Горящие в противостоянии. Новая эпоха

      Хюррем Султан лёгкой походкой спускалась из башни справедливости. Вот этот миг и настал. Её сын взошёл на трон, теперь он Правитель Османских земель, а она — самая могущественная женщина здесь. Одно всё никак не давало её сердцу успокоиться. Шехзаде Мустафа всё ещё оставался угрозой для её детей! Пока он жив, она не сможет даже вздохнуть спокойно.       Хюррем вернулась в свои покои, расположившись на тахте так же величественно, как когда-то перед ней на это же тахте сидела Валиде Хафса Султан. Михримах Султан тихо, с печалью по почившему отцу, также находилась рядом с матерью, подобно той юной Хатидже Султан, которая безропотно сидела подле своей венценосной Валиде.       Хюррем Султан снова чуть заметно тряхнула головой, пытаясь избавиться от непрошенных воспоминаний и сравнений, которые то и дело лезли в голову.       Двери её покоев чуть слышно скрипнули, и с низким поклоном, елейно улыбаясь, появился Сюмбюль Ага:       — Валиде Султан…       — Говори, Сюмбюль!       — Валиде, наш Повелитель пожелал, чтобы его фаворитка Джихан Хатун сегодня прошла по золотому пути! Прикажите готовить или отправить другую наложницу?       Хюррем по-доброму усмехнулась вернуму евнуху и ответила:       — Сюмбюль, разве я могу перечить воли Султана?! Или ты забыл, что желания Повелителя не требуют обсуждения?       — Простите, Валиде Султан, я подумал… — взмах руки матери Султана, призывающий к молчанию, оборвал зарождающейся пламенную речь главного евнуха.       — Сюмбюль, где эта персидская змея? — голос Хюррем наполнился ненавистью.       — Валиде, перед вашим прибытием я бросил её в темницу, чтобы не путалась у вас под ногами и не смела огорчать, негодяйка, — в тон своей Госпоже проворчал Кизляр Ага.       — Хорошо, приведи-ка нашу Хасеки Султан ко мне! — в её глазах плескался недобрый огонь.       Через несколько минут вошла изнеможённая и дрожащая от страха Фирузе Хатун. Неуверенный поклон, и дорожки слёз снова покатились по смуглуму лицу бывшей наложницы.       Хюррем Султан, не двигаясь с места, первой нарушила тишину:       — Хасеки Султан, как вам ваши новые покои?! — каждое слово лилось из уст Валиде Султан, словно яд.       Фирузе Хатун резко подняла голову, в её глазах явно читалась обречённость:       — Ты проиграла, потому и убила его! Он любил только меня!       — О, моя милая Фирузе, ты верно так и ничего не поняла! Моё могущество заключалось вовсе не в любви Султана Сулеймана, с первых дней моего прибывания здесь за моей спиной стал сам дьявол из ада, он-то меня и вёл! — Хюррем Султан наслаждалась, глядя на свою соперницу.       — Твой дьявол — это Ибрагим Паша, и однажды придёт день, когда и он откажется от тебя, как и мой Султан! — голос Фирузе стал спокойным, она была готова умереть.       — Фахрийе, бросьте в темницу, пусть там будет хозяйкой! — Хюррем помрачнела и велела оставить её одну.       Она вышла на балкон, вдыхая ночной воздух, слова этой змеи закрались сомнениями в душу. Хюррем знала, как Ибрагим привязан к Мустафе, и он не позволит ему умереть, она не позволит ему жить. Вот снова судьба сыграла с ней злую шутку. Она не хотела терять его, отказываться, предавать…       — Валиде Султан!       Голос Фахрийе Хатун вырвал её из глубокого омута безрадостных мыслей.       — Говори, Фахрийе!       — Валиде, наложница Джихан Хатун в покоях Повелителя.       — Хорошо! — задумчиво и как-то отстранённо протянула рыжеволосая Госпожа.       — Валиде, вас Ибрагим Паша зовёт, он в своих покоях!       Хюррем Султан заметно оживилась в предвкушении встречи с Великим Визирем, ведь последняя их встреча была, не считая того краткого мига в покоях Султана, лишь той ночью, когда Султан Сулейман предстал перед Всевышним.       Хюррем Султан в сопровождени Фахрийе Хатун, быстрым шагом минуя все знакомые лабиринты коридоров, оказалось подле двери покоев Визиря-и-Азама.       Глубокий выдох, и мать Султана толкает дверь, проходя внутрь.       Ибрагим Паша, как обычно, расположился за своим рабочим столом. Подняв на неё глаза, Визирь растянулся в ухмылке, лениво поднялся и показательно поклонился, разрезая тишину своим бархатным голосом:       — Валиде Султан, я рад, что вы почтили меня своим присутствием!       Хюррем Султан хранит молчание, прожигая его взглядом, она читает в его глазах гнев, не смотря на кривую усмешку на губах. Зрительный контакт режет её, ощутимо тысячи его красноречивых слов. Ещё секунда, и с её пухлых губ на выдохе срывается лишь одно слово, которые заставляет Великого Визиря забыть о злости на эту рыжею дьяволицу:       — Ибрагим…       Он срывается с места, вжимая её в закрытую дверь и, подобно усталому путнику среди пустыни, ищущего глоток воды, впивается в её губы поцелуем, вкладывая в него всю свою одержимость ею. Она прижимается к нему всем телом и тихо шепчет сквозь поцелуй:       — Не оставляй меня…       Несколько минут спустя к ним всё же приходит осознание того, кто они и где находятся. Он садится в своё кресло, а она напротив. У каждого есть что сказать, но снова тишина.       Теперь настала очередь Хюррем Султан прервать тишину:       — Ибрагим, завтра Хатидже Султан должна будет отправиться в Эдирне!       — Ты не можешь её выслать, она член Династии и моя жена! — для Ибрагима это было избавление, ведь Хатидже Султан не могла смириться, что Хюррем победила, потому и весь гнев был направлен на него, но реакция славянки его всё же забавляла.       Хюррем фыркнула и ядовито ответила:       — Я Валиде Султан, теперь я Династия, и больше не желаю видеть её в столице! А ты, если скучаешь по своей жене, можешь отправляться за ней!       Ибрагим улыбнулся и встал за спиной Хюррем, положив руки на плечи, снова заговорил:       — Моя достопочтенная Валиде Султан, не смей больше толкать Султана на братоубийство! — нотки злости всё же были в его голосе.       — Он должен умереть!       — Хюррем, он вырос на моих руках! Я не могу от него отказаться!       Валиде Султан резко поднялась на ноги:       — Значит, от меня отказаться ты можешь! — Хюррем Султан, не дожидаясь ответа, покинула покои Великого Визиря.       Ибрагим Паша яростным движением смахнул всё содержимое своего стола на мраморный пол. Несколько тяжёлых вздохов, и Паргалы выходит на свой балкон, музыкальные пальцы впиваются в холодные от ночного воздуха перила до боли в костяшках. Он поднимает глаза и видит, как мать нового Султана также пытается привести свой разум в порядок. Он не знал, о чём она думала, но в его голове настойчиво крутилась мысль: Сможет ли он когда-нибудь от неё отказаться?