Горящие в противостоянии. Новая эпоха

Ибрагим Паша шёл быстрыми и нервными шагами, минуя похожие друг на друга коридоры легандарного дворца. Его голову разрывали мысли и ужасные картинки, которые то и дело подбрасывало подсознание. Оказавшись перед заветными дверьми, Великий Визирь, не обращая внимания на протестующих стражей, влетел внутрь. Ибрагим Паша замер под вопросительным взглядом Султана Мехмеда, который восседал на троне рядом со своей матерью, и спешно поклонился. — Прошу простить меня, Повелитель! — нервно проговорил Паша, впиваясь взглядом в Валиде Султан. — Что стряслось, Паша? — нахмурив брови, спросил молодой Султан, он явно был недоволен тем, что его уединение с матерью прервали. — Я узнал, что Аяз Паша в столь поздний час направился к вам, и решил, что-то случилось и тут же предстал перед вами, мой Повелитель! — ответил Ибрагим, пытаясь расположить к себе Падишаха. Султан Мехмед улыбнулся, довольный речью своего Визиря и заговорил: — Не стоит беспокоиться, Паша! Повод для прихода Паши что не на есть самый благоприятный. Раз ты уже пришёл, так первый и узнаешь радостную весть! Ибрагим облегченно выдохнул, не обращая внимания на насмешливый взгляд матери Султана. — Ибрагим Паша, сегодня я дал своё согласие на брак моей драгоценный сестры Михримах Султан и Аяза Паши! — радостно поведал Мехмед своему Визирю. — Поздравляю, Повелитель! Валиде Султан! Иншалах, брак будет долгим и счастливым! — натянуто улыбнулся Ибрагим. — Аминь, Паша! — всем своим видом Госпожа насмехалась над Великим Визирем этого государства, тем самым заставляя его закипать от ярости. — Повелитель, если позволите, я вернусь к себе! — под одобряющий кивок Мехмеда поклонился и покинул покои. Хюррем Султан внутренне ликовала, всмоминая, как она легко провела стражника Ибрагим Паши, заставляя того поверить, что сейчас в покои её сына Аяз Паша принёс смерть Шехзаде Мустафы. Она видела на его лице страх, сменяющийся всепоглощающим гневом, что и заставило её вновь ощутить своё превосходно над ним. Хюррем Султан ещё не знала, какие последствия повлечёт за собой, казалось, просто злая шутка. Благословив сына, Хюррем с блаженной улыбкой вышла из покоев Султана и направилась в гарем. Спустя всего несколько шагов её с силой прижали к стене. Оковы страха сразу пронзили всё тело, заставляя на секунду потерять контроль на собой. Сердце пропустило несколько ударов, пока глаза не ухватились за того, кто больно прижимал её к холодному камню стены. — Ибрагим! — обретая способность говорить, на выдохе облегченно произнесла Госпожа. Хюррем попыталась освободиться, но его хватка стала намного сильнее, отдаваясь острой болью в плече. — Да как ты смеешь! Отпусти меня немедленно! — болезненно прикрикнула Валиде Султан. — Я не собираюсь играть с тобой в твои игры, Хюррем! Не делай того, о чём пожалеешь! Остановись, пока это ещё возможно! — Ибрагим прорычал каждое слово ей в лицо, но хватка стала слабее, что и позволило Хюррем приблизить лицо к Паше и ядовито прошептать: — А что ты сделаешь?! Не забывай, мой сын Повелитель, хватит одного моего слова, чтобы отправить тебя в ад! Приближающиеся шаги заставили Пашу отпрянуть от неё, в его глазах читалось недоуменее. После всего того, что он сделал, она так просто угрожала его убить. — Валиде Султан, Паша Хазрет Лери! — с поклоном произнёс главный евнух гарема. — Пойдём, Сюмбюль! — отдернув парчовое платье, Госпожа направилась в гарем, буквально ощущая спиной прожигающий взгляд Визиря. Ибрагим влетел в свой кабинет, как и всегда в моменты гнева, всё содержимое его стола в миг оказалось на полу. В несколько шагов он добрался до балкона, вдыхая влажный воздух, принесеный с Босфора, и, коснувшись взглядом балкона матери Султана, тут же окунулся в воспоминания, которые изменили не только его жизнь, а целого государства. Она откупорила пузырек и поднесла к губам. — Хюррем Султан! Незнакомый голос окликнул её. Госпожа открыла глаза, перед ней предстал молоденький евнух, она видела его как-то в гареме. Опустив низко голову, паренёк произнёс: — Госпожа, Ибрагим Паша зовёт вас! Он просил передать, если вы сейчас к нему не явитесь, он сам придёт к вам! — чуть заикаясь, закончил паренёк. Она подняла глаза и встретилась с пристальным взглядом Паши с его террасы. Он наблюдал за моментом её слабости, они победили! Зачем же он остановил её? Его глаза блеснули недобрым огнём, он знал, что нужно сделать. Сегодня своим поступком она снова толкнула его совершить то, что он уже сделал однажды и с того момента потерял покой. Как назло, воспоминания о минувшем, подобно назойливым мухам, так и лезли в голову:  — Хюррем. — Паша, Госпожа уже несколько часов бьётся в истерике, — прижимая к себе свою Госпожу, дрожащим от слёз голосом пролепетала Эсма Хатун. — Скажи, чтобы все вышли и пусть никто не входит, пока я не позову! — Спасите её, Паша! — сквозь новый поток слёз, выпуская из объятий Хюррем Султан, которая будто заледенела, произнесла Эсма и направилась к выходу вместе с другими рабынями. Как только все вышли, Ибрагим сделал несколько шагов к Хюррем Султан и опустился на колени рядом с ней, она подняла на него глаза и безжизненным голосом спросила: — Ты пришёл меня убить? Великий Визирь положил свою ладонь на её мокрую от слёз щеку и заговорил: — Что с тобой, Хюррем? Хюррем на секунду прикрыла глаза и потерлась о тёплую ладонь Паши, ответила: — Делай, что должен! Он убрал руку от её лица. — Что ты с собой делаешь? По её щекам снова потекли слёзы. — Ты всё знаешь, верно? — Да, я всё знаю… — Рустем меня предал, да? — Нет, я пытал его несколько дней, а затем убил! Хюррем замолчала. Это конец. — Ты остановил меня тогда на балконе, чтобы разрушить мою жизнь, довести до предательства, привязать к себе, а потом отказаться и убить своими руками? Ты настолько сильно меня ненавидишь? Ибрагим придвинулся чуть ближе к ней, обнял за талию и, нежно прижав к себе, ответил: — Если бы я отказался от тебя, то не стал поддерживать твой план по государственному перевороту! Если бы я тебя ненавидел, смог бы отказаться от верности Султану, отказаться от семьи ради тебя? Он всё помнил, будто это было вчера. Он помнил каждое её слово, каждый жест, каждую клятву и обещание. Именно, наверное, это минута его слабости снова решила судьбу целого государства и одной-единственной женщины с огненно-рыжими волосами. Ибрагим Паша в беспорядке, что сам же и устроил, нашёл лист бумаги и чернила, устроившись за своим столом, начал выводить слово за словом. Печатью Великого Визиря Ибрагим пометил письмо, сделал глубокий вдох и позвал своего стражника: — Муса Ага! — Слушаю, Паша Хазрет Лери. — Муса, это письмо доставишь в Манису, лично Шехзаде Мустафе, ты меня понял?! — грозный повелительный тон заставил слугу сжаться. — Я всё исполню, Паша! — низкий поклон с пергаментом в руке. — Ступай! — снова какой-то болезненный вдох сорвался с губ Великого Визиря. Ему пока было неведомо, что это лист пергамента снова окажется у него в руках, тогда когда он и вовсе забудет о нём. Что чуть выцветшие чернила заставят его совершить много грехов и пройти через ад не только его душу. А пока он будет почти до утра сидеть в своём кресле, размышляя, что играть по прежним правилам стало намного сложнее, чем он мог представить.