***
Всё утро Гермиона избегала Гарри и Рона, не желая слышать от них ничего, что можно было бы использовать против них. Она пришла завтракать гораздо раньше, чем они обычно собирались, после чего сразу пошла в библиотеку доделывать домашнее задание, затем — на нумерологию, где числа вытесняли из её головы всё остальное. Это был дополнительный предмет для тех, кто хотел бы немного дополнить свои знания по числам. Где-то на задних партах сидели третьекурсники, для которых предмет был основным. — Проанализируйте этот ряд чисел и объясните, каким образом они связаны с событиями годовалой давности… — молвила где-то на фоне Септима Вектор, когда Гермиона вот уже пять минут этим и занималась. Ей не нужно было объяснять заданий, она всегда была на шаг впереди. Тишину нарушил стук в громоздкую деревянную дверь. Гермиона лишь тихо цокнула: стучаться ведь было вовсе не обязательно, они мешали другим заниматься. — Извините, профессор… Она подняла глаза и замерла: в паре метров от неё стоял Драко Малфой с несколькими слизеринцами, возглавляемый профессором МакГонагалл. От незваных гостей по аудитории прошёлся шёпот. Она сжала руку в кулак — помялась бумага, чернила чуть не опрокинулись на стол. Она сбегала от всего в это место, а этот человек преследовал, словно это доставляло ему особое удовлетворение. Однако сам Малфой был раздражён, ведь, похоже, попал сюда не по своей воле. — Эти студенты, — начала профессор МакГонагалл, ослепительно улыбаясь, — проявили желание взять ваш курс как дополнительный. Я думаю, у вас найдётся пара мест и учебников для юных умов. — Разумеется, — ответила профессор Вектор, но даже не посмотрела в сторону тех, кто будет у неё учиться. — Присаживайтесь. «Если бы эта старуха не стала на меня наезжать, что у меня слишком неплотное расписание для того, кто будет сдавать ЖАБА. Чёрт бы её побрал, — он обвёл взглядом аудиторию и остановился на Грейнджер. — Просто класс». «Замечательно», — Гермиона провожала взглядом Драко, пока тот пытался выбрать себе место. Слизеринцы (среди которых не было ни единого человека, с которым бы он ладил) быстро расположились вдалеке от профессора, распугав всех третьекурсников одним своим видом. Осталось, по закону жанра, лишь одно место, и место это было рядом с ней, а ведь она до последнего держала его пустым, чтобы никто не отвлекал. — Откройте страницу двадцать девять, задание четырнадцать, — обратилась профессор Вектор только пришедшим студентам, а затем обратилась к профессору Макгонагалл: — Ещё неизвестно, когда выйдет Кэти Бэлл? — Пока нет, — выдохнула Минерва. — Боюсь, ей не становится лучше. На лице Малфоя отобразилось непонятное выражение, которое Гермиона могла трактовать лишь как испуг. И он уселся рядом с ней, справа, как ни в чём не бывало. Взвалил на парту учебник и молча раскрыл его на нужной странице, ни разу больше на неё не посмотрев. Странно. Она вдруг осознала, что ни разу не видела, как Малфой занимается. Не видела, как его взгляд сосредоточенно идёт от одной строчки к другой, как он водит по бумаге пальцем и, найдя нужное, аккуратно переписывает в тетрадь. Он тоже так умеет? Неужели? Она краем глаза смотрела, как он шевелит губами, зачитывая четырнадцатое задание. В какой-то момент Гермиона даже забыла о том, что и ей нужно было его делать. — Итак, посмотрим, что у нас получилось, — профессор Вектор уже успела проводить завуча школы взглядом и включить в кабинете свет — за окном потемнело. — Мисс Грейнджер, может вы зачитаете, что вы вывели? Она взглянула на свой аккуратный почерк, мелкие зачёркивания и вдруг поняла, что написанное вообще никуда не годилось. Она просчиталась. Та цифра «четыре», затесавшаяся среди всех рядов, абсолютно портила картину и меняла всё с ног на голову. — Я не… — начала она, густо покраснев. — Да, мистер Малфой? — профессор Вектор внимательно посмотрела на Драко, казалось, совершенно забыв о Гермионе. — Странно, ведь обычно на моих занятиях вы никогда не отвечали по собственному желанию. И действительно, он вызывался отвечать. — Вы или ошиблись с условием, — самодовольно произнёс Малфой, опираясь на руку, — или решили, что все здесь тупые. — В каком смысле? — женщина опешила. — В задании написано «год назад». Но проблема в том, что четвёрка означает ориентированность на будущее. А этих четверок так много, что хватит на каждого в этой аудитории. Могу лишь предположить, что эти числа характеризуют то, что произойдёт через год. Только вот где вы их взяли? Септима недовольно поджала губы и сплела пальцы рук, сложив их у живота. — Так может вы зачитаете нам, что там написано, если вы считаете себя настолько умным? — Всё ради вас, профессор, — он кашлянул и придвинул учебник к себе. Гермиона отодвинулась к краю стола, заметив, что его локоть вот-вот норовил уткнуться в неё. — «Когда наступит время, трое раскроются. И когда это произойдёт, всё пойдёт прахом. Тьма поглотит всех, и смерть станет верным товарищем люду. Трое пойдут дальше: один побок со смертью, другой против смерти, третий, равный себе и каждому, падёт от двух других». Кхм. Вот и всё. Он поднял глаза на профессора и легкомысленно улыбнулся. — Да ладно, я пошутил. Это просто скопление каких-то тупых цифр, разве это кому-то интересно? Вокруг стояла тишина. Драко медленно повернул голову в сторону Грейнджер: та по-прежнему смотрела в свой пергамент, нервно теребя его верхний край. Ей никогда не удавалось так хорошо читать по цифрам. Он не написал ни единого слова, но с первого раза безошибочно определил, что речь шла о будущем, а не о прошлом. Хотя по сути нумерология никогда не описывала будущее, ведь сама её сущность состояла не в этом, а в том, чтобы передать достояние предков. Он сказал, что пошутил, но тем не менее у неё вышло то же самое. Как и у остальных. — Кажется, мисс Грейнджер, у вас появился конкурент. Гермиона резко подняла голову и в шоке посмотрела на профессора. Та, довольно улыбаясь, что-то записывала в журнале, парящем в воздухе. Девушка же была готова провалиться сквозь землю после такого унижения. Он пялился на неё самодовольно, растянув губы в мерзкой ухмылке и подперев рукой голову. Он делал вызов, а она не была настроена его принимать. Ей было совершенно не до этого. Занятие закончилось, и Гермиона быстро собирала вещи, чтобы пойти на следующее. К счастью, и здесь её расписание не совпадало с расписанием друзей, она могла спокойно передвигаться по западному крылу и глубоко дышать, не опасаясь, что опасная информация залетит ей в ухо и попадёт к другому человеку. Но кое-кто уже прознал её планы. — Если ты ожидаешь, что сможешь всю жизнь избегать Поттера и его дружка, то ты сильно ошибаешься, — Малфой как раз отошёл от профессора Вектор, которая нахваливала его необычайные способности к чтению цифровых текстов. «Я тоже пробовал избегать и притворяться, что в моём доме не живёт мерзкий паразит» — продолжил он у себя в голове, но остался нем перед ней. Грейнджер, хмыкнув, взмахнула волосами и прошла мимо него к выходу. Ей не было никакой нужды прислушиваться к этому человеку. Ведь в последние шесть лет он только и делал, что старался испортить жизнь её друзьям. — Не хочешь обсудить кое-что? Он, похоже, не собирался от неё отставать. Шёл большими шагами, уверенно, свободно, словно дома. Они миновали центральный коридор. И, прежде чем она успела что-нибудь ему ответить, он толкнул её в сторону, за колонну, куда едва ли кто стал бы заглядывать. Гермиона ударилась спиной о холодную стену и тихо пискнула, почувствовав, как его руки уже обвиваются вокруг её шеи. Она не успела никак отреагировать, только посмотреть в его холодные серые глаза и затаить дыхание. — Не хочешь обсудить наше дальнейшее сотрудничество? — равнодушно спросил он, чуть надавив подушечками пальцев на её кожу. В его тоне — ничего, что можно было бы принять хоть за какой-то интерес, за какое-то сочувствие. Он надавливал сильнее, просто чтобы заглушить собственное страдание. Эта чёртова Кэти Бэлл. Ещё одно напоминание, что очередной его план провалился, и глупая девчонка Бэлл лежала в больнице по его вине. Чуть не умерла. По его тупой ошибке. Малфой переживал. Он переживал и за пострадавшую, и за себя, потому что не раз слышал от сокурсников, что Поттер уже всем уши прожужжал тем, что во всём виноват один лишь он. Всё в голове перемешалось. Грейнджер рядом так сильно раздражала, что он был бы рад сделать из неё ещё одну пострадавшую. Он задыхается. Его душат со всех сторон. А ей, этой самоуверенной выскочке, стоит захотеть, и она тут же забывает о том, чем обойдётся ей это неисполнение заданий. — У нас не будет никакого сотрудничества, — не менее хладнокровно, чем он, ответила Грейнджер, хотя губы её дрожали, что выдавало её волнение. Он заметил, что она не может оторвать от него взгляда, но посчитал, что это лишь оттого, что она слишком напугана. — Ты работаешь на них, я работаю на себя. Либо она смелая, либо идиотка. Потому что прекрасно должна понимать, что они следят. Они в её голове и рады любому поводу, чтобы сделать больно. За такие слова её давным-давно могли бы убить. — Ты будешь повиноваться. Мне, Снейпу, и всякому другому, кому прикажут. Я скажу тебе даже ещё более неприятную вещь, — он потёр большим пальцем место над ключицей, где только-только заметил небольшое родимое пятно. — Понимаешь, Грейнджер, такова судьба. Если тебе скажут кого-то предать — ты предашь. Если скажут кому-то отсосать, и не раз — отсосёшь. Если скажут выброситься из окна — ты сделаешь это, не успев сделать ни выдоха, ни вдоха. Это судьба. Твоя судьба, какая и положена грязнокровке. — Да? — кажется, она до сих пор не могла дышать, ощущая, как сильны его руки. Почему они не казались такими сильными раньше? — А какова твоя судьба, Малфой? Быть всю жизнь на побегушках у ходячего трупа? Он поджал губы, отстранившись от неё. Она продолжила стоять у стены, вжимаясь лопатками в холодный камень и смотря на него испуганными карими глазами. От неё пахло страхом и цитрусовыми. Этот запах преследовал всю нумерологию — и сейчас забился в самые пазухи носа. Мерзко. — Не твоё дело. Я хочу знать, чем Поттер будет занят завтра в девять вечера. Будь добра, — он сделал акцент на втором слове, припомнив ей недавнюю фразу, — устрой мне это. Иначе там очень быстро узнают, чем ты занимаешься на самом деле. — Будет сделано, — Гермиона насмешливо искривила губы в улыбке, хотя в горле всё сжалось в тугой комок уже давным-давно, — господин, мать твою. Она никогда не позволяла себе подобных выражений, но на сей раз не сдержалась. И, стоило Драко опешить, она прошмыгнула мимо него, задев своей сумкой. Он лишь наблюдал, как её силуэт скрывается где-то за поворотом, и продолжал ощущать этот гребаный аромат её страха. С тех пор, как на нём эта метка, он чувствует страх везде. А в этой девчонке страха — нет, ужаса — хватило бы на целую группу. Тем не менее, она вела себя так, как будто отправлялась на детский утренник. «Она может пригодиться, — подумал Драко, довольный тем, что не оплошал и осмелился дойти до того, чтобы угрожать. — Но мы быстро испортим ей репутацию. Ох, бедная-бедная Грейнджер».***
Хоть она и сказала Малфою, что постарается над его просьбой, этого, разумеется, не происходило. Наступило воскресенье, «день икс», и всего-то, что ей нужно было сделать — спросить о планах Гарри на девять вечера, но она едва ли позволяла говорить друзьям самим. От тактики игнорирования она перешла к тактике болтания, то есть безостановочных разговоров обо всём вокруг, лишь бы не давать говорить друзьям о чём-то более серьёзном. — А у той девчонки жуть какие волосы, — Гермиона широко улыбалась, не упуская ни единой детали во внешности тех или иных студентов. Разве что преподавателей она не трогала, ведь к каждому из них она испытывала уважение, такое, которое нельзя было бы ничем поубавить. — Ты сегодня особо разговорчивая. То вообще не общаешься, то и слова вставить не даёшь… — заметил Рон, уплетая за обе щёки булочку из столовой. Он не ел с самого утра, как проснулся, ему пришлось пообщаться с профессором МакГонагалл по поводу своих оценок, и Гарри специально прихватил для него что-то из еды. — Просто я была очень занята. Столько домашки сразу навалилось. Вот воскресенье, и можно хоть немного расслабиться… — Кстати, о Малфое… — Гарри взглянул на Рона, затем на Гермиону с победной улыбкой. — Я наконец понял, куда он постоянно ходит. Упоминание о Драко ударило Гермиону под дых. Она не могла смотреть на него, встречая в коридорах, она не могла притворяться, что всё в порядке, когда совсем недавно он душил её у стенки и угрожал, пытался унизить всеми возможными фразами, какие только могли прийти в его гадкую голову. Но хуже всего то, что она не могла его сдать. И хоть Гарри мыслил в верном направлении, Гермиона не могла его поддержать, единственной стратегией оставалась разве что тактика отступления. — Он ходит в Выручай-Комнату! Конечно, он будет там пропадать, если попросить Комнату отправить туда, где его никто не найдёт. Только вот зачем ему это? Грейнджер начинали раздражать постоянные попытки разгадать эти тайны. Если бы дети не лезли не в свои дела, то, возможно, многого бы удалось избежать. Если бы они в своё время отступили, то никто бы не погиб по их вине. Поэтому Гермиона молча слушала предположения друзей, а на языке вертелся вопрос, обращённый к Гарри: «Что ты будешь делать сегодня вечером в девять?» Да вот только чем дальше заходило время, тем меньше ей хотелось расспрашивать. Пусть он будет, где захочет. Она просто не станет допытываться, и пусть Малфой подавится своими приказами. — Кстати, что там за встреча вечером в Трёх мётлах? — с интересом спросил Рон, наконец, доев последнюю булку. — Мне кажется, или ты пригласил слишком много людей? Гермиона с силой закусила губу в попытке заглушить незначительной болью свой слух. Пусть Гарри промолчит. Пусть просто не поймёт, о чём речь. Но Гарри ответил: — Просто собираю бывших членов Отряда Дамблдора. Соберёмся, поболтаем… С начала учебного года много всего произошло, можно хотя бы новостями поделиться. Возможно, даже выведем пару теорий о том, что там замышляют приспешники Волан-де-Морта. «О, Гарри. Сколько теорий не выводи, ты ни за что не догадаешься, что они уже сделали», — с тоской подумала Гермиона, идя чуть позади них. Она не могла рассуждать трезво сейчас. Если обычно именно она была «мозгами» в троице, то сейчас, можно сказать, мозг был отключён, оставалась аварийная интуиция. Драко не преследовал её. Ничего не требовал и не спрашивал, что странно. Она видела его всего лишь раз, и то украдкой: прижимая к стенке какую-то девчонку, Малфой с жадностью впивался в её рот, совершенно не стесняясь проходящих мимо людей. Так же он прижимал к стенке и её недавно. Но то было совсем иное. В общем, Драко было наплевать, делает Гермиона то, что обещала, или не делает. Вечером девушка надела тёплый свитер, джинсы, сверху — пальто, и отправилась с друзьями в Хогсмид. В весёлой компании невольно забываешь обо всём, что тебя окружает. Даже о самом плохом. — Фред и Джордж хотят усовершенствовать бобы Берти Боттс. Мне уже страшно, — говорила Джинни, смеясь и крепко обнимая Дина, идущего рядом. Присутствие Дина разве что и угнетало, Гарри и Рон практически молчали. А рыжеволосая Уизли как будто и не замечала, что отдаляется от друзей из-за своих предпочтений в парнях. Хуже Дина могла быть разве что Лаванда, которая повисла на Роне, как клещ на человеке, и молча шагала рядом, счастливо улыбаясь. Хорошо ещё, что молча. — Они перепробовали на мне почти все свои новые вкусы. Не то, что хотят — уже сделали, — пожаловался Рон, хотя его разговорчивость была почти на нуле. — Могу лишь сказать, что по статистике половина одного боба из двадцати будут с нормальными вкусами. — В тёмные времена только этим и заниматься, — подытожила Гермиона. О чём пожалела спустя пару мгновений, так как испортила людям настроение. Они дошли до Трёх метл к девяти вечера. Когда Гермиона услышала время, она облегчённо выдохнула: никто не прискакал за ней на вороном коне, никто не поднял на неё палочки и никто не пытался сотворить с ней ничего ужасного. Значит, это и есть их угрозы — пустые звуки? Она думала разве что о родителях. Совсем скоро, завтра, по обещанию Беллатрисы Лейстрендж, девушка могла поговорить со своими мамой и папой. Компания из девятерых волшебников уселась за столом у окна и заказала большой поднос сливочного пива. Обычный напиток, обычная компания — да будет веселье, да будут разговоры, от которых не устанешь ночь напролёт. Гермиона сделала первый глоток — и уже погрузилась в тёплую атмосферу, окружённая друзьями. — Завтра контрольная по трансфигурации… — говорила она, но каждый раз кто-то останавливал её словами: «Перестань хоть на секунду думать об учёбе». Жаль только, что этому веселью не суждено было вечно длиться. Ближе к десяти, когда половина заведений уже закрылась и за окном стало почти темно, мадам Розмерта стала подгонять студентов, чтобы те шли обратно. В темноте нынче было опасно бродить, Пожиратели смерти так и норовили убить первого попавшегося им человека. «Держитесь группами», — сказала она, но отчего-то с улыбкой на лице, как будто была уверена, что на самом деле можно было обойтись и без этого. Они вышли все вместе. За их спинами в Трёх мётлах уже выключился свет, а остатки посетителей разбрелись по улицам, некоторые до сих пор держали кружки с напитками в руках. В тот момент, когда друзья стали подходить к выходу из деревушки, Гермиона внезапно осознала, что забыла в пабе свою палочку: выложила её из сумки, когда доставала кошелёк. Самая глупая причина забыть самое важное, что есть. Конечно, Гермиона не сомневалась, что мадам Розмерта уже заметила палочку и отложила до завтра, но магический предмет был для неё второй рукой, она не могла и секунды без него находиться. — Я забыла палочку… — сказала она Гарри. — Схожу за ней. — Сходить с тобой? — спросил Рон в надежде. Даже встречаясь с Лавандой, он не мог не предложить этого Гермионе. Но Грейнджер, будучи абсолютно уверенной в себе особой, попросила друзей уйти. В конце концов, они всё это время будут её видеть, а она — туда и обратно. — Мы постоим. Если что случится — кричи, — серьёзно сказал Гарри, но по его взгляду было видно: он был уверен, что это не понадобится. Слишком был занят лицезрением Джинни и Дина, которая, стоя в сторонке, ворковали как голубки о чём-то своём, хотя ещё совсем недавно Джинни жаловалась Гермионе на их нелёгкие отношения. — Просто идите без меня. Там же мадам Розмерта, со мной ничего не случится, — произнесла Гермиона, хотя на самом деле ей просто хотелось побыть одной. Она развернулась, с твёрдым намерением не оборачиваться, никуда не заглядывать, не делать ничего лишнего. Только к «Трём мётлам» — и обратно. В здании в самой глубине горел слабый огонёк, должно быть, мадам Розмерта рассчитывала прибыль за сегодняшний день. Ничего необычного. Иногда с этой женщиной было неплохо поболтать о любых мелочах, потому что абсолютно всё Розмерта легко могла превратить в самую интересную тему для обсуждения. Гермиона постучалась пару раз, дверь легко поддалась её напору и чуть приоткрылась. Девушка ни капли не показалось странным то, что после закрытия дверь до сих пор не заперта. Может, мадам Розмерта уже собиралась уходить. Может, она потеряла ключи. Что только не случалось с людьми, а оттого Гермиона не пыталась найти в этом ничего зазорного. — Мадам Розмерта? — громко позвала она. Свет проглядывался из комнаты, находящейся за барной стойкой. Гермиона подошла к ней и дёрнула за колокольчик, висящий в воздухе. Тот дёрнулся, и его звон скорее напомнил крик недовольной чайки, нежели звук обычного колокольчика. Видимо, после закрытия он предпочитал спать так же, как и всё остальное спало в этом здании, закопавшемся в такую тишину, что она даже оглушала. На звон так никто и не ответил. Казалось, что всё замерло в этом месте, стоило последнему посетителю выйти. Может, мадам Розмерта всё же ушла и забыла закрыть дверь? Это было безумием. Для этой женщины не было ничего важнее, кроме работы. И молодая волшебница, обречённо выдохнув, не нашла ничего лучше, чем повернуться и самой попробовать найти палочку. В вечерней тьме она и не заметила, как к её волосам потянулась чья-то сильная рука, схватила их в кулак и резко потянула назад. Её голова опрокинулась вверх. Гермиона взвизгнула от резкой боли. В темноте она узнала эти жёлтые глаза, два янтаря, прожигающих её насквозь. Рука продолжала тянуть за волосы дальше, и девушка уже чуть не потеряла равновесие, когда с другой стороны к горлу приставили острый конец палочки. — Что я тебе говорила? — голос Беллатрисы рассёк тишину. Слегка напевный, но полный ярости, он мог бы вызвать ужас в любом другом человеке, но Грейнджер прекрасно знала, чего стоит испуг в такой компании: им доставляет удовольствие твой страх, а оттого им хочется ещё и ещё. Ей было больно, но она молчала. — Что ты будешь нас слушаться. Ты думаешь, что, избегая мальчишку или пытаясь его отвлечь, ты поможешь ему? Что ж, считай, что помогая таким образом своим друзьям, ты убиваешь своих родителей. Как тебе это нравится? Глаза Гермионы расширились от ужаса. Беллатриса, заметив в её глазах настоящую панику, расхохоталась и, взмахнув палочкой, взвизгнула: — Люмос Максима! Заклинание озарило светом всё помещение, в том числе и того, кто держал Гермиону за волосы. Им оказался мужчина на головы три выше неё, с зачёсанными назад волосами и выступающими зубами. Оборотень. Фенрир Сивый, вероятно. Никогда так близко она не видела его и никогда ещё не ощущала себя в такой опасности, как сейчас. - Хочешь услышать своих родителей, грязнокровка? Так слушай, - женщина сделала паузу, после чего снова взмахнула палочкой. И снова спросила: - Слышишь? В воздухе возник чёрный шар. Девушка на услышала невнятный крик своей матери и голос отца, полный ужаса. Стук в ушах, заглушавший страшные крики родителей, превращался в адскую симфонию. Через десять секунд шар, больше похожий на чёрную дыру, погас, её волосы отпустили. И она упала на пол, снедаемая страхом и отчаянием, в попытке вымолвить хотя бы слово извинения или мольбы, но всё, что она могла — открывать рот и издавать немой крик о пощаде. — Теперь ты принимаешь нас всерьёз? — Беллатриса покровительственно вздёрнула нос и довольно усмехнулась, получив в ответ кивок со стороны девушки. — Хм, думаю, тебе было бы неплохо подправить твоё миловидное личико… Драко, как ты думаешь? Грейнджер бросила взгляд в сторону двери, откуда доносился свет. Вышел Малфой, за ним — мадам Розмерта. Она ещё несколько раз переводила взгляд с него на женщину, ничего не понимая — как миловидная мадам могла предать, позволив тёмным волшебникам творить в её заведении подобное зло. Но в голову пришёл лишь один ответ: заклинание повиновения. Ну конечно же. А Драко молча стоял за стойкой, внимательно наблюдая, и в ответ на вопрос он лишь пожал плечами. — Ну же, будь смелее, Драко, — Беллатриса как будто уступила ему, сделав шаг в сторону. — Она должна повиноваться. Шавки просто обязаны повиноваться. Чего она ожидала? Что он применит к ней Круциатус? Или пару раз ударит кулаком по лицу? Малфой не сделал ничего из вышеперечисленного. Вместо этого он ловко перелез через стойку и, оказавшись перед упавшей на пол девчонкой, выставил перед ней свою ногу. — Вылижи мой ботинок, — сказал он, стараясь придать своему голосу холодный тон; тон, полный презрения. Гермиона с ужасом взглянула в его блестящие серые глаза в попытке увидеть хотя бы долю сочувствия. «Драко, это не ты, — подумалось ей в тот момент, когда Беллатриса уже расхохоталась от восторга. Сивый молча стоял за Гермионой и смотрел, как сторонний наблюдатель, хотя его тихое фырканье было признаком того, что он тоже был доволен происходящим. — Ты мерзкий и подлый, но ты не стал бы просить о таком. Ведь даже у тебя есть сердце… Или уже нет?»