Тонкое искусство нарциссизма

Пачка опустела. Малфой недовольно потряс ею, чтобы удостовериться, что сигарет и правда не осталось. Отложил в сторону и недовольно выдохнул. Не то чтобы он привык курить часто: он старался растягивать моменты, когда мог позволить себе немного расслабиться. Это были дни, в конце которых он измотанным приходил в подземелье. Или дни, когда в очередной раз поссорился со своими одногруппниками или Снейпом. Сегодня был особый случай: он переживал из-за того, что Паркинсон застала его с Грейнджер в не самый подходящий момент. Прикрываться любовными приключениями было безрассудно, но раскрывать истинную суть их с грязнокровкой встреч было и вовсе безумно. Если бы Драко не боялся марать руки, то, возможно, позволил бы себе убить Паркинсон за нос, которым она лезла не в свои дела. Прошло около двух дней, и пока всё было тихо. Чтобы не вызывать лишних подозрений, Драко и Гермиона старались пока не общаться. Как-то мимолётно Грейнджер упомянула в одном из коридоров, пока они шли на занятие, что она пробует его странное упражнение и у неё ничего не получается. — Ну же, Грейнджер, прояви фантазию, — ответил тогда Драко. Её нерешительность вызывала у него лишь смех. — Пока никто не лезет в твою голову, почему бы и нет? — Будь я такой же озабоченной, как и ты, то, возможно, согласилась бы, — коротко бросила Гермиона и ускорила шаг, заметив далеко впереди Пэнси Паркинсон, стоявшую у входа в кабинет. Он столкнулся с ней взглядом — и помрачнел. «Сука», — подумал тогда про себя слизеринец. Как же его бесила настойчивость, с которой эта девушка пыталась завоевать его внимание. Бесило то, как она кидалась на любую, кого подозревала в связи с Драко. Но пока что презрительные взгляды были единственным, чем Паркинсон одаривала Гермиону, когда они встречались. Но, всё же, слухи медленно начинали расползаться по стенам здания. — Пэнси говорит, что эта Грейнджер спит со всеми подряд. Даже под Малфоя легла, представляешь? — Разве не она громче всех обычно выражалась о нём как о чистокровном ублюдке? — Только представь себе! Парень устало провёл рукой по лбу и вздохнул. Его вздох был прекрасно услышан двумя пятикурсницами, расположившимся за колонной и не подозревавшими, что кто-то мог их слышать. Те выглянули из-за колонны и увидели его — в расслабленной позе, с безразличным выражением лица, как будто не о нём только что распускали грубые необоснованные слухи. — Вам ещё не надоело перемывать косточки остальным? Занялись бы своей личной жизнью, вы, жалкие… Девушки не решились перечить старшекурснику. Они только успели посмотреть друг на друга, как он резко подался вперёд и протянул к ним руки, как будто пытаясь схватить их за волосы. Может, Малфой не старался, а может, сплетницы оказались проворнее его, но они быстро ретировались, не дав ему насладиться их страхом перед заслуженным наказанием. Он не знал, кого защищал. Защищал он себя и свой рассудок, ведь так ненавидел людей, распускавших слухи, или защищал грязнокровку, которая не смогла бы справиться с окружавшей атмосферой презрения даже при всём своём желании. По крайней мере, защищал их обоих. Им оставалась лишь пара недель, чтобы привести дела в порядок. Возможно, что кто-то мог быть мёртв уже через этот краткий промежуток времени. Перерыв подходил к концу. Драко убедился, что запах сигарет не впитался в его одежду или волосы, достал из сумки всегда спасавший его парфюм-нейтрализатор и щедро нанёс на одежду. Можно было во всеоружии идти на защиту от тёмных искусств. Должно быть, Снейп заждался своего любимого ученика, ведь они так давно не виделись и не говорили по душам. Грейнджер сидела в первом ряду и задумчиво водила пальцем по столу. Толстый учебник был раскрыт в самом конце. По её нахмуренному лбу можно было предположить, что, сколько бы она ни пыталась его дочитать, мысли одолевали её. Она пыталась отстраниться от всего и сосредоточиться. Кто знает, может, девчонка выполняла его упражнение именно в этот момент. Не просто же так она так напряглась и поджала под себя ноги? Малфой усмехнулся подобным мыслям. Её показушная невинность забавляла его. Он отчего-то был уверен, что у неё получалось куда лучше, чем она ему рассказывала. Но были в её отвлечённости и минусы: девушка не замечала, как на неё смотрели другие. Включая друзей, присевших чуть поодаль от неё и обсуждавших нечто с невинными, короткими взглядами, обращёнными в её сторону.  — Грейнджер! — буквально рявкнул слизеринец (и сам себе удивился) и показушно, прямо перед всеми, присел рядом с ней. — Когда мы уже обсудим задание по нумерологии? — А? — девушка оторвала взгляд от стола и непонимающе уставилась на него. Ей пришлось сосредоточить всё своё внимание, чтобы осознать, что обращался он именно к ней. А затем ещё и напрячь память, чтобы, наконец, ответить: — Но ведь нумерология уже подходит к концу… — Ты так говоришь, потому что не хочешь продолжать? Знаю, тебя страшно расстроил твой нумерологический портрет. Хотя, знаешь, на правду не обижаются, грязнокровка. Самая умная девушка в школе смотрела на него как самая недалёкая и не понимала, чего он хотел добиться. Ей так хотелось поднять голос и попросить его уйти: перед тем, как он подошёл, ей пришлось перетерпеть не самый приятный разговор с Джинни Уизли и Пэнси Паркинсон, а после — со своими друзьями, которые смотрели на неё теперь как на врага народа. Больше всего на свете хотелось вернуться в ту ночь и не выходить, вообще не выходить из Выручай-Комнаты, запрятаться в самой глубине шкафа и просто переночевать там снова. — Пожалуйста, Драко, не говори ерунды… — Дура тупая, подыграй мне, — прошипел Малфой, чуть наклоняясь к ней. Причём «дура тупая» он произнёс громко. — Пусть думают, что между нами ничего такого нет. Что всё как обычно. — Козёл, — громко ответила Грейнджер и наклонилась следом за ним, прошептала ему почти в ухо почти томно: — Если бы ничего не было, мы бы тогда не разговаривали. Дальнейший разговор со стороны больше походил на яростный спор двух людей, ненавидевших друг друга. Оба смотрели друг на друга, пытаясь прожечь дыру во лбу оппонента, и шептали, выжимая из себя буквально весь воздух. — Тебе что, так нравится, когда за твоей спиной тебя называют шлюхой? — Пусть так. Лучше, чем виселица за предательство. — Да ведь из тебя даже шлюха никакая! Ты даже моё чёртово упражнение не можешь выполнить. — Так может научишь меня, озабоченный придурок? — резко и неожиданно спросила Грейнджер, совсем не ожидая от себя, что осмелится вслух произнести подобное. Поэтому тут же поправилась, осознав, что фраза прозвучала двусмысленно: — В смысле, научишь меня придумывать? — Может быть… Двое и не заметили, как их настигла грозная тень преподавателя защиты от тёмных искусств. Северус Снейп смотрел на них сверху вниз как на двух мелких преступников и хмурился, казалось бы, раздумывая, какой приговор подойдёт обоим. — Если вы не заметили, молодые люди, то занятие уже началось. Может, вы хотите напомнить нам, на чём мы остановились в прошлый раз, мисс Грейнджер? Хватило нескольких секунд, чтобы девушка осознала одну простую вещь: она совершенно не помнила, чем они занимались на прошлом занятии. И поклясться могла, что лишь вчера делала по этому предмету домашнее задание. Как такая очевидная вещь могла вылететь у неё из головы? — Профессор, я… — Мы повторяли основные базовые заклинания, профессор Снейп, — подал голос Гарри. Гермиона бросила на него благодарный взгляд. Хотя все знали, что последует за этим. — Разве вас кто-то вызывал отвечать, мистер Поттер? — Северус презрительно окинул гриффиндорца взглядом, выделив слово «мистер» особым образом. — Минус пять очков Гриффиндору! Гермиона судорожно выдохнула и провела рукой по лбу. Столько лет прошло, а отношение профессора Снейпа к Гарри не менялось ни на йоту. Как будто что-то мешало ему воспринимать студента нормально. В конце концов, взрослые люди просто не могли без причины огрызаться без особой на то причины. Конечно, даже со всей своей смелостью и при вполне доверительных отношениях со Снейпом Гермиона не решилась бы спросить у него, что происходило в его голове на самом деле. Тем более она не стала бы просить об этом Драко. — Что ж, минус был бы в любом случае, — слизеринец, сидевший рядом, расплылся в довольной улыбке и перетащил на свою сторону её учебник. — Хотя тебе-то с твоим чтивом можно было что-то придумать. … — Думаешь, это правда? — Рон Уизли всё ЗоТИ смотрел куда угодно, но только не на доску и не на профессора. В особенности его занимала парочка, сидевшая прямо напротив Северуса. — То, что о них говорят? — Сомневаюсь, — Гарри покачал головой. — Это же Гермиона, Рон! Только посмотри, как они смотрят друг на друга. Как кошка с собакой. Говорить, что они вместе — всё равно что сказать, что… что профессор Снейп поставит плюс двадцать баллов Гриффиндору. — Тогда мне остаётся задаться двумя вопросами. Во-первых, почему же они сели вместе? И, во-вторых, откуда взялся этот слух, если тому не было веской причины? — Учитывая, что я не раз предупреждал её, кто он такой, — это было последнее, что произнёс Гарри Поттер. На счёт этих слухов у него были смутные сомнения. Гермиона, его лучшая подруга, выглядела утомлённой, расстроенной, раздражённой — какой угодно, но не довольной происходившим. Гермиона ждала разговора с друзьями. Она знала, что им непременно придётся обсудить то, что происходило, и девушка старалась быть максимально честной, насколько ей позволяло её положение. Они сидели в гостиной Гриффиндора, у каждого в руках было по чашке какао, приготовленному домовым эльфом. Девушка расположилась на диване, в то время как друзья сели на полу, прямо напротив. Рон постоянно оглядывался на камин, явно нервничая. Гермиона обвивала вокруг пальца прядь волос и кусала губы. Гарри старался вести себя спокойно, однако поведение друзей мешало ему расслабиться — как будто за короткий промежуток времени они перестали быть близкими друзьями. — Ну… Э-э-э… — начал было Рон. Гермиона отвела взгляд в сторону. Руки тряслись. — Это правда? — Рон! — бросил Гарри. Но девушка никак не отреагировала, кроме как бросила осуждающий взгляд на Уизли и фыркнула. — Мы просто делали вместе задание по нумерологии. Встретились поздно вечером, потому что раньше не позволяло время. А потом пришла Пэнси Паркинсон и стала говорить какую-то дичь, мол, как Малфой смеет изменять ей со мной. — Понятно, — Гарри задумчиво потёр подбородок. — И как Малфой на это отреагировал? — Как и полагается Малфою. Не отрицал и не соглашался, — девушка пожала плечами. Чтобы почувствовать себя неловко, не нужно было лишних разговоров. Уже то, с каким подозрением смотрели на неё дорогие ей люди, превращало все вопросы в медленную унизительную пытку. — Нужно с этим что-то делать, — решительно произнёс Рон, медленно поднимаясь с места. — Нужно остановить эти слухи. И для начала тебе необходимо прекратить с ним общаться. — Я… — гриффиндорка посмотрела на свои раскрытые ладони, лежавшие на коленях. — Не могу. Это же нумерология. Все задания делаются в парах. — Бред какой-то, — пробормотал Гарри. — Никогда ещё такого не было, чтобы профессор Вектор заставляла учеников работать в паре. — Это же факультативное занятие. Там всё работает по-другому. — Тогда не общайся с ним нигде, помимо класса по нумерологии. — Замечательно, Рон. Может тогда за меня будешь ходить к Малфою и относить ему мою половину выполненного домашнего задания? — А что ты хочешь, чтобы я сказал? Он даже себя не защищал, когда Пэнси стала разносить слух, что ты, извиняюсь, шлюха и спала с ним. Это при том, как именно он относится к людям, у которых родители — магглы. Чего он ждёт? Почему он не пытается опровергнуть эту ложь? Почему ты не пытаешься, а болтаешь с ним при всех на занятии по ЗоТИ? Рон активно жестикулировал. На лице его смешивались злость и раздражение. Поток вопросов продолжался бы, если бы Гермиона, устав от всего, не перебила его: — Может, потому что мне плевать, что обо мне говорят за спиной. Мне достаточно того, чтобы мои друзья во мне не сомневались. — Ты проводишь с нашим врагом больше времени, чем с нами, Гермиона, — тихо, но отчётливо произнёс Гарри. — Уж это ли не повод для того, чтобы сомневаться. Подруга не ответила. Она поставила кружку какао на подставку у дивана и встала с места. Решимости хватало на то, чтобы прекратить этот бессмысленный разговор. Она сказала всё, что собиралась сказать, и если друзья ей не верили — что ж, это была не их вина. Она бы тоже себе не доверяла. Раскрыть бы правду сейчас. Окатить их холодной водой. Открыть им свои шрамы, позволить им заглянуть в свою память. Дать им почувствовать то же, что и она. Всё же, возможно, Драко Малфой был единственным, кто мог её понять в тот момент. Хоть он и был последней скотиной, он знал, что она делала и ради чего. Друзья бы этого не поняли. Ведь когда настала пора выбирать между семьёй и ними, Гермиона выбрала семью. Ей нужен был воздух. Немного глотка свежего воздуха, чтобы всё обдумать. Когда девушка направилась к выходу из гостиной Гриффиндора, вслед ей донеслось: — Постой, Гермиона! Вернись. Вернись к нам, пожалуйста. Так не хватает тебя прежней. Грейнджер остановилась у портрета, задержала дыхание на миг и выпалила: — Прежней Гермионы уже нет. С того самого момента, как ей перестали доверять. Может, это прозвучало с сожалением. Может, с толикой грусти. Самой же девушке показалось, что впервые в жизни она испытывала облегчение. Она перестала быть собой, перестала зависеть от других. Освободилась от необходимости что-либо объяснять и оправдываться. В какой-то степени ей это даже нравилось.

***

— Мы разве не договаривались, что будем видеться реже? Он пришёл сюда, чтобы расслабиться, чтобы избежать лишних разговоров и презрительных взглядов со стороны других слизеринцев. Откинулся на спинку стула и пялился в потолок, представлявшийся ему черно-белым небесным сводом. В таком положении он просидел несколько десятков минут, прежде чем в двери не ворвалась Грейнджер — запыхавшаяся, растерянная, взволнованная. Гермиона молча прошла мимо Драко, к Исчезательному шкафу, и провела по нему рукой. Малфой наблюдал за её действиями настороженно. — Что произойдёт, когда шкаф будет починен? — Мы это обсуждали, грязнокровка, — Драко встал с места. Засунул руки в карманы. — Ты не ответила на мой вопрос. — А ты — на мой. — Чёрт, Грейнджер, — парень поднёс трясущуюся руку ко лбу. Этого ещё не хватало, допроса от этой любопытнейшей девчонки. — Куда бы я ни пошёл — везде ты и твои тупые вопросы. Неужели я не имею права хотя бы на минуту расслабиться? Избавь меня от своих допросов. Или ты хочешь ещё один шрам, но уже прямо на лбу? — Я дала понять Гарри и Рону, что не хочу пока с ними разговаривать, — Грейнджер сделала неожиданный шаг навстречу парню. — Сейчас они скорее поверят той же Джинни или даже Пэнси, чем мне. Что бы я им ни сказала, они всё ставят под сомнение. Я пришла сюда, потому что ты единственный, кто не ищет подтекста в моих словах. Тем самым я признаю, что благодарна тебе и хочу тебе помочь. И ещё да, ты не имеешь права расслабляться, когда осталось меньше четырнадцати дней до того самого дня. Я отстану от тебя только тогда, когда ты скажешь мне, что будет, если Пожиратели смерти проникнут на территорию Хогвартса. — Как мило. Ты как будто поклялась мне в верности, м-м-м? — он сделал шаг навстречу ей. Так, что они оказались меньше чем в метре друг от друга. — Это из-за того, что твои любимые друзья внезапно оказались не такими друзьями? — Вовсе нет, — на мгновение она опустила голову. — Они прежние. Это со мной что-то не так. Мне нет пути назад. Я не смогу однажды прийти к ним и сообщить: «Знаете, друзья, всё это время я докладывала на вас Волан-де-Морту». Я скорее умру, чем сделаю это, ясно? Так что скажи мне, Малфой. — Кажется, ты только что окончательно выбрала сторону? Она честно пыталась перебороть тот звук, который норовил вырваться из её рта — приглушённый стон отчаяния и боли. Но вот он, уже здесь, вместе с подступавшими слезами. Она окончательно осознала, что была слишком слаба, чтобы справляться со всем в одиночестве. Ей нужно было определиться со стороной, а не метаться. Ей нужно было сделать выбор, пусть даже он был аморальным и противоречащим её истинному желанию. — Пожалуйста, Драко. Не издевайся. Он смотрел на неё насмешливо ещё около нескольких минут. Как же забавляла его эта ситуация, эта её просьба. Ещё чуть-чуть — и она, возможно, встала бы перед ним на колени. Но он больше не хотел видеть её униженной. Вся эта фальшь, вся эта надменность, эгоизм и ненависть уже давным-давно разбились. Оставалось лишь взять совок и подбирать их по кусочкам. Правда — вот что она хотела услышать. Она хотела знать, что будет после. Что будет ждать её друзей, которых она предала. Уже давным-давно предала, но только сейчас стала делать это сознательно и с какой-то определённой целью. Когда она узнает, дороги назад уже не будет. Им обоим влетит по самое «не хочу». Его руки взметнулись вверх. Ладонями он обхватил её щёки и сжал их так, что эта девчонка мгновенно превратилась из маленькой и беззащитной Гермионы Грейнджер в маленького и ещё более беззащитного хомячка. Усмехнувшись этому созданию, преданному и слабому, Малфой произнёс: — Через двенадцать дней всеми обожаемый Альбус Дамблдор, директор школы волшебства и магии, будет мёртв. И ты будешь в первых рядах — наблюдать, как вершится история. Ему не было смешно и он знал, какой будет её реакция. Подобной реакции любого человека, преданного Альбусу Дамблдору. Однако он не мог сдержать улыбки, когда говорил это, потому что нервы уже сдавали. — Нет… Ты же не… — Я, — Драко пожал плечами. — Тебя это так удивляет? — Ты не станешь этого делать, — твёрдо произнесла девушка. — Ты не можешь. Без него Хогвартсу конец. — А ты думала, мы всё это замышляли ради детских забав? Грейнджер, ты в очередной раз меня удивляешь… — Ты же не такой. Ты не можешь убить хорошего человека. Кажется, он услышал всхлип. И сперва этому не поверил. Действительно, она плакала. Хоть и пыталась сдерживать слёзы, получалось у неё плохо. Он стоял и не понимал, что именно заставляло её плакать. Ведь не её родителей он намеревался убить, не её саму. Не её грёбаных друзей, не её грёбаные учебники. Простого старикана, всем давным-давно надоевшего, приевшегося своей правильностью, вросшего в систему, словно инфекционный грибок. — Кто-то только что поклялся мне в верности, напоминаю. — Но… — Слово не воробей, Грейнджер. Ты ничего уже не сможешь изменить. Его задела её реакция. Она как будто одновременно и поверила, и не поверила, что он сможет это сделать. Сама идея убийства Дамблдора пугала её. Вместе с тем она не думала, что он способен на убийство. Даже после того, что он с ней вытворял. Унижал, запирал, прижимал. Она по-прежнему не была уверена, что он был способен убить. И это задевало его даже больше, чем тот факт, что он действительно не был способен. — Мне надо подумать, — коротко произнесла девушка. Он даже не успел отреагировать. Она так быстро пошла к дверям, что едва ли он успел бы за ней. — О чём ты собралась думать? — вдогонку прокричал Малфой. — У тебя всё равно нет другого выбора! Раньше она бы ответила ему: «Выбор есть всегда». Сейчас же она понимала, что эта фраза — не более чем одна из самых пафосных, которыми себя успокаивают те, у кого никогда не бывает выбора.