Тонкая оправа

Последний день в этом семестре, а через неделю начнётся практика, на которую сейчас было совершенно плевать. Санэки не первый раз думала о том, чтобы бросить учёбу. Но что-то её останавливало. Какая-то детская мечта, не желающая покидать израненную душу, всё ещё теплилась тонкой свечкой на грани гибели. А раньше по всему дому были небрежно разбросаны эскизы… — Санэки, ты плохо себя чувствуешь? — девушка почти незаметно вздрогнула, ощутив прикосновение чужой руки, когда Санни с волнением в глазах аккуратно тронула за плечо. — Всё хорошо, — ответила слишком дружелюбно, а надо было — сухо и отстранённо. Заторможено вышла из аудитории, опустевшей уже как минимум минут десять назад. Санни зачем-то поплелась следом за ней. — Санэки, что с тобой случилось? Раньше ты была совсем другой, но изменилась так резко, — заметила она, растеряно поправляя лямку цветастого рюкзака. — Никого не подпускала к себе. Знаешь, время ведь заглушает боль. — Всё хорошо, — Санэки автоматически раздвинула губы в улыбке, а сердце неприятно сжималось внутри. Она должна взять себя в руки. — Я тоже теряла близких, — вдруг сказала Санни, и голос её даже не дрогнул. — Прости, я всегда лезу не в своё дело, — и искренняя сопереживающая улыбка осветила личико. Почему улыбается, разве её губам не мучительно больно раздвигаться в улыбке? — Спасибо. За то, что заметила, — Санэки посмотрела на эту странную девушку с бледной тенью какого-то забытого тёплого чувства. — Не за что, можешь всегда обращаться ко мне! Я хотела тебя спросить, в списках ты единственная, кроме меня, кто не выбрал ещё место для практики. Почему? — А ты? — Санэки вообще не стоило разговаривать с этой слишком уж позитивной девчонкой. И этот вопрос был совершенно лишним. Неприятными отголосками в голове скрежетали воспоминания, навязчиво требующие внимания. Не требующие. Их можно просто выкинуть из головы, лишив права на жизнь. — Нууу, — призадумалась Санни, смешно нахмурив брови, — так много мест, куда бы я хотела пойти, но, пусть судьба сама направит меня! Так будет правильнее! — её улыбки сводили с ума, такие искренние, вызывающие ответную реакцию. Санэки скривила губы, отворачиваясь от испытующего взгляда. — Думаю, что мне всё равно, я хочу забрать документы, — хотела уйти от разговора, который спровоцировала. Куда делась вся грубость и агрессивность к внешнему миру? Растаяла от заботы, проявленной едва знакомым человеком? Сердце щемит неприятно и одиноко. — Ты серьёзно? — ошеломлённо воскликнула Санни, а Санэки с недоумением посмотрела на неё. — Я помню твои работы, одни твои наброски заставляли моё сердце трепетать в предвкушении! Как ты можешь после всего этого забрать документы? Неужели никто так и не увидит воплощение твоих идей? Мир лишится многого, когда потеряет тебя. — У меня больше нет вдохновения, — сухо сказала Санэки на всю эту вдохновлённую тираду, желая избавиться от гнетущего чувства. Убегая. — По распределению нас назначат в одно место, потому что все остальные давно разбежались по каким-то кампаниям, — насуплено произнесла Санни, и стала похожа на забавного нахмуренного воробья. — Вдохновение можно вернуть, не всю же жизнь теперь сидеть в серой клетке воспоминаний! — Мне нужно на работу, — девушка поспешила попрощаться, скрываясь за ближайшим поворотом. — До встречи, Санэки. Всё наладится, — закричали вслед, но та уже не обращала внимания, отстраняясь от всего мира. Тонкие пальцы никак не могли выловить пачку сигарет в маленькой сумочке. Почему Санэки пряталась? Когда пытаешься забыть свою прошлую жизнь, счастливую, тёплые и милые моменты, из которых она была составлена, когда теряешь всё это внезапно и в один миг. Убегаешь, скрываешься от любого прикосновения внешнего мира, которое может всколыхнуть заросшую паутину воспоминаний. Раны вылизывались так долго и тщательно, раны ещё не превратились в грубые шрамы. И на сердце они не зажили, лишь покрылись тонкой корочкой запёкшейся крови и были забыты. Потому что просто больно. Больно даже смотреть на израненное сердце. Как людям неприятно слышать противный скрежет металлических ножей друг о друга, так неприятно Санэки смотреть на искренние улыбки и счастливые лица, и весёлый задорный смех резал её душу болью. Потому что она была лишена самого важного. Потому что не могла тоже улыбнуться улыбкой яркой, а не больной. И чувствовала себя инвалидом. Ноги автоматически перебирали по грязному асфальту, засыпанному рекламными листовками и окурками, ноги пытались унести в мир забытья. Где не существовало глубоких чувств. — Смотри, куда идёшь, — от опрометчивого шага удержали чьи-то крепкие руки и грубый голос. И девушка замерла, недоумённо наблюдая, как светофор меняет свой цвет с беззаботного зелёного на опасный красный. — Спасибо, — она вновь опустила взгляд, проигнорировав замечание. Так хотелось поскорее нырнуть в тёмный «подвал» с оглушительной музыкой. — Хэй, — перед её глазами замельтешили длинные пальцы, настойчиво защёлкали, привлекая внимание, девушка раздражённо подняла голову, уставившись на него, и осеклась. Парень, вмешавшийся в её жизнь и… возможно, спасший её, окинул хмурое лицо Санэки не менее раздражённым взглядом холодных синих глаз. — Не вздумай попасть под машину. И своей до невозможности спокойной и наглой походкой направился дальше, в противоположную сторону от пешеходного перехода. Почему-то этот тип как-то странно нервировал Санэки. Ещё и тем, что был на мосту в тот день. И не понятно, к облегчению ли. Или же к продолжению этих мучений под названием жизнь.