. Сяо Мин обладал обольстительной и соблазнительной натурой, которой практически не обладает Лань Сычжуй. В отличие от брата, он был довольно покладистым, мягким, послушным, вежливым, с ласковой и невинной натурой. Когда два брата находились рядом, разница между ними была как между небом и землёй. Иногда даже начинало казаться, что они вовсе не близнецы, и даже не родные. Если бы не очевидное внешнее сходство — никто бы и не подумал об этом.       Скорее всего, А-Лина привлек именно типаж Вэнь Юаня, с которым они практически сразу наладили отношения, хотя первые несколько дней знатно огрызались друг на друга. Хотя, это скорее Цзинь Лин огрызался. Юань, на удивление, обладал титаническим терпением и выдержкой. Даже несмотря на бзики «юной госпожи», он продолжал защищать его. Складывалось впечатление, что он пытается наладить отношения с маленьким ребёнком. Это было даже не похоже на его дерзкую натуру.       Стоило кому-то открыть рот в сторону Цзинь Лина, Сяо Мин без лишних раздумий закрывал его собой, а взгляд отчётливо говорил о том, что ещё одно слово — и он перегрызёт кому-то глотку.       Лань Сычжуй остался третьим лишним между ними. И хотя он чувствовал, что Цзинь Лин и брат относятся к нему с любовью, тяжесть на душе никуда не исчезала. Если брат любил его по-родственному, очень крепко и даже жадно, то Цзинь Лин любил его как близкого человека, друга.       А Лань Юаню хотелось совсем другого.       Ведь он сам был крепко влюблён в капризную юную госпожу Цзинь.       Видеть брата и человека, к которому он неровно дышит — это очень сложно.       Однако, как бы он ни любил этого человека, он не посмел отбирать его у собственного брата. Он видел, что Вэнь Юань очень счастлив с ним, а потому отступил.       — Всё в порядке? — заметив, как переменился в настроении Сычжуй, Цзинь Лин склонил голову вбок, после чего беззаботно закинул руку ему на плечи и потянул в сторону столовой. — Ты голодный? Пошли пожрём уже, я голодный, как чёрт.       И Лань Юань молча согласился, безропотно подаваясь на решительные действия друга. В конце концов, сколько можно страдать? Столько лет прошло. Пора бы уже понять, что ничего ему не светит.

***

      Вэй Ин, волоча на плече свой рюкзак, уверенно, но медленно передвигался по коридорам жилого блока Цитадели. Воспоминания сами собой нахлынули, принося с собой самые разные эмоции.       Вот небольшой закуток, ведущий в крошечную одиночную комнату — здесь они с Цзян Чэном прятались от строгих наблюдателей и пытливых «нянюшек».       А вот в этом коридоре парень впервые поцеловал очень милую и симпатичную девочку, когда ему было около четырнадцати.       Каждый коридор, каждая комната, каждый маленький закуток — всё несло в себе определённые, приятные или не очень воспоминания. Это заставляло уже давно выросшего Вэй Ина улыбаться и идти вперёд, точно зная конечную точку назначения.       Наконец, погружённый в свои мысли, он достиг большой тяжёлой двери с резной ручкой. Эту ручку он поставил сам, когда ему было лет пятнадцать. С тех пор её так никто и не поменял, а на двери по-прежнему висел знак «Не входить! Убьёт!». Это всегда забавляло людей, проходивших мимо.       Весело усмехнувшись, Усянь протянул руку с ключом к замочной скважине, но удивлённо застыл, понимая, что дверь открыта.       «Неужели моя принцесса будет снова жить со мной?» — подумал он о Цзян Чэне, уверенно хватаясь за ручку и распахивая дверь настежь, уже собираясь сказать что-то весёлое и определённо пошлое, как ошарашено застыл, глядя на человека возле кровати.       — Да ладно?! — выдохнул он, наконец, выходя из ступора и проходя внутрь, плотно закрывая за собой дверь.       Возле кровати Цзян Ваньиня стоял Лань Ванцзи.       — Обалдеть, это что за миграция семейства Лань? Ты разве не со своим братом жить должен? — Вэй Ин слышал, что братья Лань когда-то жили вместе. Он не знал их даже в лицо, не то, что лично. Они никогда не пересекались, так как братья обитали совсем в другом крыле, где в основном ошивались научные работники, а Вэй Ин проживал в крыле охотников.       Теперь же Ванцзи стоит перед ним и делает вид, что ничего особенного не происходит. Только вещи свои в шкаф раскладывает.       — Мы с Цзян Ваньинем поменялись местами. Теперь он живёт с братом, — произнёс он невозмутимо, закрывая дверки.       — А ты живёшь со мной? — Вэй Усянь приподнял бровь, но ничего больше не сказал. Только прошёл к своей кровати, бросил рюкзак на пол и устало упал на кровать. Сонливость навалилась сама собой, заставляя закрыть глаза. — Меня не будить, не трогать и не кантовать. Проснусь, когда высплюсь. Будет кто спрашивать — меня нет в этом мире.       С этими словами он расслабленно расползся по довольно большой кровати, на которой с лёгкостью могли бы спать два человека, и уже через пару минут засопел в обе дырочки.       Лань Чжань смерил его беспомощным взглядом, после чего снял со своей постели покрывало и накрыл им уже беспробудно дрыхнувшего соседа, который теперь проснётся разве что к вечеру. Осторожно опустившись на край кровати, он заботливо убрал с красивого расслабленного лица мешающие прядки, едва ощутимо погладил по щеке, а следом склонился к губам и мягко прикоснулся к ним поцелуем.       Тихо вздохнув, он вновь поднялся на ноги, следом покидая комнату, ещё раз взглянув на спящего Вэй Ина.       Хлопнула входная дверь. Шаги по коридору медленно удалялись, когда Вэй Усянь распахнул глаза, густо краснея, в панике прикладывая тыльную сторону ладони к губам. Его даже слегка затрясло от шока, который он испытал в первые секунды.       Он всего-то хотел посмотреть, как будет вести себя Лань Чжань, когда он уснёт. Но это превзошло все его ожидания.       Резко сев в кровати, охотник прижал ладонь к груди, чувствуя, как бешено колотится сердце. Не понимая, что ему теперь делать, мужчина попытался восстановить сбившееся дыхание, но это едва ли удавалось.       Пальцы вновь сами собой прикоснулись к губам. В один момент Вэй Ин просто застыл, понимая, что что-то не так.       Сложилось впечатление, что прикосновение этих губ очень знакомое.       Он словно уже чувствовал их поцелуй на своих губах. Словно когда-то это было как само собой разумеющееся. Словно… он к этому уже привык.       «И хуже всего… мне показалось это приятным… — понял он, приоткрывая рот. — Словно все мои сны воплощаются в реальность. Что ж ты делаешь, Лань Ванцзи, с моим нездоровым воображением?»       Что теперь делать с этим — он понятия не имел. Мог только брякнуться обратно на подушку и уставиться в потолок.       Похоже, что Ванцзи имеет свои скелеты в шкафу.

***

      Прибытие охотников в Цитадель ознаменовало ничто иное, как начало катастрофичной суматохи и неразберихи. Коридоры полнились людьми разных возрастов и полов, разного ранга и статуса. Все сновали туда-сюда, пытаясь хоть чем-то себя занять.       Недовольно хмурясь от постоянного шума, Лань Сичэнь брёл по коридорам прямо к оранжерее, желая хоть где-то укрыться от этого кошмара. Он был человеком, который никогда не любил шум и суету. К тому же, он был музыкантом. А как известно, слух музыканта очень чувствителен.       Наконец, достигнув огромных двустворчатых дверей, мужчина беспрепятственно проник внутрь, оказываясь в обилии красивых зелёных растений и свежего воздуха. Это место всегда было потрясающим, а по мнению Лань Хуаня — самым лучшим во всей Цитадели. Здесь всегда было тихо, свежо и приятно.       Было во всей оранжерее место, которое привлекало охотника больше всех остальных. Белая красивая беседка с кованными бортиками находилась в самой отдалённой части этого места, спрятавшись в зарослях экзотических деревьев с яркими сочными плодами. Именно здесь Сичэнь когда-то проводил больше всего времени, наслаждаясь видами и звуками маленьких птичек, обитающих здесь.       Присев на скамейку, мужчина подмял под себя ноги, устраиваясь поудобнее, и поднёс к губам белую прекрасную флейту. Ей было уже очень много лет, но инструмент по-прежнему издавал чарующие потрясающие звуки. Когда в этом месте раздавалась музыка, вся оранжерея словно замолкала, прислушиваясь к ней.       Полилась тихая и ненавязчивая мелодия. Сичэнь без труда вспоминал любую мелодию, тонкими длинными пальцами порхая по клапанам флейты. Вся музыкальная ткань начинала казаться осязаемой, словно её ткали на невидимом станке чьи-то умелые руки. И сейчас эти руки принадлежали Лань Хуаню.       — Ты, как всегда, прекрасно играешь, Лань Хуань, — звук оборвался на высокой ноте. Мужчина тут же отнял флейту от губ, устремляя взгляд на источник голоса.       — Что ты здесь делаешь? — устало произнёс он, глядя на застенчиво сжимающего свои плечи Цзинь Гуанъяо.       Сичэнь не видел этого человека с самого перерождения в этой жизни. В прошлой они пересекались лишь однажды. Жизнь практически не сводила их вместе. А если и сводила, то охотник всеми правдами и неправдами старался избегать его общества.       Сейчас же он видел, что в Мэн Яо произошли определённые изменения. Он словно специально показывал себя перед Лань Хуанем хрупким, мягким и нежным, даже отчасти немного женственным и жеманным. Эти широкие вязаные свитера с рукавами неподходящей длины, длинные волосы, либо распущенные, либо собранные в непонятный пучок, прихваченный в несколько раз резинкой. Словно весь этот образ он создавал специально. Только вот с какой целью?       — Я здесь работаю, — произнёс он, пожимая плечами и проходя ближе. — Меня не допускают к каким-то важным делам ввиду моей репутации, поэтому отдали мне оранжерею. Но мне здесь нравится, здесь уютно. Я отсюда практически не ухожу.       — А от меня ты чего хочешь? — всё так же устало поинтересовался Сичэнь, прокручивая флейту между пальцев. — Кажется, мы всё с тобой решили, разве нет?       — Я… — Мэн Яо тяжело вздохнул и подошёл ещё ближе. — Я по тебе соскучился. Ты же знаешь, я всегда был к тебе неравнодушен. И… мне очень хотелось тебя увидеть и вновь с тобой пообщаться. Но ты всегда, все прошедшие жизни, избегал меня, не позволял этого. Это очень давит.       — Интересно, почему бы мне тебя избегать, ммм? — саркастично протянул охотник, указывая флейтой ему на грудь. — Может, сам подумаешь?       — Если ты о том, что произошло с нами в первой жизни… то я уже не знаю, как вымаливать у тебя прощения. К тому же, если тебя вдруг волнует то, что ты тогда убил меня, знай — я тебя простил. Я уже тогда не держал на тебя зла. Я это заслужил, — речи Гуанъяо были мягкими и текучими, словно мёд. Он говорил с большим раскаянием и глубокой тоской.       Доброе сердце Сичэня не выдержало и сдалось. Тяжёлый вздох сорвался с тонких губ.       — На самом деле, я уже давно тебя простил, — он устало потёр переносицу, откладывая флейту в сторону. — Однако заставить себя общаться с тобой так же, как прежде, я не могу. Извини.       Цзинь Гуанъяо на несколько минут замолчал. Воцарилась неловкая тишина.       — Ты его любишь? — он вновь заговорил, на этот раз меняя тон на жалобно-капризно-обречённый. Причём сочетать все три тона ему удавалось просто потрясающе. — Скажи, ты любишь его?!       — Да, — уверенно ответил охотник, даже не поведя бровью.       Мэн Яо едва не задохнулся от нахлынувших эмоций. Руки его задрожали, как и губы, но Сичэнь на это вёлся с трудом. Об актёрских талантах «названого брата» он знал лучше, чем кто-либо.       — Хватит ломать комедию. Притворство передо мной — последнее, что тебе стоит делать, — произнёс Лань Хуань, глядя на него. — Чего ты хочешь?       — Тебя! — резко выкрикнул Яо, в два прыжка оказываясь рядом с Сичэнем и опрокидывая его на скамью, придавливая собой сверху. От неожиданности мужчина даже вымолвить ничего не смог. Только уставился на него поражённым взглядом.       — Слезь! Я не хочу делать тебе больно, сбрасывая на пол, — прорычал он сквозь зубы.       — Плевать! Я тебя хочу! Столько лет пытаюсь до тебя это донести, а ты тупой, как воробушек и слепой, как крот! — маска невинности тут же слетела с лица мужчины, и он лишь крепче надавил на чужие плечи, склоняясь к красивому точёному лицу. — Я хочу, чтобы ты знал — я не отступлюсь так просто, понятно?       — Отойди от меня! И желательно на несколько метров! — терпение Лань Хуаня лопнуло. Он решил отодвинуть Мэн Яо одним властным движением. Даже если он упадёт и ударится — плевать. Сам напросился.       Однако предпринять что-то он не успел. Цзинь Гуанъяо схватил его за подбородок и, удерживая довольно крепко, накрыл губы своими. Накрыл властно, немного грубо, жадно впиваясь в них поцелуем. Судя по его опытным движениям и напору, настроен он был крайне решительно.       Воспользовавшись ступором Сичэня, мужчина скользнул языком между губ, вовлекая в ещё более глубокий и чувственный поцелуй, сплетая свой язык с чужим.       — Хватит! — наконец, пришёл в себя охотник, перехватывая Мэн Яо за шею и бесцеремонно сбрасывая с себя. Тот моментально отполз подальше, понимая, что разозлил одного из самых сильных людей Цитадели. — Никогда. Больше. Не. Смей. Ко. Мне. Прикасаться! Ясно?!       Злобно выдохнув, Лань Хуань схватил Лебин и широким шагом покинул оранжерею, давая себе слово больше сюда не приходить. Одного раза ему уже хватило.       Яо стиснул кулаки, злобно сжимая зубы. Раздражённо ударив по полу, он откинулся на бортик беседки и медленно выдохнул.       — Чёрт! — прорычал он, раздосадовано закрывая глаза. — Я надеялся на другой исход…       Он просидел на полу беседки ещё несколько минут, прежде чем подняться на ноги и покинуть это место. Настроение ускакало в минус, но решительность добиться этого мужчину только возросла.       «У тебя очень мягкие губы, братик Сичэнь, — хитро усмехнувшись, подумал он. — А ещё мужчина называется. Барышня кисейная».