Тёмно-синие цветы: Корона проклятых

      Спустя два дня мы с Марко отплыли от Ватер 7 на небольшом судне, похожем на маленькую яхту с одной каютой, которая одновременно являлась и камбузом. Как объяснил Феникс, направлялись мы прямиком на Моби-Дик. И теперь мне было жутко любопытно, что же он всё-таки представляет собой.       За эти два дня, в течении которых Марко, больше не пожелав отпускать меня одну в город, сумел заставить меня почувствовать свой источник и даже начать с ним как-то взаимодействовать. Состояние концентрации, в которое я начала входить всё быстрее и быстрее, я начала оттачивать буквально бессознательно, так как Феникса бесило то, что для совершения каких-то действий (кроме драки в рукопашную) мне требовалось около двух секунд. На выпуск когтей, на то, чтобы притронутся к источнику… На моё справедливое замечание, что в состояние «медитации», чтобы ощутить своё источник и сконцентрироваться, я входила в первый раз, Феникс махнул рукой и замотивировал меня сильнее с помощью живительного подзатыльника под затылок и подсрачника под сраку. Между тренировками по ускорению выпуска когтей и попытками взаимодействия с тем энергетическим комочком внутри меня, Феникс, добрая душа, стал нещадно лупить меня, перед этим ставя в основные стойки и уча премудростям ведения боя. Уповал он на мою скорость, некрупное телосложение и силу русалки, очевидно. Результат был у всего этого пока один — я уклонялась от Феникса ровно один раз и тут же получала пятюней по пришедшейся под руку части тела. Когти, которыми я могла вовремя вцепиться в каменные полы или стены (я очень удивлялась тому, что они могут без проблем воткнуться в любую поверхность), очень помогли в том, что бы не улететь от ощутимого шлепка в неизведанные дали.       И отплывая от Ватер 7, я радовалась, напоминая сама себе один большой синяк. До тех пор, пока мы не прибудем на корабль, бить меня не будут. А уж тренировки концентрации я выдержу. ***       — Марко, смотри! Марко! — я счастливо прыгала по задней части яхты, раскачивая небольшое судно и стараясь одновременно не потерять то забавное ощущение в груди, которое спустя некоторое время, всё-таки удалось взять под контроль.       Вокруг парили светящиеся бабочки, освещая тёмную ночь и распадаясь в радиусе примерно полутора метров от меня. Яркие, неоновые, синие…       — Прямо как твои глаза, йой… — раздался задумчивый голос Феникса, что плечом привалился ко входу в каюту.       Я замерла и, постаравшись сосредоточиться, вытянула тот незримый круг, пролетая который, бабочки исчезали в никуда. И тут же вновь взвизгнула от радости, смотря на то, как бабочки садятся на блондинистые волосы Марко. Мужчина усмехнулся и, подойдя, аккуратно потрепал меня по голове, что могло означать похвалу.       — Как ты их ощущаешь?       Я нахмурилась, задумываясь, и ответила:       — Сложно сказать… Они вроде бы отдельно, но в то же время… Я знаю, что они полетят в ту сторону, в которую я им скажу. Я понимаю, что они ощущают, когда, например, касаются твоих волос, но только если захочу. Они — моя часть, но в то же время… Они — моя сила, которую я могу изменять так, как хочу. Правда, мне пока не хватает концентрации, чтобы это сделать, хе-хе, — я неловко повела плечами, — А пока я просто отпускаю ту силу, что внутри меня. Кто ж знал, что она примет такую форму?..       Я задумчиво потыкала в крыло бабочки, что сидела на моей руке. Марко, последовав моему примеру, попытался ткнуть в такую же на его рубашке, но палец лишь рассеял маленькую прелесть. Он вздохнул.       — Ну, в конце концов, это же просто энергия, да и к тому же, не уплотнённая и не сконцентрированная, так что я понимаю, почему я их развеиваю. Это же твоя сила, йой. Это не плотная энергия, ничего удивительного.       Я прикрыла глаза, приваливаясь к бортику и продолжая выпускать энергию из себя, которая мигом превращалась в лёгких неоновых бабочек. Феникс неслышно присел рядом, приобнимая меня за плечи. Я тут же устроилась поудобнее и вновь сконцентрировалась.       Ещё в Ватер 7, почувствовав под ногами мягкую рыхлую землю, я вспомнила о том, что могу слышать шёпот природы. Земля низким мягким гулом лениво отозвалась навстречу, обещая прокормить и защитить, ветер, играя волосами, свистом весело шептал о том, как медлительны облака, а вода шумом волн звала к себе, даря спокойствие и предупреждая о том, что в тихом её омуте водятся настоящие дьяволы. Ощущения захлёстывали в головой, и я как никто другой в этот момент понимала её. Мать всего, Мать-Природу. Неужели все сирены могли ощущать то, что ощущала я? Или же всё то было увеличено кошачьими инстинктами. Это было… Волшебно. И пусть природу волновали люди, она не желала слушать о моих проблемах и просьбах, она рассказывала о себе, о том, как же ей было весело. Как где-то вдали бушевали волны, как недалеко вновь проливалась кровь, как дым заволакивал небо… Я, наверное, смогла бы стать неплохим штурманом, ощущая природу на уровне инстинктов. Но нужно ли мне это? Нет, конечно. Просто знать было достаточно. А вот развить Волю Наблюдения можно было попробовать.       Океан шептал мне о том, что волны сегодня будут спокойны, а ветер обещал, что играть он ночью не будет, и я с лёгкой душой рассказала об этом Марко, который, оказываться, прекрасно знал о таком умении сирен. Он сам, как обладатель внутреннего зверя, мог почувствовать настроение ветра, а вот вода его любила не сильно, как и всякого фруктовика, за исключением, наверное, меня. Когда Феникс только узнал, что я всё-таки могу плавать и даже обращаться в русалку, то безмерно удивился тому, спрашивая, как мне это удалось. По его заверениям, рыбочеловек, которого он знает, съев дьявольский фрукт, не мог плавать так же, как и все, просто он не умирал под водой, в чём и была разница. Я знала это, так как бабушка тоже не могла больше плавать, и перемещалась под водой лишь благодаря пузырю воздуха.       — Тебе лучше об этом не знать, птиц, — сказала я тогда Фениксу, за что вновь получила по жопе, но больше вопросов он мне не задавал на эту тему.       Не говорить же ему, что мне пришлось пожертвовать чужой душой ради этого? Не думаю, что он бы понял. Я аккуратно перевалилась на бортик, смотря в бездонный ночной океан, ощущая мягкую качку колыбели этой планеты и мягкий сонный напев природы. Касаясь пальцами прохладной воды, на которую аккуратно приземлялись бабочки, становясь отражением звёзд, я, поддавшись порыву своей души, прикрыла глаза.       — Eurus Afer Ventus So the world goes round and round With all you ever knew They say the sky high above Is Caribbean blue. If every man says all he can, If every man is true, Do I believe the sky above Is Caribbean blue?*       Чувства, переливающиеся через меня в этот момент в океан, захлёстывали, и я, не став их сдерживать, отпустила их, ощущая запах соли, мягкое одеяло воды и тихий аккомпанемент ветра. Слышалась ли мне на самом деле музыка? И видела ли я Карибскую лазурь…       — Boreas Zephryus If all you told was turned to gold, If all you dreamed were new, Imagine sky high above In Caribbean blue. Eurus Afer Ventus Boreas Zephryus Africus…       Большой звёздный отражался в океане, а на каждом ближайшем ко мне созвездии сидели голубые бабочки.       — Твои волосы… Светятся… — настиг меня тихий шёпот Марко.       Я устало прикрыла глаза и улыбнулась. Встав на бортик и раскинув руки навстречу ласковому ветру, я отдала ему всю душу, вновь и вновь рассказывая миру о своих чувствах.       — Поверю ли я, что небеса над нами — Это Карибская Лазурь?..       И теперь я точно слышала, что музыка мне не показалась. Идя отовсюду, сопровождая песнь моей души, словно Сиренам действительно благоволил этот мир. Уже давно под маленьким хрупким судном плавали биолюминесцентные хищники, окрашивая океан в разные оттенки неона. Казалось ли нам с Марко в ту ночь, что из воды выпрыгивают гигантские призрачные киты, а медузы со дна океана воздушными шарами летят в небеса? Сияя синими, голубыми, фиолетовыми и зелёными огнями, казалось ли нам с Марко, что в ту ночь мы видели то, что вряд ли видел кто-то ещё? Казалось ли нам, что со дна бескрайнего океана нам виднелась крона Великого Древа Предков, переливаясь тонкими колокольчиками и шёпотом душ, сияя фиолетовым светом с глубин…       Нашёптывая тайны, что мы тут же забывали, лианами обвивая тела и оставляя на груди свой дар — своё семя.       Мировое древо, что зовётся…       Иггдрасиль.       Эйва. ***       Проснулись мы утром в каюте, с лёгкой головой и заботливо укрытые пледом. В голове мелькали воспоминания о ночи, о неоновых китах и шёпоте предков, и, глядя на озадаченно-отрешённое лицо Феникса, что с каким-то непониманием рассматривал мои волосы, я поняла, что он тоже помнит всё. Казалось ли нам это всё? Я не могла дать чёткого ответа.       В наших сердцах билось то, что нам даровало Древо.       Я сконцентрировалась на источнике, заодно вспоминая о небольшом лотосе меж грудей, который был ещё одним воздушным карманом и в который я так и не заглянула.       И перемены, которые произошли с моей душой, поразили.       Ранее бывшая неоново-голубой, сфера с прозрачными стенками и пустым пространством внутри, она сияла пуще прежнего. А в центре… Сияла маленькая Эйва. Словно большой снежный шар, оттуда открывался кусочек Мирового Древа.       Я несмело сделала шаг внутрь, тотчас оказываясь у подножия Древа Душ, в центре которого сиял розовый персик с одной-единственной завитушкой. Я прошлась по прохладной земле под ногами, смотря на то, как после каждого моего шага ещё на пару мгновений следы оставались подсвеченными. Поражающие сознание птицы и мелкие зверьки то и дело выскакивали из густых зарослей тропических растений и я грустновато усмехнулась.       — А где же мой экран, Аватар? — с горечью обратилась я к Древу, что мягко шептало мне на ухо какие-то неразборчивые фразы голосами моих друзей, семьи.       И Эйва, услышав меня, шуршаще повела лианами, открывая вид на спящую в её свете птицу.       На спящего в моей душе Феникса.       С заметными отличиями в облике и, как я полагаю, в силе. Кроме золотых всполохов огня тут и там, на голубом оперении сияли фиолетовым цветом яркие нити, сплетаясь в узор, продолжаемый на хвосте. Феникс на секунду приоткрыл свои лукавые глаза, и, мягко курлыкнув, взмахнул огненным крылом, посылая в меня тёплую волну воздуха.       И, наконец открыв глаза, я тут же попросила Марко об одной услуге.       — Не мог бы ты обратиться? Прямо сейчас.       Феникс заторможено кивнул и поднялся с кровати, перекидываясь в большую огненную птицу. Точно такую же, которую я видела в своей душе. Марко, не отрывая свой взгляд от моих глаз, зажёг на крыльях ярко-голубое пламя с фиолетовыми всполохами. Яркое и совсем не обжигающее, оно ласково ластилось к моим рукам, но почему-то я была уверена на все сто, что врагов оно будет испепелять неудержимо и радостно. Марко вновь перекинулся в человека, так и не убирая пламя. Он аккуратно погладил своими ладонями мои волосы, перекидывая их на грудь.       — Смотри внимательно, Ягура.       От тех мест, за которые волосы держал Феникс, вверх до корней пополз мягкий неоновый свет, обращая волосы в ярко-голубое, словно это всё ещё был огонь Марко, полотнище звёзд. Тёмные пряди меж светящихся блестели всё тем же ночным океаном, пока остальные волосы приобретали яркий, невозможно-синий свет.       — Ты… Маленькая Сирена, — Феникс заворожено пропустил пряди сквозь пальцы, — Вот, что такое твоя душа. ***       А вот тренировки никто не отменял. Марко, подняв паруса и сверившись с курсом, вновь заставил меня стараться выпускать когти по первому хотению, а не только в экстремальных ситуациях, что сегодня мне удалось удивительно легко. Списали мы всё это на дребедень, что творилась ночью. А убедились окончательно тогда, когда я без труда гоняла бабочек не только в радиусе полутора метров, но и туда, куда захочу. Поднявшийся в воздух птиц чрезвычайно довольно сообщил мне, что радиус увеличился до сотни метров разом, что я посчитала очень крутым и, возгордившись, тут же получила отрезвляющий щелчок по носу.       — Не обольщайся. Это пока что максимум не уплотнённой энергии, а вот как дела пойдут дальше с более плотной — мы ещё не знаем, йой.       Я задумалась. И тут в голове всплыла одна из любимейших мною игр, Фар Край Праймал, в которой герой мог видеть глазами своей совы. А почему бы и мне не попробовать раздвоить сознание, перенеся всё в одну единственную бабочку?       Я закрыла глаза и сосредоточилась, буквально кожей ощущая насмешливый взгляд Марко. На руке появилась одна единственная бабочка, на энергии которой я и сосредоточилась. Она — это я. Моё творение, моё детище с моей энергией. Я выдохнула и постаралась почувствовать лёгкость, представляя себя на месте этого маленького существа. Словно мой маленький теневой клон…       Я открыла затуманенные глаза, видя перед собой спокойное лицо Марко словно сквозь толщу воды, но… Будто бы с двух ракурсов. Я представила, как взмахиваю крыльями, лёгкими, словно шёлк, и оторвалась от руки, паря.       Мне нужно было лететь выше. Дальше. Видеть больше.       И я видела. Бескрайний океан, мягкие облака и гребни морских королей на водной глади. Ощущала пьянящий запах моря на губах и лёгкость в теле. Я видела. Я видела этот мир таким, каким он был.       Неожиданно я стала слабеть. Слишком далеко… Я оглянулась и поняла, что радиус был около двадцати метров. Я вновь прикрыла глаза и постаралась слиться с воздухом, возвращая частичку себя обратно в тело. И заслужила похвалу от Марко.       — Теперь можно считать, что начальное представление о своей силе ты получила, йой. Запомни главное правило, малышка, твоя сила — пластилин, из которого ты можешь лепить всё, что хочешь. Он — часть тебя. Чувствуй его, и всё будет выходить намного легче, чем ты думаешь, йой.       И поцеловал в лоб.       Я залипла. Конкретно так залипла на это вроде бы простое действие с его стороны и, глупо улыбаясь, смотрела в его серо-голубые глаза напротив, что лучились удовольствием и лукавством. Он мягко потрепал меня по голове, и, чуть усмехнувшись, пошёл проверять курс.       Отмерла я через пару секунд, усевшись прямо на тёплые доски и начиная выдумывать что-то новое.       Пластилин… Мягкое, пластичное нечто, из которого можно лепить всё, что угодно моей душе…       Я создала в руке небольшой шарик энергии, постаравшись сделать его более материальным и пластичным, но вышло ровным счётом ничего. А если просто шарик энергии? Как… Сфера! Я довольно улыбнулась своим мыслям и тут же на руке возник шарик света, который сейчас мог принять любую форму. Я пожелала, что бы мячик стал фениксом, и вот на руке уже сидел мини-птиц, статно поворачивая голову в сторону и расправляя свои крылья. Я напряглась чуть сильнее. Захотелось изменить цвет. В голове тут же вырисовывалась картина того, как медленно меняют цвет некоторые элементы внешности Марко. Над губой, словно бисеринки, уже начал блестеть пот, а футболка на спине больше напоминала одежду человека, который попал под водопад. Я с удивлением начала замечать, что неплохо так устала, занимаясь созданием маленькой копии Феникса, но со скрипом, дело шло. И вот, маленький птах был готов. Я сосредоточилась и пустила его лететь в сторону штурвала, туда, где сейчас находился прообраз моего творения. И, судя по коротким смешкам с той стороны яхты, у меня вышло вполне себе неплохо. Материальным он был, или же нет, я не поняла, и решила спросить про это у Марко позже, а пока…       Я с блаженством растянулась на досках, начиная, наконец, думать о том, что же находиться у меня в тату меж грудей. Подозрения были самые радужные и я, не став долго думать, сосредоточилась на отдельном участке тела, сразу же начиная ощущать воздушный карман. Представить, как я выворачиваю это — труда не составило, и уже через пару секунд я наблюдала перед собой небольшую кучку вещей. Тут же нашёлся и телефон с наушниками и, кажется, бесконечной зарядкой, который я тут же сунула в карман шорт, цветок шиповника и… Та-да! Алый, странно-кровавый цветок папоротника! Видимо, Юра, сам того не осознавая, сделал мне прощальный подарок. Ох, уж этот лапочка! Его я, воровато оглянувшись, пихнула обратно в печать, сохраняя до лучших времён. А вот что делать с белым цветком шиповника — я решительно не знала, но интуиция, тоненько тренькнув, решила, что оберегать это нужно ценой жизни. Противиться её гласу я не стала, запихивая цветочек в карман. На вскидку, объём кармана составлял около тридцати литров, поэтому не став заморачиваться, туда же я кинула шкатулку с золотыми украшениями, зажигалку, кошелёк и костяной нож.       Энергия восстанавливалась, пот постепенно высыхал, солнце хорошенько пропекало доски.       Делать было решительно нечего. ***       Спустя ещё два дня, когда Марко вернулся с разведки и сообщил, что уже к вечеру мы будем на корабле, я взволновалась. Ладошки тут же начали потеть. Командиров дивизий я помнила лишь обрывками, и в них затесались лишь Сатч, Изо, Харута, Джоз и Эйс, не считая Марко, о медсёстрах Белоуса слагали легенды во всех фиках, а самого Ояджи как только не представляли. Что из этого было правдой, мне предстояло узнать лишь этом вечером.       — Не думай много, Ягура. Лучше б потренировалась, йой, — сказал мне Марко, заметив мой панический взгляд в никуда.       Так я и поступила.       Сумев за эти два дня без проблем вызывать энергию, менять её цвет и преобразовывать в полуматериальные ништяки, которые, по словам Марко, напоминали неплотное желе по консистенции, я перешла в тренировки придания энергии режущих свойств. Идея была простой, как палка. Уплотнить и заострить энергию, словно чакру ветра в Наруто, или же создать что-то вроде аналога ранкяку. Марко, выслушав идею, довольно покивал и посоветовал тренироваться пускать лезвия не только с рук, но и с когтей. И вот, к концу вчерашнего вечера у меня наконец вышло слабенькое лезвие с пальца.       Феникс смотрел со смешанными чувствами.       — Теперь ты можешь отрезать окуню голову, поздравляю, йой, — я задохнулась от возмущения, видя издевательскую ухмылку Марко, — Но если серьёзно, то обучаешься ты очень быстро, малышка Ягура. Я бы даже сказал, что слишком быстро, учитывая, что фрукт ты съела лишь две с половиной недели назад, и полторы недели даже не могла начать тренироваться. Такие результаты за неделю, йой…       Марко покачал головой и вновь мягко потрепал меня по голове. Я пожала плечами. Энергия оказалась податливее, чем я думала, а учитывая, что сдерживали меня лишь объём ядра, о котором Марко просил не волноваться, загадочно сверкая глазами, и фантазия, на которую я, как достаточно творческий человек, не жаловалась, проблемы, как таковой, и не было. Мини-фигурки выходили абсолютно разнообразные, бабочка с моим сознанием была прекрасным средством сбора информации, когти выныривали по первому желанию и, всё-таки не удержавшись, я с упорством танка оттачивала то небольшое количество стоек, которые мне успел показать Марко. Тело было намного гибче и изящнее, чем в прошлой жизни, поэтому бой давался несколько легче, учитывая мои знания о балансе.       Сегодня я хотела попробовать штуку с копированием техники из Наруто, и создать бабочек, которые могли бы собирать информацию и передавать её мне, при этом не имея частички моего сознания внутри.       И техника даже получилась, после того, как я поняла, что развеивать энергию не надо, а вот подзывать бабочек обратно и впитывать их воспоминания образов через непосредственный контакт — это та тема, которая мне и подходит. Врут всё в манге о Наруто, врут. Не работает это развеивание на расстоянии. Кстати о нём. Приём этот оказался куда менее энергозатратным, чем бабочка с сознанием внутри, поэтому радиус у неё был около пятидесяти метров.       Марко смотрел на мои выдумки неоднозначно, но не объяснять же ему, что все эти приёмы рождались в моей голове из того, что я видела ранее в своём мире? В комиксах?!       — Обычно, приёмы имеют какое-либо название… — задумчиво проговорил он, смотря на то, как я поедаю рис с жареной птичкой, которую блондин приволок с утра пораньше.       Я облизнулась и, сыто икнув, непонимающе глянула на Феникса.       — Так это ж не боевые, а так, для души… Ну, и шпионажа, конечно, — пожала плечами я, сидя на кровати и облизываясь на рубашку Марко.       Он сидел на противоположном конце кровати и с задумчивой миной выбирал между синей рубашкой с оборками на рукавах и нежно-жёлтой на заклёпках попроще. Я же залипала на гавайскую рубашку, что сейчас была на нём. С коротким рукавом и длиной до жопы, она могла сидеть на мне, как плащ, на что я ему и намекнула.       — Не по размеру же будет, йой.       — Так в этом то и весь смысл, милый мой Феникс! — я со слюной в уголке рта, горя глазами трясла руками у лица мужчины, стараясь выцыганить понравившуюся вещь.       Марко с сомнением прошёлся по мне взглядом. И я его, в каком-то смысле, понимала. Он — здоровый двухметровый мужик, и я — полторашка с только-только намечающимися изгибами и сиськами минус первого размера.       Он тяжело вздохнул и, медленно сняв рубашку, кинул её залипнувшей мне. К моей особенности залипать на некоторые его действия, он привык довольно быстро, как и к глупой пошлой улыбочке. Оправдывалась я тем, что красивых мужиков на Гранд-Лайне встретишь крайне редко, да и вообще… Он сам виноват!       На это Марко лишь дёргал бровью и вновь лукаво улыбался, прикрывая глаза и как бы не замечая, что я вновь залипла.       Я встряхнулась и тут же примерила обновку прямо поверх рваных шорт и белого верха от купальника. Смотрелось всё как-то особенно по-пляжному, поэтому, достав из одной сумки овальные жёлтые очки, которые я купила из-за их ретро-стиля, я окончательно дополнила образ девочки с пляжа Карибского бассейна. Круглые очки я так и не купила, хотя в том мире постоянно тряслась у витрин с ними, но каждый раз меня что-либо останавливало. Иногда — нехватка времени, но чаще всего — нехватка средств. А в этом мире… Круглые очки были на пол-лица, что делало меня ещё младше, поэтому мою скорбь по несбывшейся мечте я быстро заела мороженным и покупкой овальной модели. Частично я теперь напоминала Зоро из фильма Z, чему я порадовалась. С этими очками расставаться не хотелось.       — Ты как, готова, йой? — Марко накинул на плечи синюю рубашку, кинул в сумку заранее подготовленные вещи и вынес их на палубу, захватив и мои три сумки.       Я вздохнула и величественно подняла голову, клея на лицо маску английских венценосных персон. Университет искусств и не такому научит!       — Естественно, птиц!       По жопе я всё-таки получила. __________ __________ *Caribbean Blue — Enya (Песнь души Ягуры, ес чо)