Тёмно-синие цветы: Корона проклятых

      Моби Дик поражал. Туда-сюда вдоль бортов сновали пираты, радостно завывая и улюлюкая, замечая на маленькой яхте Марко, за спиной которого я и находилась. Все четыре сумки были переброшены через мощные мужские плечи, распахнутая рубашка развевалась по ветру, я плевалась волосами…       — Йой, залазь на спину, малышка, — Феникс чуть присел передо мной.       Я тут же воспользовалась предложением, своим умом дойдя, как же мы всё-таки заберёмся на борт.       — Ни разу не летала на фениксах, — пробормотала я куда-то в шею мужчины, вызывая у того лёгкий смех.       Огонь его не жёг, а вот мир стремительно удалялся, от чего вцепиться в Марко пришлось крепче. Я выглянула из-за его плеча. Открывшийся вид на корабль тянул на большой муравейник, в центре которого, на небольшом возвышении сидел Он. Белоус, чей взгляд я ощутила на себе в тот момент. Внутренний зверь тут же вздыбил шерсть и, выпучив глаза, попытался дать дёру. Феникс, почувствовав это позорное желание во мне, легко улыбнулся и не спешил приземляться на палубу, навёрстывая круги над гигантским кораблём, за что я была дико благодарна.       — Ну, и чего испугалась, йой?       — Да так, не каждый день встречаешь человека с такой энергией, — я поёжилась.       Марко закатил глаза.       — Но не можем же мы вечно парить в небесах? — колко произнёс он, идя на снижение.       Я окаменела. И тут же попыталась присмирить зверя внутри, начиная концентрироваться на источнике и гонять силу по телу, параллельно делая дыхательные упражнения.       И, что ж, можно было считать, что успокоиться мне удалось. Кирпичи наружу не лезли, в голове вертелись спряжения испанских глаголов, а на лице поселилась маска безмятежного спокойствия. Спасибо, Боже, что когда-то я пошла именно в Университет искусств. Не уверенна, смогла ли я, правда, собрать в кучку глаза, но после приземления, когда остальные пираты заметили, что Марко не один, я даже смогла выдавить безмятежную улыбку, тем не менее, каменной хваткой вцепляясь в рубашку Феникса.       Послышались шепотки. Марко, не обращая никакого внимания на них, уверенно пошёл к Белоусу, а за ним, стараясь не запутаться в ногах и старательно улыбаясь, хвостиком шла я.       — Ояджи, я получил согласие пиратов Ледяной Ведьмы на присоединение к союзникам, йой, — он остановился у сапог этого большого человека, запрокидывая голову и смотря своему Отцу прямо в глаза.       Я смотрела ровно в никуда.       — Гу-ра-ра-ра! И кого ты тогда притащил, сын мой? — с жутковатым интересом спросил Белоус, начиная давить.       И от такого количества энергии у меня бы подкосились ноги, если бы не тот факт, что я всё это время гоняла по телу свою собственную энергию. Эффект был, как у ситечка. Отпуская потихоньку свою энергию за пределы тела и слыша удивлённый шёпот за спиной и восклики: «Откуда тут, черт возьми, бабочки?», я пропускала через себя Волю Белоуса, которая медленно, но верно оседала в моём теле. И, что ж, на колени я шлёпнусь только тогда, когда ситечко забьётся. А случиться это, только если Ояджи всё-таки увеличит давление. Не думаю, что выдержу долго…       — Какой интересный ребёнок… — задумчиво прозвучало над головой и меня, не жалея, грубо схватили за шиворот.       Безмятежная улыбка, я могла гордится, ни разу не дала трещину. Передо мной весело блестели глаза сильнейшего человека.       — Ояджи, это моя маленькая ученица, — послышался снизу голос Марко.       Белоус перевёл взгляд суровых, лучистых глаз на своего сына.       — Поговорим позже, — мужчина вновь остро глянул на меня, — Представься, сопля.       — Ягура Шинджу, сеньор. Из Рьюгу, — я тщательно давила немного истеричный смех.       — Из Рьюгу, говоришь? — Белоус мельком глянул на мои руки и ноги, чуть задерживая взгляд на татуировках и усмехнулся, — Докажи.       И швырнул меня за борт.       Летела я недолго. И только вода захлопнула свою пенистую пасть надо мной, как я тут же перекинулась в русалку, начиная активно работать хвостом, стремясь вновь попасть на корабль. Одежда, судя по ощущениям, удобно переместилась в воздушный карман. Я подплыла к борту и, выпустив когти, философски посмотрела на корабль.       — Ну, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, — я вздохнула и, прицепившись к кораблю, начала карабкаться вверх, так и не обращаясь обратно в человека.       Пираты, что неаккуратно глянули за борт, пучили глаза, смотря на когтистую, изрыгающую проклятия русалку, но, во избежание кары, отходили подальше. Подтягивалась на палубу я с той же безмятежной улыбкой и горящими жаждой крови глазами. Ближайший ко мне пират подавился чем-то крепким, судя по запаху, и, кашляя, шлёпнулся на задницу. Я невозмутимо перекинула хвост на палубу, продолжая сидеть на борте и смотреть на Белоуса, который довольно усмехался. Стоящих рядом с ним Марко с живым интересом рассматривал мой хвост и внешний облик и я вспомнила, что так ни разу и не показала ему своё обращение. Ну, вот и увидел, как грится.       — И как же ты попала в ученики к моему сыну, сопля-полукровка? — задал вопрос Белоус.       — Как сбежала от педофила, так в руки Марко и попала. А там уж… «Мы в ответе за тех, кого спасли», — философски протянула я, немного переиначив цитату.       Старик громко расхохотался и, махнув своей большущей ручищей, только и сказал: «Пусть остаётся», тут же нашаривая своё громадное чоко с выпивкой.       Я вопросительно глянула на Марко. Тот быстро подошёл ко мне.       — Посиди тут, йой, я скоро вернусь.       Я кивнула и тот, всё же не удержавшись, судя по горящим глазам, почесал пространство меж рогов. Я в удовольствии зажмурилась. Марко усмехнулся и последовал за Белоусом в его каюту. И так, я осталась на палубе средь огромного количества пиратов. Одна.       Впрочем, продлилось это недолго. Ко мне, спустя пару минут, шагнул высокий мужчина с батоном на голове и поварском фартуке. Я чуть не прослезилась, смотря на статного, пышущего жизнью Сатча.       — Хей, русалочка, а ты кто ж по породе, что рогатой уродилась? — он весело улыбнулся, глядя на мой длинный, совсем не как у обычных русалок, хвост, увенчанный таким же странным, вуалевым плавником.       — А вот, дяденька, сирена-нага. Да и полукровка к тому же, — я театрально повела плечами.       — А что ж тогда сирена делает так далеко от дома, венценосная? — Сатч хитро прищурился, с намёком глядя на мои рожки.       Прошлая хозяйка тела их стыдилась, в отличии от меня, и не принимала свою полукровность. А мне нравилась столь экзотичная внешность.       — Маменька подальше сплавила, дяденька. Дочь позорить её изволила своим видом. В бабку частично пошла. А батенька и сделать ничего не успел, как меня на кораблике вверх отправили. Азаширо не любят тех, кто отличается, — я мягко улыбнулась, смотря на прищуренного мужчину, — А там… Кораблекрушение, бордель, спасение прекрасным Фениксом и так далее, — я помахала рукой, будто бы отмахиваясь от столь «незначительных» фактиков.       И совсем не заметила, как ко мне подкрался нарушитель, тут же принявшийся чесать меня у рожек. Я поплыла. Над головой раздался мягкий смешок. По запаху определить я человека не смогла, но пах он углями, морским камнем и, почему-то, печеньем. ***       Спустя полчаса, уже в человеческом обличии, я сидела в кругу пиратов Белоуса с кружкой апельсинового сока в руках и хохотала над историями бравых пиратов. Вокруг сидели почти все незанятые люди, в числе которых оказался Сатч, который буквально через десять минут убежал на камбуз, готовить ужин, и мальчик-солнце, Эйс, глядя на которого я залипла уж очень надолго. Сам парень только посмеялся и, сощурив чёрные глаза, приобнял меня за талию, сажая в кольцо рук. Чёртов ловелас. Я довольно улыбалась.       Рассказали мне и о главном белоусовском дебиле на корабле — бедняжке Тони, который получил после всего происходящего с ним пиздеца простую и понятную кличку — «Бес». Сидел он где-то в уголке нашего импровизированного кружка по историям, и что-то стыдливо бурчал в кружку. Бес был обычным на вид парнем с очень живым лицом, русыми волосами ёжиком и карими глазами с золотыми прожилками. Но судя по тому, что мне рассказали, обычным он был и в самом деле только снаружи. По рассказам Эйса, этот чел смог однажды спасти зад трёх командиров разом, в процессе, правда, взорвав корабль врага и обрыгав важные документы.       — Короче, не умеет он ровным счётом ничего, но вывозит каждую битву чисто на удаче, попутно вытягивая всякие разные ништяки и калеча всех, — Эйс весело фыркнул и зачесал пятюней свои шикарные буйные волосы назад, — Однажды и сам покалечился. Сел задницей на раскалённую металлическую пластину и орал потом полдня. Феникс лично потом лечил.       Я засмеялась. В компании разношерстных пиратов я смотрелась дико и неуместно со своим маленьким ростом, невинным видом и большой рубашке Феникса, но на это, казалось, всем было плевать.       — Хей, а ты же сирена, да? — вдруг спросил один из пиратов.       Я весело кивнула.       — А спеть нам сможешь? — он весело переглянулся с другими и в ожидании уставился на меня.       За спиной послышался скрип дерева и я, резво повернувшись, увидела Феникса, который отсалютовал мне кружкой. Я воспрянула и решила спеть им одну из любимых песен нашего этажа общаги, которую пели на каждой пати.       — Аранжировка нужна? — тут же поинтересовался Эйс.       Я призадумалась и кивнула, попросив гитару, которую мне впихнули в руки буквально через тридцать секунд. Все замолкли.       — Снова от меня ветер злых перемен тебя уносит, Не оставив мне даже тени взамен, И он не спросит, Может быть хочу улететь я с тобой, Желтой осенней листвой, Птицей за синей мечтой. Позови меня с собой, Я приду сквозь злые ночи, Я отправлюсь за тобой, Что бы путь мне ни пророчил, Я приду туда, где ты Нарисуешь в небе солнце, Где разбитые мечты Обретают снова силу высоты.       Все смущённо улыбнулись, и переглянулись, думая, очевидно, про одного пернатого старпома. Эйс мягко засмеялся в макушку. Кто-то с бортика вдруг стал подпевать, втягивая в незнакомую им песню весь народ.       — Сколько я искала тебя сквозь года, В толпе прохожих, Думала, ты будешь со мной навсегда, Но ты уходишь, Ты теперь в толпе не узнаешь меня, Только, как прежде любя, я отпускаю тебя.       Припев пели мы уже всей палубой. Кто-то заливисто хохотал, качаясь в такт хорошей песни, Тони же, поддавшись всеобщему веселью, грохнулся за борт под всеобщее улюлюканье.       — Каждый раз, как только спускается ночь На спящий город, Я бегу из дома бессонного прочь, В тоску и холод, Я ищу среди снов безликих тебя, Но в дверь иного дня, Я вновь иду без тебя. Позови меня с собой, Я приду сквозь злые ночи, Я отправлюсь за тобой, Что бы путь мне ни пророчил, Я приду туда, где ты Нарисуешь в небе солнце, Где разбитые мечты Обретают снова силу высоты.*       Кое-где всё ещё раздавались крики и счастливый смех, в макушку довольно сопел Портгас, а я ощущала себя счастливой.       — Хорошая песня, девчонка, — раздался зычный голос где-то за спиной и я, обернувшись, увидела лучистые глаза Белоуса, что ностальгично улыбался, попивая саке.       Я широко улыбнулась. ***       Отужинав вместе со всеми на громадном камбузе картошкой с мясом в подливе и получив от Сатча мягкую сладкую булку с шоколадом, я пошла искать Феникса, так как ни вещей, ни койко-места у меня тут не было, и если первое было сейчас у птица, то со вторым могут быть проблемы.       Корабль был большим. И мне дико везло, что с памятью у меня всё было хорошо и топографическим кретинизмом я не страдала. Кошачьи инстинкты по-максимуму помогали мне в этой жизни и я буквально молилась на гены отца, надеясь встретиться с ним когда-нибудь. Судя по всему, он любил меня и никогда не отказывал мне ни в тренировке, ни в разговорах. В отличии от маменьки, мда.       В итоге, в своих размышлениях я догулялась до медблока, где тихие, но не для меня, голоса что-то обсуждали, позвякивая чем-то, что по запаху очень напоминало кофе, из-за чего я тут же громко чихнула. Ненавижу кофе. Разговоры тут же стихли и в дверь просунулась блондинистая голова медсестры, которая, увидев меня, тут же схватила меня за руку, затаскивая в блок. Очутилась я в типичной палате с кушетками, на которых сейчас распивали кофе все медсёстры, под прицелом их острых взглядов. Какие жуткие леди… Красивые, да, но дико жуткие.       — Так вот, кого все так яро обсуждают сегодня, — насмешливо протянула одна из них, оценивающе пробегаясь по мне взглядом.       Я нахмурилась. Тон этой леди мне не нравился. А уж чувство, будто меня тут рассматривают, как какой-то товар — тем более.       — Не обращай на неё внимания, Ягура-чан, — властно произнесла та самая блондинка, что втащила меня сюда, — Она новенькая тут. Я Лаки, если что.       Я кивнула, рассматривая остальных девочек. И они реально носили те розовые халатики и высокие сапоги-чулки под леопарда! Да Ояджи был тем ещё шутником, походу.       — Как зашла-то сюда? — спросила Лаки, поправляя недлинные вьющиеся волосы.       — Я Марко искала. У него мои вещи и вообще… Я тут кроме него не так уж и много людей знаю… — я замялась.       Смотреть на этих леди было чисто физически тяжело. Взгляд постоянно упирался в их здоровенные сиськи, которые маячили у меня прямо под носом, в силу моего крошечного роста.       — А, так это тебе надо чуть дальше пройти. В трюм на первый ярус, по коридору направо первая дверь. Он старпом, поэтому и каюта самая ближайшая, — понятливо кивнула Лаки.       — Ты если что забегай, малышка Ягура, — весело кивнула мне рыжая хохотушка, покрытая веснушками от, казалось бы, головы и до пят.       Все остальные закивали, тут же наперебой начиная рассказывать о том, когда моются они и когда в ванную лучше не заходить, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из командиров. Как оказалось, ванн на корабле было три. Первая, самая большая, для Ояджи, и находилась она у него в прямом доступе из каюты, вторая, для медсестёр, которых оказалось человек пятнадцать, и командиров, и третья — для всех остальных. Женщин на корабле Ояджи не было, поэтому мыться меня спровадили с медсёстрами. В руки тут же была впихнута классная розовая футболка и короткие полосатые шорты.       — Пижама, — коротко пояснила Лаки, — У тебя наверняка только один комплект, или же вообще её нет. Так что, считай, что это подарок от нашего блока.       Я сердечно поблагодарила девушку, рассматривая приятную футболку на вырост и чёрные завязки на шортах. Приятно…       Вышла из медблока я ещё минут через десять, разговорившись с девочками о разных мелочах. Даже с бурчащей Элизой, которая всячески стремилась задеть меня взглядом, я разошлась вполне мирно.       Марко и правда нашёлся там, куда мне тыкнули пальцем. В среднего размера каюте, с прибитой к полу кроватью у стены, где в художественном беспорядке валялось раскуроченное одеяло, тёплое и пушистое даже на вид, старинным шкафом у стены, около которого валялись наши сумки, письменным столом, что больше напоминал секретер и стулом, на котором и сидело это чудо, откинувшись на спинку и потирая веки.       — Товарищ старпом, смею доложить, что ночевать мне негде, — бодро начала я, уже примериваясь, хватит ли нам места на его койке.       По расчётам было ясно, что да.       — Так что, я решила оккупировать это помещение, — я не выдержала, и мои губы тут же расползлись в нагленькой улыбочке.       Марко тяжело вздохнул, но я успела заметить, как и на его устах расцветает улыбка.       — Чёрт бы тебя побрал, малышка.       — Я в курсе, — я довольно задрала подбородок, подходя к мужчине, которому только сейчас стала вровень.       Два метра роста — это не шутки, особенно, если учитывать, что во мне оказалось лишь 152 сантиметра. Прелестно. Я положила голову на плечо откинувшегося Феникса, рассматривая бумаги, что лежали перед ним. Какие-то карты, смета, договора…       — Феникс, да ты, как я посмотрю, ещё и завхоз? — поразилась я.       Марко вздохнул и встал со стула, сажая меня на ручки.       — Господи, как же много ты иногда говоришь, малышка, — он покачал головой, — Вижу, ты обзавелась пижамой? — заметил блондин, рассматривая безразмерную футболку, — Тогда пойдём, покажу тебе, где мыться будешь.       Я заинтересовано подняла глаза на Марко, который уже вышел из каюты и прошёл по коридору прямо, через пару дверей поворачивая налево. Я старательно запоминала маршрут.       — По нечётным дням моются командиры, по чётным — женщины, но сегодня уже вряд ли кто ещё в ванную пойдёт, поэтому сделаем исключение, йой.       Мы дошли до двери в конце коридора. Ванная оказалась разделена на две части. Предбанник, куда все складывали в небольшие корзиночки вещи и брали свои мыльно-рыльные принадлежности, и помещение с душами и небольшим неглубоким бассейном.       — Так что снимай одёжку, Ягура, пора отмыть тебя от грязи и соли, — он чуть улыбнулся.       Я вздохнула. И поняла, что компания в душе у меня будет в лице Феникса. Хотя, чего ему. Он меня уже переодевал. Мужику уж больше сорокета наверняка, чего нового он может там увидеть?.. Мы деликатно отвернулись друг от друга, начиная снимать одежду. Стеснения не было от слова совсем, так что я без проблем лишилась и бельишка, тут же получая большим полотенцем по голове, в которое тут же замоталась. И обернулась, начиная рассматривать торс и ноги Марко. Все остальное было прикрыто полотенцем.       Так ничего нового и не увидев, но в который раз залипнув на него, за что тут же получила по лбу, я заворчала, следуя за птицом. Помывка прошла как-то буднично. Разве что Марко, вдруг проявив инициативу, решил самостоятельно помыть мне голову, сидя на табуреточке около душей.       — Эх, малышка, аккуратней бы ты была с волосами, — он мягко прошёлся по всей их длине, — В боях всякое случается, так что будет большой удачей, если ты сможешь сохранить их.       Я зажмурилась, когда он начал смывать с них пену.       — Я буду осторожна, — пообещала я Фениксу, тут же глотая воду и отфыркиваясь.       Ещё немного мы посидели в бассейне, где я вновь задремала, заваливаясь на бок к Фениксу, очухиваясь только тогда, когда дверь в помывочную открылась. Я сонным взглядом оглядела красного, как вареный рак Харуту и прищурившегося Изо, которые аккуратно придерживали полотенца.       — Это… — начал Харута, но тут же осёкся, не зная, что сказать.       Марко возвёл глаза к потолку и, вновь сажая меня на руки, вышел из бассейна. Я сонно положила голову ему на плечо. Меня нисколько не волновали взгляды командиров, поэтому, пожелав им спокойной ночи, я вяло помахала им ручкой, вгоняя милашку Харуту в ещё большее смущение.       Засыпала я в уже привычно сильных руках Феникса, закутавшись в тёплое одеяло и дрёму, крепко хватаясь за сильные плечи старпома и дыша ему куда-то в грудину, слушая его мерное дыхание и стук сердца.       Моби Дик величаво покачивался на волнах, пока все медленно расходились спать, оставляя на дежурство часть шестой дивизии.       Где-то во сне мягко и величественно улыбался большой и сильный старик. _______ _______ *Алла Пугачёва — Позови меня с собой