Тонкая оправа

— Хей, Мари! — радостный крик Ченни донёсся до девушек сквозь толпу студентов, но та, до кого он пытался дотянуться, видимо, даже не обернулась на его зов. И парень подбежал ближе к какой-то незнакомке, хватая её за запястье и поворачивая к себе. Санэки уже как-то видела её в компании Санни. Вечно хмурая особа, даже не хмурая, а, скорее, безразличная. Даже не отстранённая, просто такая сухая и какая-то безликая. И что в ней нашёл Ченни, оставалось загадкой. Особенно, если сравнивать с Венди, его предыдущей, но мимолётной дамой сердца, та хотя бы отличалась своей яркой красотой. Распущенные волосы без намёка на укладку или причёску свисали ниже плеч чёрными потёками. Высокие скулы, что так старались многие девушки выделять румянами, делали подбородок тяжёлым, а всё лицо — неживым и холодным. И Санэки была уверена, что глаза её тоже прожигали ледяным холодом, или же пронзали острой сталью. Ченни пытался что-то донести до неё, не отпускал тонкого запястья, а девушка и не сопротивлялась, смотрела на него невозмутимо. Ченни запускал руку в волосы, зачёсывая их назад, приводя в беспорядок раз за разом, опускал глаза вниз, чтобы затем вновь поднять их, дожидаясь ответа, которого не может получить. Его губ касалась лёгкая улыбка, когда он говорил, и эти слова наверняка заставили бы дрогнуть сердце многих, но до сердца Мари долететь им было не суждено. И бессмысленным потоком фразы опадали к её ногам. Мари, молчанием отвечавшая Ченни, внезапно вырвала руку и поддела острым ногтем его подбородок, словно была выше, заставляла смотреть снизу-вверх несмотря на собственный рост. И парень был вынужден повернуть голову в сторону, он замолчал, а глаза продолжали искоса наблюдать за Мари. За жестокими словами, вылетающими из её губ. Он молчал, пока девушка настойчиво втолковывала ему что-то, она не повысила голос, и со стороны спокойный тон не мог казаться змеиным шипением, а лишь вкрадчивым шёпотом. Ченни болезненно улыбнулся, выдержав её натиск, продолжая видеть перед собой любимые черты лица. Резкие и угловатые, высеченные изо льда, который он так отчаянно пытался растопить. Но он ошибся, спутав лёд с камнем, и жар его сердца не смог достигнуть чёрствой души. Ошибаться в людях всегда больно. — Боже, что она творит! — прошептала Санэки, не веря своим глазам, и поспешила к Ченни, который опустошённо так и глядел перед собой, хотя Мари давно скрылась за дверью корпуса. — Ченни! Не грусти! — подлетела Санни, накидываясь на парня с объятиями, но тот лишь снова улыбнулся, словно пропустил слова Мари мимо ушей. Но в тёмных глазах притаилась ноющая боль от её колких фраз. — Чения, — мягко сказала Санэки, поглаживая его плечо в попытке успокоить и приободрить, хотя что в такой ситуации поможет унять боль мгновенно. — Она не стоит твоих переживаний, — и сказала чистую правду. Потому что Мари, пусть и были они не знакомы хорошо, вызывала неприязнь своим поведением. Боль от физических страданий порой не сравнится с болью от острых слов, метящих в уязвимое место. И наивный человек с доброй душой превращается в опустошённого с печальной улыбкой. — Я признался ей в любви, — тихо сказал Ченни, погрузив пальцы в густую копну волос. — Знаете, я, пожалуй, пропущу занятия сегодня. Санни, можешь сбегать к моим, предупредить их? — Конечно, — ответила, приятельски хлопая по плечу, и солнечно улыбнулась, пытаясь лучиками тепла пробиться сквозь тьму боли. — Ченни, не переживай так сильно, прошу, Мари всегда была такой, — прошептала на прощание, заботливо заглядывая в глаза. — Всё будет хорошо. Ченни, мягко высвободившись из её порывистых объятий, побрёл прочь от учебных корпусов, позволяя ветру унести свои печали. Санэки закрыла глаза, тяжело вздыхая: — Что он в ней нашёл? — не сдержавшись воскликнула, небрежно смахнув пряди волос с лица, а затем оглянулась на Санни, застывшую на середине дороги. — Прости, это ведь твоя подруга, — неловко сказала, не чувствуя собственной искренности. — Ничего, я понимаю, — Санни лишь поправила лямки цветастого рюкзака, шагая следом, но её беззаботность угасла, уступая место грусти и задумчивости, и смятению. — Просто с Мари очень сложно, — вздохнула, поднимая глаза к небу. — Но всё ведь наладится, верно? Облака продолжали неспешную прогулку по безбрежному голубому пространству, и небо было обычно, как никогда. Словно ничего не случилось, словно в мире всё статично, а жизнь течёт медленной тихой рекой, минуя тёмные пятна переживаний. Судьбы не рушатся, и не меняются души людей. — Небо сегодня слишком спокойно.