Тонкое искусство нарциссизма

Обычно после дополнительных занятий Гермиона ходила к друзьям на тренировку. Наблюдение за полетом на метле помогало ей думать. Иногда она смотрела на соперников Гриффиндора и, не думая ни о чем, следила за тем, как мяч попадает в ворота. Следила за сложными пируэтами, мёртвыми петлями, трюками, исполнявшимися лишь для того, чтобы показать другим своё превосходство. И это наблюдение открывало в ней второе дыхание, в голову приходили идеи, до которых она долгое время не могла добраться. В качестве капитана Гарри выглядел солидно. Грейнджер невольно задумалась о том, что за то время, пока они дружили, он удивительно быстро вырос из застенчивого мальчика в уверенного в себе парня, ответственного за свои слова и поступки. К её удивлению, стоило ей обратить внимание на Рона, она не нашла в нём отличий от того рыжего неряхи, каким она его встретила в первый день их знакомства в поезде. С хмурым сосредоточенным лицом, тот старался не пропускать мячи, но как вратарь, все это знали, он заметно уступал игрокам, сидевшим в запасном составе. До определённого момента она была рада за своего друга, однако иногда она смотрела на его лицо, лицо человека, который был уверен, что всего добился сам, и искренне жалела о том, что помогла ему пробиться в команду. Эта уверенность делала его слабым. Когда он думал, что всё умеет, в нём исчезало желание учиться чему-то новому, и даже на тренировке он боялся экспериментировать с подачами. «Лучше бы на его месте был Кормак», — подумала девушка и тут же сама себе удивилась: никого отвратительнее Макклагена она не знала. После нумерологии, уставшая от бесконечных чисел и их скрытого смысла, Гермиона по обычаю направилась на поле квиддича, хотя и знала, что ей не будут там рады. Впереди было три свободных часа, и она решила провести их рядом с друзьями, какими бы напряжёнными ни были их отношения. Никто не заметил её прихода. Она уселась в первом ряду, где расположились запасные игроки, и положила на колени свою сумку. Чувствовала себя какой-нибудь далёкой родственницей, пришедшей на игру, чтобы поддержать почти незнакомых ей людей. Хоть Гарри и старался изо всех сил, а Рон с важным видом пропускал мячи, ей не было до этого дела, она знала всех их движения наизусть и они приелись ей, как если бы её заставляли каждый день заучивать их. Стоило ей отвлечься от своих мыслей, как раздались крики где-то на стадионе. В глаза бросилось скопление людей неподалёку от гриффиндорских колец. Ни Гарри, ни Рона в воздухе уже не было. Девушка скинула сумку на сидение и кинулась к толпе студентов, предчувствуя что-то неладное и держа наготове палочку. Хоть Гермиона и не была сильна в колдомедицине, но она была уверена в том, что сможет оказать пострадавшему первую помощь.  — Кто ранен?! — прокричала девушка, пропихиваясь сквозь заинтересованных игроков. Стоявшие без дела, они бурно обсуждали случившееся и давили на нервы капитана, склонившегося над кем-то.  — Гермиона? — ненадолго Гарри поднял взгляд на подругу. Та увидела распластавшегося на земле Рона Уизли, прислонившего руку к животу. С поджатыми губами он издавал болезненные стоны, на лбу появилась испарина. Травма, похоже, была серьёзной. — Что ты здесь делаешь?  — Я помогу, — спокойно произнесла Грейнджер, с решимостью доставая палочку. — Ему нужно вправить сустав. Гарри покачал головой.  — Сомневаюсь, что это поможет. Он ударился ребром о кольцо при падении. Возможен перелом и повреждение внутренних органов.  — Тогда я помогу отнести его в лазарет, — возразила девушка. Она не могла смотреть на то, как её лучший друг мучился от невообразимой боли. Но именно когда она попыталась коснуться его, Рон резко открыл глаза, словно при соприкосновении с ней его ударило током, и уверенно произнёс:  — Мне не нужна твоя помощь. Гарри мягко оттолкнул Гермиону, хотя девушка не смогла и с места сдвинуться, и озабоченно коснулся грудной клетки друга.  — Совсем скоро, Рон. Сейчас принесут обезболивающее.  — Да он сейчас кровью харкать начнёт! — сказал кто-то позади. Гермиона резко обернулась и увидела самодовольное лицо Кормака, опёршегося на метлу. Он наблюдал всю эту ситуацию с иронией, присущей человеку, слишком уверенному в себе. Он наблюдал и знал точно, что, был бы он на месте рыжеволосого парнишки, не упал бы, а играл и выигрывал, как и полагалось настоящему чемпиону. Поэтому его едкие замечания ни у кого не вызвали удивления. Лишь Гарри раздражённо махнул рукой в его сторону и твёрдо произнёс:  — Уйди отсюда. Ты всем действуешь на нервы. И Гермионе вдруг почудилось, что это было сказано вовсе не Макмилану, а лично ей. Гарри был так занят товарищем, что не заметил, как Гермиона, едва сдерживая слёзы, пошла за сумкой и скрылась, ни разу ни на кого не посмотрев. Она больше не чувствовала, что нужна своим друзьям. Рон, получив отказ, предпочёл притвориться, что не знал её. Гарри, не зная, как разорваться, решил расставить приоритеты и оказать помощь больному другу. Гермиона предпочла скрыть все свои секреты и притвориться, что ночные походы были лишь дополнительными занятиями по трансфигурации. Друзья больше не были друзьями. Она добралась до Хогвартса за десять минут, поглощённая своими мыслями, и направилась к центральному коридору. Там, на выступах, любили в перерывах сидеть студенты и щебетать о своих ничего не значивших делах. Иногда Гермиона садилась на лужайке около этого коридора и всматривалась в счастливые лица младших курсов, вспоминая, как она с друзьями наживала себе проблемы в свободное от учёбы время. Жаль, что с каждым разом проблемы становились всё серьёзнее, и решения их приходили всё реже. — Герми! — Гермиона резко обернулась на своё имя, исковерканное донельзя. Только один человек злоупотреблял этим сокращением так часто, что Грейнджер уже не нравилось собственное имя и тон, с которым его произносили. — У тебя разве не пара по трансфигурации? — Ты спутала меня с Лавандой, — девушка невесело усмехнулась Джинни и поправила красный шарф, прикрыв им нижнюю часть лица. Ветер стал на удивление холодным. — Почему ты здесь? Ты должна быть на тренировке на скамейке запасных. — Знаешь, — девушка откинула свои шикарные рыжие волосы назад и с ощущением превосходства посмотрела на подругу. — Если я не в основном составе, то мне и идти туда незачем. «Забавно, — подумала Гермиона, с долей иронии восприняв слова Уизли. — Таким образом она пытается оправдаться перед собой и остальными, почему не в основном составе». Так было всегда. Возможно, то было частью семейного достояния Уизли: каждый раз оправдываться за то, чего не достиг. Гермиона заметила это ещё когда Рон стал думать, что его не видно за спиной знаменитого Гарри Поттера. И сколько бы друзья ни пытались ему сказать, что это неважно, Рон обижался и обижался, пока не осознал, что дружба важнее, чем какая-то популярность. Тем не менее, с Джинни было иначе. Девушка знала, что популярна, а потому ей было сложнее простить себе мелкие промахи. «Если Джинни такая умница, то почему она не в команде? Если Джинни такая красотка, то почему не с ней встречается самый привлекательный парень школы?» Иногда Грейнджер пыталась сравнивать себя и Джинни, но это всегда заканчивалось полным провалом. Джинни, что называлось, была роковой красавицей, менявшей парней по своей прихоти, с большим опытом в подобных делах и умением манипулировать людьми не хуже, чем любой диктатор. Для Гермионы с её скромной фигурой, для девушки, спрятанной с головой в книгах и изучаемых заклинаниях, всегда существовало только два парня: Гарри и Рон, которые были ей лучшими друзьями и братьями. Она никогда не замечала, чтобы кто-то заглядывался на неё (кроме Виктора Крама), никогда не ставила перед собой цели выбрать парня и заполучить его. В общем и в целом, сравнение всегда было не в её пользу. Каждый раз рядом с Джинни Гермиона где-то в глубине души осознавала свою незрелость и неопытность в плане отношений. Единственное, в чём она выигрывала — то, что не боялась признавать своих ошибок и промахов. — Как вы с Роном? Они шли вместе по коридору, рука об руку. Приближалось занятие по зельеварению, и Гермиона с нетерпением ждала момента, когда, наконец, сможет показать свою домашнюю работу профессору Слизнорту. Это было эссе о трёх самых значимых зельях в истории магии, и эта тема задавалась профессором Снейпом на втором курсе. Однако сейчас вполне весомо было задано профессором Слизнортом, так как со второго курса они узнали ещё много нового о зельях и их ингредиентах. Вопрос о Роне сбил Гермиону и она словно вновь вернулась в суровую реальность. — Я слышала, что вы с ним серьёзно поругались… Из-за Лаванды? — Пусть делает, что хочет. Только нечего на меня срываться и притворяться, что я для него ничего не значу. — По-другому обычно и не бывает, — Джинни сочувственно прикоснулась рукой в перчатке к плечу Гермионы. — Но если бы я была на месте Рона и у меня был выбор, я бы выбрала тебя. Кому нужна безмозглая кукла, когда рядом есть такая симпатичная ботаничка? Она тихо засмеялась и легко ударила подругу в плечо. Гермиона молча покачала головой, подумав лишь о том, что Рон, как раз таки, и сделал выбор. А она этому помешала. Конечно, рассказывать Джинни о подобном было бессмысленно: Уизли и понятия не имела, каково это было — для друга стать пустым местом. Но за поддержку и попытки рассмешить Грейнджер была безмерно ей благодарна просто потому, что за последние несколько дней едва ли кто мог вызвать на её лице улыбку. Молчать о Роне. Молчать о Роне. Молчать о Роне. Пусть хоть Джинни не оставляет её одну. Узнает — сорвётся. И тогда Гермиона окажется в пучине собственной незначимости. Они говорили ещё долго, пока шли по коридору, и гриффиндорка совсем забыла о проблемах рядом с девушкой, которая то и дело вспоминала о своих собственных. Впереди близился кабинет зельеварения. У дверей уже стояло несколько студентов, в красных и зелёных мантиях. Обсуждая домашнее задание, они не замечали ничего вокруг и махали руками в разные стороны, не давая проходу. Джинни поздоровалась с Симусом, разглядывавшим свою палочку, и спросила его о Дине, в то время Гермиона принялась рыться в сумке в поисках сочинения, которое — девушка была уверена! — она должна была положить в сумку ещё прошлым вечером, собираясь. Ну, а теперь, когда до занятия оставалось пятнадцать минут, Грейнджер внезапно осенило, что прямо перед выходом она выложила все вещи в поисках флакона с магическими духами. И потом впопыхах складывала всё обратно, не удосужившись проверить, всё ли на месте. — Класс, — очень громко, звучно произнесла девушка, резко ударив рукой по сумке. Несколько человек обернулось, огляделась и Джинни, рассказывавшая в тот момент нечто невообразимо смешное. — Что такое? — заинтересованно спросила она, хотя с её стороны не веяло ни каплей беспокойства, скорее — равнодушия. — Забыла взять эссе. Надо вернуться обратно. — Что ж, поторопись, — Джинни улыбнулась и вновь повернулась к Симусу, хотя Гермиона была твёрдо уверена, что подруга согласится пройтись с ней до гостиной Гриффиндора. Стоило Гермионе Грейнджер скрыться за поворотом, как фигурка Джинни заметно поникла. Она расслабилась, позволив себе немного передохнуть от постоянного напряжения в присутствии самой умной девушки в школе. С осознанием того, что Джинни куда менее значительна, чем кажется, ей приходили в голову самые разные мысли вплоть до самых отвратительных. Мысли эти были вызваны ревностью и завистью и, хотя девушки должны были быть настоящими подругами, ощущение от нехватки внимания и похвалы в Джинни Уизли выросло до такой степени, что порой она стала позволять себе плохо выражаться о друзьях в присутствии остальных. Лаванда Браун пришла за пять минут до начала занятия, когда все уже зашли в кабинет. Джинни Уизли, будучи на год младше, просто стояла в стороне и смотрела, как Браун раскладывает свои вещи, разворачивает свиток и перечитывает эссе, написанное на скорую руку. Наблюдала за движениями девушки Рона и никак не могла взять в толк, как такая глупая дурнушка могла понравиться брату. Интереснее этого ей было только одно: почему Драко Малфой, всегда такой надменный и вызывающий, стоял в углу кабинета за своим местом и тихо разглядывал учебник по нумерологии (это Джинни заметила её, когда проходила мимо него), напрочь игнорируя Крэбба и Гойла. «Разве не на нумерологию так же ходила и Грейнджер? Наверное, им было весело вдвоём».  — Отъебитесь, придурки! — огрызнулся Малфой, стоило глуповатым друзьям задать какой-то очередной вопрос. То ли парень был слишком увлечён тем, что читал, то ли ему так надоели однотипные вопросы из категории «Почему?», что он предпочитал грубить в ответ. В какой-то степени эта грубость привлекала Джинни. Она любила свою семью и ценила её, никогда не прощала того, как Малфои обращались с Уизли и оскорбляли их. Но иногда — крайне редко и где-то в глубине души — Джинни мечтала, чтобы Драко Малфой смотрел на неё иначе, нежели как на «предательницу крови». Хотя ярко-рыжий и веснушки совсем не сочетались с платиной и тонкой бледной кожей. — Рон какой-то странный, — задумчиво произнесла Лаванда, заставив Джинни оторваться от созерцания Драко. — Почти со мной не разговаривает. Снова Грейнджер. — Мой братец такой, — Джинни усмехнулась. — Совсем идиот. Если бы я была на его месте, я бы скорее выбрала тебя и не гонялась за девушкой, которая даже не умеет подбирать вещи в тон. — Вот-вот, — Лаванда широко улыбнулась, хотя почему-то сомневалась в правдивости слов, сказанных подругой. — Совсем не умеет. Кроме того, не она поддерживала его, когда он шёл на сегодняшний матч. — Однако она шла со стороны стадиона, когда я её встретила, — возразила Уизли, опершись о стол двумя руками. — Кажется, она решила загладить свою вину и прийти. — Вот ещё. Рон даже смотреть на неё не станет. Воспринимать её поддержку тем более, — Лаванда стала по хозяйски перебирать ингредиенты, собранные в небольшой мешочек. Но уже по дрожи пальцев Джинни поняла, что слова возымели своё действие. — Не волнуйся, — успокоила она Браун. — Грейнджер не стоит того. За кем она только не бегает, лишь бы получить хоть капельку внимания. Джинни подняла глаза, довольная сказанным, и встретилась взглядом с Малфоем. Всё ещё наклонив голову вниз, он, однако, смотрел на неё в упор без тени ухмылки. На его лице скорее читалось чистое отвращение от услышанного, ведь в жизни ему ещё не приходилось видеть сплетниц, подобных этим двум. — Надо же, — прокомментировал он еле слышно не в расчёте на то, что его услышат, но Джинни внезапно поймала себя на мысли, что прекрасно читает по его губам, чёткие линии которых идеально менялись вместе с чётко проговорённой фразой. — Две хитрые змеи затесались среди храбрых львов. Уизли сощурила глаза и слегка улыбнулась ему, ни на секунду не усомнившись в том, что он сохранит её маленький секрет. Ведь их обоих раздражала зазнайка Грейнджер, обоим она мешала свободно дышать. Их объединяло то, что они ненавидели. По крайней мере, это соблазняло младшую сестру Рона на то, чтобы распоясаться ещё больше. — Ребята, собираемся! — запоздало послышался из-за дверей личного кабинета голос Слизнорта. — Сегодня у нас особо интересное задание! Джинни поспешила удалиться, даже не забыла случайно коснуться плеча Малфоя, проходя мимо него. В тот же момент она столкнулась на выходе с Грейнджер, несущей на занятие своё аккуратно завёрнутое эссе. Её лицо приобрело чуть розоватый оттенок и волосы растрепались от бега. Глаза искрились словно бы радостью от того, что ей дали замечательную возможность забыть о своих проблемах и вновь погрузиться с головой в учёбу. Однако — вот печально! — эти проблемы никуда не исчезали. — Удачи, — произнесла Джинни Уизли, приветливо улыбнувшись подруге. Где-то за спиной она услышала едкий смешок.

***

Очень тяжело притворяться, что ничего не происходит. Непосильно выдавливать из себя приветливые улыбки налево и направо, испытывая стальную ношу, ответственность за жизни своих родных. Гермиона это поняла, когда, не дожидаясь никого, после ужина быстро направилась к Выручай-Комнате. Никто не стал её останавливать. Не было до этого дела ни Рону, который лежал в госпитале и не выражал никакого желания её посещения, ни Гарри, который рассказывал о случившемся Джинни и прочим. Заглядывая в Главный зал, Грейнджер быстро отыскала и светлую макушку Драко, который о чём-то разговаривал с Крэббом и Гойлом. Никто не заметил её быстрого прихода и ухода, разве что сэр Николас, как всегда снявший свою голову и представивший девушке свою очередную леди-призрак. Гермиона знала, что Драко после ужина заходил обычно в Выручай-Комнату, поэтому она решила не дожидаться их ночной встречи и прийти сюда первой. Тяжёлая книга о магических артефактах лежала у неё в сумке и вместе со всем остальным давила на плечо. Подойдя к нужной стене, Гермиона вспомнила слова Драко, произнесённые им в ту ночь: — Дай мне спрятать это там, где никто не найдёт. Дай мне спрятать это там, где никто не догадается искать. Ей показалось, что её тон немного походил на тон Драко. И что дверь раскрылась перед ней так же спокойно, как и перед ним, словно для этого странного помещения эти двое уже стали чем-то одним, неотличимым. Живая комната, в которой все вещи находили себе приют. О них забывали, изредка — вспоминали, но все эти вещи оставляли на этой комнате след. Загромождённая донельзя, эта комната никогда не могла стать пустой. Тысячи людей произносили те слова до Драко и её, Гермионы, и тысячи людей ещё будут, за исключением того, что повторно эти люди сюда больше не зайдут. — Сосуд, — громко произнесла девушка, стоило двери за ней закрыться и исчезнуть. — Сосуд, который может вместить в себя тёмную магию. Много тёмной магии. Где ты будешь находиться? Из окон, за которыми были такие же стены, как и везде, подул завывающий ветер, словно в ответ на её странный вопрос. Гермиона вздрогнула от неожиданности, но больше ничего говорить не стала, боясь разозлить эти стены и то, что в них могло обитать. Коробки, стоявшие друг на друге, стулья, диваны, зонты, украшения, всякая древняя мелочь, даже стаканчики с палочками или пустые бутылочки из-под чернил хранились здесь, и гриффиндорка проходила между рядами этих предметов, осматривая каждый из них, не зная, куда податься и что искать. Она сделала пару кругов мимо больших завалов и вернулась туда, откуда начала прогулку — к шкафу. Тот по-прежнему вызывал у неё отторжение, она не могла приблизиться к нему ближе, чем на три шага, но интересная резьба на чёрном дереве не могла не привлечь, поэтому студентка высчитывала количество витков на обеих его дверцах. — Так заинтересовало, Грейнджер? Должно быть, прошло уже минут тридцать с тех пор, как она пришла в Выручай-Комнату, и атмосфера так увлекла её, что она не услышала ни единого шороха, производимого Драко. Однако тот стоял, скрестив руки на груди, и всерьёз наблюдал за нею, как за особо интересным зверьком. Гермиона понятия не имела, сколько времени он простоял здесь. Может, он был здесь то время, пока она искала нужный сосуд, а может, пришёл только что. В обоих случаях он раздражал её сильнее обычного, так как предпочитал смотреть, а не помогать. — Очень, — с иронией в голосе произнесла девушка, отходя от шкафа в сторону. — Но на самом деле я всего лишь заинтересовалась его резьбой. Уж больно она вычурная. В стиле барокко? — Барокко, — подтвердил Драко и сам удивился тому, что они оба знали, что такое резьба в стиле барокко. У него в семейном особняке всё было выделано в подобном стиле. Откуда грязнокровка знала подобные термины оставалось загадкой. — Но мы здесь не для этого. Ты выяснила то, что было необходимо? — Да, — студентка нехотя достала из сумки книгу и протянула Драко. Тот её не взял, всем видом показывая, что подобное его касаться было не должно. Поэтому Гермиона вновь прижала книгу к груди и продолжила: — Сперва нужен сосуд, который будет поглощать тёмную магию. Желательно поглощающий сосуд, то есть… — Я знаю, что такое поглощающий сосуд, Грейнджер, — перебил её Драко. — Сосуд, который постоянно поглощает нечто и который невозможно наполнить. Дальше. Гермиона чуть подождала, прежде чем её сердцебиение успокоится, нежно провела пальцем по корешку книги в некоторой задумчивости. Хотелось растянуть этот момент, чтобы отсрочить тот момент, когда она позволит починке шкафа пойти полным ходом.  — Нужно поставить его в шкаф. Найти все трещины и прочие физические повреждения, устранить их и тщательно проследить за цельностью дерева, после чего провести… что-то вроде эксперимента и жертвоприношения в одном лице. — В смысле? — Малфой нахмурился. — Жертвоприношения? — Живое существо, помещённое в шкаф, и его убийство или серьёзное повреждение, ведущее к смерти, приведёт к тому, что шкаф начнёт работать. Желательно, чтобы это было существо покрупнее насекомого, мышки или птички. — Вот значит как… И что же ты скажешь о сосуде? Уже нашла что-нибудь? — Погоди-погоди, — Гермиона наклонила голову вбок и хмыкнула. — То есть слово «жертвоприношение» тебя не волнует? И то, что кто-то должен будет умереть? — Успокойся, Грейнджер, — Малфой отмахнулся и, покачнувшись, сделал шаг к шкафу, а заодно и к Гермионе, напрягшейся от того, что он приблизился. — Люди умирают каждый день на каждом шагу. Это ничего не значит. «Ты же боишься смерти, Малфой», — гриффиндорка внимательно следила за тем, как он делал ещё один шаг и уже протягивал руку к шкафу. На его лице читалось полное умиротворение, словно совсем недавно он вёл беседу за чашкой чая с самой Смертью, и та была совершенно не страшна. Разве что этой самой Смерти было известно, о чём Малфой думал на самом деле. — Нельзя так говорить. Люди — это твоя семья и друзья. Это те, кто тебя окружает. Если все умрут, не станет ли тебе одиноко? — Всё просто. Когда все умрут, самого понятия «одиночества» не будет. Один или с кем-то — это сейчас. Но выбор исчезнет. Альтернативы не будет. И одиночества тоже.  — Ты сумасшедший. — Ещё бы, — Малфой усмехнулся и, ухватившись за ручки шкафа, резко раскрыл его дверцы. — Ты тоже, если думаешь, что твои друзья не предадут тебя в важный момент. Гермиона отпрянула, когда из открытого шкафа словно раздался тихий шёпот. В помещении стало в несколько раз холоднее, или это ощущение возникло от страха, выросшего в несколько раз. — Закрой его, — попросила девушка, обхватив себя руками сильнее. Книга в объятьях задрожала, словно бы живая, и выпала из её рук. Тяжесть стала нестерпимой, руки и ноги ослабели в один миг. Но только на неё действовала эта магия. Драко непоколебимо стоял прямо перед шкафом и с интересом разглядывал его внутренние стенки. Возможно, Метка на его руке защищала его от подобных воздействий, и потому он не мог понять, отчего гриффиндорка так воспринимала самую обычную мебель. И он закрыл шкаф так же резко, как и раскрыл. Однако на его лице читалось торжество.  — Никогда не думал, что скажу это. Но бедная грязнокровка действительно настолько тупа, что не видит собственной никчемности в глазах её якобы друзей? — О чём ты говоришь, Малфой? — В следующий раз, когда будешь плакаться кому-то в жилетку, после попробуй притвориться, что не слышишь, — просто и коротко ответил Драко и вновь отвернулся от неё к шкафу. Разговор, абсолютно бессмысленный для девушки, был закончен. Но вновь раскрытый шкаф заметно сказался на её самочувствии: в глазах рябило, и она никак не могла разглядеть лица слизеринца в полутьме. — Так что там с сосудом? — А? С сосудом… Я не нашла. Не знала, что взять, — на самом деле догадывалась, но говорить об этом Драко расхотелось. Прямо около шкафа стояла коробка с ацтекскими чашами, которые использовали при жертвоприношениях. Сюда их мог принести кто угодно, ведь столько в Хогвартсе было преподавателей-путешественников, снабжающих школу магическими артефактами со всех уголков света. Это были идеальные сосуды для тёмной магии, и у Грейнджер не было сомнений в том, что один из них подойдёт для первого этапа. — Так найди их. — Я обошла здесь всё, Малфой. — Может, вам помочь, мисс Грейнджер? И Драко, и Гермиона обернулись к выходу. Спрятав руки в карманах, там стоял Северус Снейп и внимательно изучал лица молодых людей. На его лице застыла непроницаемая маска, как всегда, и он спокойно наблюдал за общением двух студентов. — Зачем вы здесь, профессор Снейп? — нетерпеливо спросил Драко, удивлённый не менее, чем Гермиона, внезапным появлением профессора зельеварения. — Те ацтекские чаши замечательно подойдут, — проигнорировав вопрос, вкрадчиво произнёс мужчина и посмотрел в пол, где, действительно, находилась коробка с шестью чашами. — Двух будет достаточно. «Неужели это он их принёс?» — Гермиона поджала губы и под пристальным взглядом двух мужчин потянулась к коробке дрожащей рукой. Две золотистые чаши с выгравированным на них изображением солнца легли в руки просто, несмотря на свои внушительные размеры. Драко внимательно изучил каждую из них, ни разу не попытавшись дотронуться, и присвистнул. Золото настолько древнее и потёртое, и символы солнца едва ли проглядываются. Но они прекрасны, как если бы их сделали только что. По словам профессора, Малфой запросто понял, что девушка сделала слабую попытку увернуться от ответственности за выполнение первого этапа. За такое — Драко не сомневался ни секунды — её нужно будет наказать. — Меня попросили проверить, насколько хорошо вы работаете, мисс Грейнджер, — в это время Северус достал палочку и сделал несколько медленных шагов в сторону девушки. — Воспоминаниям верить проще, чем чьим бы то ни было словам.