Тонкое искусство нарциссизма

Летом расцвели пышные белые лилии. Ее нежные руки несколько раз прошлись по лепесткам, после чего отвлеклись на обработку черной плодородной почвы. На ней была соломенная полупрозрачная шляпка с отогнутыми краями, прикрывающая пышные светло-русые волосы. Лицо скрывалось в тени краев шляпы, но на губах отмечалась добрая задумчивая улыбка. Констанция Фэй безмятежно сидела на коленях в зеленой траве и ухаживала за садом, который так любили ее родители. Те сейчас сидели дома за кухонным столом, изредка и тревожно поглядывая в окно. Единственная дочь — все, что у них осталось. — Вам нравятся цветы? Драко Малфой сам не заметил, как в трансе застыл напротив белого дома с крышей персикового цвета. Его взгляд вот уже десять минут был прикован к ее маленьким нежным рукам, покрытым черной землей. Он знал, что этот дом — именно тот, что он искал, и эта девушка — та самая, о которой ему рассказывали. Но он, все же, не смог удержаться от любопытства. Не пройтись по одной из самых красивых жилых улиц Ланарка было бы просто преступлением. И вот сейчас его будущая жертва так непринужденно и ласково задавала ему этот вопрос: — Вам нравятся цветы? Сперва он опешил. Должно быть, она уже давно заметила его присутствие. Он стоял на узкой дорожке недалеко от низкой цветной калитки ее дома. Констанция подняла голову, и ему открылось ее лицо — с маленькими, но ясными зелеными глазами и очерченными высокими скулами. По загоревшему лицу были редко рассыпаны веснушки, и ямочка на подбородке придавала этой девушке какую-то совершенно индивидуальную черту. Вся внешность только усиливала общее впечатление о характере. И кому бы только понадобилось убивать такую девушку? Это было его второе задание, под которым подразумевалось убийство, и уже это задание он просто не мог провалить. Темный Лорд лично отдал ему приказ. Дал ему второй шанс проявить себя. Не справится — что ж, значит, только и останется, что наложить руки на самого себя. — Не особо, — честно признался Драко, смутившись внезапному вниманию со стороны Констанции. Он удивился, как девушка не испугалась его внешнего вида: он был весь в черном, с траурной миной на лице, словно только-только явился с похорон. — Но даже вы можете чувствовать единение с природой, когда просто смотрите на них, — задумчиво проговорила девушка, снова вернувшись к своей работе. — Их так легко сломать, но, тем не менее, вы просто смотрите на них, потому что понимаете, что хрупки так же, как и они. Что это я… Извините, люблю рассуждать вслух. Она вновь вернулась к своей работе с видом, словно никого рядом не было. Драко постоял молча несколько минут, после чего резко выпалил: — Вы правы, — Констанция посмотрела на него чуть удивленно, а он усмехнулся: — В смысле, конечно, я не размышляю об этом так глубоко, как вы, но это примерно то, что я чувствую, просто глядя на них. А вы считаете своим долгом помочь им выжить в суровых реалиях мира? — Звучал бы ваш голос не так ехидно, я бы поговорила с вами на эту тему. Но все же попрошу вас уйти. Это была первая их встреча, и уже тогда Драко понял, что совершил ошибку, которую не следовало допускать: он заинтересовался. Через несколько дней он повторил свою прогулку по местности, и снова остановился напротив дома семейства Фэй. На этот раз он обнаружил девушку сидевшей в беседке у дома и читавшей какую-то старую потрепанную книжку в безвкусной серой обложке. Она полусидела, но ноги она подогнула под себя. И читала с таким спокойным невозмутимым видом, как будто вокруг не разверзалась самая что ни есть опаснейшая для жизни война добра и зла. Малфой постоял в тени, чтобы удостовериться, что родителей девушки дома нет, и вышел к ней, переступив ногами через низкую преграду, отделяющую частную территорию и общую. Констанция сразу подняла на него взгляд и прикрыла книгу. — Это что, шутка такая? — спросила она. Ее голос звучал уже не так тепло и нежно, как в первый раз. Кажется, она определенно не любила, когда ее отрывали от чтения. Хотя даже разговаривая подобным тоном, она не могла скрыть в своем голосе, что проявляет к нему симпатию. — Прошу прощения, — с явной насмешкой в голосе произнес Драко. Он и сам не знал, зачем уже второй раз появился на пороге её дома. На что он рассчитывал? По крайней мере Драко понимал, что не сможет убить ее так, как убивают могущественные темные волшебники. В нем не было этого самого темного желания, которое пробуждало бы в нем огромную силу к созданию запретного заклятья. Все, что он мог — это убить ее сам. Своими руками. Но как было это сделать, когда эта девушка никак не настраивала его на ненависть? И чем дольше он смотрел на нее, тем меньше был уверен, что сможет. «Зачем я вообще полез в самый первый разговор с ней?» — подумал он. Тем временем Констанция убрала ноги со скамейки, как бы приглашая его сесть рядом. На ней уже не было той соломенной шляпки, и одежда была более нарядная, какую можно было бы позволить себе в солнечный безветренный день. — Каждый день прохожу мимо и думаю, как было бы неплохо завести такой дом когда-нибудь, — задумчиво проговорил Драко, усаживаясь рядом с ней. Констанция отложила книгу в сторону. Драко глянул мельком на обложку: «Источники». На серой обложке была изображена едва заметная темная спираль, и от этой спирали исходили темные пунктирные линии. Книга была магической. — А что вам мешает? Судя по вашему виду, вы довольно богаты, чтобы завести такой дом, а может быть даже несколько подобных, — девушка встряхнула светлыми кудрями. Ее взгляд был обращен к окну своего дома: родителей не было дома, но она скучала по ним и по тому, как когда-то, возможно, их семья была счастлива. Разговор с незнакомцем лишь забавлял ее. — Я бы не хотел жить в нем один. Теперь настал черед Констанции насмехаться: — Вы пришли, чтобы пригласить меня пожить у вас? — Нет. Вы просто так одиноко сидели у себя в беседке, что я подумал, что вам нужно составить компанию. И у меня уже есть человек, с которым я бы хотел разделить подобное место. Только ей было бы сейчас не до этого. Пару недель назад она потеряла свой дом и своих родителей. — И что вы делаете здесь? Разве вы не должны быть со своей любимой? Драко чуть не поперхнулся, услышав слово «любимая». Что бы ни было, он никогда не думал о Грейнджер как о «любимой». Это была девушка, которая пережила столько же, сколько и он. И он по-своему заботился о ней с самого начала, потому что только он считал себя имеющим право доставлять боль. Теперь же, когда боль Грейнджер достигала пределов вселенского масштаба, Малфой понимал, что за всем этим желанием причинить боль была просто надежда на то, что она прекратит видеть в нем лишь отморозка Малфоя. Как иронично и безумно глупо. — Неважно, — ответил, наконец, Драко, после продолжительного молчания. — Теперь уже неважно. — Может, потому что вы виноваты в смерти ее родителей, мистер Малфой? От неожиданной фразы он чуть не подскочил с места. Вместо этого он резко посмотрел на собеседницу. Она тоже смотрела на него и улыбалась широкой улыбкой до зубов. В ее взгляде было написано, что она видит его насквозь, так же, как и то, зачем он пришел. Возможно, это лишь показалось, как вокруг похолодело в тот момент, или то был ветер, но дрожь прошлась по всему телу, неестественная и липкая. Это была уже не та прекрасная девушка, которая выращивала цветы у дома родителей. Это было холодное расчетливое существо, чьи глаза не выражали ничего, кроме пустоты. Что стало с ней за эти две секунды, что он на нее не смотрел? — Кто… что ты? — только и смог задать он вопрос. — Ты что, думал, что я не знаю, кого ты из себя представляешь? Сынок богатого папаши, чистокровного придурка, — Констанция рассмеялась, и её смех оказался отдаленно похожим на звуки скрежета по гладкой лаковой поверхности. — Я знала, что они кого-то пошлют. Но не думала, что так скоро. «Она не та, за кого себя выдает», — вспомнил Драко слова одного из Пожирателей, когда Волан-де-Морт поручал ему задание. Так вот что это значило? То, что она и есть вот эта психованная? — Неужели они думают, что такой слабак, как ты, сможет убить? Я слышала о твоем первом подобном задании. Они определенно переоценили тебя. Даже не знаю, что ты делаешь у них до сих пор. Я бы на их месте уже давно тебя прикончила. «Если задуматься…» — Драко обвел взглядом дом — уютный, чистый — и вновь посмотрел на Констанцию. Её красивое лицо искажала все та же улыбка, но это была она, та же, что он встретил впервые. Просто другая она. Добрая и отзывчивая Констанция жила где-то внутри этой оболочки, захваченной злобной тварью — второй личностью. Он смутно помнил сам момент убийства. Он даже не помнил, что так привело его в ярость. Констанция Фэй спокойно сидела на скамейке и говорила гадости снова и снова, создавая в его душе невероятную бурю самых неприятных эмоций. Злость, отвращение, позже — ослепляющая ярость, ведущая к забытью. Его руки тянулись к её шее. Его ноги стояли твердо, как никогда, и глаза смотрели на нее без капли сожаления, потому что слова, сказанные ею, ранили его в самое больное, что у него было — в остатки человечности. Совести. Его руки ощущались такими сильными, какими никогда прежде не ощущались. Это было невообразимое чувство могущества и ненависти, какой он уже давно не испытывал. Констанция Фэй была отвратительна, порочна и грязна — по крайней мере та, что вышла на свет при их второй встрече. А когда его руки сомкнулись достаточно сильно и времени на дыхание и жизнь у нее почти не осталось времени, ее глаза переменились. Пустота стала печалью, и ехидство сменилось болью. Прежняя Констанция Фэй вернулась под самый конец. Она смотрела на него, а он на нее — и они понимали друг друга. Она простила его прежде, чем перестала дышать. Он опустил ее тело на беседку. Еще около десяти минут он смотрел на ее остывающее тело и не мог понять, что сейчас произошло. Он убил человека собственными руками. Он задушил человека, потому что этот человек своими бессердечными словами смог привести его в ярость. И, самое ужасное, Драко даже не мог вспомнить этих слов. Он бросил взгляд на книгу, лежавшую рядом. Посмотрел по сторонам, убеждаясь, что никто его не видел, потому что в это время было слишком жарко и слишком душно, чтобы кто-либо выходил на улицу. Он уходил с чувством странного облегчения, хотя все тело тряслось от чувства вины перед невинной девушкой (или, по крайней мере, той, что он встретил первой) и ненависти к самому себе. Но все вокруг было по-прежнему. По-прежнему стояла спокойная тишина, светило летнее солнце. И лилии неизменно продолжали цвести.

***

Гермиона молча дослушала рассказ Драко. Ее взгляд был обращен на книгу на столе. Она не знала, как на это реагировать, потому что никогда прежде ей не признавались в убийстве человека. Но лицо Драко, по-прежнему испытывавшего сильный жар от температуры, было бледным и выражало страдания, которые он скрывал от нее и ото всех вот уже полгода. Возможно, это и было причиной его болезни — пострадавшая совесть. — Ты знаешь, зачем они приказали ее убить? — спросила она, решив опустить ту часть, где говорит, что боится его, потому что не знает, на что теперь он может быть еще способен. — Я не знал, что у нее раздвоение личности. Похоже вообще никто не знал, даже сама Констанция. И у ее второй личности не было своего имени, — продолжал говорить Драко, смотря на камин позади девушки. Взгляд серых глаз был обращен в прошлое. — Она, ее вторая личность, прислуживала Волан-де-Морту и была предсказательницей. Ей было около двадцати пяти. — Но… зачем убивать? — повторила Гермиона настойчивее. Она придвинулась к нему чуть ближе и положила руку ему на лоб. Их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга, и впервые они чувствовали, что теперь они близки не только в прямом смысле, но и в духовном тоже. — Я не спрашивал, — ответил Драко, а после непродолжительной паузы хмыкнул: — Может, они просто хотели, чтобы я убил. Хотели проверить меня. И неважно было, кого я убью. Сумасшедшую или какого-нибудь старика на улице. И я убил. Я позволил им управлять мной. Я позволил им приказывать, что мне делать. Я слабак. — Нет, Драко, — прошептала девушка. Её рука, прежде покоившаяся на его лбу, перешла на волосы. Она медленно поднесла лицо к его и нежно, едва ощутимо поцеловала в копну серебристых волос, после чего прошептала так, что он почти не услышал: — Ты не слабак. У тебя не было выбора. — Я трус. Грейнджер, ты ведь так и думаешь. Что я трус. А я и есть самый трусливый парень в округе. Ты знаешь это как никто другой. — Ты ходишь выполнять задания, да? Поэтому тебя почти никогда не бывает в замке? — Сейчас я выполняю только функции доставщика. Артефактов, денег, всего, чего угодно. Я больше никого не убивал, — отрицательно покачал головой Малфой. — Мне хватило того сполна. Мне больше и не приказывали ничего подобного. Но убийство Констанции Фэй знатно порадовало почти всех Пожирателей смерти. Наверное, она многое знала о них того, из-за чего Волан-де-Морт мог бы казнить их. — Ты убил ее, потому что она была плохим человеком. И сама Констанция это знала, поэтому не сопротивлялась. Просто забудь об этом. — Ты знаешь, что я не могу, — Драко усмехнулся, заглядывая ей в глаза. — Мне кажется, это будет преследовать меня всю мою жизнь. Гермиона улыбнулась ему и снова поцеловала его, но теперь уже в лоб. Он рассказал ей. И пусть это было ужасно, она была благодарна ему за честность. За то, что он, наконец, поведал ей то, что так мучило его. Но она не могла скрывать от него все теперь, когда он открылся. Это было бы несправедливо. Стать предателем для него — это уже слишком. — Драко… — начала она. — Я хочу сбежать. Сбежать из Хогвартса и найти Гарри и Рона. — Что? — на лице Малфоя тут же появилось озабоченное выражение. — Как? — Мы с ребятами договорились сделать это во время одного из уроков по Защите от темных искусств. Вывести из строя Кэрроу и сбежать подземным ходом. — Это какое-то безумие, — пробормотал Драко. Его обеспокоенные глаза смотрели куда угодно, только не на девушку. — У вас ничего не выйдет. Даже если выведете их из строя, кто сказал, что ребята тебя не предадут? Кто сказал, что Кэрроу тоже не приберегли на этот случай что-то? Их ловушки во время занятий расставлены по всему замку. — Пойдем со мной? — последовал внезапный вопрос. — Нам нечего здесь делать. Только смотреть, как жизнь рушится на глазах. Там, на свободе, мы могли бы помочь им и одолеть Волан-де-Морта. — Тебе даже думать об этом нельзя, ты понимаешь? — глаза Драко сверкнули. — Они тщательно следят за каждым из студентов. Они знают каждый ваш шаг наперед. — Сомневаюсь. Ведь в окклюменции я уже не так уж и плоха. — А остальные? — Ты можешь просто без скепсиса поддержать меня? — таков был ее ответ, потому что она понимала, что другие студенты и их знание плана могло все сорвать. Драко бы прав в этой части своих сомнений. — Я не знаю, Грейнджер. Я не уверен ни в том, что такой глупый план сработает, ни в том, что твои «друзья» до конца будут с тобой, учитывая, что ты делала ранее для Пожирателей. — То есть, ты не пойдешь вместе со мной? — Не пойду, — ответил Драко. Гермиона в ответ разочарованно выдохнула и встала с места. «И тебе не позволю». — Что ж, ладно, — Гермиона надеялась, что ее голос не дрогнул, пока она говорила, потому что его ответ действительно расстроил ее. Она надеялась, что он согласится. Что они сбегут вместе и больше не увидят этого чертового Хогвартса, по крайней мере до тех пор, пока не будут готовы уничтожить Волан-де-Морта со всеми его последователями навсегда. — Но есть еще кое-что. Эта книжка. Ты же взял ее у этой девушки, не так ли? Черная спираль продолжала кружится, создавая иллюзию гипнотического круга, и пунктирные линии двигались, начинаясь у самой спирали и заканчиваясь у края обложки. — Зачем тебе ацтекская магия? Это же такая ерунда, — произнесла Гермиона, разводя руки и как будто задавая вопрос самой себе. — Ты уже не в первый раз ее читаешь. И почему Констанция читала ее тогда? — Это просто развлекательное чтиво, — Малфой усмехнулся. — Что, только ты можешь читать все подряд? — Хочешь сказать, что тот наш разговор про сосуды к этому не имеет никакого отношения? — она не поверила ему, это было ясно с первого взгляда. И тем не менее, он не собирался её переубеждать. — Расслабься, Грейнджер. У меня и помимо этого дел по горло. — Я пойду. Мне пора следить за зельем, — коротко бросила гриффиндорка, направляясь к дверям. Он даже не успел сказать что-либо ей в ответ. Когда картина закрывала проход в гостиную, Драко уже медленно поднимался с дивана и тянул руку за имбирным чаем, как будто это был единственный жизненно необходимый компонент его сегодняшнего существования. Хотя бы на несколько минут на душе стало спокойно.