I will give my heart for your happiness'

      В одной из просторных комнат компании, а именно в хореографическом зале, раздался громкий грохот. — Чонгук, Хосок, хватит! — вопит Сокджин.       Дело в том, что эти двое танцевали свои любимые девчачьи танцы. Вроде бы на этот раз это были TWICE. Естественно, они начали дурачиться и всячески мешать друг другу, а в итоге оба завалились на пол, создав такой грохот, что, кажется, менеджер-ним этажом ниже и то испугался. В принципе, это им не мешает. Ругань Джина они спокойно пропускают мимо ушей, за что они, несомненно, ещё получат. Особенно Хосок, потому что Чонгуку все сходит с рук. Тот то еду старшего забирает, то щипает его, то просто делает его жертвой своих шуток. Просто наш старший хен пропитался особой любовью к макнэ и фактически превратился в его мамочку, а Хосоку так не повезло, но это не значит, что кого-то Джин любит больше. Сокджин старший, Сокджин возил Чонгука в школу и делал ему сэндвичи, чтобы тот смог там пообедать. Чонгуку просто нужен был родитель, а Джину нужно было о ком-то заботиться. Однако это не отменяет тот факт, что младший вообще ни с кем не считается и думает, что ему все позволено. Даже формальное обращение «хен» использует с редкостью и чаще всего на публике. А с виду приличный ребенок. Единственный кого он боится — это Юнги. Просто Чонгук как-то нашел в себе смелость подшутить над ним, а не следущий день каждая из его белых футболок была «случайно» испорчена. После этого Чон к нему даже на пушечный выстрел не подходил.       Сейчас мы должны были подготавливать новый танец, но наш прошлый хореограф заболел, и на смену ему должен прийти новый. Вот мы и сидим все здесь в ожидании. Чонгук и Хосок бесятся, Тэхен как группа поддержки, Джин с укором смотрит на них, Намджун и Юнги сидят в телефоне, а я просто наблюдаю. Сегодня ставим танец на песню, которую недавно записывали. Тогда мы записывали два трека. Но эта песня имеет для меня значение. Она не является заглавной, но мне очень нравится. У нее есть своя атмосфера. Именно в такой атмосфере я пребываю сейчас. А ещё у нее настолько цепляющие название... — Доброе утро, — внезапно открывается дверь, и в зал входит Сэджин-хен — наш менеджер.       Мы быстро встаём со своих мест, а Чоны перестают дурачиться. Выстраиваемся в ряд и кланяемся. Именно так мы всегда приветствуем менеджер-нима, Шихек-нима и кого-либо из администрации агентства. Сэджин оглядывает нас и кивает. — Как вы знаете, наш хореограф заболел, а потому мы вынуждены были искать ему замену на время. Тем более эта хореография несложная и длится всего минуту, — да, именно такое экранное время Шихек-сонбеним выделил ей. Потому что изначально хореография на эту песню ставиться не должна была. — Что ж, прошу приветствовать — Чон Амён!       Менеджер отходит в сторону, открывая путь нашему новому хореографу, и какого же было мое удивление, когда я понял, что эта та девушка, которая выходила вчера из агентства. Все те же черные, в цвет вороньего пера волосы, собранные в высокий хвост, свободные спортивные штаны и белая футболка. Даже в такой обычной одежде она выглядит потрясающе.       Она скромно проходит вперёд и смущённо улыбается. — Здравствуйте, Чон Амён, прошу позаботьтесь обо мне, — девушка кланяется.       Мы рассматриваем ее, а менеджер следит за нашей реакцией и кивает. — Слушайте ее и меньше страдайте фигнёй, — он посмотрел на Чонов. — Я, пожалуй, оставлю вас, — произносит Сэджин и уходит.       Мы провожаем его взглядом. Очень плохая идея, хен: оставить нас семерых с одной девушкой в закрытом пространстве. И нет, если вы уже нарисовали сюжет манхвы в жанре «эротика», то нет. Просто мы как один полные лузеры в общении с девушками. Ах, ну кроме Юнги-хёна, тот, несомненно, асс. Да, у нас всех были девушки, и не одна, но это получалось как-то само собой, и мы уже заранее знали их. Вы же не подходите к первому встречному человеку со словами: «Давай встречаться?». А сейчас все немного по-другому. Вот у Чонгука уже краснеют уши, что становится сигналом для Намджуна. Он, как лидер, ну или как человек, которому приходиться общаться с прекрасными представительницами сильного пола (а что вы думали? Я вас уверяю, ни один мужчина после сильной пьянки не сможет убрать дом и приготовить ужин) на английском, идёт вперёд. — Я лидер группы — Ким Нам... — не успевает договорить старший, как черноволосая перебивает его. — Не стоит, — говорит она. — В Корее нет человека, который бы не знал вас, — отвечает она.       А, точно. Иногда мы это забываем. Вот знаете, как обидно, когда ты знакомишься с новым человеком, пытаешься представиться, а он знает, твою фамилию, дату рождения, любимый цвет, что ты любишь есть на ужин и всю твою биографию, а ты же в свою очередь ничего о нем не знаешь? Довольно-таки обидно. — Эм... в таком случае... — Джун не знает, что сказать. — Как вам песня?... — выкрутился, молодец. — Оу, она довольно печальна и имеет смысл. Мне очень понравилось, жаль, что ей уделили всего минуту экранного времени, — отводит взгляд черноволосая. — Вы А.R.M.Y? — неожиданно спрашивает Хосок. — Не то, чтобы. Вы же знаете правила, — проронила она.       Правила — всё и вся. Это наши законы, которым мы должны следовать. У каждого айдола они есть. Например наши это: нельзя обниматься с фанатами, никаких селфи с фанатами, ничего не писать в Твиттер, когда мы пьяны, постоянно звонить и говорить о своем местонахождении и ещё куча пунктов. Такие же правила есть и при наборе в агентство. Неважно, трейни ты, стафф или администрация. Например, главное правило для стаффа — ты не должен быть А.R.M.Y. Никогда и ни за что вас не возьмут на работу, если вы будете фанатом группы, что принадлежит агенству, в которое вы устраиваетесь. И это правило действует почти везде. Просто потому что это огромный риск. Ведь кроме обычных преданных фанатов есть сасэн. А если сасэн проберется в агенство и найдет вас, то остаётся только молиться. Хотя, признаться, такие случаи были, и не раз. Нередко кто из стаффа решает подзаработать и продает информацию о твоем нахождении сасэн. Так они узнают отель, в котором мы находимся, и рейс, на котором летим. Вот поэтому фанатов не берут на работу в агентство. — Впрочем, мне нравится ваше творчество, — она широко улыбается и поднимает голову, а мы улыбаемся ей в ответ. — А теперь позвольте мне рассказать вам о самой хореографии.       Затем следует лёгкий кивок, и мы садимся на диван. Амён подставляет пуфик напротив нас и садится на него. — Так как эта песня не является заглавной и представлена в японском альбоме, на нее выделено всего одна минута, — говорит она и следит за нашими лицами, чтобы убедиться, что мы все понимаем. — Причем, нужно учесть, что на концертах она будет ставиться в промежутке между более сложными хореографиями, следовательно, времени на отдых у вас попросту не будет. Однако, — прикрывает глаза черноволосая, — нам идёт на руку, что её лирика более спокойна, имеющая лишь один мощный аспект. Так вот, я вам предлагаю простую хореографию, что-то вроде «I like it» или «Butterfly». В таком случае, вы сможете ещё более-менее отдохнуть между песнями, —заканчивает Чон.       Признаться, мы были немного удивлены тем, что она изучила большинство наших хореографий, даже тех, о которых мало кто знает. Это показывает ее профессионализм, а благодаря этому работать нам будет легче. Лёгкая хореография — это всегда хорошо, даже можно было заметить, как Джин и Намджун на этих словах облегчённо выдыхают. И по крайней мере, мы действительно сможем уделить больше времени на передышку. Хосоку, конечно, не особо нравится, тот любит что посложнее. Ну а мне как-то всё равно. — Итак, прошу выстроитесь в ряд, — Ен походит к зеркалу и мы идём за ней вставая в ряд. — Сейчас я буду распределять вашу первую позицию.       Позиции — один из главных пунктов хореографии. Для начала, я разобью нашу группу на три класса: «Дэнс-лайн», «Неплохо-лайн» и «Дэнс-машина-лайн». К «Дэнс-лайну» относятся я, Хосок, Чонгук и Тэхен. Мы, скажем так, более расположены к танцам. В «Неплохо—лайн» входит Юнги-хён. Он танцует хорошо, но только когда это надо, и ему нужно немного больше времени на усвоение хореографии. А к «Дэнс-машина-лайн» относятся Сокджин и Намджун. Те не особо расположены к этому, и времени на оттачивания движений им нужно больше. Но нужно отдать им должное, когда мы стали трейни, танцевали они с огромным трудом и большой отдышкой, но благодаря постоянным тренировкам, они стали двигаться намного лучше.       Так вот, как известно, людей, что танцуют лучше, всегда ставят впереди, а те что хуже — сзади. Однако, когда наступает твоя партия, ты, волей-неволей, обязан выходить на первый план. Именно таким образом определяется твоя позиция в хореографии, которая, к слову, меняется каждые 5 секунд.       Девушка подходит к нам и берет за край футболки, отводя на нужные позиции, так она делает с каждым. В итоге, я, Намджун и Джин стоят, образовывая перевёрнутый треугольник, где Джун и я — основание. По правую руку Джина образуется такой же треугольник из Хосока, Чонгука и Юнги. Здесь Юнги вершина. И немного поодоль Чонгука нашел себе место Тэхен. — Перед тем, как начнутся слова Тэхена, вы все сбегаетесь друг к другу и накрываете друг друга, как делают футболисты, обсуждая стратегию, понятно? — черноволосая показывает пример, а мы киваем. — Попробуйте.       Включается музыка, и на нужной ноте, мы сбегаемся, но случайно сталкиваемся друг о друга. — Не так сильно, всё-таки это танцы, а не футбол, — смеётся Амён. — Далее вы возвращаетесь на позиции, а Тэхен выходит вперёд.       Чон походит к Киму, становится на его позицию и показывает, как нужно идти. Ее шаг неторопливый и расслабленный. — А сейчас смотрите. Это движение будете делать и Тэ, и вы.       Она ведёт рукой, невысоко подпрыгивает, буквально пара сантиметров, кружится вокруг себя и салютует двумя пальцами. Мы повторяем. Главное — подрыгнуть не слишком высоко, чтобы не выделиться. У меня вроде как получается, и у остальных тоже, что ж, видимо хореография действительно не сложная. — Далее вы снова на своих позициях. Приходят слова Намджуна, но вы все просто стоите. После идут слова Хосока, а за ним Чонгука. Чонгук выходит вперед, — она ставит его, куда нужно. — Вы перебегаете так, что стоите по две шеренги сзади него, ваши головы повернуты в стороны. Первая, левая шеренга: Намджун, Юнги Джин, вторая — те кто остался.       Мы выполняем, Тэхен немного сбился и задел Джуна, но виду не подал. — После вы поворачиваетесь, смотря на зал, и так же ведёте рукой, — Чон показала движения и, заметив кивки, продолжала: — Слова Чонгука заканчиваются, и он идёт на позицию Чимина. Чимин, — обращается она ко мне. — С твоих слов начинается припев, но ты просто идёшь вправо, а после разворачиваешься к залу, — объясняет она мне. — Да, хорошо, — отвечаю я.       Мои слова действительно чуть ли не самые главные в песне. Именно с них начинается припев, и это именно та мощная часть песни. — Во время, пока Пак идёт, вы делаете лёгкую волну телом, — следует движение. — Отходите на два средних шага вправо, прыгаете вокруг себя, снова невысоко, и неспеша возвращаетесь на первую позицию.       Она показывает нам, а мы внимательно следим. Лица Джина и Нама просто сияют от радости, ведь они привыкли, что с каждым камбэком хореография все тяжелее и тяжелее, и я их понимаю. Приходит наша очередь повторять, и мы, слава Богу, делаем всё без ошибок. — Далее снова Тэхен, и как в прошлый раз: ведение рукой, круг, салютуем. Давайте, — мы повторяем и она утвердительно кивает. — Здесь хореография подходит к заключению. Возвращаетесь в те шеренги, в которые стояли, а на сцене остаются Джин и Чимин, — мемберы разбиваются и уходят к стенам, оставляя нас с Джином. — Джин, это твои слова, и ты ведёшь рукой напротив себя. В это время Чимин встаёт напротив тебя на колени, — я улыбаюсь и становлюсь перед хеном. — Чимин протягивает тебе руку, ты держишь ее, а потом сам падаешь на колени и обнимаешь его другой рукой.       Сокджин-хен ведёт рукой напротив меня, я протягиваю ему ладонь, он хватается за нее и падает, обнимая меня. — Отлично, — улыбается хореограф. — На этом хореография заканчивается, — мы с Кимом поднимаемся и смотрим на нее. — Как вам танец? — с любопытством спрашивает она. — Довольно неплохо, хоть и легко, — произносит Хосок. — Но до камбэка считаные дни, поэтому нам и нужна лёгкая хореография. — Именно, — кивает черноволосая. — А сейчас давайте повторять.       Мы вновь становимся на свои позиции и начинаем оттачивать движения и запоминать последовательность. Музыка грохочет в ушах и отдается вибрацией в теле. Мне нравится, когда я и танец одни. Это позволяет мне прочувствовать ту тонкую нить между мной и моим делом, тогда я понимаю, что занимаюсь тем, что мне нравится. А в таком случае, тебе не жалко ни времени, ни себя. Признаться, я больше люблю приходить в зал ночью и самому танцевать, когда никто не видит. Почему-то нам вставать легче, убираться легче и работать легче, если мы одни. Может это потому, что мы думаем о том, что нас никто не осудит? Потому что множество людей стесняются. Но, что бы кто не говорил, стесняться не есть хорошо, потому что тогда, я бы не смог танцевать.       Чисто черные волосы Амён красиво танцуют в воздухе, как и она сама. Эта девушка очень красива и наверняка могла бы быть айдолом.

Я вижу это, потому что это видит Юнги

      Он смотрит на нее: с горящим огнем в глазах, со страстью следит за ее четкими движениями и пытается повторить. Да, она прекрасна, и он это заметил. Хотя меня он не замечает от слова совсем, а ведь я всегда рядом. Это так необычно: видеть, как человек на которого ты смотришь, как на Бога, точно так же смотрит на другого. Что же это тогда? Это боль в глазах смотрящего.       Как бы я хотел отпустить эту боль. Не видеть, не слышать — отпустить. Но все дороги все равно приведут меня к нему. Мы будто связаны красной нитью, но он этого не замечает. Эта нить начинается в самом моем сердце. На ней трещины, и сама она потрепана, но так прочна.       Его слова всегда звучат так, что я не пойму: двойной ли это смысл и что к чему? Я хочу отыскать последовать по таинственным следам, но вот незадача: моя тень загнана в угол, прячась от света...       Проходит час, как я витаю в своих смелых и, в тоже время, робких суждениях. Все уже устали. У нас болят ноги и все тело, а в воздухе можно ощутить запах пота. — Думаю, на сегодня хватит, — говорит черноволосая и тяжело дышит, а мы с ней соглашаемся.       Я подхожу к дивану, куда кинул свою сумку со сменой одеждой, чтобы взять ее и пойти в душевую, куда уже пошли мемберы. Прохладные капли приятно стекают по телу, и я, наконец, могу почувствовать себя обновленным, чистым и свежим. Быстро переодеваюсь в чистую одежду и собираюсь к выходу, потому что все мемберы уже в машине и ждут меня. Рюкзак закидывается на спину, а я бегу к ним, но тут замечаю, что не завязал шнурки. — Айщ, — бросаю я и нагибаюсь к кедам. — Я, правда, не знаю, Юнги-щи... — невольно замечаю я.       Кажется это голос Амён. Любопытство берет верх, я немного выглядываю из-за угла и вижу Юнги рядом с Чон. — Да бросьте, не пропадать же билетам в кино? — с улыбкой говорит Мин. — Думаю, вы правы, — сдается она.       На мгновение я забываю обо всем: что меня кто-то ждёт, что я кому-то нужен. Я облакачиваюсь о стену, зарываясь пальцами в волосы, и кричу внутри себя. Почему я должен это видеть? Это больно