Тонкое искусство нарциссизма

Оставалось около недели, прежде чем зелье должно было быть готово. Каждый вечер Гермиона проводила время в Выручай-Комнате, принимавшей форму точной копии женского туалета на втором этаже. Так ей было привычнее. Она боялась, что настоящее место будет слишком очевидно для Малфоя, если тот пожелает что-нибудь разузнать. Хотя он все недели её тщательной подготовки к операции спасения делал вид, что ему все равно на то, где она и чем занимается. Она приходила к нему после занятий измотанная и разозленная, а он, как всегда, сидел у камина и читал книги, много разных книг, и каждый раз невзначай спрашивал: «Как дела?» Гермиона бы отдала все, чтобы вот так спокойно сидеть и наслаждаться чтением. А в моменты, когда он не читал, он вообще отсутствовал. И девушка на портрете посылала Гермиону куда подальше. Их со слизеринцем «сотрудничество» теперь ограничивалось лишь редкими занятиями по окклюменции, но и они в какой-то степени спасали девушку от презрительных взглядов Амикуса и Алекто. Грейнджер больше не боялась, что кто-то прочтет ее мысли. Даже сам Драко уже не мог выцепить чего-то важного из них, воспоминаний — только то, что она хотела ему показать. Итак, зелье было почти готово. Иногда в Выручай-Комнату заходили ребята, чтобы проследить за ее работой. Гермионе до чертиков не нравилось, что все из Отряда Дамблдора знают, как найти это зелье, и любой по своему желанию, пока она не видит, может испортить его. Каждый раз, когда гриффиндорка заходила в помещение, она с преддверием ужаса подходила к котлу, чтобы обнаружить, что с зельем, по сути, все в порядке. Как произошло и в тот последний вечер, когда Гермиона пришла, чтобы добавить последний ингредиент — лепестки Сонного Стрелка. Его нежно-голубой стебель и лепестки, ответвляющиеся тонкими серыми нитями, напоминали по цвету глаза Малфоя. Их поверхность была покрыта мягкими короткими волосками, из-за чего на ощупь растение было похоже на бархат. Грейнджер знала, что с ним стоит аккуратно обращаться. Одно неверное движение — и сок, до сих пор хранившийся внутри засохших стеблей, мог испариться и как-то повлиять на ее самочувствие, скорее всего — как снотворное. Невилл, как бы долго ни рассказывал о свойствах Стрелка, не смог пробудить в ней интереса к ботанике, поэтому большинство свойств этого растения, помимо основного, прошло мимо её ушей. Гермиона держала растение в специальном прозрачном мешочке, перетянутом нитью. Когда она зашла в Выручай-Комнату, над котлом, склонив голову, стоял Симус Финниган собственной персоной. Сердце Гермионы тут же сжалось. За все время их совместной работы они ни разу нормально не поговорили. Не поговорили так, чтобы после беседы не осталось горького привкуса на языке. Они хорошо общались когда-то. Она помогала ему с заданиями так же, как и Рону. Неужели Симус забыл обо всем этом? — Отойти от котла, Симус, — спокойно произнесла Гермиона в надежде, что ее голос прозвучал не слишком грубо, и что в нем не слышалось ни капли страха, хотя страха, безусловно, было по самое горло. — Это нормально, что от зелья не исходит дым? — в задумчивости спросил Финниган, сделав шаг вокруг котла. Он так и не посмотрел на девушку, но на его лице читалось явное выражение озабоченности. — Сейчас стадия настоя. Зелье не должно нагреваться, пока не наступит полнолуние. К тому времени лепестки Сонного Стрелка должны разбухнуть и пустить сок. — Столько дней уже задаюсь вопросом… А Малфой знает, чем ты занимаешься? — Не думаю, что ему это было бы интересно, — Гермиона поняла, что не добьется от Финнигана покоя, поэтому просто подошла к котлу и опустилась на колени. — Мы с ним почти не общаемся в последнее время. — Думаю, ему просто не нравится, что в тебе проснулась совесть, — усмехнулся гриффиндорец и, сделав паузу, продолжил с явным наслаждением в голосе: — А ты знаешь, чем занимается он? — Чем и всегда. Ходит по округе и пугает несчастных детишек, — пробормотала Гермиона. — А что? — Да ничего… Я видел несколько раз, как он выходил из центрального входа с целой сумкой вещей и пропадал сразу на несколько дней. Похоже, Пожиратели в курсе событий. Не знаешь, что он задумал? — Мы с ним почти не общаемся, говорю же, — процедила Грейнджер и стала развязывать мешочек. — Разве вы с ним не спите? — хмыкнул Симус и тут же получил в ответ ее разъяренный взгляд. — Что? Разве нет? Вы же идеальная пара. Один — трусливый козлина, который боится даже насекомых и готов лизать зад кому угодно, лишь бы не сдохнуть. Другая — тупая дура, которая занимается ровно тем же, только мозгов побольше имеет. Идеально. — Отойди от котла, если не хочешь оказаться лицом в толчке и без сознания. — Ой-ой, какие мы грозные, — парень все же сделал шаг назад, но молча продолжил смотреть, как Гермиона берет несколько стеблей и тщательно отрывает лепестки, избегая соприкосновения с внутренней поверхностью растения. Симус словно оказался заколдованным ее сосредоточенностью. И уже спустя несколько мгновений говорил совершенно иным тоном. — Ты была бы героиней, Грейнджер. Посмотри на себя, кто ты сейчас. Если бы ты сделала правильный выбор тогда, все было бы совсем по-другому. Если бы ты не поддалась глупым чувствам. — Хочешь сказать, ты бы не поддался, если бы твоим родителям грозила смерть? — По крайней мере, я знаю, что Беллатриса Лестрейндж так же, как и Фенрир Сивый, не оставляют заложников. Они предпочитают разделываться со своими жертвами сразу. И я не был бы настолько туп, чтобы не осознавать этого. — Отлично, я тупая. Вот и поговорили. А теперь дай мне заняться делом. Она только слышала его удаляющиеся шаги, сопровождавшиеся недовольным бормотанием. Он был прав в том, что она сделала неправильный выбор. Но это было больше года назад, и ничего уже было не исправить. Сильнее этого она переживала только за Малфоя. Куда, черт возьми, он постоянно уходил? По возвращении он делал вид, что никуда не пропадал и улыбался ей своей обаятельной улыбкой, словно ожидая, что она поверит ему. Они почти не прикасались друг к другу. И она уже не знала, что они чувствовали. Постепенно вязкая жидкость из буроватой стала приобретать синеватый оттенок. Гермиона отсчитала еще десять секунд и прекратила помешивать зелье. Лепестки поднялись на поверхность, и от них стали ветвиться мелкие пузырьки. Зелье насыщалось соком растения. *** Гермиона пыталась несколько раз втянуть его в разговор о том, чем он занимается во «внеурочное время», но каждый раз он задавал вопросы ей в ответ, ведь ей тоже было, что скрывать от него. — Драко здесь? — спросила девушка у портрета, на что страж неопределенно качнула головой. — Это значит «да» или «нет»? — Сейчас, погоди, найду кое-что, — небрежно ответила страж и принялась копошиться у себя в карманах. — А, вот! Нашла. Она вытащила руку из кармана и показала Гермионе средний палец с язвительной улыбкой на губах. — А фигушки тебе. — Значит, нет, — Грейнджер хмыкнула. — Пора бы уже привыкнуть, что меня это не особо задевает. Можно было просто ответить. — Он вот-вот должен вернуться, насколько я знаю, — был неопределенный ответ. — Но не думаю, что тебе есть до этого дело. «Есть, и еще какое», — подумала Гермиона, поворачиваясь спиной к стражу. Его постоянно не было. Он постоянно молчал, но при этом вел себя так, как будто они не отдалялись друг от друга с каждой неделей все сильнее. Было уже около восьми вечера. В это время староста школы должен был начинать свой обход. Гермиона надеялась встретить его на втором этаже, где обычно любили собираться «нарушители закона». Именно оттуда начинал обычно свое путешествие по замку Драко, и там же его заканчивал, ведь ученики, единожды уличенные в нарушении закона, считали, что дважды уже попасться было невозможно. Для холодной поры года было достаточно уютно в этой части замка, и при мысли об этом у Гермионы буквально протестовал мозг. О таком положении вещей просто невозможно было сказать «уютно». Уже два как минимум ученика погибло от рук Кэрроу, и все друг друга презирали и ненавидели здесь, словно удушающая атмосфера гнета действовала на всех как отрава, от которой не было противоядия. Но в коридоре, где шагала студентка, действительно было «уютно», потому что факелы освещали путь до самой лестницы, а за окном не летали, упиваясь страхом, дементоры — по крайней мере, в этой части их не было видно. — А ну стой! — раздался чей-то голос то ли за ее спиной, то ли впереди. Из-за звучного эха Гермиона не смогла разобрать, к ней ли это относилось, но сердце у нее замерло. Конечно, время еще было не позднее, но её, грязнокровку, могли бы запросто повесить уже просто за такую беспечную прогулку. Раньше она, по крайней мере, заботилась о том, чтобы быть незаметной, а сейчас ее шаги были громче ветра за окном. — Стой, кто тебе говорит! — Грейнджер поняла, что говорили не ей, потому что сама она уже давно стояла и отмеряла собственный пульс, боясь, как бы сердце уже не остановилось. — Малфой! Гермиона огляделась по сторонам и, вовремя среагировав, спряталась за ближайшую колонну. Сколько раз этот глупый трюк уже срабатывал. Вдалеке почти сразу показалось две тени, мужская и женская. Девушка уже знала, кто это был — Алекто и Драко. Их тени отплясывали на стене под светом фонарей, словно заколдованные. Когда показались они сами, Грейнджер стала жадно осматривать Драко с ног до головы, как будто ожидая от самой себя, что она догадается, где тот пропадал несколько дней. У него была та же дорожная сумка, на нем — маггловские кроссовки и черный спортивный костюм, поверх — черная куртка с капюшоном. Как будто специально для того, чтобы в темноте было невозможно его распознать. — Темный Лорд недоволен, что ты ему не докладываешь, как нужно, — произнесла Кэрроу и в этот же момент резко посмотрела в сторону, туда, где стояла, прижимаясь к стене, студентка. Гермиона вжалась в стену еще сильнее и затаила дыхание. — Твои отчеты скудны. Да, ты выполняешь задания, но что-то не видно, чтобы ты рвался делиться подробностями. Что, похвастаться нечем? — Мы делаем это, чтобы хвастаться? — раздраженно пробормотал Драко. — Вот уж не думал. Доказательства я присылаю вместе с отчетом. Пусть в нем и одно слово, но доказательств достаточно, чтобы подтвердить то, что я говорю. Разве нет? — Слушай сюда, гаденыш, — прошипела Алекто, и, пусть Грейнджер не видела её лица, ясно представила себе, как у той проступают на лбу две тонкие и длинные морщины, делавшие её похожей на старую премерзкую гадюку. — Слушаю, — вставил свое слово Драко холодно, выражая тем самым свое абсолютное равнодушие к последующим словам. — То, что Хозяин тебя любит, не дает тебе права вечно пользоваться этим. Я знаю, ты что-то скрываешь. Ты стал хуже исполнять свои обязанности и почти не общаешься с этой Грейнджер, а это на вас не похоже. — Как мило, тебя волнуют наши с ней отношения. Голос Малфоя показался девушке до неприятного язвительным, как будто сам он эти отношения ни во что не ставил. — Я обязательно докопаюсь до тебя. До вас обоих. Ты и моргнуть не успеешь, как твоя и её головы будут красоваться перед входом в Хогвартс как напоминание о том, что бывает, когда не выполняешь приказы. То, что ты сделал летом, не делает тебя героем. Наоборот, ты стал еще более жалок. — Что ж, посмотрим, что на это скажет Темный Лорд, когда весь мир будет у его ног, потому что я так захотел. «Вот черт», — пронеслось в мыслях у Гермионы. Такого она никак от него не ожидала. Такого самообладания, такой уверенности и самой степени подчинения. Значит, он ходил выполнять приказы Волан-де-Морта все это время? Поэтому он молчал, когда она спрашивала о его постоянных отлучках? И весь мир у ног Волан-де-Морта. Так может сказать только самый отъявленный мерзавец. Она слышала, как двое разошлись. Алекто пошла обратно, откуда пришли оба, а Малфой двинулся в сторону Гермионы. Ну разумеется, ведь сама она шла от его гостиной. Нужно было уходить, когда был шанс, а не стоять и слушать эту ерунду. Шаги Малфоя все приближались, а тело ее не могло расслабиться ни на секунду. Но когда настал тот самый момент, Гермиона вдруг с удивлением осознала, что может остаться незамеченной, если захочет. Если захочет, она сможет развернуться и уйти в обратном Драко направлении, потому что он все равно не заметил бы её. Он прошел мимо, когда она увидела, что по его лицу текли слезы. Так обильно, что водянистая пелена полностью лишала Драко какой-либо возможности четко и без проблем видеть в этой полутьме. Он не видел ее, потому что в тот момент был занят абсолютно другим — своими мыслями. Она подождала, пока он пройдет мимо нее и немного вперед, чтобы выдохнуть спокойно. Единственный раз, когда она сталкивалась с ним плачущим — это самый первый день шестого курса, когда он разговаривал с Плаксой Миртл. Гермиона боролась со своим желанием пойти следом, догнать его и расспросить, что происходит. Еще долго она стояла около той самой колонны, около двадцати минут, прежде чем одни мысли смогли победить другие. Она пошла в сторону гостиной старост, чтобы выяснить, что же именно скрывал Драко. И ради того, чтобы узнать правду, она была готова пойти на все. *** — Она рассказала мне, что ты хотела меня видеть, — он уже лежал на диване у камина в теплом зеленом свитере и домашних серых штанах. Одна его рука лежала на лбу, вторая свешивалась с дивана. — Зачем? Кожа у глаз была по-прежнему мокрая, и Гермиона не собиралась притворяться, что это было незаметно. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что скрываешь от меня. О чем ты говорил с Алекто в том коридоре и почему ты плачешь, — твердо произнесла она и села в кресло, которое располагалось со стороны головы Драко, давая всем своим видом понять, что не собирается уходить в ближайшие несколько часов. На ее уверенность Драко лишь хмыкнул и повернул голову от нее к спинке дивана. — Да, Гермиона, жизнь определенно ничему тебя не научила… — выдохнул он. — Все так же подслушиваешь, все так же подсматриваешь и надеешься, что разгадки сами придут к тебе в руки. Сама-то ты навряд ли скажешь, чем занимаешься со своими многообожаемыми бывшими друзьями, пока я не вижу… Голос Малфоя становился все тише и тише, пока не перерос в едва различимый шепот, бессмысленный лепет маленького ребенка, а дыхание стало громким и частым, словно ему нужно было прилагать усилия, чтобы выдыхать воздух. Гермиона чуть помедлила, но, поняв, что парень впал в небытие, она спустилась с кресла на колени перед ним, около его лица, и поднесла руку ко лбу. Его кожа горела так, что, Гермиона готова была поклясться, на ней при желании можно было бы испечь блины. «Просто замечательно!» — подумала Гермиона и огляделась по сторонам в поисках хоть какого-то намека на аптечку. Пока она думала, что можно сделать, ее руки непроизвольно касались его лица, его щек и лба, но уже совершенно не с той целью, чтобы узнать температуру. Скорее, чтобы касаться его хотя бы пока он спит. Уже скоро Драко был укутан в теплое одеяло, которое девушка принесла со второго этажа. На столе рядом с ним стояла кружка горячего чая и несколько упаковок с разными лекарствами, названия которых Гермиона видела впервые. «Волшебники не болеют, — подумала Гермиона, чувствуя, в противовес собственным словам, как холодный пот стекает по его горячему лбу к щекам и подбородку. — По крайней мере, их иммунитет достаточно силен, чтобы противостоять вирусам извне. Только если это не…» После долгих размышлений Грейнджер пришла к выводу, что температура стала следствием более серьезных проблем самого молодого человека, которые шли изнутри — его переживания, постоянное напряжение внутри и стресс, который он претерпевал в одиночку. К тому же, кто знает, чем Малфой питался в эти дни. Нехватка витаминов также могла сказаться. Если обычно его бледная кожа выдавала его аристократичное происхождение, то сейчас он был больше похож на живую мумию. Взгляд гриффиндорки упал на книгу, лежавшую на столе обложкой вниз. Ненадолго она оторвалась от созерцания лица Драко и перевернула ее. Нахмурилась, стоило прочесть название, и вновь вернулась к Малфою с уже плотно сжатыми губами. Какого черта он все еще изучает ацтекскую магию? Вот уж вряд ли она как-то им поможет. Увлекся, наверное, с того самого их разговора, когда предложил ей стать «сосудом для темной магии», чтобы получать меньше урона от запретных заклинаний. — Грейнджер, ты еще здесь? — она не успела заметить, что он снова открыл глаза. Девушка выдохнула с облегчением и произнесла, стараясь не выдавать своего беспокойства: — Садись. Сейчас буду поить тебя чаем с имбирем. — Ненавижу имбирь, — пробормотал в ответ Драко и, сделав значительное усилие, уселся, оперевшись спиной о подушку. Гермиона подала ему в руки кружку с напитком, от которого исходил запах лесных ягод. — Ты решила пытать меня своей добротой и имбирем? — Вот ещё. Помалкивай и пей. До дна. Он хорошо помогает при температуре. Она смотрела, как он делал небольшие глотки и кривился, большими усилиями удерживая ругательства, готовые вырваться изо рта. Кажется, она определенно переборщила с имбирем. — Зачем ты читаешь эту ерунду? — она кивнула в сторону книги в ветхой коричневой обложке. — Эта ерунда, возможно, когда-нибудь спасет кому-нибудь жизнь. — Если она до сих пор существует, то, скорее всего, представляет из себя весьма темную магию. Не представляю, как темная магия может спасти кого-то, — Гермиона пожала плечами. Драко продолжил молча пить чай. Он не отрывал от нее своего взгляда, а она притворялась, будто привыкла к подобным вещам, и смотрела на него в ответ. Резко в голову ей пришла мысль: «Через два часа я должна буду включить огонь под котлом». Она отвела взгляд, когда момент напряжения достиг предела, и тяжело выдохнула. К этому времени Малфой уже допивал чай. — Ты окончательно разочаруешься во мне, когда узнаешь, что я делал. — О, Драко, не переживай. Меня уже ничто не удивит в этой жизни, — на лице ее заиграла натянутая улыбка. Когда вновь восстановилась тишина, они обнаружили себя вместе смотревшими на огонь в камине, который горел также непрерывно и не нуждаясь в топливе, как и их желание открыть правду друг другу. — Её звали Констанция Фэй, — прервал молчание Малфой. Его голос резко нарушил спокойствие у нее в душе. — Кого? — не понимая, спросила Гермиона. — Ту, которую я убил.