Где кончается море

Выезжал Уилл в четыре утра. Странное время, чтобы отправляться в дорогу, но он объяснил, что хочет добраться до маяка точно к утреннему переключению ламп, так что Ламаник воздержался от желчных замечаний на этот счёт. Его в любом случае мучила бессонница — одна пропущенная ночь ничего не значила. Обычно он не провожал постояльцев. Проверял комнату, делал выписку о выезде в журнале, забирал ключи и забывал даже имена тех редких гостей, что были вынуждены заночевать у них в глухомани. Но в этот раз он даже спустился вниз, чтобы сопроводить мистера Сайфера до машины. Собственное отвратительное настроение вызывало у него досаду. Ну, выезжает постоялец — и что с того? Он был здесь всего неделю, этот чудаковатый и нелепый человек с маяка. Одинокий человек. До безумия уютный, весь какой-то плюшевый, улыбающийся — будто просящий прощения. Неделя была смехотворным сроком, чтобы начать испытывать дружеские чувства к рядовому клиенту, и всё же Ламаник с самого вечера, когда они ужинали вместе, не находил себе места. Мистер Сайфер путешествовал налегке, так что грузить в его машину, примерно на восемьдесят процентов состоящую из ржавчины, было нечего. Тем не менее, Ламаник вышел на парковку, едва освещённую, и молча наблюдал, как Уильям возится с ключами от машины. На сердце было тяжело. Он, пожалуй, слишком долго не общался ни с кем по-человечески, чтобы теперь оставаться невозмутимым. Всю эту неделю Уильям исправно покупал ему кофе, кормил завтраками и ужинами и рассказывал истории. О том, что большая часть, если не каждая, из этих историй являлась книжными сюжетами, Ламаник догадался не сразу, но к третьему дню узнал в рассказе эпизод из приключенческого романа, который читал в детстве. Он улыбнулся Уиллу, открыл было рот… и не сказал ни слова. Уильям словно пытался наболтаться вперёд на годы одиночества. Он был воодушевлён и в этом воодушевлении удивительно красив, и у Ламаника не повернулся язык затыкать его. Пускай Уилл рассказывал не свои истории — в самом деле, плевать. Наверное, подумал Ламаник в тот момент, ему просто недоставало собственных. Небольшая сумка на плече Уилла неловко соскользнула на землю, когда тот собирался закинуть её на заднее сиденье. Ламаник потянулся помочь, когда что-то вдруг с силой пихнуло его под коленки. Он потерял равновесие и почти упал, но падение остановила сильная хватка под локти. Уилл рывком развернул его к себе. Легкие, быстрые движения рук скрутил запястья кожаным ремнём. Ламаник не успел разглядеть лицо Уилла. Тот стоял в тени, а секунду спустя Глифула толкнули в машину, дверь захлопнулась, а когда он поднялся с кресла и бросился на стекло, автомобиль уже выезжал с парковки. Ламаник крикнул что-то — он и сам не запомнил, что именно. Снова бросился на закрытую дверцу и, осознав, задохнулся от ужаса. Снаружи не было ни души, автомобиль набирал скорость, ремень от сумки было не расплести… Только чудом ему удалось совладать с подступающей истерикой. Это было какой-то ошибкой, или дурной шуткой. Это не могло быть по-настоящему. — Уильям? — хрипло позвал он. — Уильям, остановите машину. — Попробуйте выспаться, — как можно мягче посоветовал Уилл, не поворачивая головы. — Дорога займёт четыре часа минимум. — Что, по-вашему, вы творите? Голос позорно сорвался на высокие нотки. Ламаник забился в самый угол и тщетно пытался высмотреть в зеркале заднего вида лицо своего похитителя. — То, что давно должен был сделать, — вздохнул Сайфер. Вздохнул печально. Будто бы виновато. — В-вы… Вы меня убьёте? — Боже, нет, конечно! — Уилл тихо рассмеялся, сворачивая на одну из просёлочных дорог. — Зачем? Вы мне для другого нужны. Побледнел Ламаник так же стремительно, как ощутил рвотный позыв. — Это не смешно. Прекратите. Выпустите меня, немедленно! — Нет, простите, не могу. Мне очень нужна ваша помощь, Ламаник. — Что вы собрались со мной сделать?! Отвечайте! — Ламаник, не нервничайте. Вторую волну паники сдержать уже не вышло. Ламаник, в общем-то, и не прилагал к тому особых усилий: колотило его, как при ознобе, тошнило ещё сильнее, а страх болезненным спазмом крутил кишки. — Вы меня связали! — рявкнул он. — Сунули в машину, как какую-то вещь! Везёте чёрт разбери куда, собираетесь сделать чёрт разбери что, и вы говорите НЕ НЕРВНИЧАТЬ? — он рванул руками, пытаясь выпутаться из узла, но, кажется, лишь крепче затянул ремень. — Это похищение, мать вашу! — Да, я в курсе. Извините. — Плевать я хотел на ваши извинения! Немедленно отпустите меня! Вы псих! — Потому вас и похищаю, — ещё раз вздохнул Уилл. — Не нервничайте, Ламаник. Правда, не нужно. Я не собираюсь делать с вами ничего такого, что могло бы нанести вам вред. Гарантирую полноценное питание, своевременную гигиену и собственную комнату. — Будете меня мыть, мистер Сайфер? — у Ламаника дрожал голос — со стороны было не разобрать, от страха или от ярости. — В лучших традициях больных уродов? Посадите под замок, приучите жрать с ложечки? — Мне кажется, вы в состоянии есть и мыться самостоятельно. — О, так вы принадлежите к другой категории похитителей мальчиков? — И к какой же? — Уиллу вдруг стало очень весело. Определённо, это была самая восхитительная глупость в его жизни. Ламаник ему нравился — наверное, если бы эти дни он провёл с кем-то другим, он бы просто не решился на такой отчаянный шаг. А Ламаник… Ламаник казался самой подходящей кандидатурой. Мальчишка был бойким и дерзким, очень подвижным и странным образом ласковым. Настолько странным, что Уилл и не разглядел бы эту ласку под тысячами слоёв бравады и молодого, запальчивого отрицания, если бы не вглядывался так внимательно. — Если вы притронетесь ко мне, я вас убью, — прошипел Ламаник, поймав его болезненно веселый взгляд в зеркале заднего вида. — Клянусь, я найду способ. — Я не собирался… Глифул с силой пнул спинку его кресла. Он всё ещё был бледен, как смерть, только потемневшие глаза горели лихорадочным огнём. Уилл без труда мог угадать ход его мыслей: Ламаника вряд ли будут искать. А если и начнут, то не сразу. Он оформил выписку Уилла ещё к полудню, а тот попрощался с парочкой человек, с которыми успел познакомиться, до ужина — часам к пяти вечера. После этого Ламаника ещё видели в городе, когда он выходил в вечерний магазин за продуктами. У него не было друзей, все знали, что Глифул терпеть не может это захолустье. Личных вещей насчитывалось минимум, всё — аккуратно сложено, никаких следов сопротивления и борьбы. Местная полиция функционирует едва ли, ей наплевать. Всё будет выглядеть так, словно он выселил последнего постояльца, а потом собрался и просто ушёл, как хотел сделать много раз до этого. Несомненно, тревогу всё-таки забьют — но как скоро? Спустя месяц? Два месяца? Год? Кто вспомнит про смотрителя маяка, кто скажет полиции искать его там? Определённо, лучше кандидатуры было не сыскать. — С ума сойти, какой вы добрый! Просто обосраться от счастья! А стразики на ошейнике у меня будут? Будут? Голубенькие, а? — с отчаянной желчностью прошептал Ламаник. Горло ему перехватило новым витком испуга. — У вас не будет ошейника. Ламаник, прекратите паниковать, всё не так плохо. Вы же сами хотели уехать. — Куда вы меня везёте? — К маяку. Я живу в прилегающем к нему доме. — Значит, вы говорили правду? Вы в самом деле смотритель маяка? — Да. Ламаник ненадолго затих. В общем-то, он мог бы накинуться на Уильяма со спины. Выбить из рук управление автомобилем, заставить вжать в пол педаль тормоза… Но бесконтрольное желание выжить удерживало от столь рискового шага. Что, если машину снесет в кювет? Если он не сбежит, а только покалечит себя? Это было слишком опасно. Если Уилл не соврал хотя бы наполовину, он может попытаться сбежать прямо из дома. Раньше, чем этот человек, которому он, чёрт возьми, верил, причинит ему вред. В молчании прошло много времени. Полчаса, по прикидкам Ламаника, не меньше. Этого хватило, чтобы самую малость вернуть контроль над эмоциями. Ламаник ехал, глядя в окно, и не знал, что ему думать и чего ждать. — Развяжите мне руки, — потребовал он, когда молчать в тревожном ожидании стало совсем тошно. — Ремень слишком туго затянут. Дверцы заблокированы, а если бы у меня и был шанс сбежать из машины, вы бы заперли меня в багажнике. — В багажнике? — искренне удивился Уилл. — Зачем? Руки можете просто потянуть на себя и вбок. Узел распустится. Ламаник нервно рассмеялся. Узел поддался указанным действиям и выпустил из тесных пут запястья, уже порядком онемевшие. — Всему нужно учить! Да, Уильям, похищенного человека лучше везти в багажнике, причём с кляпом во рту. Так он не сможет помешать вам управлять машиной, не нападет и не позовёт на помощь, даже если автомобиль остановит полицейский патруль. Вы поразительно неопытны. Неужели я у вас такой первый? — И последний. — Очень воодушевляет, — громко фыркнул Ламаник и отвернулся к окну. Может, Уильям утопит его в океане? Или заморит голодом? А может, и впрямь не станет убивать — только запрёт в подвале, будто дикого зверя, и будет говорить, говорить, говорить через тяжёлую дверь — он ведь по общению истосковался, он же такой одинокий, такой непонятый! Страшно было до жути. Ламаник понятия не имел, откуда находит силы иронизировать. Впрочем, здоровая ирония даже в хорошие дни удавалась ему через раз. Уилл крепче сжал пальцы на руле и издал очень выразительный вздох. — Ламаник… если я назову вам истинную причину того, что делаю, вы просто меня не поймёте. Я знаю, что совершаю глупость, что это ни разу не решение моей проблемы, но, по крайней мере, я смогу на некоторое время отсрочить неизбежное. А после делайте, что хотите. Одно я могу гарантировать точно: вреда вам я не причиню и как заразную псину на цепи держать не стану. Если честно, я бы и заразную псину так содержать не стал. — Я вам не верю, — просто ответил Ламаник, не поворачивая головы. И снова тяжело, мрачно затих. Уилл то и дело невольно косился на него в зеркало. Они были в дороге уже больше часа, небо светлело, первые розовые лучи расчерчивали предрассветный серый мазут. Рассвет здесь был не так красив, как тот, что Уилл видел каждое утро над океаном, но свет мягко выхватывал из тени востроносый точеный профиль, тщательно прочёсанные кудри, худенькую голую шею, и было что-то в этом зрелище, в том, как нервно Ламаник кривил тонкий рот и как хмурил брови, что в злополучное зеркало Уилл глядел чаще, чем сам считал приличным. Приходилось раз за разом напоминать себе: он ещё успеет насмотреться. Он не причинит мальчику вреда, он примет его, как дорогого гостя, сделает так, чтобы Ламаник ни в чём не нуждался. Это ненадолго. Совсем чуть-чуть, чтобы восстановиться, чтобы перестать быть опасным для себя самого, после чего он обязательно обратится за помощью. А пока — передышка. Он сделает всё, чтобы Ламаник не чувствовал себя использованным, не чувствовал себя жертвой. Этот мальчик заслуживал лучшего. Уилл дал себе слово, что будет очень, очень стараться ради его безопасности и комфорта. До маяка добрались часам к восьми утра. Ламаник всё же уснул, неловко откинув голову на спинку сидения, и Уилл пялился на него уже в открытую. Когда волнение, вызванное собственной выходкой, стихло, на смену пришло здоровое сомнение — а так ли надо было впутывать в свою катастрофу кого-то ещё? Наверное, надо было просто позвонить диспетчеру и сказать, что настало время искать другого смотрителя, потому что старый свихнулся, а после сигануть со скалы в море. Или уехать на лечение, кушать таблетки и безвкусную больничную еду, разговаривать о детстве с психиатром и через полгода выйти из лечебницы относительно здоровым человеком с целым списком рецептов на психотропные препараты. Ламаник сонно разлепил глаза, когда Уилл коснулся его плеча. Взгляд из мягкого, чуть мутного от недавнего сна за мгновение стал колючим и злым. — Мы на месте? — Да, — улыбнулся Уилл. Здесь потрясающе пахло солью, песком, мокрыми скалами, вылизанными океанской волной. Ламаник блаженно зажмурился, втягивая воздух, и… даже не шевельнулся. — Ясно, — глубокомысленно заявил он. И скрестил руки на груди, очевидно выражая тем самым нежелание покидать машину. — Я так понимаю, своим ходом ты до дома не пойдёшь? — обречённо вздохнул Сайфер. Выглядел его пленник крайне категорично. Можно было даже сказать, он буквально олицетворял понятие категоричности одной только позой, не говоря уже о лице. — Не пойду, — с мстительным удовольствием кивнул он. — И мне нужно понести тебя на руках? — Мне без разницы, что ты сделаешь, — Ламаник вздёрнул нос и отвернулся. Уилл действительно донёс его до дома на руках, но не как принцессу, а как мешок картошки, перекинув через плечо. Ламаник почему-то не брыкался, хотя языком цокал очень активно, особенно когда Сайфер зашёл к себе домой. — Знаю, тут не очень чисто, — добродушно фыркнул Уилл. — Извини, в последнее время я был… немного занят. Уилл знал, что его домишко — жилище крайне непрезентабельное. Никакой прихожей, сразу с порога главная комната, она же кухня, она же гостиная, она же — особенно в углу — склад разной техники. Слева, за простой деревянной дверью — сарай для всякого барахла, справа — две комнаты. Одну из них занимал Уилл, другая была якобы гостевой. Фактически — пылесборником. Туда Уилл нового соседа и занёс, несколько раз прямо на ходу чихнув из-за пыли. — Я уйду отсюда сразу, как только ты свалишь на свой сраный маяк, — оглядевшись по сторонам, заявил Ламаник. — Ты же понимаешь? — Мне не хотелось бы пользоваться замком, — предупредил Уильям. Предупредил мягко и виновато, но Ламаник услышал нужный посыл и зыркнул через плечо затравленным зверьком. Он быстро прошёлся по периметру комнаты. Два окна оказались, как назло, сделаны так, чтобы сбежать через них было бы невозможно. Маленькие, квадратные, под самым потолком — даже худощавый Ламаник при всём желании не смог бы протиснуться наружу. Кровать оказалась большой и внезапно красивой, с литыми металлическими поручнями, коваными цветами на изголовье и с высоким, наверняка вредным для спины, но ужасно удобным матрасом. Всё было покрыто толстым слоем пыли, пахло старостью и сыростью, но всё же это было лучше подвала, который он успел создать в собственных пугающих мыслях. Не то чтобы Ламаник собирался здесь задержаться и насладиться удобствами. Разумеется, нет. — Надеюсь, уборка запланирована у тебя на ближайшее время, — прокомментировал он с самым брезгливым видом, который только смог изобразить. Что ж, во всяком случае, Уилл не врал хотя бы в этом — на цепи его держать не планировали. Чем сильнее Ламаник ощущал собственную безопасность, тем сильнее борзел, а борзеть он умел превосходно, даже когда не имел для этого веских причин. — Да, я тебе помогу, — с уморительный серьёзностью кивнул Уилл. — Ты просто лапочка. И чем ты вообще предлагаешь мне здесь заниматься? Я должен вязать тебе свитера, вышивать крестиком? Как твоё извращённое воображение представляло себе совместные будни, расскажи на милость? — Ламаник, успокойся. Всё хорошо. Считай, что ты просто уехал в отпуск. — Ты меня похитил! — Извини. Ламаник скривился и отвернулся к окну. Его полное желчи заявление донеслось Уиллу уже в спину, когда он выходил из комнаты: — Лучше бы ты хотел затащить меня в койку. Вообрази себе — достаточно было просто предложить. — Ничуть не лучше, — ответил Уилл и вышел из комнаты, щёлкнув замком. — И чего ты добился, уёбище? — спросила его дверная ручка. — Не сейчас, Милли, — вздохнул Уилл и потащился в сарай за уборочными принадлежностями. …Он, видимо, разнервничался, потому что предметы обстановки стали особенно разговорчивыми и не в пример ехидными. К тому времени, как Уилл вернулся обратно в гостевую, швабра, гора тряпок и ведро с водой облили его таким количеством яда, что хватило бы на год вперёд. Ламаник обнаружился у окна. Стоящий на цыпочках, чтобы суметь заглянуть сквозь стекло, и смотрящий на океан широко распахнутыми глазами. — Здесь красиво, правда? — спросил Сайфер, кидая тряпки на кровать. — Когда я говорил, что хочу съездить в отпуске к океану, я имел в виду не совсем это, — вздохнул Глифул и с явным усилием отвернулся от окна, скользнув по Уиллу недобрым взлядом — Ты запер меня, когда ушёл. — Потому что ты сбежишь, если я этого не сделаю, — честно ответил Уилл. Ламаник кивнул, соглашаясь, и тут же скрестил руки на груди. — Так ради чего это? — спросил он, внимательно оглядывая Уилла с головы до ног. — Тебе настолько не хватает общения? Ты забрал меня, чтобы хоть кто-то живой был под боком? — И да, и нет. Если сказать только «да», то это будет сильным преуменьшением, если сказать «нет», то это будет откровенной ложью. — Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не маньяк. Ты не причинишь мне вреда, не поднимешь на меня руку, не травмируешь… каким бы то ни было способом, — у Ламаника блестели глаза, костяшки пальцев, сжатых в кулак, острились, бледнели — Уилл поймал себе на мысли, что хотел бы сейчас взять его за руку. — Поклянись, что мне ничего не угрожает, и я не буду пытаться выцарапать тебе глаза всякий раз, как ты будешь оказываться в непосредственной близости. — Мне достаточно просто поклясться, или нужно на чём-то? — тихо рассмеялся Сайфер. — Будешь паясничать? — Я не паясничаю, я уточняю. Хорошо. Клянусь, что вот это всё… И вдобавок буду вкусно кормить. Его ответ понравился Ламанику. Часть напряжения из глаз ушла. Ламаник вздохнул и отвёл взгляд в сторону. — Мне нужно чистое постельное бельё, минимум пара чистых трусов, одежда на смену, носки, зубная щетка и книги. На твой вкус. Но если притащишь детективы, запихаю их тебе в задницу. — Хорошо, — кивнул Уилл. — Только давай сначала наведём здесь порядок? Дышать из-за пыли нечем. Ламаник молча забрал тряпку у него из рук, окунул в ведро и ушёл в дальний угол. Ещё пару секунд перед тем, как взяться за уборку самому, Уилл задумчиво наблюдал, как парень движется, как работают мышцы спины при наклоне, как узкие штаны обтягивают задницу — наблюдал за телом, фактически ставшим его собственностью. Это было не нужно ему, но всё же было здесь — в полном распоряжении. Уильям и не помнил, когда в последний раз обладал чем-то примечательным. От этой мысли он одёрнул себя зло и резко: Ламаник не был его собственностью. Ламаник — живой человек, со своими привычками, характером и прочими личностными чертами. И он обязательно заметит, если Уилл начнёт думать о нём, как о своей вещи. В четыре руки уборка продвигалась быстро. Через пару часов комната преобразилась. Уилл устало плюхнулся на кровать, подняв в воздух облачко пыли и оглядел плоды общих усилий. — Ну, не так плохо, правда? — заметил он, глядя, как Ламаник выжимает тряпку в последний раз. — Да, — вздохнул Ламаник. — Но под кроватью сдохли три мыши. И я хочу новый матрас, так что можешь отдать мне свой. — А когда я полезу за мышиными трупами, вот этой шваброй ты переломишь мне хребет. — Может, и не переломлю. Проверь. Уилл скорбно потупил взгляд. — Подай, пожалуйста, метлу. Ламаник послушался, гнусно при этом ухмыльнувшись. И перехватил швабру удобнее. — Ты действительно собираешься это сделать? — поднял брови Сайфер. — Я ещё не уверен, можно ли верить твоим обещаниям. Нет, я не настолько опрометчив, — он намеренно выдержал небольшую паузу. — Скорее всего. — Тогда сам этих мышей и вытаскивай, — насупился Уилл. — И не подумаю! Они заразные и отвратительные. Не хочешь вытаскивать — сам тут и живи, ясно? — Ладненько, — вздохнул Уилл. — Сейчас уберу. Если вздумаешь бить, то бей не по пояснице, очень тебя прошу Он сунулся под кровать — наружу торчали лишь длинные ноги. Закопошился там, и Ламаник, опершись о швабру, нервно хмыкнул: — В фильмах о похищениях, которые я смотрел, всё выглядело по-другому. — Ты уверен, что видел здесь мышей? — донеслось до него сосредоточенное кряхтение. — Нет, — огрызнулся Глифул. — Просто хотелось поглазеть на чью-нибудь задницу. Нужно же иметь хоть какую-то выгоду со своего бедственного положения. — Ты меня ненавидишь, — заключил Уилл, вылезая из-под кровати. — Понимаю, да, но заставить искать воображаемые трупы мышей… Ламаник тонко, зло улыбнулся и швырнул тряпку ему в грудь. — Нихера ты не понимаешь. Думаешь, в одиночку здесь жилось херово? Я превращу твою жизнь в ад, если захочу. — Ты можешь делать всё, что посчитаешь нужным, — согласился Сайфер, — а я не стану возражать. Ламаник громко и с пренебрежением фыркнул, отвернулся от него и не двигался с места, пока Уильям не вышел из комнаты.