Тонкое искусство нарциссизма

Чувство свободы быстро сменилось страхом высоты. Драконий рев заслонил все звуки, прежде существовавшие вокруг них. А падение было громким и мокрым, словно водопад, яростный и полный жизни. Она вынырнула из холодной соленой воды и резко вдохнула, пытаясь вобрать в себя как можно больше морского воздуха. Отчаянные попытки грести руками уже превратились в нечто обыденное. Сперва, как только она упала в воду, она не могла понять, что произошло и где она находится, как будто память на мгновение стала чем-то далеким и чужим. Когда же пришло осознание, ей только и оставалось, что кричать их имена, потому что в водной глади она не видела ни одного, ни другого. — Драко! Гарри! Пока они летели, что-то произошло. Дракон дико взревел и выпустил столп дыма в холодное пространство, резко встряхнул своим хвостом, дернул крыльями в попытке избавиться от нежелательных спутников, расположившихся у него на спине. Гарри и Рон что-то кричали ей, их голоса были полны ужаса и тревоги, а она… она просто ничего не помнила сейчас. После нескольких попыток окунуться в воду Гермиона остановилась. Дракон уже давно скрылся на горизонте, а она все гребла и гребла, кричала и кричала. Пока, наконец, ей не ответили. Драко и Гарри упали где-то в десяти метрах от нее. Они были готовы к этому, а потому на их лицах больше не было страха. Когда они оказались рядом, Драко схватил ее за руку и прошептал: «Что с тобой такое?» Непонимание, с которым он это произнес, стало настоящей неожиданностью для девушки. Они ведь вместе падали. Дракон их скинул. В чем виновата она? Гермиона не ответила, а лишь мягко высвободила руку и поплыла к берегу, оставив Драко позади. Сквозь туман тот наметился довольно скоро, и его темно-серые пески были некрасивым пятном во всем пейзаже, что их окружал. Они выплыли на берег. Гермиона достала из сумочки запасную одежду и раздала друзьям, а сама принялась разглядывать местность, пока те переодевались. — Волан-де-Морт что-то задумал. У него есть что-то, о чем мы не знаем, — услышала она голос Гарри и повернулась к нему. Мокрые пряди его волос смешно топорщились в разные стороны, а сам он тщетно пытался натянуть штаны на мокрые ноги — торопился. Драко между тем остался стоять с одеждой в руках. Он по-прежнему смотрел на Гермиону, а слова Гарри ничуть не удивили его, ведь он знал, что у Темного Лорда всегда будет что-то припасено. — Что это может быть? — спросила девушка задумчиво. — Не знаю. Я видел комнату в особняке. Там было… что-то странное. Золото в грязи. Странные звери. Все расплывчато, не могу сказать, — Гарри посмотрел на Драко. — Ты будешь переодеваться? — Да, — вопрос вывел Малфоя из ступора, и он, перекинув через руку новую одежду, принялся стягивать с себя мокрую. — Пойду осмотрюсь, — Гарри встряхнул волосами, чтобы убрать надоедливые капли, и, снова посмотрев на Гермиону, улыбнулся ей. — Если бы не ты, мы бы, наверное, застряли там. Верно. Это ведь была ее дурацкая идея — оседлать дракона, словно домашнего пони, и полететь куда глаза глядят. Гермиона выдавила из себя улыбку и кивнула. — Гермиона, что с тобой такое? — прошептал Драко, когда Гарри ушел на отдаленное расстояние. — Ты так вцепилась в этого несчастного дракона, словно знала, что он вот-вот скинет нас. Даже больше: что-то напугало его. Предполагаю, что это была ты. — Что? — девушка непонимающе нахмурилась. — Причем здесь я? Испугать дракона могло что угодно, мало ли, что он мог увидеть впереди. — Что Волан-де-Морт делал с тобой? — М-м-м… Ничего. Морил голодом. Смотрел, как я умираю. Издевался. Ничего не помню, кроме этого. — Что ж, может, ты просто чего-то конкретного не помнишь? Послушай, ты вообще ведешь себя очень странно. Особенно это было странно сейчас, но в банке ты… Будто вообще ничего не боялась. Ты не боялась попасть под столп заклинаний, ты будто была готова убить, если понадобится. — Волан-де-Морт сказал, что я сломаюсь. Что буду служить ему, потому что у меня не останется выбора, и не буду сопротивляться. Это все, чего они хотел. — Я вернусь в особняк, — Драко посмотрел в ту сторону, в которой скрылся Гарри. — Выясню, про что говорил Гарри. Может, это просто совпадение и с тобой все в порядке. А может, он с тобой что-то сделал, кто знает. Никогда не бывает лишним проверить. — Это слишком опасно. Тебя слишком долго не было, они могут догадаться, — Гермиона протянула к нему руку, но он сделал шаг назад, не позволив ей коснуться себя. — Я боюсь, что у бездействия могут быть последствия, Гермиона. Когда Драко закончил переодеваться, он подошел к Гермионе и, взяв ее за кисти рук, поцеловал в лоб. Гермиона зажмурилась, пытаясь удержать слезы. Он оставил прежнюю одежду на земле, а сам направился вдоль песчаного берега, больше не сказав ни слова. Гермиона все еще ощущала его пальцы на своих руках, и воспоминания о прикосновении грели само сердце. Когда она посмотрела вперед, Драко уже не было. С ней действительно что-то происходило. Она чувствовала необычайный прилив сил, тех сил, которые прежде были ей неведомы. Девушка чувствовала, что может справиться если не со всем, то со многим. В банке Грингготс она несомненно не была Беллатрисой Лестрейндж, но это не значит, что ей приходилось прикладывать усилия, чтобы быть ею. И она не видела в этом ничего плохо. Гермиона не помнила, когда в последний раз была такой сильной. — Где Драко? У меня снова было… видение. Наконец, появился Гарри. Девушке пришлось сказать ему правду: тот отправился в особняк, чтобы выяснить, что именно видел Гарри. Парню это не понравилось. Они остались только вдвоем, а значит, им нужно было быть еще внимательнее. — Что ты видел? — Гермиона предпочла притвориться, что не заметила разочарование на лице Гарри. Конечно, вряд ли за все их приключения Драко и Гарри стали друзьями, но помощь Малфоя могла стать для него неоценимой. — Нам нужно обратно в Хогвартс. Там находится еще один крестраж. — О, замечательно, — пробормотала Гермиона. — Дай я только немного свыкнусь с мыслью, что мне снова придется попасть туда.

***

Драко Малфой уже давно подозревал, что, возможно, очень скоро расстанется со своим выгодным положением. Он уже не сможет следить за действиями Пожирателей и давать советы Темному Лорду. Единственное, что ему останется — это ждать помощи от своей семьи, которой так и не дождется. Его появление в особняке не было ни для кого сюрпризом. Здесь царила постоянная суета с тех пор, как сбежала Гермиона Грейнджер с Гарри Поттером и остальными, и причины тому Драко, как бы странно это ни было, не находил. Ведь у Волан-де-Морта всегда на все был свой план. — Драко! — Нарцисса Малфой как раз выходила из гостевой комнаты, когда Драко трансгрессировал прямо в холл. — Ты разве не должен быть в школе? — Нет, мама, — ответил Драко и чуть улыбнулся ей, когда она подошла и обняла его. Как бы он зол ни был, как бы ни поглощен своими мыслями, он не мог не позволить матери обнять его. И ее вопрос про школу пробудил в нем немного другие воспоминания. О прошлом, которому он никогда не придавал такого большого значения. — Мне нужно поговорить с Темным Лордом. Нарцисса тут же отошла от него на пару шагов, и ее душевное выражение сменилось безразличным. На самом деле эта женщина почему-то считала, что проявление эмоций при Темном Лорде, даже при его упоминании — это верх неуважения. Ее сложно было назвать преданной Темному Лорду до конца, ведь Драко прекрасно знал, что это Нарцисса заставила Снейпа дать Непреложный Обет о том, что это он убьет Дамблдора. Знай Темный Лорд, что Нарцисса Малфой не доверяла его приказам, он не был бы ею доволен. Однако Волан-де-Морта это даже не интересовало. — Его пока нет, сынок. Он будет совсем скоро. — Что ж, я подожду. — Тебе принести чего-нибудь? — заботливо спросила Нарцисса, вновь позволив себе немного заботы по отношению к сыну. Он так вырос. Он стал таким серьезным. У него, казалось бы, были на то причины. — Спасибо, не надо, — Малфой подошел к матери, поцеловал ее в сухую бледную щеку, и направился наверх. Он догадывался, где было то самое место, о котором говорил Гарри. На втором этаже была комната, одна из тех, что принадлежала Темному Лорду. Тот ненавидел, когда туда стучались, а уж если пытались войти — то это, считай, было все равно что подписать себе смертный приговор. Раньше в той комнате находился кабинет отца. Постепенно оттуда вынесли почти всю мебель, кроме стола (Драко прекрасно помнил, как в детстве играл за этим столом, а поэтому прекрасно знал, как он выглядел). Волан-де-Морт находился там не так часто и не подолгу, однако даже у самых преданных его сторонников возникали вопросы: что же можно было там хранить? Теперь же Драко собирался войти туда. На двери не было никакого заклятья, разве что охраняющего. Стоило ему пройти внутрь, и где-нибудь Волан-де-Морт уже должен был узнать, что его покои были потревожены. Что ж, Драко в любом случае не собирался быть на его стороне вечно. И теперь это было последним, что он собирался сделать в этом доме: выяснить, на что полагался Волан-де-Морт помимо своего бессмертия. В комнате не было штор, но и окон, как сперва показалось, тоже не было. Только пыльные полки напротив двери, заваленные старыми книгами, и этот стол, на котором не было ни сантиметра свободного места. Все было завалено книгами, железками, предметами причудливой формы и неизвестного предназначения. На полу лежало черное смятое покрывало. Драко сомневался, что оно предназначалось Волан-де-Морту. Следующее, что Драко ощутил, как только привык к полутьме в комнате, это как неприятный смрад крови и гниения ударил ему в нос. Превозмогая свое отвращение, он прошел к столу и стал внимательно изучать все, что на нем стояло. То малое количество времени, что ему было отведено, нужно было потратить на действительно стоящее, и Малфой немедля принялся перебирать книги, железки, ткани в поисках изображения зверей — тех, которые Гарри якобы видел в видении. Звери и правда быстро нашлись. Это была деревянная шкатулка, немного грязная от пыли и времени. Золотое изображение прямо на ее крышке быстро привело Драко к разгадке: это был орел, пожирающий змею. Его лапы расположились на широком, едва различимом кактусе. Змеиная голова и хвост заполняли собой все пространство шкатулки, и лишь в самом центре орел с двумя черными глазами держал ее за шкуру своим мощным клювом. Драко была знакома эта символика: это изображение означало поклонение богу войны у древних ацтеков. Но едва ли Волан-де-Морт поклонялся каким-то богам. Возможно, он просто верил в силу, которую можно было постичь, стоило ему воспроизвести ацтекские обычаи. Драко попытался открыть шкатулку. Она была довольно крупной, в ней могло поместиться что угодно, и парень даже не пытался гадать, когда открывал ее. В ней, в этой шкатулке, лежало два предмета: тонкий кинжал с серебряным лезвием, на котором уже запеклась кровь, и три пустые пробирки, в которых так же когда-то была чья-то кровь. Малфой нахмурился и достал одну пробирку, принялся разглядывать ее в попытке понять, что это все могло значить. — Драко, мальчик мой, — хриплый низкий голос быстро вывел его из ступора. Он положил пробирку обратно и захлопнул шкатулку, хотя уже прекрасно понимал, что его застали споличным. — Аккуратнее, эта вещь стара как мир. Его голос звучал спокойно и естественно, как будто Драко по-прежнему считался его любимчиком, хотя они оба знали, что этому уже давно пришел конец. — Что это такое? — спросил парень холодно, и не только не отошел от шкатулки, но и взял ее за дно, чтобы приподнять. — Что это? — Это, — Волан-де-Морт зашел в комнату своей привычной скользящей походкой — будто у него были не ноги, а щупальца или змеиный хвост, как у наги, — то, чего ты хотел, и то, что я получил. Отличную игрушку и неуязвимость для своих войск. — Вы что-то сделали с ней. — Да, сделал… Неужели это так быстро стало заметно? Странно… — Волан-де-Морт медленно подошел к столу, но Драко даже не попробовал сдвинуться с места. Темный Лорд раскрыл одну из книг, лежавших на столе, и принялся читать — про себя, разумеется, с нахмуренным видом. Он находился прямо напротив Малфоя, но при желании тот сейчас мог бы сбежать. — Если попробуешь сбежать, ты умрешь быстрее, чем успеешь сказать «Мерлин». Пока Волан-де-Морт что-то вычитывал — странно, сейчас он больше походил на профессора университета странной наружности, который открыл нечто важное — Драко разглядывал остальные предметы, лежавшие на столе. Может, и они что-нибудь значили. Это были старые монеты в небольшой фарфоровой чашке с надтреснутым боком, целый набор столового серебра в соответствующей черно-бархатной коробке, поломанные палочки и высохшие цветки роз. Ничего связанного между собой, и уж тем более все это никак не могло быть связано с Темным Лордом. — Все ясно, — наконец, произнес Волан-де-Морт. — Кое в чем я все-таки ошибся. — О чем, вашу мать, вы говорите? — не выдержал Малфой и поднял шкатулку на руку. — Что вы сделали? — Не притворяйся, что не знаешь, — Темный Лорд наигранно печально вздохнул и посмотрел вниз, на свои ноги. Драко вздрогнул — Нагайна была здесь же, рядом с ними, и пристально наблюдала за всем, что происходило, с самого начала, готовясь к удару, который уже был предрешен. — Это то, что ты и хотел для своей любимой, бедной маленькой грязнокровки… Настоящей неуязвимости. Разумеется, для этого пришлось принести жертву. Кстати, именно эту жертву ты сейчас держишь в руках. Понимаешь ли, я немножко перепутал. Планировалось, что жертвой станет она. Но так вышло, что все случилось наоборот. Да, бедному Эвану сейчас ничем не поможешь, скоро он умрет… Но что ж, в любом случае все удалось. В другой раз я попробую иначе. Этим потрясающим опытом можно будет заняться чуть прилежнее, когда Гарри Поттер будет убит. — Какая неуязвимость? — недоверчиво спросил Драко. Нет, разумеется, он чувствовал, что с девушкой что-то не так. Но чтобы она была абсолютно неуязвима… Это было что-то сверхвозможное. Кроме того, обычный обряд жертвоприношения не мог дать настолько положительный результат. В чем-то определенно должен был быть подвох, о чем Волан-де-Морт уже в следующее мгновение ему и поведал. — Она сильнее. Независимее. В ней меньше привязанности к эмоциям. Она живет темной магией извне и не может жить без нее постоянно. В конце концов, люди чувствуют рядом с ней упадок сил до такой степени, что могут умереть. Как тебе такое? Такие люди были когда-то давным-давно могущественными вождями, потому что их боялись. Сейчас же это просто… произведение темного искусства, не более. Жаль, в действии ты его не увидишь. Драко успел выкрикнуть защитное заклинание, прежде чем Нагайна успела прыгнуть на него. Еще чуть-чуть — и он стал бы ее ужином, если бы не Нарцисса Малфой, которая успела зайти в комнату и выставить вперед палочку. Это была самая глупая, самая бесполезная попытка спасения, но возможно, именно поэтому Волан-де-Морт и остался удивленным. Вот какой может быть материнская любовь, казалось бы, должен был подумать он. Он же подумал только о том, как с радостью бы сломал ее бледную шею прямо сейчас. — В моем доме никто не поднимает руку на моего сына, — произнесла женщина. — Нарцисса, не делай глупостей, — холодным голосом произнес Волан-де-Морт. — Он предатель и не стоит того, чтобы его защищать. Я убью его, хочешь ты того или нет. И тебя, если понадобится. — Что ж, попробуйте, мой Лорд, — с вызовом произнесла женщина и кивнула за его спину. Раздалось недовольное шипение змеи. Драко Малфой исчез. Он мало представлял себе, что могли означать слова Волан-де-Морта. Ничего такого за Гермионой он прежде не замечал, да и Рон с Гарри тоже. Это была просто обычная девушка, уставшая от постоянных побегов, планов и споров. Никакой тяги к темной магии за ней не ощущалось. «Если не принимать во внимание, — думал Драко, пока направлялся через лес к Хогсмиду, — того случая с драконом. Дракон — порождение ночи. Уж очень он понравился Гермионе… Может, он потому и скинул нас, что почувствовал, что ему становится хуже? Да нет, ерунда…» Драко точно представлял, что все, что происходило, было его виной. Если бы не Снейп, который обнаружил те древние ацтекские чаши, если бы не его, Малфоя, заинтересованность в темной кровной магии, если бы не его предложение Грейнджер сделать из нее непобедимую и таким образом защитить ее, то, возможно, Волан-де-Морт занимался бы сейчас куда более земными делами. Он бы не знал, куда идти, если бы не послание от Билла и Флер, которое, в свою очередь, попросили передать Гермиона и Гарри. Они направлялись в Хогвартс, чтобы найти последний крестраж, но кроме того, они рассчитывали заручиться поддержкой других членов Ордена Феникса, чтобы захватить Хогвартс. Драко едва успел улизнуть. Если бы не мать, он бы, скорее всего, стал бы уже просто косточками не полу. «Как она там?» — то и дело думал Драко. Он был уверен, что Волан-де-Морт не посмел поднять руку на его мать хотя бы потому, что они были в ее доме и здесь все принадлежало семейству Малфоев. Возможно, все ограничилось какой-нибудь угрозой вроде: «Ты об этом пожалеешь», не более. Хогсмид открылся ему темным пятном на фоне пока что голых деревьев. Гравий шуршал под ногами неестественно громко, будто парень входил в большой купол, в котором каждый звук становился в несколько раз заметнее. Он знал, что, стоит ему зайти в этот купол, как прозвучит тревога и его кинутся искать, но он также знал, куда идти, чтобы остаться незамеченным. Когда он зашел в «Кабанью голову» (это заведение он никогда особо не жаловал), тусклые маленькие фонарики, витавшие в воздухе, встретили его прямо у входа и провели до картины молодой девушки. Напротив этой картины, за большим деревянным столом, сидел старик, имя которого Драко, без сомнения, знал. Аберфорт Дамблдор чуть кивнул ему и подал знак девушке. Та развернулась и ушла в самую глубь картины, и удалялась до тех пор, пока ее фигурка не исчезла за горизонтом длинной песчаной дороги. Все это проходило в полной тишине, и Малфою даже стало неловко оттого, что он и его соратники подвергали это место, прежде бывшее убежищем для некоторых волшебников, небывалой опасности. Аберфорт заговорил лишь тогда, когда на картине вновь показалась фигура девушки. — Они заставили меня задуматься, что, может быть, у нас действительно есть шанс на победу. Может, все-таки есть? У девушки столько энергии, она была буквально уверена в том, что придет — и враги падут ниц перед ней. «Может, и падут», — Малфой улыбнулся ему, но ничего не ответил. Не хотелось бросаться обнадеживающими словами в подобной обстановке, ведь предстояла серьезная битва, и столько людей должно было кануть в небытие, как хороших, так и плохих. Он боялся, что Гермиона со своей уверенностью и своим стремлением к победе окажется одной из них.