Она не видела его около недели. Лишь на нумерологии, когда она вновь свыклась с мыслью, что её сосед не появится, Драко пришёл. Поздоровался со своими однокурсниками с уже привычным самодовольным видом и взвалил папку пергаментов на стол, затронув и стол Гермионы.
— Доброе утро, грязнокровка, — бодро произнёс он, как будто бы в том, чтобы заговорить с ней, для него больше не было никакой проблемы.
— Ты выздоровел, — то ли спросила, то ли констатировала факт Грейнджер, чувствуя, как знакомое чувство горечи начинает подкатывать к горлу.
— А кто сказал, что я болел? — он внимательно взглянул на неё. — Ты что-то об этом знаешь?
Гермиона густо покраснела: девушка прекрасно знала, что те жестокие слова, произнесённые ею, он расслышал, так как ещё был в сознании. «Хотя бы иногда справедливость торжествует». Эти слова принесли ей и облегчение, и столько переживаний одновременно. Она ждала, когда вновь встретит его, и тот припомнит ей эти слова. Но Драко Малфой будто бы и не помнил ничего. Он спокойно стал разгребать свои пергаменты, так и не дождавшись от неё ответа. Нашептывать цифры, перечитывая написанное.
Верно. Сегодня нужно было предоставить портреты тех, кого ты вытянул. Гермиона вытянула Клиффорда Норсби, прыщавого пухлого парнишку-пуффендуйца, сидевшего на первой парте. Она практически его не знала, он был на курс младше и ни разу не прогуливал. На его лице уже было написано его будущее: примерный семьянин, отец четверых одинаковых детишек и отличный служащий. Поэтому, описывая его портрет, Гермиона особо не задумывалась о том, что предсказывает. Таких людей она видела насквозь, в них не было ничего интересного. Поэтому её пергамент был наполовину полон, наполовину пуст.
В отличие от пергаментов Драко. Он, похоже, расписал чью-то судьбу так тщательно, что не хватило и одного пергаментного свитка. От усердия, очёрчивая какую-то цифру, Драко облизнул губы и чуть усмехнулся. Пусть, возможно, он почувствовал её взгляд на себе, но не стал подавать виду. Так было веселее — видеть, что она старалась меньше, не вложила душу в задание, которое составляло около сорока процентов от их оценки за год.
— Доброе утро, класс! — профессор Вектор появилась как всегда без опоздания. Цифры были её стихией, так же, как и стрелки настенных часов. — Надеюсь, вы помните, что сегодня за день. Вы будете описывать нам судьбы своих одногруппников. Думаю, что можно будет обойтись и без имён. Скорее всего, по описанию прошлого мы все да сможем понять, о ком идёт речь.
Гермиона чуть заметно пожала плечами в ответ на услышанное, потому что сама она никакого понятия не имела о прошлом Клиффорда и писала, подбирая самые общие формулировки. «Рос в небогатой семье. В одиннадцать лет пошёл в школу». Как и следовало ожидать, после прочтения её описания, студенты и представить не могли, о ком шла речь. Гермиона, уверенно держа свой пергамент в руках, скользнула взглядом по классу и столкнулась им с Драко: тот, опёршись головой о руку, слушал её с некоторой насмешкой на губах, словно бы поражаясь тому, насколько она облажалась. Профессор Вектор сдержанно похвалила старания гриффиндорки и, забрав из рук той домашнюю работу, вызвала следующего. Но Грейнджер не стоило переживать: все последующие выступления были столь же туманными и не конкретными. Обычно это её не успокаивало, но девушка была уверена, что Драко, уверенный в своих силах, выйдет и прочтёт буквально то же самое.
— Они понятия не имеют, что такое нумерология, — шептал Драко, скрестив руки на груди. Гермиона со скептицизмом поглядывала на него, не решаясь ответить. Это было обычное занятие — она не придавала ему такого значения, как обычно. Лишь потому, что любила нумерологию за её точность. Смешав прорицания и нумерологию, профессор Вектор превратила этот предмет в посмешище.
— Осталась лишь пара студентов, — протянула профессор, забирая работу из рук очередного ученика. — Драко Малфой. Вы приготовили нам что-нибудь интересное?
Гермиона нервно дёрнулась, будто назвали её имя. Не успела она опомниться, как Драко Малфой уже стоял перед всеми со своими тремя длинными пергаментами и серьёзным выражением лица.
— Видите ли, небольшая предыстория. Я описал прошлое и настоящее, однако есть несколько развилок будущего, которые мне тоже хотелось бы прочесть. Если вы не будете против, разумеется.
— Конечно, мистер Малфой. Начинайте.
Чуть погодя, Драко начал зачитывать цифры.
Стоило ему заговорить, голоса скучавших студентов на задних рядах замолкли. Гермиона отвлеклась от своих второстепенных дел и уставилась на блондина, услышав какие-то странные сочетания цифр, которые в переплетении своих значений звучали совсем дико. И девушка тут же достала магический словарь, приказав тому переводить значения, зачитываемые Драко. Книга переводила всё художественным текстом, словно в неё вселилась душа поэта. Но и красота речей книги не поразила девушку так, как-то, что подразумевалось в этих речах.
— В неблагородной семье она родилась. Со страстью к знаниям — не к делам любовным. Каждый вечер она тратила на прочтение ненужных словарей, на бесполезные заклинания и на разговоры со своими родственниками. У неё не было друзей, пока она не поступила в школу Хогвартс, где познакомилась с людьми, без которых она стала бы серой мышью.
Гермиона сжала руку в кулак и с яростью уставилась на Драко. Тот, не обращая ни на что внимания, продолжил читать. Вскоре наступила очередь настоящего.
— Она по-прежнему оттачивает свои навыки, однако она по-прежнему слаба. Ей не ведомо сочувствие друзей и родных, потому что все её предали. Всё, что ей остаётся — общаться с врагом и наслаждаться его незабываемым обществом. Когда она притворится, что спит, она узнает всю правду о своих друзьях, и тогда кроме него у девушки не будет ни-ко-го.
В этот момент Малфой поднял взгляд серых глаз и довольно улыбнулся Грейнджер. Кто-то с первых рядом обернулся и взглянул на неё следом. Казалось, все уже поняли, о ком шла речь, хотя детали затрагивались настолько личные, что никто бы не хотел, чтобы кто-то узнал подобное о нём.
— А сейчас, с вашего позволения, — парень откашлялся и взял другой пергамент, последний. — Развилка первая.
— Когда мир погрязнет в хаосе, а в живых останутся только предатели и убийцы, ей придётся отдать самое ценное, что у неё есть: свою честь, своё благородство и своё тело. И будут ей наслаждаться так, как она будет наслаждаться каждым новым лишним глотком свежего, не затхлого, воздуха. И будет она грязнуть в грехах и падать всё ниже и ниже, пока не разобьётся в скалах, откуда сбросят её люди, которым она доверяла.
Гермиона прижала руку ко рту и затаила дыхание. Кто-то сверлил её спину, она чувствовала. И то, что она читала в книге, то, как эта книга подавала смысл сказанного — всё заставляло её сотрясаться от ярости и от обиды. Ведь этот текст в словаре читала не только она. Соответственно, все знали, о ком он был.
— Мистер Малфой… — профессор Вектор протянула руку к студенту, пытаясь остановить его, но Драко резко сделал шаг в сторону и зачитал вновь.
— Развилка вторая.
— Когда мир погрязнет в хаосе, она со своими друзьями встанет на путь спасителей. И будут все гибнуть, защищая её, пока она не останется одна и не найдёт единственного выхода — умереть самостоятельно, без чужой помощи. И до последнего вздоха друзья не будут знать, что их лучшая подруга, чтобы спасти своих родителей, стала…
— ДРАКО МАЛФОЙ! — закричала профессор Вектор, разрушив все приличия. Студенты, прежде завороженные речью студента, испуганно подняли свои головы от словарей.
Лицо Гермионы потеряло краску, из красного стало невероятно бледным.
— Я доложу вашему декану, — спокойно произнесла женщина, дрожащей рукой вырывая у него чуть помятые пергаменты. — Это неслыханно. Превращать обычное задание в способ насмешек… Попрошу вас отныне решать свои личные проблемы вне этого класса. Иначе в следующий раз я подобного терпеть не стану. Немедленно извинитесь!
— Видите ли, — Драко Малфой скрестил руки на груди и вновь посмотрел в сторону Грейнджер. — За правду не извиняются.
Гермиона с силой стиснула в руках толстую книгу. Ещё немного — и она бы, наверное, кинула её прямо в этого наглого человека.
— Драко Малфой! — проревела профессор Вектор, но, не успела она выкрикнуть больше ни слова, как девушка, которой посвящалось столь яркое выступление, вскочила с места, закинула в сумку свои вещи и выбежала в коридор. — Мисс Грейнджер… Мистер Малфой, вы не должны были придумывать всякую околесицу. Сейчас очень неспокойные времена, зачем наводить сумятицу…
— Никто не должен закрывать на это глаза, — холодно плюнул Драко, хотя его слова не относились ни к кому в этом помещении. Тот, кому они предназначались, уже ушёл. — Станет ещё страшнее.
Весь оставшийся день она проходила словно привидение. Бледное лицо девушки пугало всех вокруг, в том числе её знакомых, которые не привыкли видеть обычно позитивную Гермиону в образе одинокого призрака. На любые вопросы она либо не отвечала, либо говорила что-то наподобие: «Я просто устала». А оттого и оценки по предметам были не лучшие. Даже когда профессор Слизнорт сузил в подозрении глаза и произнёс недовольное: «Минус пять очков Гриффиндору», Гермиона продолжила помешивать свой котёл, словно бы ничего не произошло.
— Да что с тобой такое? — Гарри легко толкнул её в бок. — Рон даже смотреть на тебя не хочет, ты едва ли общаешься с людьми… Чего же я не знаю?
— Займись своими делами, Гарри, — меланхолично ответила Грейнджер, бросая больше ростков в зелье, чем нужно. — У тебя их предостаточно.
Она никак не могла перестать думать о тех жестоких предсказаниях, что зачитал перед всеми Драко. Он не был прорицателем, так почему же девушка была твёрдо уверена, что предсказания эти сбудутся? Судя по всему, даже в то предсказание, зачитанное Малфоем на самом первом занятии по нумерологии, было заложено столько смысла и столько правды. Да только с каких пор нумерология стала помощником прорицаниям? С каких пор цифры, всегда точные в своих значениях, стали выдавать «развилки будущего»?
И то, как он это читал. Наслаждаясь её реакцией. У него на лице застыла довольная насмешка, он даже не попытался прикрыть её сожалением, когда профессор резко перебила его. Неужели в этом парне уже не было ничего, чему можно было бы посочувствовать? И неужели он настолько ненавидел её, настолько был зол, что был готов унижать её перед остальными студентами?
— Гермиона! — голос Гарри вывел её из размышлений. Она тут же застала себя вливающей горючую прозрачную жидкость в зелье и размешивающей зелье стеклянной палочкой, предназначавшейся для измерения ингредиентов. — Думаю, тебе стоит отдохнуть.
Гермиона отложила в сторону склянку с жидкостью, спрятала испорченную стеклянную палочку где-то среди горшочков с прочими магическими ингредиентами и сложила руки в карманы мантии. Той мантии, какую она совсем недавно постирала от его крови. Тогда вода превратилась в сплошную красную жижу, и Гермиона стирала, нисколько не брезгуя касаться этой багряной жидкости. В тот момент у неё вообще исчезли все эмоции. Она только думала о том, что Гарри использовал это заклинание и не вызвал подмоги, сбежав, как самый последний трус. И что Драко, возможно, погиб бы, если бы не профессор Снейп, проходивший мимо. Ведь она, наблюдая за кровью, стекавшей по его рукавам, не стала бы ничего предпринимать, хотя её палочка находилась в нескольких сантиметров от её руки. Она могла его вылечить или хотя бы попытаться залатать раны. Вместо этого она просто смотрела.
Вечером гриффиндорка вернулась в гостиную измотанной. Следующей ночью необходимо было объявиться в Выручай-Комнате с палочкой наготове, чтобы начать чинить шкаф. Скорее всего, Малфой тоже должен был объявиться там. Поэтому Гермиона, не задумываясь ни о чём и ни с кем не переговариваясь, быстро сняла с себя школьную форму, надела ночнушку и улеглась под тёплое одеяло.
Заснула.
По крайней мере, она надеялась, что заснёт. С закрытыми глазами она вслушивалась в окружающие звуки, слыша каждый шорох, каждый шелест бумаги, издаваемый другими студентками Гриффиндора. Или, возможно, ей казалось, что она его слышала, потому что на самом деле в помещении не было никого. Она не хотела знать, чего ждала, лишь догадывалась, что где-то в глубине сознания уже верила словам Драко. «Когда она притворится, что спит, она узнает всю правду о своих друзьях». Неужели можно было быть настолько детальным в предсказаниях, чтобы предугадать последующее?
Через сорок минут после того, как Гермиона с головой спряталась под одеялом от окружавшего её холода, в комнату ворвались Джинни с Лавандой. Весело хохоча, они обсуждали что-то совершенно постороннее, казалось, парней из Когтеврана, которых встретили по пути в гостиную.
— Тот брюнет с длинными волосами выглядит как самый последний идиот. Хоть бы научился заправлять свою рубашку.
— От неё, кажется, несло? — усмехнулась Джинни. Проходя мимо кровати Гермионы, она мимолётно скользнула по ней взглядом и уже тише спросила: — Как они вообще оказались в этом крыле? Им же в другую сторону.
— Скорее всего кто-то из наших девчонок решил сегодня развлечься.
— С несколькими сразу?
— А что в этом такого? — Гермиона услышала, что голос Лаванды отдалялся — скорее всего, та подходила к своей кровати у окна и уже раздевалась. — Кое-кто здесь практикует подобное. Если это не разносится по всей школе, то в этом ничего такого и нет.
— Не думала, что ты об этом такого мнения, — голос Джинни по-прежнему был поблизости. Гермиона чуть высунула своё лицо из-под одеяла, чтобы было, чем дышать, и продолжила спокойно вдыхать воздух, ничем себя не выдавая. — А что же насчёт Рона?
— Ну, после того, как он упал с метлы, он почти не разговаривает. Но… — голос девушки замолк ненадолго. Последующие слова Грейнджер разобрала едва-едва: — Но во сне он зовёт Грейнджер.
Гермиона затаила дыхание, почувствовав, как в сердце больно кольнуло.
— Грейнджер?
Тон, каким Джинни Уизли произнесла её фамилию, заставил Гермиону содрогнуться. Никогда ещё Джинни, её лучшая подруга, не называла её по имени, да и таким презрительным тоном, как будто она называла вид червяка, а не имя близкого человека.
— Вообще не понимаю, что он в ней нашёл. Я понимаю, почему он с ней дружит: зубрилка, каких поискать надо, всегда даст списать домашку. Но что в ней такого, что заставило бы его… полюбить? Она же… Она же…
— Шлюха, — подсказала Лаванда.
Грубое слово резануло по слуху Гермионы. Она дёрнулась от неожиданности, но, стоило замолкнуть обоим голосам девушек, вновь притворилась спящей. Она могла подскочить в любой момент и сказать, что не спит. Но делать это было бы безрассудно. Сейчас, одна против двоих, она бы не сделала ничего. Кроме как получила бы все свои оскорбления в лоб. И возможно, возненавидела бы этих двоих ещё сильнее, чем ненавидела сейчас.
— Именно, — подтвердила Джинни. — Плоскогрудая, спрятанная в своей мешковатой одежде, неуверенная в себе заучка, которую, тем не менее, только парни и окружают. Вывод напрашивается сам по себе: она не только даёт списывать.
— Но и просто даёт, — подсказала вновь Лаванда и громко взвизгнула от накатившего приступа смеха, тут же прикрыв рот рукой.
Эти слова им обеим уже показались крайне грубыми. Тем более при человеке, к которому они относились. Но девушки не стали даже пытаться как-то оправдать свои слова. Вместо этого они стали обсуждать лишь то, как приятно это, когда адреналин вскипает в крови оттого, что объект обсуждения совсем рядом.
— Не бойся, — наконец, произнесла Джинни. — Она тебе не угроза. Возможно, что в ближайшее время мы услышим о ней много интересного. От Драко Малфоя.
На этом их разговор о ней был закончен. Гермиона с силой закусила губу, чтобы остановить свои слёзы и крики где-то там, у самых истоков. Тихо, беззвучно, она действительно почувствовала своё разъединение с миром. И ещё большую ненависть к человеку, который сделал это с ней.
***
Драко Малфой упивался своими победами. Ему поставили высший балл по Нумерологии, хотя профессор Вектор и настаивала на обратном.
— Он выполнил задание лучше всех, не так ли? — холодно произнёс Северус Снейп, восседая за своим столом. — Он в деталях описал прошлое, настоящее и будущее студента. Значит, он заслуживает высшего балла. Ведь суть состояла в том, чтобы без ошибок описать что-либо цифрами. А не в том, чтобы вам и всем остальным понравилось повествование.
Профессор Вектор ушла из кабинета декана Слизерина с понурой головой. Перед ним она лично выставила в журнале двадцать баллов Слизерину и после — на словах выразила Драко Малфою своё восхищение умением того составлять такие большие тексты. Когда дверь за преподавателем Нумерологии закрылась, декан и студент остались наедине. Северус переплёл пальцы и возложил на свои руки подбородок, внимательно воззрившись на своего нерадивого студента.
— Кажется, ты слишком увлекаешься, — наконец, нарушил тишину мужчина. — Она так сильно зацепила тебя?
— Что? — Драко Малфой был застан врасплох. — Какого чёрта вы так подумали?
Чёрные бездонные глаза профессора ЗоТИ прошлись по лицу Малфоя. Он лишь подтвердил свои догадки и хмыкнул.
— Твоё третье предсказание, то самое, которое ты не успел зачитать… Оно весьма и весьма экстраординарное. Для того, кто ненавидит грязнокровок.
— Это не ваше дело. Предсказание не было написано лично мной.
— Я знаю, знаю, что профессор Трелони по-своему посодействовала тебе в гаданиях. Хотя не знал, что ты веришь во всю эту чушь. Она же, по большей части, шарлатанка.
— Она была в трансе, когда я застал её в последний раз! — выпалил Малфой громко и уверенно, раздражённый выпадами своего покровителя. — И она подсказала мне, что писать.
— И тебя настолько заинтересовали эти предсказания, что ты решил продемонстрировать их всему классу, предварительно записывав в цифрах? Как же это неосмотрительно, Драко. Мисс Грейнджер не будет рада такому стечению обстоятельств. Она может отказаться работать с нами.
— Не откажется, — Драко усмехнулся. — После того, что сегодня произойдёт, она не откажется.
Северус задумчиво осмотрел пергаменты, принесённые профессором Вектор. Действительно умелая работа. Двадцать баллов за неё было даже мало. Но смысл действительно был ужасный. И ни одна из развилок будущего мисс Грейнджер лично его не устраивала. В каждой из них он должен был умереть, так или иначе.
— Можешь идти, — наконец, пробормотал Снейп, погружённый в тексты. — Помни, что через две недели грядёт проверка. Шкаф должен быть почти починен.
Малфой фыркнул в ответ на требования преподавателя и гордо зашагал к выходу. Этот кабинет стал ему словно родной, и больше он не боялся его так, как это было в первые годы обучения здесь. Снейп уже давно раскрылся с другой стороны, превратившись из строго декана в верного хитроумного соратника Тёмного Лорда.
Слизеринец шагал по тёмным коридорам, впервые чувствуя себя свободным. Больше не нужно было молчать, чтобы скрывать свои чувства. Он смело выговорился перед всеми, поделившись предсказаниями, услышанными от Трелони. Конечно, никто, кроме Снейпа, не знал, что эти предсказания были настоящими. Мало ли, что мог выдумать Драко Малфой, желая понасмехаться над грязнокровкой Грейнджер. Когда же он вытянул её имя на Нумерологии, он не обрадовался. Но вскоре перед ним открылись перспективы — и он стал искать способа написать самый правдивый и точный портрет из всех, что там будут. Просто чтобы самоутвердиться. Стать ещё выше остальных.
Все уже давно вернулись с ужина и застряли в своих комнатах, разбираясь с домашкой на следующую неделю. Стоило ему зайти в Подземелье, из комнаты старосты, обнесённой от всего остального на первом этаже крепкой защитной стеной, выглянула Пэнси Паркинсон и поманила его пальцем с ногтём, как всегда окрашенным в тёмно-зелёный цвет.
***
Скорее всего грязнокровка уже была на месте.
Он позволял себе опаздывать на несколько десятков минут, ведь Паркинсон (ох уж эта Паркинсон!) могла пригвоздить его к кровати и не отпускать до тех пор, пока сама не удовлетворится. Его эта черта крайне раздражала. Ведь создавалось впечатление, что это она его использовала, а не наоборот. Её большая грудь, которую он так часто накрывал своими ладонями, уже не была столь притягательна, как раньше. И фальшивые стоны, которые она издавала, пытаясь призвать его к тому же, уже не вызывали ничего, кроме как тошноты. Призывно раздвинутые ноги теперь были не более чем позой, в которой было удобно вставлять. Не возбуждало. Не трогало. Не будоражило. Всё — пустышка, с которой он кончал снова и снова, но не испытывал ничего, кроме как отвращения к самому себе.
И сейчас он шёл к Выручай-Комнате в прескверном настроении, просто потому, что ему не понравилось, как Пэнси Паркинсон взвизгнула во время оргазма, вцепившись в его спину своими длинными наманикюренными ногтями.
Кажется, это был последний раз, когда он позволил себе коснуться какой-то шлюхи. Вот и всё.
Он произнёс привычную фразу уже без вдохновения, с обыденностью в тоне, и очень раздражился, когда дверь, как оказалось, начала появляться слишком медленно. От нетерпения он стукнул по каменной стене ногой, но превращения быстрее не стали. Он лишь причинил себе очередную боль. Был готов выплеснуть свою злость на Грейнджер, которая тем временем должна была быть на месте уже как сорок минут.
Но, что удивительно, её на месте не оказалось. И он уселся на стул напротив шкафа в ожидании, чувствуя, как всё закипает внутри. Жаль, а то он был начал уже сейчас. Впрочем, её опоздание лишь подзадоривало его. Он уже перечислял про себя все возможные способы того, как будет её наказывать, попутно пролистывая старые газеты, расположенные на столике рядом.
— Я опоздала!
Грейнджер ворвалась в Выручай-Комнату спустя ещё двадцать минут, ровно в два часа ночи. На её лице играла печальная улыбка, и девушка и не думала о том, чтобы извиниться за ожидание.
— Пришлось ждать, пока заснут все остальные. Они играли в магическую мафию…
— Какого. Грёбаного. Чёрта. Грейнджер, — по слогам произнёс Малфой, повернувшись к ней. — С каких пор грязнокровка поверила, что ей можно опаздывать?
— Я не специально…
— Мне плевать, специально ты или нет. Какого грёбаного чёрта ты думаешь, что это позволительно? Думаешь, если будешь вот так относиться к своей работе, тебе разрешать увидеть своих предков?
— Я… я уже приступаю к работе.
Драко отвёл руку с газетой в сторону и резко разжал пальцы. Пожелтевшие от времени бумаги упали к ногам Грейнджер, и та от неожиданности сделала шаг назад.
— Начинай, — спокойно приказал он, сам же не сдвинувшись с места.
В голове у Грейджер уже расцвёл самый настоящий план. Она просто планировала бесцельно ходить вокруг шкафа и притворяться, что хоть что-то чинит, чтобы создать видимость активной работы и заставить Малфоя поверить, что дело действительно идёт в гору.
Пока она специально пропускала мимо глаз значительные трещины и залатывала мелкие вмятины и царапины, изредка поглядывая на Драко. Тот не отводил от неё взгляда бесчувственным серых глаз и думал о чём-то своём, точно так же делая вид, что следит за выполнением работы.
— Драко… — зачем-то выпалила она, отвлёкшись от своего занятия. И он встряхнул головой, отгоняя от себя мысли. Его слух был полностью направлен на то, что она собиралась сказать. — Спасибо тебе.
— Хм?
— Спасибо тебе за… — она старалась не смотреть на него, изучая тёмное дерево и проводя по нему пальцами, пытаясь найти очередную царапину. — За то, что посоветовал мне приглядеться к друзьям. Посоветовал хоть раз проявить недоверие. Я действительно открыла их с совсем другой стороны.
— Ты говоришь про малютку Джинни? Про эту рыжую сучку? — спокойно спросил он с насмешкой на лице.
— Не называй её так! — резко отозвалась Грейнджер, даже слишком. Она почувствовала, как
мурашки прошлись по её рукам. И она сжала дрожавшие пальцы, попыталась выровнять дыхание. — Возможно, у неё есть свои причины говорить такое обо мне. Возможно, у неё у самой проблемы, которые она может решить только злобой. Я не хочу и не буду верить в то, что она такая на самом деле.
— Это твоё дело. Мне плевать.
Малфой наколдовал себе в одну из чаш, стоявших на полу, воды, и сделал небольшой глоток. Удивлённый её благодарностью, но, тем не менее, раздражённый излишней беспечностью, он продолжал наблюдать за её неторопливой, тщательной работой. Ему не приходилось встречать таких, как она. Талантливая девушка из грязнокровой семьи, способная выдержать многое, отдавала своё время, чтобы помочь своим врагам. Несомненно, дело было в её семье. Но она по-прежнему ненавидела, и эта ненависть всё сильнее и сильнее проявлялась — в её словах, действиях, мимолётных взглядах. Но это «спасибо» было произнесено искренне. Будто он помог избавиться ей от груза лжи, который лежал на её плечах и о котором она не имела ни малейшего понятия.
— Мои предсказания тебя очень растрогали. Что же ты будешь делать? — тихо спросил он — была его очередь говорить, ведь сохранять тишину в темноте было плохим способом не заснуть.
— Я не поверила ни единому твоему слову. И не буду.
— Даже несмотря на то, что предсказание из настоящего повторилось точь-в-точь, как я и сказал? Что, если я скажу, что эти предсказания я не выдумывал? Их сделал прорицатель.
— Я тебе не поверю, — Гермиона покачала головой, на несколько мгновений остановившись. Его слова задели. И в глубине души она понимала, что он говорил правду. Но, уставшая от постоянных попыток Малфоя задеть, она пыталась отстраниться, сосредоточиться на починке. Ведь она затем и пришла сюда: чтобы задержать работу, сделать её как можно менее качественно (хотя, честное слово, она не могла признаться себе в этом, ведь Гермиона Грейнджер никогда не делала чего-либо спустя рукава).
— Тогда…
— Ты смотрел новое задание по зельеварению? — дурацкий вопрос вырвался сам по себе. Чтобы кардинально сместить центр разговора куда-то ещё, она вспомнила его давние слова, сказанные призраку в туалете: «Я просто хочу разговаривать о нормальных вещах». — Оно до нелепости сложное. Изобрести своё зелье? А если Симус Финниган изобретёт — и от Хогвартса ничего не останется?
Брови Малфоя в удивлении поднялись вверх. Он скрестил руки на груди, перекинул ногу на ногу и надменно усмехнулся. «Она пытается отвлечь меня?»
— Задание вовсе несложное. Просто надо прошерстить несколько десятков книг и выяснить, какое именно зелье хочешь приготовить. И по своему составу смежные зелья практически всегда одинаковы. Стоит лишь что-то добавить от себя.
Гермиона поднялась с колен, на которых работала уже около часа, и стряхнула с юбки пыль. После — взглянула на Драко Малфоя из-за запутавшейся чёлки и покачала головой.
— Уж не ты ли постоянно жалуешься профессору Слизнорту, что у тебя ничего не получается?
— Этот старикашка просто бесит. И он несколько туповат. Ты хоть раз видела, чтобы он нормально отвечал на вопросы студентов?
— Возможно, мм…
— Ну да. Ты сама никогда не задаёшь вопросов. И к слову, святоша Поттер действительно использовал книгу какого-то Принца-Полукровки, чтобы добиться расположения Слизня? По-моему, это низко даже для него.
«Снейп рассказал ему. И, по-моему, у Гарри уже нет книги. Оттого он постоянно ходит беспокойным. Похоже, Снейп каким-то образом конфисковал её».
— Ты открывал эту книгу? — «Он должен был её открывать, как ведь Снейп не мог дать подержать учебник своему любимому ученику?»
Малфой оставил небольшую паузу, чтобы девушка поволновалась. После чего встал на ноги и, всё ещё со скрещенными руками, подошёл к ней несколько ближе.
— Я быстро нашёл заклинание, которое Поттер применил на мне. Судя по всему, это заклинание придумал Снейп. И книгу своими излияниями исписал тоже он. Это Снейп Принц-Полукровка.
— Но… — от неожиданной новости Гермиона даже потеряла дар речи. А его серые глаза всё продолжали внимательно изучать её лицо, с превосходством он понимал, что ему в очередной раз удалось удивить её.
— Ну как? Нравится знать и не иметь возможности рассказать друзьям? — Драко слегка покачнулся, отчего до неприличия близко приблизился к ней, чем заставил её запаниковать, и после — так же резко отошёл, обдав её прохладным воздухом. — Я прекрасно помню, что ты сказала мне тогда, когда Поттер использовал на мне заклинание «для врагов». Не думал, что даже самые невинные овечки могут превращаться в обозлённых сук. Кстати, хочешь, я это заклинание как-нибудь на тебе попробую? Освежишься.
— Малфой, какая же ты мразь…
— Ну-ну. Всё ещё хочешь обсудить со мной своё любимое зельеварение?
