Хёнвон озадаченно хмурится, меряя шагами новое съёмное жилье и пряча ладони в складках рукавов своей любимой чёрной толстовки.
Парень не может понять, кто прислал ему букет шикарнейших ярко-алых роз, что стоит сейчас в хозяйственном ведре (больше эта охапка никуда помещаться не желала). Он давно ни с кем не знакомился, на работе новых людей нет, клиенты — всё те же, а тот, кого нельзя вспоминать, уже чуть больше трёх месяцев не даёт о себе знать. Так кто?..
От размышлений отрывает дверной звонок, который слишком громким кажется в тишине двухкомнатной квартиры. Одно радует — пришли друзья.
Спустя полчаса троица устраивается за столом на небольшой кухне и отмечает новоселье Че. Чжухон сегодня задумчивый и постоянной смотрит в окно мечтательно, непроизвольно по столешнице отстукивая ритм последней мелодии, что написал его альфа, которую заслушивает теперь до умопомрачения. Из-за такого состояния рыжеволосый не участвует особо в разговоре, лишь поглядывает из-под чуть опущенных ресниц на двух самых близких своих людей.
— Вы хорошую квартиру подобрали… — тянет Чангюн, осматриваясь, а своими словами отдавая должное омегам, которые вместе занимались поиском и явно не прогадали. Младший из присутствующих очень доволен окружающей обстановкой и чувствует себя слегка виноватым из-за того, что не помогал этим двоим, будучи занятым на работе и учёбе.
— Думаю, что ты был бы рад, даже если бы я в сарай съехал, — смеётся Хёнвон, после отпивая немного вина из высокого фужера, который больше подошёл бы шампанскому. Парень довольно жмурится, когда делает глотки, потому что алкоголь потрясающе вкусный и приятно обжигает глотку и желудок, даря необходимую эйфорию. — Будку бы мне смастерил, если…
— Не правда! — запальчиво отвечает Им, глядя возмущённо на парня, пылая праведным гневом. Он тоже слегка пьян, как и владелец этой квартиры. — Меня совсем не напрягало, что мы жили втроём!
— Ну да. Я же вам «как ребенок» был, — улыбается Че, нарочито язвя и подзадоривая альфу, про себя удивляясь тому, как иногда подобные трюки легко проходят с потрясающим психиатром. — Можно было смело тренироваться…
— Ты же знаешь, что я имел в виду, — фыркает Чангюн, снова прерывая друга и берясь за палочки, чтобы накрутить на них лапшу, отвлекая себя от спора со старшим.
Парочка, что развела активное обсуждение, замолкает, когда замечает, что Чжухон уже загнулся от смеха и почти задыхается. Они быстро подскакивают, всё побросав, и оказываются ближе к парню, чтобы проверить нормально ли он себя чувствует. Настроение Ли тут же делает резкий скачок, хотя алкоголем это не объяснить — он здесь единственный не пьёт, и через секунду рыжеволосый уже рычит:
— Да успокойтесь вы! Достали своей гиперопекой. Мало того, что я тебя из дома выпер? — юноша недовольно смотрит на лучшего друга, сжимая одну руку в кулак, что, впрочем, совсем не придаёт грозности его виду.
— Вообще-то, ты не хотел меня отпуск…
— Ащ! Не спорь со мной, — взгляд суженных глаз переводится на Има, который только-только снова занял своё место. — А ты, видимо, опять хочешь спать в гостиной?
— Нет, радость моя. Мне нравится, спать с тобой…
— Думаю это все поняли! — с ехидцей выдает младший омега, непроизвольно кладя руку на, пока ещё плоский, живот. Его будущий муж мигом оказывается рядом и обнимает напряженные плечи любимого, начиная медленно целовать — от щеки к виску, тихо приговаривая:
— Прости меня.
Хёнвон наблюдает эту картину с противоречивыми чувствами — с одной стороны он рад за друга, а с другой — сердце щемит от нежности отношений, которая когда-то была и у него…
Тут, словно следуя всем законам жанра, второй раз за вечер, раздаётся звонок в дверь.
Че хмурится, в очередной раз, ничего не понимая, в то время как парочка не отрывается друг от друга, Чжухон даже руки складывает на пояснице своего альфы и прижимает того сильнее к себе.
— Кроме вас никто не знает, что я здесь живу… Может, соседи? — Че медленно встаёт из-за стола, не зная — стоит ли открывать или просто проигнорировать незваных гостей.
Парни лишь пожимают плечами, а Че всё-таки идёт открывать. Он забывает, что в этой квартире, в отличие от квартиры друга, есть глазок, и по привычке распахивает дверь не глядя.
— Чем я могу?.. — юноша моргает, понимая, что перед ним никого нет, а затем опускает взгляд и чувствует, как его сердце совершает кульбит, после чего ретируется в район пяток, намереваясь остаться там навечно.
Вонхо же, что стоит перед ним на коленях и смотрит прямо в глаза, едва справляется с волнением и произносит, тщательно стараясь не заикаться:
— Знаешь, в-все ошибаются. Пр-рирода — в том числе. Не знаю, как она там задумала с этой дурацкой Истинностью, но люблю я только тебя, — Шин нервно улыбается, понимая впрочем, что улыбка сейчас не к месту. Он тянет одну руку к Че, произнося, — я очень сильно люблю тебя. Мои чувства не менялись ни на миг. Прости, что ушёл…
В следующее мгновение альфе приходится проявить чудеса скорости и ловкости, потому что он не может дать упасть Хёнвону, у которого подкосились ноги в совершенно буквальном смысле. Сознания парень не теряет, но его кости словно обращаются в желе.
— Пусти… — слабо пытается отбиться Че, сразу после того как оказывается в сильных руках. Парень задыхается и с трудом может поверить в реальность происходящего, но до боли родные ладони, жар которых ощутим даже через толстовку, пытаются его убедить. И у них начинает получаться, хотя диалог всё равно идёт по пути отрицания:
— Если ты всё ещё меня любишь — ни за что, — тихо отвечает Шин, прижимая крепче к себе и краем глаза наблюдая за красивым лицом бывшего жениха.
— Не люблю…
— Лжец… Ты такой неумелый лжец, — альфа целует своё счастье в щёку, а после заходит с ним в квартиру, закрывая за ними дверь ногой. Для удобства подхватывает брюнета на руки, после направляясь в комнату, очевидно являющуюся гостиной.
Младший больше не вырывается, но и старается ближе к пленителю не стремиться, пусть и приходится обвить его шею, чтобы не упасть. Хосок сажает омегу на диван, а затем сгибается на девяносто градусов, здороваясь с будущими супругами Им, которые ошарашенно на него пялятся. У рыжего даже палочки из пальцев выпадают, звонко брякнув о стол после падения.
— Как ты здесь?.. — начинает было Чжухон, на миг в его глазах появляется понимание, а затем он смотрит на собственного жениха, говоря угрожающе:
— Ты…
— Я, — подтверждает Чангюн, отвечая на не заданный вопрос, даже не пытаясь скрыть своё довольство происходящим. — Нам пора домой, моё солнце. Тут и без нас есть кому и что отметить. А тебе ещё и нервничать нельзя.
Психиатр забирает своего любимого и уводит (благо тот ещё в шоковом состоянии и особо не сопротивляется), радостно улыбаясь и подмигивая обоим парням. Шин в ответ благодарно кивает младшему, а Хёнвон на это никак не реагирует, потому что полностью выпадает из реальности.
Когда дверь закрывается в очередной раз за вечер, Вонхо опускается на пол и садится перед любимым на колени, осторожно кладя руки тому на внешнюю сторону бёдер, на удивление — снова не получая никакой реакции.
— Я готов просить прощения вечность… — только начинает журналист, но его тут же прерывают:
— Почему ты не с ним? Раз не остался с самого начала со мной, почему не принял свой второй выбор, как окончательный? — фотограф хочет кричать, но выходит только шёпот. Он понимает, какой-то частью души, — нужно радоваться, но не получается. Сейчас в нём столько горечи, что желание прогнать — сильнее. Рвёт изнутри раненный зверь, который поселился в душе в тот ненавистный осенний день, когда старший покинул их общую квартиру.
— Я никогда не выбирал его. Мне просто нужно было убедиться, что никогда никакая Истинность не сможет нас разлучить, — Хосок старается заглянуть брюнету в глаза, но тот свои отводит. Однако парень уже счастлив от самого факта, что может прикасаться к
своему омеге, что может смотреть на него вблизи и вдыхать его запах.
— Неужели, иначе было нельзя? — младший не замечает, как начинает плакать. Он хочет реагировать по-другому, хочет обнять того, о ком так сильно тосковало сердце, разрываясь в клочья, наполнялось битым стеклом, о которое резались мысли и чувства, но не в силах это сделать. Рвануться вперёд и обнять — единственное, но невыполнимое желание.
— Я другого способа не увидел. Наверное, это тоже вещь, за которую буду просить прощения, — говорит Шин со злостью, которая явно направлена на самого себя. Журналист не обманывается и осознаёт, сколько причинил вреда Хёнвону, сколько доставил боли и беспокойств. Он винит себя гораздо больше, чем кто бы то ни было, это витает в воздухе и ощущается физически, а потому Че подаётся медленно вперёд и кладёт руку на щёку своего бывшего парня, бывшего жениха. Тот не шевелится, боясь спугнуть.
Когда их взгляды встречаются, обоих бьёт током почти в физическом смысле, все внутренности пробирает, души перетряхивает.
Тяжело решиться на какие-либо шаги, но омега понимает, что Вонхо может более не просить прощения. Он простил его в тот самый миг, как увидел на коленях на пороге своей квартиры… Или в принципе просто ждал его всё это время и верил? Ни один из них не знает ответ на этот вопрос, но он не так и важен.
С минуту Хёнвон гладит кончиками пальцев знакомые черты лица, а после, с шумным выдохом и подступающей истерикой, умоляюще скулит:
— Обними меня.
Дважды повторять не приходится, старший срывается с места, устраивается на диване и тут же сажает юношу на себя, мгновенно крепко прижимая. Тот пока не может успокоиться и плачет на плече Шина, а блондин ласково шепчет:
— Люблю тебя, Хёнвон-а.
***
Эпилог
Год спустя
— Объявляю вас семейной парой. Можете поцеловаться!
Хосок улыбается и ловит губы, теперь уже во всех смыслах
своего, омеги. Они забывают о том, где находятся и полностью отдаются друг другу на несколько минут, крепко сжимая в объятиях, скользя кончиками пальцев по одежде партнёра, шумно вдыхая запахи, которые уже давно слились и окружали их единой мелодией аромата.
— Эй, жених, — тихо шепчет заботливый муж Чжухона, который даже слегка смущён происходящим и тем, что именно ему приходится прервать единение новоявленных супругов, — если продолжите — у вас первая брачная ночь состоится на глазах у гостей, — тихий смешок, а затем Чангюн добавляет, сжимая несильно плечо старшего альфы:
— Не то чтобы я был против… Но остальные вряд ли оценят…
Зардевшийся от стыда Хёнвон прерывает поцелуй и тут же прячет лицо на плече у новоиспечённого мужа, а тот только усмехается и отвечает Иму с довольной ухмылкой, которая дарит тепло всем присутствующим без исключения, хотя она обращена к одному-единственному человеку:
— Спасибо.
***
Свадьба и все положенные обряды проносятся быстро, в узком кругу родственников Хосока и их общих с Хёнвоном друзей, ведь парни не хотели слишком шумного и утомительного празднования, желали разделить счастье только с самыми близкими и родными.
Семейство Шин уделяет больше внимания омеге, нежели собственному сыну, что вызывает его шутливые заявления о ревности.
Чжухон и Чангюн проводят с новобрачными и вовсе лишь половину вечера, потому что дома их ждёт
исчадье ада маленький Хёншик, которому лишь четыре месяца от роду.
Почти в ночи Хёнвон и Хосок отправляются в Японию, чтобы отпраздновать медовый месяц.
***
— Тут так красиво! — восторженно шепчет Че, пока его руки автоматом пытаются найти камеру, когда он смотрит в окно. Вид бесконечно прекрасен и завораживает, поэтому не сразу понимает, что ему говорит муж, а потому переспрашивает. — М?
— Вот, держи, — Вонхо протягивает нечто в коробке средних размеров, которая обмотана подарочной упаковкой, и омега поворачивает голову, дабы узнать что же там.
— Это?..
— Твой свадебный подарок, — подмигивает, с хитринкой в глазах растягивая губы в улыбку.
***
Хосок и Хёнвон наслаждаются прогулкой по пролеску, когда неожиданно встречают ещё одну счастливую пару. Четыре пары глаз напряженно смотрят друг на друга. Первым решается заговорить Вонхо, хотя нервы у него натянуты похлеще, чем у остальных:
— Здравствуйте, — он не уверен, что имеет право как-то действовать, поэтому замирает на месте, остановив взгляд на другом альфе, который, впрочем, агрессии, или иных негативных эмоций, не проявляет.
— Здравствуй…те, — Минхёк нервно смотрит на своего спутника. Тот давно в курсе про его Истинного и их историю, поэтому не теряется и приближается на шаг к семье Шин, левой рукой обнимая омегу, а правую подавая самому старшему, из здесь присутствующих:
— Кавасаки Шин.
— Шин Хосок, — на лицах альф как-то синхронно возникают улыбки. Словно через рукопожатие и имена они поняли всё, что им нужно было знать друг о друге. Это странно, ведь в данных обстоятельствах логичнее было бы увидеть презрительные взгляды и извиняющиеся.
После непродолжительного общения, пары расходятся, каждая по своим делам. Стоит новобрачным остаться наедине, как Вонхо тут же спрашивает, обнимая любимого, который стоит снова у окна, со спины:
— Всё в порядке?
— М. Да. Я счастлив, — одинокая слеза скользит по щеке Хёнвона и исчезает в его шарфе, что не был снят по рассеянности, ведь дома довольно-таки тепло. — Эта встреча — словно подарок. Ведь теперь я знаю, что не только ты его отпустил, но и он — тебя.
— Значит ты не расстроен? — альфа осторожно проводит носом по маленькому открытому участку чужой шеи, начиная расстёгивать куртку младшего.
— Вовсе нет, — мотает головой тот, для пущей убедительности, после разворачиваясь и заглядывая своему мужу в глаза. — Не сомневайся даже.
— Немного неловко вышло, когда намекнул, что им лучше уехать, да? — улыбка на лице Шина довольно виноватой смотрится, искренней, пока он произносит это, одновременно стягивая с Че шарф.
— Мы все поняли ситуацию, не стоит об этом думать, — хмыкает тот в ответ, задумчиво склоняя голову набок.
— И всё же не могу не сожалеть, что первая брачная ночь переносится на сутки, — Хосок морщит нос недовольно, поглаживая любимого по щеке.
— Не жалей, — яркая улыбка и слова, что разливаются в воздухе волшебной мелодией, чарующей и прекрасной:
— Как бы типично и приторно это не звучало — у нас впереди ещё очень много времени… И ночей.
