Жестко

POV Ингиборга. Что же я творю? Ради какого-то парня я подняла на уши всех своих знакомых и устроила этот съезд. И все бы ничего, но.. Как же теперь быть с Катей? Ведь не так давно мы любили друг друга. Какой-то Антон явился и испортил всю мою идиллию! Эх, Катя. Ты будто чувствуешь. Вечером, дня ранее. - Привет, любимая, - говорю я, скидывая с себя босоножки. - Инга, я так скучала! - подбегаешь ко мне и крепко обнимаешь. Сразу становиться так тепло где-то глубоко-глубоко. Смотришь мне в глаза и легонько касаешься своими губами моих, улыбаясь во время поцелуя. Черт, а где же те космические ощущения, которые я испытывала раньше во время поцелуев с тобой? Почему я испытала их с Тошей? Я же целовалась с ним! Блин, это.. так неправильно. Ты отрываешься от меня, облизывая губы, и говоришь: - Там в кастрюле суп. Поужинай. У меня нет настроения. Когда у Кати нет настроения - ее не стоит трогать. Она ,похоже, догадалась. Я предложила ей поехать, хоть и не хотела, но она отказалась. Что-то больно бьет по животу, так упорно напоминая мне о том, как я неправильно поступила, поддавшись этому Тоше. Боги, как же утихомирить эту гребанную ноющую боль? - Вась, где вискарь стоит? - спрашиваю я. - Вискарь? Тебе? - удивился он, - Вон там, в пакете с ромашками. Подхожу к этому пакету, краем глаза замечая Антона, который уже изрядно выпил и упорно пытается что-то спеть. Странно смотрит на меня, стараюсь сделать вид, что не увидела его. Вытаскиваю бутылку "Джека Дениэлса". Полтора литра, не плохо так. Сделав глоток ухожу в глубину деревьев и сажусь на один из срубленных пней. Свет луны пробивается сквозь ветви. Абсолютный пустырь. Здесь нет совершенно ничего. Все деревья вырублены в диаметре десяти или пятнадцати метров. Катя, Тоша, Катя, Тоша, Катя, Тоша, Катя... Что блядь делать? - Глоток. У нас же все было прекрасно! А теперь.. - Глоток. Я все испортила! Я,неисправимая лесбиянка, испортила все отношения, что были между нами. Теперь меня даже не тянет к ней! Глоток. - А-яяй, пить в одиночку.. - произносит пьяный голос. Поворачиваюсь и понимаю, что это Антон. - Джек Дениелс? Неплохо - неплохо, - протягивает и садится рядом. От него жестоко несет пивом. - Что тебе нужно? Оставь меня одну. - Вы девушки странные. У вас все наоборот, особенно у тебя. Вот ты говоришь, чтобы я ушел, а про себя хочешь чтобы я остался, - говорит он, тряся своим указательным пальцем. - Сама разберусь, не надо оставаться, - глотаю еще. - Да ладно тебе. Я же все понимаю. Забирает у меня из рук бутылку и ставит ее на землю. Я удивленно смотрю на юношу. Кладет руку мне на плечо и ,стаскивая лямку майки, старается поцеловать в губы. Я отпираюсь и вырываюсь. Он немного жестоко кладет меня на землю и раздирает майку. Я пинаюсь и раскидываю руками как можно интенсивнее. - Прекрати, Тоша! Хватит! Отпусти, пожалуйста! - взмолилась я. - Хватит рыпаться, иначе получишь! Накатывает волна страха и отчаянья. Руки начинают трястись, но я не прекращаю кричать и вырываться. Тогда, он чуть поднимает меня и кидает обратно на землю из-за чего я цепляюсь спиной за ветку. Острая боль пронзила спину. Я почувствовала, как ветка прошлась по содранной коже и дошла до открытого мяса. Я резко вдыхаю. Слезы душат. На минуту даже забываю о том, что меня пытаются раздеть. У него это выходит, и он лишает меня единственной материи, которая закрывала мое тело. Юноша склоняется надо мной и резко входит. От сильного толчка ветки вцепляются в спину еще сильнее. Из-за попыток вырваться и размахиваний руками задеваю бутылку с виски и она разливается. Плюю на этого гребанного Тошу, и на то, как он вдалбливается в меня, и начинаю молить Бога, чтобы алкоголь не потек в сторону моей спины. Сегодня все против меня. Жидкость протекла и попала прямо в то место, где кожи почти не было. Начинаю громко визжать. Горячо, больно, страшно. Антон кончает и спокойно уходит, натягивая штаны, покачиваясь из стороны в сторону. А я лишь переворачиваюсь со спины на живот, стараясь не шевелиться, чтобы не было еще больнее.