Тонкое искусство нарциссизма

Приближение каникул ощущали практически все, поэтому домашнее задание выполнялось всё реже, да и задавалось оно не столь ярыми темпами, как в начале зимы. Кто-то из преподавателей рассчитывал на то, что дети сами сумеют подготовиться к экзаменам. Кто-то как Снейп продолжал наседать, словно грозная туча, и поэтому с каждым днём домашнего задания по ЗоТИ становилось всё больше, но Гермиона, как ни странно, была благодарна этому. Метры свитков исписывались сочинениями и различными формулами лишь затем, чтобы было проще забыться. Даже друзьям она по-прежнему помогала, хотя с неохотой: оттого, что они подходили к девушке лишь по крайней нужде и не пытались понять, что в действительности с ней происходило. Надолго от ощущения рабства отделаться не удалось. В очередной раз Северус подозвал её к себе после занятия и произнёс, смотря при этом куда-то в сторону: — Вы должны выбрать жертву, мисс Грейнджер. И вы должны привести её в Выручай-комнату. Выступать в роли хитрого хищника. Прятать когти за спиной. Вести добычу прямо в логово своих сородичей. Этого хотели от неё Пожиратели смерти — чтобы она окончательно опустилась. Но профессор этого хотел не особо, он и ответа от неё не ждал, когда называл её задание. Что ж, поскольку выбора у неё не было, Гермиона в ответ лишь кротко кивнула и развернулась, чтобы уйти. Но остановилась ненадолго — поразмыслить, стоило ли спрашивать профессора Снейпа о запланированном убийстве директора. Достаточно было вспомнить реакцию Беллатрисы на разглашение секретной информации, чтобы промолчать. Малфой рисковал, когда рассказывал ей об этом. Стоило ценить это. Кого же выбрать жертвой? Вариант «человек» девушка даже не рассматривала. Черствость была ей неведома. Заманивать в ловушку существо, точь-в-точь идентичное тебе — всё равно что самого себя загонять в ловушку. А ведь и правда, Гермиона когда-то думала, что жертвой станет именно она. Нет, нужно было выбрать существо, которое безропотно выполнит твою просьбу и даже не спросит зачем. Что-то наивное. Не слишком маленькое. Что-то очень знакомое. Ответ нашёлся сам по себе, хотя Драко как-то уже предлагал его, когда они как-то сидели за починкой шкафа. «Боже, Гермиона, только посмотри, до чего ты опустилась. Ты собираешься заманить домового эльфа в ловушку. Чтобы его убили Пожиратели смерти. Уж не Дьяволу ли ты продала душу, раз рассчитываешь, что после такого тебя кто-то ещё сумеет простить?» — совесть выла и стенала где-то в стенах разума, а долг топтал её, свою старую подругу, как нечто обесцененное. Гермиона между тем попыталась найти какие-то альтернативы, но лучшего варианта так и не отыскалось. Значит, домовой эльф. «Сегодня они убьют домового эльфа. Завтра они убьют… Альбуса Дамблдора. И ещё сотни и тысячи людей они убьют после». — Грейнджер! Порой ей хотелось заклеить ему рот. Но, что поделать, положение вещей не позволяло как бы то ни было проявлять своё недовольство. Поэтому, когда Малфой возник из-за её спины, она могла только остановиться и — ждать, что он скажет. После их последнего разговора они почти не общались. Малфой и не стремился как-то возобновить общение, возможно, ждал, пока она сможет принять истинное положение вещей. Поскольку глупые слухи о любовной связи их обоих продолжали расползаться, Гермиона отсиживалась в углу. Малфой, в свою очередь, просто отмалчивался либо пускал по этому поводу привычные грязные шутки. — Ты уже решила, где возьмёшь жертву? — Поищу на кухне, — как комично звучала эта фраза на самом деле, гриффиндорка могла только себе представлять. — Тебе понадобится помощь. Тебе силёнок не хватит провернуть что-то подобное в одиночку. — Обойдусь без тебя. — Да ладно тебе. Неужели тебе настолько хочется марать руки? — Если мне что-то поручили, я это выполню. — Что-то я не помню, чтобы ты говорила такое в самом начале, — он довольно усмехнулся. — Многое изменилось. Дай дорогу, Малфой, — Гермиона тяжело выдохнула и сделала шаг вперёд, но Драко так и не сдвинулся с места. — Правда, дай пройти. — Что ж, валяй. Посмотрим, как ты справишься, — самодовольное выражение парня заставило её передёрнуться. Его актёрское мастерство, как всегда, было на высшем уровне, ему ничего не стоило притвориться, что он действительно хотел помочь. Слизеринец отошёл в сторону, и Грейнджер решительно зашагала по направлению к лестнице, перебирая в голове всё необходимое, что нужно было сделать прежде, чем отправляться на кухню в поисках жертвы. Во время ужина, когда работа домовых эльфов была в самом разгаре, Гермиона Грейнджер и ступила на запретную для студентов территорию. Уже у входа в большое просторное помещение она заметила пару знакомых лиц, но про себя сразу же решила даже не пытаться заговаривать с ними. Жертва — это тот, к кому ты не привязан, кем не жалко пожертвовать ради чего-то важного. Очень быстро девушка выхватила цепким взглядом старого домового эльфа, мывшего посуду в самом тёмном углу. Он был несколько выше, чем остальные, и то и дело шмыгал носом, вытирал платочком сопли и напевал себе что-то под нос. И хоть, пока Гермиона шла к нему, эльфы делали не одну попытку предупредить девушку, что ей здесь было не место, она всё продолжала идти и сверлить его взглядом. Она пока не до конца осознавала, что делает. Не понимала, зачем сюда пришла, зачем выбрала определённую цель и зачем уже спланировала весь их диалог от начала и до конца. Что должно было последовать за этим, пока её не касалось. Это была лишь подготовительная стадия, и Гермиона пыталась отвлечься от всего, что не касалось её цели на тот момент. — Извините, сэр, — вежливо и очень тихо позвала Гермиона. Его голова мгновенно повернулась в её сторону, обратив на неё два больших синих глаза. На лице, испещрённом морщинами, не было ни единого гладкого места. Сколько волн в океане, столько и этих ниточек было на его коже. Девушка тут же стало стыдно: равносильно этому она могла бы выбрать женщину, или ребёнка, или инвалида. — Вы не могли бы мне помочь? — Чем могу услужить юной мисс Грейнджер? — Вы меня знаете? — это несколько усложняло задачу. Гриффиндорка снова осмотрелась по сторонам, но все эльфы снова были поглощены своей работой. — Кто не знает мисс Грейнджер, тот вообще ничего не знает, мисс Грейнджер, — тихо отозвался эльф, поклонившись. — Хорошо… Скажи мне, как тебя зовут? — Дри, мисс. — Хорошо, Дри… — она наклонилась чуть ниже и посмотрела ему в глаза, силясь не отрывать контакта. — Видишь ли, мой друг ранен и он в Выручай-комнате. Но он не должен быть в Хогвартсе. Мне срочно нужен кто-то, кто сможет тайком пронести для него еду. Ты мог бы сделать это для меня? — Нынче опасные времена, не подобает водить в Хогвартс незнакомцев… — пробормотал старый эльф. На лице его мелькнуло подозрение, отчего все морщины резко углубились, но они быстро разгладились, стоило ему улыбнуться, потому что не доверять мисс Грейнджер было бы самым большим недоразумением в его жизни. — Но если это так важно, я… я готов помочь. Гермиона назвала эльфу время и пароль, чтобы Выручай-комната пропустила его. Одарила Дри широкой улыбкой и выскользнула из кухни, довольная результатом. Конечно, она ожидала, что, как только войдёт, знакомые эльфы подойдут поздороваться с ней. Однако для них она почему-то осталась незамеченной. Действовать, размышляла Гермиона, нужно было быстро: как только вскроется, что Дри пропал, все подумают именно на неё. Потому что она появилась посреди бела дня на кухне, целенаправленно выбрала Дри и сделала ему предложение, от которого тот не смог отказаться. — Как всё прошло? — она в который раз вздрогнула. — Хватит меня преследовать! — прошипела Грейнджер, одарив Драко Малфоя яростным взглядом, и снова прошла мимо него. — Всё прошло просто замечательно, отстань от меня! — Значит, сегодня ночью шкаф будет работать? — парень пошёл следом, не особо торопясь за ней, однако делая достаточно широкие шаги, чтобы получался вполне сносный разговор. — Вполне вероятно. Нет, правда, ты можешь оставить меня в покое? — Ты избегаешь меня с тех пор, как я сообщил тебе свою миссию. Не то чтобы я жаждал с тобой общаться, но до тех пор всё было нормально, разве нет? Ты не веришь в меня, так с чего тебе злиться? — С того, что я попала в какое-то дерьмо, из которого не могу никак выбраться. Может хватит уже напоминать мне своим видом, что я окончательно потеряла все свои принципы и мораль? — Аморальной быть тебе больше идёт, — слизеринец усмехнулся и остановился, позволив ей ускорить шаг. Однако она услышала то, что он сказал после: — Так ты смелее. Между тем гриффиндорка уже шагала в гостиную своего факультета и размышляла с отчаянием: «Достаточно ли я смелая, чтобы пихнуть домового эльфа в шкаф и позволить ему бесследно пропасть?» …Пришлось применить на дежурных «Петрификус тоталус», уж больно шустрыми они казались в эту ночь. Пока полноватая девушка с жёлтым галстуком смотрела в потолок с широко распахнутыми глазами и не могла пошевелиться, Гермиона тем временем аккуратно накрывала её сотоварища, мальчика из Когтеврана, платком, чтобы тот ничего не видел. Всё это происходило без шума, практически незаметно. Пару раз Гермиона про себя выругалась, когда споткнулась о ноги парня в попытке дотянуться до девушки. В итоге пуффендуйку она оставила лежать просто так — у стенки, с «прекрасным» видом на мокрую облезлую штукатурку. Старый эльф должен был появиться с минуты на минуту. Гермиона зашла внутрь Выручай-комнаты и встала у дверей, приготовила палочку и напряжённо вдохнула воздух, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся из-за толстых стен. Пусть бы только всё прошло быстро и без затруднений. Дри появился мгновенно, стоило стрелкам часов попасть точно по цели. Рядом с ним в воздухе летели поднос и небольшая коробочка, возможно, с пряностями. Он по-прежнему насвистывал мелодию и, кажется, был в замечательном настроении. Гермиона судорожно выпустила воздух из лёгких и убрала палочку в карман — не хотела, чтобы всё заканчивалось так просто, беспощадно. Ей хотелось дать ему шанс сбежать. Девушка понимала, что эльф был слишком доверчив и добр, чтобы действительно заподозрить что-то неладное. Совесть по-прежнему вопила, но рот был на замке. Дри одарил гриффиндорку улыбкой, стоило ему её увидеть во тьме, и произнёс шёпотом: — Где ваш друг? Он спит? — Пройдём со мной, Дри, — натянув вежливую улыбку, Гермиона пошла между рядами разного хлама, направляясь в шкафу. Эльф замельтешил за ней. Оглядывался по сторонам, словно был здесь впервые, хотя студентка знала, что эльфы бывали здесь не реже, чем волшебники, чтобы хранить это место в относительном порядке. Правда, с тех пор, как комнату стал посещать Малфой, эльфы прекратили посещать это место, словно на подсознательном уровне уловили, что тут происходило что-то странное. — Где ваш друг? — повторил вопрос эльф. — Я его не вижу. Они уже подошли к шкафу практически вплотную. Но эльф смотрел сквозь него, не видя в нём ничего подозрительного — шкаф как шкаф, какие тысячами продаются в магазинах и стоят в домах господ. — Он в шкафу. Хочешь заглянуть? «Да, Грейнджер, в шкафу, — про себя девушка крепко ударила себя по лбу, — ничего лучше не могла придумать?» — В… шкафу? — Дри щёлкнул пальцем, и поднос с коробкой медленно опустились на землю. — Дри не любит закрытые пространства. Дри боится. — Ничего страшного. Я же не прошу тебя туда заходить. Мой друг там, он очень болен и голоден. Пожалуйста, просто помоги ему, — Гермиона продолжила играть из себя недотрогу, сложила ладони и поднесла их к груди, словно умоляя. Было заметно, как Дри сглотнул большой ком слюны и поднёс тонкие ручки к дверце шкафа. Его пальцы тряслись, и всё его существо тряслось. Было даже слышно, как дрожала одежда на нём — до чего же напряжённо стало вокруг! Наконец, когда его руки сомкнулись на обеих дверцах, он медленно потянул и открыл странный шкаф, всё ещё сотрясаясь, уже физически предчувствуя что-то плохое. В шкафу ничего не было. Только две чаши — и противный запах, такой знакомый Гермионе запах, ударивший в нос обоим. Пора было действовать. Малфою же ничего не стоило пихнуть её в шкаф? Пихнуть в шкаф эльфа и запереть его там было не менее сложно, нужно только было найти в себе силы. Гермиона сглотнула, и потянула к нему руки, пока он разглядывал внутренние стенки шкафа. Или, может, уже не разглядывал, а пытался осознать происходившее. Она хотела сделать резкий толчок, когда старый эльф, резко развернувшись, прокричал: — Нет! — и выпустил энергетическую волну, мгновенно сбившую волшебницу с ног. Такого Гермиона не ожидала. Ударилась лбом о твёрдый каменный пол и вскрикнула. Прошло несколько секунд, когда она нашла в себе силы встать на ноги, но эльф уже со всех ног несся к дверям, в панике озираясь. Если бы трансгрессия была разрешена на территории Хогвартса, то Грейнджер потеряла бы его навсегда. — Петрификус Тоталус! — раздался голос с совершенно другой стороны. Голубая молния ударила в маленькое создание, и неловкое его тельце повалилось на пол, окаменев и издав вместе с тем неловкий выдох, звук смирения. Из укрытия вышел Драко Малфой. На нём была надета обычная слизеринская пижама, и волосам его явно не хватало лосьона. Топорщились во все стороны, словно у Гарри Поттера, и лезли на глаза. В руке он крепко держал палочку и не собирался её убирать, словно эльф вот-вот мог подняться с места и напасть вновь. Оглядев лежавшего эльфа с ног до головы как человек, которому уже не раз приходилось видеть домовых эльфов лежавшими на земле, он, наконец, обратил внимание и на Гермиону. — И вот так ты справляешься, Грейнджер. Очень умно и быстро, — несмотря на смысл фразы, голос его звучал устало. Казалось, ему надоело беспокоиться об этом и он не спал уже несколько лет лишь затем, чтобы сейчас обезвредить этого несчастного эльфа. — Я бы и сама смогла его остановить, — пробормотала гриффиндорка. Она наблюдала, как Малфой ловко и совсем не бережно брал эльфа, приближался к шкафу и клал домового внутрь. — Прости, Дри… Малфой закрыл дверцы шкафа на замок и постучал три раза. Костяшки у него на руках болели, да и всё тело болело, как будто он уже не один раз вот так стучал, стучал буквально всем телом и никогда не получал ответа. В ответ раздалась тишина. Пока что было слишком рано. Пока что нужно было ждать. — Пока ты волнуешься о каком-то эльфе, которого всё равно уже можно считать мёртвым, у самой-то кровь идёт. Вот здесь, — и он ткнул пальцем в самый центр своего лба. — Дура. Как и всегда. Студентка поднесла руку ко лбу и почувствовала, как тёплая липкая кровь коснулась её пальцев. Истекать кровью было не страшно. Это была очередная рана из череды тех ран, которые ещё могли ей причинить. Поэтому она просто вытерла кровь о мантию, как ни в чём не бывало, и принялась молча ждать. Малфой наблюдал за её неспешными движениями, не понимая, в чём была её проблема. Действительно, это была уже не та Грейнджер. Помимо бесконечных унижений и предательств, что ещё могло сделать её такой… устойчивой? Она не смогла подпихнуть эльфа, но означало ли это, что она была слабой? Вполне возможно, что ей хватило бы смелости убить, если бы она хотела. Убить того же Дамблдора. Другое дело — хватило бы ей силы. И знала ли она о том, на что может быть способна. Очень быстро он отошёл от этих размышлений. Раздался ответный стук. Гермиона от неожиданности подскочила и сделала шаг назад. Он же только приблизился и приоткрыл дверцы шкафа с заклинанием света наготове, чтобы содержимое его было видно только ему. Эльф был мёртв, без сомнения. С вырванным крепкими ногтями маленьким сердцем, запиханным ему в рот. Изощрённо и смешно — так могли бы подумать только настоящие садисты. Малфой поморщился. Работа Сивого и, возможно, его тётушки. Как же это было в их стиле. Что ж, теперь шкаф, по крайней мере, работал.

***

Шикарные длинные рыжие волосы Джинни Уизли разметались по подушке. Когда Гермиона зашла в спальню, та смотрела в потолок и глупо улыбалась, думая о чём-то своём. Зелёные глаза блестели при свете оранжевой лампы, и оттого улыбка казалась ещё ярче. Грейнджер не думала тревожить её, когда садилась на свою кровать и снимала туфли. Тем более с тех пор, как девушка узнала истинное мнение подруги о себе, возможность поговорить с ней её не прельщала. Говорить, чтобы вновь получать едкие комментарии за своей спиной — к этому девушка не была готова морально. К тому же, смерть эльфа до сих пор стояла у неё перед глазами. Пусть Драко просил не подходить к шкафу, она не смогла удержать своего природного любопытства. И слегка наклонилась, чтобы при свете заклинания разглядеть силуэт маленького трупа. Перед глазами снова и снова вспыхивала эта картина. Ярким огнём. Это сердце в его рту. За три минуты оно успело остановиться, его успели вырвать и оставить в столь нечеловеческом виде. Во рту пересохло. На какое-то время Грейнджер потеряла способность разговаривать и что-либо понимать. Но у Джинни было слишком хорошее настроение, чтобы сохранять тишину. У неё, в отличие от Гермионы, день удался, и скрывать этого она не собиралась. — Как дела? — спросила Уизли, повернув голову в её сторону. На несколько секунд приподняла затылок, чтобы разглядеть лицо подруги, но затем вновь плюхнулась на подушку. На самом деле её не интересовал ответ. — Нормально. А у тебя? — Гермиона продолжила переодеваться. Больше на Джинни Уизли она не смотрела, словно та стала для неё просто боковым пятном, умевшим разговаривать. — Замечательно! Я поцеловалась с Гарри! — Правда? — сердце, кажется, кольнуло. Не из ревности — от обиды. Все продолжали жить, как будто она не играла в их жизни никакой роли. Все продолжали веселиться, продолжали ссориться и влюбляться. В конечном счёте, Гермиона вдруг осознала, что её друзьям было откровенно наплевать, что действительно с ней происходило. Им было наплевать на причины, они ведь просто любили её прирученной, когда о причинах приручения знать было не нужно. — Да, мы гуляли, и… так вышло, что Рон отошёл, — Джинни покраснела. — Кажется, Гарри чувствует то же, что и я. — Это здорово, — коротко ответила Гермиона. Наконец, она аккуратно положила форму на стул — возможно, это был последний раз, когда она вообще носила свою форму — и легла на кровать, предварительно завязав волосы в пучок. Не заметила, что Джинни всё-таки посмотрела на неё как-то со стыдом, печально, словно подумав о чём-то, о чём сильно сожалела. И как она вновь обратила взгляд к потолку, прикусила губу и зажмурилась, пытаясь противостоять словам, готовым вырваться наружу. — Гермиона… — тихо произнесла Уизли. — М-м? — Прости меня. Долгая пауза. — За что? Снова пауза — ещё длиннее и напряжённее. — За всё. Простишь? Гермиона повернула голову в сторону Джинни. Та лежала с закрытыми глазами и всхлипывала: слёзы текли по щекам, и Грейнджер не могла сказать наверняка, это была хорошая игра или искреннее извинение за все грязные слова, которые она говорила за её спиной. Ведь, возможно, что Джинни была несчастна. Ведь вполне вероятно, что все едкие фразы были неправдой, лишь попыткой возвысить себя над остальными. Почему же едва верилось в это? Потому что, наверное, Гермиона больше не хотела верить никому из тех, кому раньше доверяла. — Прощу, — сказала она наконец, но сама понимала, что врёт. Даже не пыталась скрыть этого в голосе: он дрогнул, как будто очевидная ложь сорвалась с её языка. И, развернувшись на бок, спиной к Джинни, Гермиона накрылась одеялом, чтобы просто забыть прошедший день. Впрочем, вряд ли она могла заснуть, ведь завтра был ещё один день, о котором она не могла забыть. Спустя какое-то время Уизли раскрыла глаза, посмотрела в сторону подруги — и застыла. Застыла не только физически, но и морально, душевно, как только возможно. Мыслями застыла. На затылке Гермионы находился рубец от ожога, на котором чёткими выступами прослеживалась эта надпись, которую девушка обычно так тщательно скрывала за воротниками, шарфами и горлышком гольфов. «Предатель». Гермиона не видела, как Джинни Уизли поднималась с места и шла к выходу, чтобы рассказать об увиденном друзьям. Гермиона слышала — и этого хватало, чтобы сделать облегчённый выдох. Джинни провалила проверку. Джинни по-прежнему была змеёй в душе. У неё было несколько минут, прежде чем друзья придут с расспросами. И она устала. Мерлин, как же она устала. Убийства, пусть даже косвенные, чертовски выматывают. Всё произошло слишком быстро: громкий хлопок входных дверей, резкая боль в затылке и пронзительный крик прямо ей в лицо. Она раскрыла рот от нехватки воздуха, её выдернули из той стадии сна, когда больше всего необходимы были тишина и покой. Сама не заметила, как заснула после разговора с Джинни, и совершенно забыла, что должно было последовать за этим. Поэтому когда две пары зелёных глаз, яростно уставившихся на неё, прекратили казаться ей обычным сном, на смену усталости пришёл ужас: Рон Уизли, её лучший друг, намотал её волосы на кулак и поднял её голову вверх, ожидая ответа, в то время как Джинни Уизли вся в слезах стояла по другую сторону кровати и просто смотрела. А Гарри… Гарри, наверное, был слишком занят. — Кто ты и что ты сделала с моей подругой?! — выкрикнул Рон вновь. Из его рта, прямо ей на лицо, брызнула слюна. Казалось, он даже не собирался ждать от неё ответа. Он просто сильнее сжал кулак и наслаждался тем, как она едва сдерживает крики боли. — Я знал, что с тобой что-то не так! Гермиону будто подменили! Она прекратила быть той девушкой, которую мы все знали. Она перестала общаться с нами, стала проводить столько времени с гребаным Малфоем… — Рон, я… — она не успела ничего произнести, он резко дёрнул её волосы назад, и девушка вновь повалилась на подушку. Грейнджер была далека от уверенности, что существовала хоть какая-то возможность встать: Рон норовил придавить её своим коленом к кровати. — Где ты увидела это, Джинни? — На затылке, — коротко и тихо ответила ему сестра. Гермиона метнула в её сторону осуждающий взгляд, и та сделала шаг назад. Разумеется, лишь несколько минут назад они простили друг другу все грехи — и вот оно, снова, что-то, что вновь разделяло их, делало их такими разными. Уизли-младшая, вечно послушная и двуличная сестра, и Грейнджер-сама-по-себе, которой уже не было страшно быть другой. Грейнджер сама повернулась к Рону затылком, ему не пришлось прилагать силы. Смотря при этом куда-то в сторону, девушка слышала, как её лучший друг, стоило ему увидеть след от ожога, издаёт этот роковой вздох, наполненный огорчением и пустой яростью. — У неё не должно быть ничего подобного. — Забавно, да? — спокойно спросила Гермиона, хотя то, что происходило внутри неё, сложно было назвать спокойным. — Ты сначала набросился на меня со всей злостью, чуть не вырвал мне все волосы, и лишь теперь захотел удостовериться… Словно тебе не нужны были причины, чтобы сделать мне больно. — Где Гермиона? — терпеливо спросил Рон, проигнорировав её слова. Он отошёл от кровати на несколько шагов, и лишь тогда девушка заметила в его второй руке палочку. Медленно и аккуратно, чтобы не спровоцировать Уизли, Гермиона приподнялась на локтях, после чего опёрлась спиной о подушку, сложила руки на коленях. Сперва она не поняла вопроса. Может, до неё туго доходило, или вопрос был поставлен неправильно. Хотя спустя минуту после размышлений она поняла: Рон думал, что она — это не она. Ну конечно! Ведь только её глупый друг Рон мог подумать о таком. Для него с Гарри Гермиона Грейнджер всегда была верной и преданной соратницей, «головным мозгом» троицы. Она никогда не врала им и не предавала, она верно хранила секреты каждого из них, помогала их семьям и всегда была такой чертовски потрясающей подругой. Разве мог когда-нибудь Рон подумать, что Гермиона сама по себе окажется предателем? Мог ли он подумать, что он будет наматывать её волосы в кулак и буквально пытаться вырвать их вместе со скальпом? О нет. Всё-таки, у Пожирателей Смерти был потрясающий план. Жестокий, лишивший её всего — но как же гениальна была сама мысль, чтобы разрушить всё изнутри. Разрушить их дружбу, подорвать всякие надежды на восстановление доверия. Теперь всё, что могла произнести в ответ на вопрос Рона девушка, было: — Какой же ты всё-таки идиот. И всегда им был. И, о надо же, она действительно произнесла это вслух. Может быть, зря, потому что в тот же миг из палочки Рона Уизли вырвалось связывающее заклинание.