I will give my heart for your happiness'

      Через легкую светлую тюль на окне проходили яркие лучи осеннего солнца. И вот я уже виню себя за то, что не закрыл вчера на ночь шторы и не избавил себя от этих мучений. Но в этом есть какая-то особенная эстетика уюта, будто ты переносишься на десять лет назад, в детство, на кухне мама жарит блинчики, а за окном радостно щебечут птицы. Даже жить легче становится в такие моменты, и проблемы словно отпадают и остаются позади тебя. Я открываю глаза и зеваю, а за окном ветер проносит десятки листочков. Что ж, похоже, что это утро очень даже хорошее. Я кидаю взгляд на стол, а лампа на нем выключена. — О, боже, — шепчу я, и глаза мои разширяются.       Нервно сглатываю и боюсь переворачиваться на бок. Ладно, хорошо, Юнги же не спит на другой половине постели? Нет? Он ушел? Боже, боже, боже. Ответы можно получить только проверив. Я осторожно протягиваю руку к другому краю, но моя ладонь нащупывает только воздух.       Неожиданно становится грустно. А ведь я действительно надеялся, что он до сих пор лежит со мной. Мне бы так хотелось повернуться к нему и смотреть на него пока он спит. Видеть, как красиво трепещут его ресницы, и слышать, как он мило сопит. Я бы, наверное, не удержался и поправил белоснежное одеяло или дотронулся до его мягких волос. И счастья мне большего не нужно, лишь бы он рядом лежал, возле меня, но, к сожалению, мой удел — просто смотреть на помятую половину кровати.       Поджимаю губы и вздыхаю. Интересно, если Юнги-хен уже проснулся, то сколько сейчас времени? Я не успеваю толком это обдумать, как из-за двери слышится крики и возня, а потом в мою комнату врывается Ким Тэхен. Младший сам только проснулся. Помятая одежда, лохматые волосы и, несмотря на все это, яркая и большая улыбка. Это чудо громко смеется и пробирается ко мне в кровать без моего разрешения. — Тэ, тебя не учили уважать сон старших? — с издёвкой и наигранной злостью говорю я. — Учили, но я думал, что звуки очень медленно доходят до тебя, им же нужно так ни-и-изко опуститься. — Ким Тэхен! — крик срывается с моих губ.       Я хватаю подушку и несильно бью ею по младшему, а потом спихиваю его с кровати. Тэ тянет за собой одеяло и падает на пол. Мы смеемся и попросту дурачимся. Я уже и не помню, чтобы так начиналось мое утро. Из-за работы айдола оно может начаться и в четыре утра, и в восемь часов вечера. Потом я обычно куда-нибудь спешу и иногда не успеваю поесть. Тэтэ поднимается на ноги и кладет одеяло на постель. — Сегодня нам дали выходной на время подготовки к камбэку, — говорит он. — Поэтому можешь спать до вечера или пойти погулять.       А-е-е-е-е-е. На моем лице сразу расцветает улыбка до ушей. Выходные у нас — это большая редкость, а к слову «отпуск» мы относимся так же, как к имени «Волан-де-Морт» — его нельзя произносить в слух. Но жаловаться грех, потому что даже у обычных рабочих Кореи отпуск длится всего четыре дня, а мы хоть занимаемся любимым делом, и у нас он длится дольше. В основном, между новыми эрами: «HYYH», «You never walk alone», «Wings» и остальными. — Пошли завтракать, — он подходит к двери и открывает ее. — Сегодня у нас тосты с джемом, так как Джин-хену было лень сегодня готовить что-то другое, а кому не нравится, цитирую: «Мусорный бак во дворе всегда открыт», — младший улыбается и выходит из комнаты.       Я облегчённо улыбаюсь. Сколько бы миллионов поклонников за спиной мы не имели, мы всё та же кучка дурачков с мечтой. Взгляд падает на окно, в котором вот-вот все пейзажи окрасятся в оранжевый цвет. Наверное, неплохо бы было погулять сегодня? Думаю, да.       Я встаю с кровати, так и оставив ее незаправленной. Запускаю руку в волосы, пытаясь привести их в порядок, но все тщетно. Я не успеваю зайти на кухню, как все хором желают мне доброго утра и уже спокойно едят с таким же сонным видом, а Юнги-хен готовит себе кофе. Я недовольно хмурюсь. Юнги нельзя кофе в больших количествах. Он, как человек перенесший операцию по удалению аппендицита, должен лучше следить за своим здоровьем, а не глотать 24/7 черный американо без сахара, который я уже выучил получше таблицы умножения.       Я сажусь за стол, подставляя для себя тарелку и беру поджаренный кусок хлеба. — Доброе утро, Чимин-а, — произносит Мин, садясь за стол.       Вау, сегодня даже не кивками здороваемся. Прогресс. Однако Юнги вообще не любит говорить по утрам, лучше его не трогать, и я его понимаю. Иногда просто хочется собраться с мыслями, чтобы тебе никто не мешал. Мне нравится его молчание. Честно, я даже никогда не мог подумать, что можно влюбиться в молчание, но, наверное, у него оно какое-то особенное, или я просто совсем свихнулся с катушек со своей никому не нужной любовью.       Я мажу тост клубничный джемом, которого осталось не так много, потому что у нас на кухне завелись паразиты. Какие? Ким Тэхен и Чон Чонгук, что неоднократно наведываются сюда в три ночи. Хлеб приятно хрустит, и я все запиваю чаем. На самом деле, многие из нас предпочитают кофе, но мы с Гуком исключения. Чону не нравится горький привкус, а я просто не пропитался симпатией к этому напитку. — Кто сегодня что делать будет? — весело спрашивает Хосок, чтобы убрать тишину. — Пойду займусь новой песней, — говорит Нам и делает глоток из своей чашки. — Прогуляюсь по парку, — Джин намазывает джем на тост. — Схожу в кино, — отвечает макнэ. — Думаю сходить в галерею искусств, — Тэхен «совсем незаметно» крадет ложкой варенье из банки. — А ты, Чимин? — Хо смотрит на меня с вопросом в глазах. — Пока не придумал, — я отставляю тарелку от себя, благо очередь мыть посуду сегодня выпадает Джуну. — Чимин, можно тебя? — спрашивает Мин, вставая из-за стола. — Да, хён, конечно, — я подхожу к нему и он уводит меня в гостиную, закрывая двери.       Я вижу, что Юн мнётся и не знает, что сказать. Нервно перебирает в руках край футболки и смотрит в пол. Я почти никогда не видел его таким, в редких случаях. Это странно. Каждый день видеть его холодного и серьезного, а потом вдруг наблюдать растерянный взгляд и поджатые губы. Возможно я ошибаюсь насчёт него? Возможно я его даже и не знаю совсем? Вдруг он носит маски? Я не хочу его мучать, а потому нежно кладу свою руку ему на плечо и улыбаюсь. — Все хорошо, хён, — говорю я, смотря в его карие глаза. — Дело в том... мне действительно трудно тебя просить об этом, но... — он запинается и отводит взгляд. — Мы с Амён-и хотели сходить в парк аттракционов сегодня в десять, но она пригласила свою подругу и... — Не переживай, я пойду с тобой, — соглашаюсь я на его ещё недосказанное предложение. — Ох, спасибо, Чимин-а, ты лучший, — он треплет меня за волосы, улыбается и возвращается на кухню.       Мой тихий вздох нарушает тишину, и я плетусь к себе в комнату. Неожиданно на пороге в спальню ко мне подбегает Ентан и лает, мило крутясь вокруг меня. Я опускаюсь на колени и глажу его мягкую шёрстку, легонько пихая в направлении лестницы. Тан бежит по ступенькам, направляясь к своему хозяину. Собаки всегда могли чувствовать чужую боль. Они лучшие друзья, такие, которых мы не заслужили. И пусть его хозяин Тэхен, но каждый из нас пропитался любовью к этой собаке. Особенно я, когда он нассал в шапку Юнги.       Перешагиваю порог комнаты и смотрю на часы. Девять утра, пора бы собираться в парк. И зачем я только согласился? Проблем мне было мало? Страдал недостаточно? Ах, ну да, я чертов добренький мазохист. Теперь ещё и ухаживать за подругой нашего хореографа. Просто супер.       Иду в ванну и быстро привожу себя в порядок. А в зеркало на меня смотрит всё тот же пухлощекий парень. Сейчас многое во мне изменилось: щеки пропали, губы сухие, мешки под глазами, а сами глаза давно потеряли прежний блеск. Даже волосы, и те не яркие, краской испорченные. И не ясно только, как держатся ещё? Сухие, секущеися и неживые, впрочем, как и я. Умываю лицо водой из ладоней, закрываю кран и иду к себе. Я не в настроении перебирать наряды, а потому просто достаю черные штаны, жёлтую рубашку в клетку, шапку и кожанку. Быстро переодеваюсь и смотрю на себя. Хм, штаны стали большими для меня, не намного, но всё же. В которой раз убеждаюсь, что лучшая диета — стресс и депрессия, правда, побочных эффектов всегда больше нежели плюсов.       Кто-то стучится в дверь и, не ждав разрешения, открывает ее. Юнги-хен стоит напротив меня в черной футболке с надписью «Wonder», в растегнутой кофте с капюшоном и обычных темных спортивных штанах. Хип-хоп стиль сегодня на высоте. — Пойдем? — кратко бросил Мин. — Угу, — ответил я.       Мы вместе выходим в коридор. Чонгук, выходя из кухни, косо смотрит на нас, но я лишь просто киваю ему, а он мне. Я надеваю кеды, хен берет с собой маску. В последнее время она стала неотъемлемой частью в его гардеробе. Юнги открывает двери и пропускает меня вперёд. Поразительно, он может быть галантным даже в спортивках. Я выхожу на улицу и вдыхаю холодный запах осени, жёлтых листьев и каштанов. Машина уже ждёт нас. У старшего давно есть права, он получил их с совершеннолетием, но также существуют неизменные права айдола — тебя всегда и везде (помимо сюжета в «RUN» или «Bon Voyage») должен отвозить либо менеджер, либо охранник. Так сказать, мы слишком дорого стоим для компании, поэтому нас всячески защищают. Даже если от неприятностей на дороге никто не защищен, как было с Тао — бывшим участником EXO.       Я сажусь на заднее сидение, а хен на первое. На этот раз нас везёт Сэджин-ним. Он весело желает нам доброго утра, потому что знает, что для Мина десять часов утра — это раннее утро. А я извиняюсь за то, что мы потревожили его сегодня. Машина выезжает из-за ворот, и мы едем в парк аттракционов. Небо затянули тучи, и наверняка пойдет дождь, хотя совсем недавно ещё светило солнце. Не самый лучший день, чтобы веселиться. Я бы лучше книгу почитал или пошел танцевать, но я никогда не умел отказывать Юнги. Самое странное это то, что старший не любит экстрим. Нет, конечно, он и не боится его, но и не любит. Тогда почему именно это место? Может Амен-щи предложила?       Пейзаж тихо меняется за окном, будто слайды фотопленки. Деревья, уже почти голые, местами ещё носящие яркую золотую шапку и холодный ветер, из-за которого хочется прятать пальцы по карманам или обнимать горячий кофе. На улицах почти нет людей: все на работе или учатся, а может проводят время с семьёй. Наверное, в парке сегодня будет мало людей, что ж, это к лучшему. Не люблю большие скопления людей. Мне всегда нравилось быть одному. Когда на тебя никто не смотрит и не оценивает. Даже гуляя по улице, мне редко комфортно. У меня ещё остались те комплексы, и поэтому, когда я прохожу мимо компании смеющихся людей, я почему-то постоянно думаю, что они смеются надо мной. Неприятно, но что поделать.       Один район переходит в другой, а потому машина плавно подъезжает к входу в парк и оставливается на парковке. Сэджин смотрит на нас пару секунд, а потом глушит мотор. — Так, если что, я за вами, — говорит он и отстёгивается ремень безопасности.       И снова правила айдола и стаффа. Чтобы мы постоянно были в безопасности и находились под присмотром, кто-то всегда ходит около нас. Незаметно, конечно. В таком случае, мы можем не бояться давки из толпы фанатов. Однако, даже такие случаи очень редкие. Корея довольно консервативная страна, здесь уважают личное пространство и стараются не мешать тебе. Тем более кому потом хочется судиться с компанией? BigHit жестокий даже с фанатами, но все что они делают — для нашей же безопасности.       Мы все выходим из машины. Менеджер платит за парковку и закрывает машину. Юнги надевает маску, а я очки. Старший идёт вперёд, и мы заходим в парк. Людей действительно немного, в основном мамы с детьми и несколько парочек. Сразу же слышаться крики и шум аттракционов. Пахнет сладкой ватой и хот-догами. На нас никто внимания не обращает, а Сэджин идёт сзади, попутно разглядывая местность.       Старший садится на первую попавшуюся лавочку и взглядом меня к себе зовёт. Он не говорит, молчит только, а я просто рядом с ним сижу, держа расстояние. Забавно все это: вчера я лежал с ним так близко, а сегодня, вновь, как и когда-то, боюсь подойти лишний раз. — Спасибо, что согласился, — доносятся до меня его тихие слова из-под черной маски взятые. — Не за что, хён, — а мои слова более радостные, более живые. По крайней мере, они кажутся такими. — Эй! — зовёт нас Амён и машет рукой.       Она, как всегда, одета просто: джинсы и белая футболка с кожанкой. В ней нет той вычурности, присущей множеству юных особ. Ее волосы легко подбирает ветер и держит в осеннем воздухе. А сзади неё стоит девушка. На той большой свитер нежно-розового цвета, обычные черные штаны с порезами на коленях и красные кеды. Волосы короткие, покрашены в блонд, а большие круглые очки подчёркивают ее карие глаза. Чон подходит со своей подругой к нам, мы с Юнги встаём, идя им навстречу. Амён не кидается Мину в объятья, хотя по ее виду можно понять, что ей этого очень хочется. Так или иначе, здесь все равно есть люди, пусть их мало, но есть. — Это моя близкая подруга — Ким Сонхи, — представляет ее черноволосая и подмигивает мне. — Приятно познакомиться, прошу позаботьтесь обо мне, — Со кланяется и все равно прячет глаза в пол. — Что ж, — наш хореограф хмурит брови, — как насчёт качель? — Можно, — отвечает Юнги, и они идут покупать билеты, мы же с Ким идём следом.       Мин и Чон попутно говорят между собой, смеются, и я вижу, как он улыбается, пусть его губы и скрывает маска, но глаза блестят. Они всё-таки хорошо смотрятся вместе. Наверное, даже лучше чем я мог представить. Я надеюсь, что он наконец сильно полюбит и женится на ней. Она хорошая, я так думаю. Мне кажется, что она лучший вариант для него. Мои чувства он никогда не заметит, и... я даже хочу, чтобы не заметил. Это только все усложнит, испортит нашу дружбу, наше «просто друзья». Пусть он будет счастлив с ней и пусть слова, которые он услышит, будут самыми искренними, руки, что будут обнимать самыми нежными, а сердце, что полюбит — самым достойным. — Извините меня, — вдруг произнесла Сонхи. — Из-за меня вам пришлось идти сюда. Я, если честно, сама бы дома осталась, но Амён не так-то просто отказать. — Понимаю, — смеюсь я, ловля себя на мысли что точно так же не могу отказать Юнги. — Вы наша фанатка? — О, нет. Я предпочитаю рок.       Вау, а вот это неожиданно. Милая блондинка в розовом, которая слушает рок. Я думал, что она больше по всякой попсе, но нет. Это хорошо, я люблю людей, которые ломают стереотипы.       Мы покупаем билеты из рук веселого клоуна. Никогда не любил клоунов, они мне всегда казалось страшными и пугающими, несмотря на то что я понимаю что это обычный человек в костюме. Маленький прямоугольный билет в цвете жёлтого солнца попадает мне в руки, и мы продолжаем идти к самому аттракциону. Очереди нет вообще. Напоминает какой-то ужастик: мрачное небо, пустой парк аттракционов и клоун. Перед нами открывается вид на большую карусель. Та стоит на ножке и ждёт. Каждый из нас отдает билеты сотруднику парка, и мы садимся на сидения. Нас привязывают ремнями для безопасности. Нет, это и вправду похоже на ужастик. Я сейчас изо всех сил пытаюсь не вспоминать пункт назначения, но что-то не получается. Эх, ну хоть умру в окружении Юнги. Тоже плюс. Карусель включается и нас подымают вверх. Эта машина работает по принципу верх-вниз на охрененно большой скорости. Сначала все проходит медленно. Мы останавливаемся на высоте 20 метров над землёй и... — Святые пироги Бан Шихека! — кричу я, когда эта шайтан-машина с большой скоростью резко опускает нас вниз.       Я серьезно думал, что мы разобьёмся. Она продолжает нас подымать и опускать. У меня такое ощущение, что меня запихнули в стакан для взбалтывания у бармена или в блендер. Господи, тащите тазик, ща блевану. Закрываю глаза, чтобы не видеть это все. Так продолжается ещё минуту, а потом жужжание замолкает, и я открываю глаза. Ноги чувствуют асфальт. Боже, земля, земля! Если бы меня так не тошнило сейчас, я бы просто упал и начал бы ее целовать. Юнги, Амён и Сонхи уже встали, а я соскребаю у себя по затворникам капли мужественности, чтобы пойти с ними. — Давай помогу, — Со наклоняется ко мне и растегивает ремни. Она приподнимает меня и берет за локоть. — Вы идите дальше, а мы посидим.       Чон и Мин кивают, уходя дальше по списку, который составила девушка. Мы садимся на ближнюю лавочку. Свежий воздух бьёт в лицо, приводя в чувства. Господи, как хорошо. Сонхи смотрит на меня с явным беспокойством в глазах. Обычно меня не тошнит, но сегодня мой организм решил дать отпор, так как я лишил его теплой кроватки. — Может воды? — спрашивает она меня. — Нет, не надо. Мне уже лучше, — я даже улыбаюсь.       Младшая со вздохом, расслабленно облакачивается на спинку и поправляет спавшие очки. — Не люблю аттракционы, — качает она своей блондинистой головой, а я смеюсь. — Что? Это она меня сюда притащила. Я бы пошла в «Lovely puppy». — Погоди, это то кафе со щеночками на улице Наби? — Именно! — восклицает девушка, и мы оба заливаемая громким смехом.       С ней, на удивление, хорошо. Она добрая и милая, такая, какой должна быть идеальная девушка. Хотел бы я проникнуться к ней глубокими чувствами и отбросить все мысли о Юнги, забыть его и мою далеко не обычную ориентацию. Однако любимых мы не выбираем, а жаль. — Послушай, — я не хочу давать ей ложные надежды и морочить голову. — Не привязывайся ко мне, я... люблю другого человека. — Юнги? — она говорит это таким спокойным тоном, а я просто с удивлением смотрю на нее. — Это заметно. То, как ты смотришь на него, улыбаешься с ним, даже когда тебя тошнило, ты с мольбой в глазах смотрел именно на него, поэтому неудивительно, что об этом так легко догадаться, — девушка смотрит на меня и явно не с упрёком или неприязнью. Удивительно, все это она поняла всего лишь за один вечер. — Когда-нибудь он заметит тебя. Возможно не ответит взаимностью, но заметит, — Сонхи накрывает мою руку своей, оказывая поддержку.       Любовь она всё-таки несправедливо ужасна. Ты будешь искать дорогого человека в пустой комнате с белыми стенами. Ты будешь искать его в небе, потому что ночь напоминает тебе о том, как он обвивал тебя руками, полными любви. Ты будешь искать его в комнате, полной людей, и, знать, что ты не всегда сможешь найти его. Эмоциям наплевать на то, какое сейчас время или день, ты будешь чувствовать всё, когда им захочется. На работе, за рулём автомобиля, дыша, принимая душ — не имеет значения. Это может случиться где угодно, когда угодно и как угодно. Они заставят тебя рыдать в душе под потоком воды. Смеяться на работе от глупого смс. Это чертовски странно, но это так. Когда ты любишь — остерегайся своих любимых песен, они теряют и приобретают смысл слишком быстро и неожиданно. У любви нет ничего общего с фильмами. Любовь не похожа на книги. Любовь далека от текста песни о любви. Она настоящая и пугающая. Она чувствительная и эмоциональная. Она истекает кровью. Она острая и сладкая. Это ты, улыбающийся целую неделю. Любовь может казаться фильмом, любовь может казаться нереальной, но потерпи немного, и узнаешь, что она настоящая, по-настоящему жестокая.       Амён за руку с Юнги, подходят к нам. На их лицах улыбки, а возле уголка глаза черноволосой смазалась тушь. Она смеялась до слез, как я когда-то, вместе с Мином. — Пошлите на колесо обозрения, — говорит Чон. — Это последний пункт в моем списке.       Со смотрит на меня, а я киваю. Мы встаём и идём туда. Как и тогда покупаем билеты у клоуна и подходим к аттракциону. Людей нет совсем. Небо помрачнело ещё сильнее, и возле моей ноги падает первая капля дождя. Постепенно за ней срываются и другие. На улице темнеет, и в парке включаются фонари. На лицах остальных видно недовольство. Хотя чего они могли ожидать, если заранее знали погоду на сегодня?       Колесо не останавливается, поэтому Амён и Мин просто запрыгивают в одну из кабин. Я с Ким делаем так же. Мы оба смотрим на город под проливным дождем. На колесе обозрения принято наблюдать красочный закат, но мне нравится именно так. Это серое небо, ранняя темнота ночи и зажжённые яркие фонари. Сонхи в своих мыслях, а я в своих. Мы уважаем личное пространство друг друга и не мешаем друг другу. На самой вершине очень красиво смотрится Сеул. Он не примечательный, серый, но тем не менее прекрасный. Вскоре так быстро мы проезжаем круг и спрыгиваем на мокрую землю, где только что появилась Чон. — Чимин, помоги мне, я зацепился, — кричит Мин.       Я оборачиваюсь к нему. Рукав хёна зацепился за сиденье кабины. Я быстро подхожу к нему и отцепляю его одежду. Колесо подняло нашу кабину вверх. Видимо, мы проедем ещё круг, поэтому я сажусь рядом с ним. — Ты хорошо себя чувствуешь? — интересуется Юн, вспоминая про мои теперь недружеские отношения с аттракционами. — Да, — и всё-таки мне очень приятно, что волнуется обо мне. — Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя неудобно. Спасибо тебе за то, что согласился пойти со мной. Я ценю это. Спасибо. — Не за что, хен. За тобой я пойду куда угодно.