Горящие в противостоянии. Новая эпоха

Ибрагим Паша, казалось, за один миг оказался во дворце Падишаха. Он не знал, что скажет своему Султану, не знал, что сделает, чтобы сохранить жизнь Мустафе, но был готов положить свою жизнь к ногам властелина взамен жизни Шехзаде. Ибрагим остановился у покоев Султана Мехмеда под безмолвные поклоны стражников: — Сообщи Повелителю обо мне! — нервно выдохнув, сказал Великий Визирь. — Простите, Паша, Повелителя нет во дворце, — не поднимая глаз, ответил молодой мужчина. — Где он? — страх неизбежности сковал грудную клетку Паши. — Повелитель отбыл с Аязом Пашой из дворца, направление мне не известно. Ибрагим Паша влетел в свои покои и, как это часто случалось в моменты его гнева, одним яростным движением сбросил содержимое своего стола на каменный пол. — Стража! — громкий голос Великого Визиря огласил покои, и несколько стражников тут же явились к нему, склонив головы. — Выясните, куда отправился Султан Мехмед, и смените мне коня, я направляюсь в Манису. Сюмбюль Ага вошёл во дворец Паши и, увидев свою Госпожу на полу, содрогавшуюся в рыданиях, тут же бросился к ней. — Валиде, Аллах сохрани, что с вами?! — Сюмбюль тяжело поднял свою Госпожу на ноги и повёл к тахте. Верный слуга позволил Хюррем Султан тяжело осесть на тахту, а сам упал к её ногам, вцепившись в парчовый подол платья, запричитал: — Моя Госпожа, ради Аллаха, прошу вас, успокойтесь! Сколько тёмных дней вы пережили?! Теперь пришёл ваш рассвет, прошу вас, не лейте больше слёз! Всё закончилось, Шехзаде Мустафа казнен! Хюррем Султан дрогнула, словно от пощёчины, и в полном отчаяния жесте схватила смуглую руку евнуха и осипшим от слёз голосом спросила: — Мёртв? — Да, моя Госпожа! Всё, как вы и говорили, Аяз Паша принёс письмо как бы от Лалы Паши из Манисы, в котором говорится, что Шехзаде Мустафа поднял бунт и в столицу направляется. Как вы и предполагали, Султан Мехмед решил лично в этом убедиться и направился на встречу к Шехзаде. Вот он и увидел лагерь Шехзаде да отряд янычар из сарухана, видно, Шехзаде Мустафа для защиты их использовал. Только это и подтвердило для Повелителя слова Аяза Паши. Не став разбираться, он отдал приказ о казни. Только что прибывший гонец мне сообщил, — ободряюще закончил главный евнух султанского гарема. — Мой сын возвращается в столицу? — голос Валиде был словно метал, холодный и безжизненный. — Да, Госпожа, к утру Повелитель, вероятнее всего, прибудет в Топ Капы. — Хорошо, возвращаемся домой, Сюмбюль, здесь нам делать больше нечего! — Валиде Султан поднялась и на негнущихся ногах побрела к карете. В её душе плескались противоречивые чувства. С одной стороны, она убрала главного палача для своих детей, а с другой, этот мальчик рос на её глазах. Она видела его победы и поражения, страхи и сомнения, радость и печаль. Хюррем Султан чувствовала печаль не смотря ни на что. Если бы она только знала, сколь раз в своей жизни она ещё вспомнит этот день и какие последствия он принесёт. Замылиный черногривый конь, не останавливаясь ни на секунду, нёс на своей могучей спине Великого Визиря. Ибрагим Паша резко остановил коня, завидев султанскую стражу. Ибрагим спешился с коня и, разглядев среди стражи самого Падишаха, склонился в поклоне. Султан Мехмед остановился, наблюдая за Великим Визирем. В его глазах, как успел отметить Паша, плескалась такая же ярость, какую он наблюдал в глазах его отца в моменты его гнева. Ибрагим Паша перевёл взгляд на повозку позади Падишаха, и его глаза зацепились за чёрный гроб. Он знал, кто в нём находился, но не желал в это верить, пока не услышал страшные слова, сорвавшиеся с губ Султана. — Ибрагим Паша, отвечаю на немой вопрос в твоих глазах, там покоится мой мятежный брат, его тело переправят в Бурсу, где он и будет захоронен! — каждое слово Повелителя врезалось острым кинжалом в грудь Ибрагим. — Повелитель, неужели вы поверили, что Шехзаде Мустафа мог поднять бунт против вас?! Сколько яда влила в вам в душу ваша мать и этот пёс Аяз Паша?! — Ибрагим прорычал каждое слово, смотря прямо в глаза своему Султану. — Как ты смеешь говорить такое мне, Повелителю мира, да и ещё клевещешь на мою Валиде?! Моли всевышнего, чтобы выяснилось, что ты не причастен к бунту! Схватить и бросить в темницу! — грозко произнёс Султан Мехмед, и тут же Ибрагима Пашу, Великого Визиря этого государства, поставили на колени перед удаляющимся Падишахом. Мехмед вошёл в свои покои, опустившись на трон, обхватил голову руками в попытке унять бурю эмоций в своей голове. Сегодня он потерял невинность своей души, трон, на которым он сидел, снова обагрился кровью Шехзаде, как это было до него и, вероятнее всего, будет после. Хюррем Султан проснулась от тихого голоса, звавшего её по имени. Разлепив красные от слёз, пролитых ночью, глаза, она растерянным взглядом сфокусировалась на Сюмбюле Аге. — Простите, Валиде! У меня важные вести, — тревожно проговорил главный евнух. — Ради всевышнего, Сюмбюль, если ты принёс плохие вести — молчи! Я больше не вынесу! — Госпожа обречённо закончила говорить и с тяжёлым вздохом опустилась на шёлковые подушки. — Валиде Султан, простите своего раба, но вам необходимо знать! Повелитель вернулся во дворец, а перед этим, встретившись с Ибрагимом Пашой на пути, бросил его в темницу, обвиняя в участии в бунте, — протянул евнух, ожидая реакции своей Госпожи. Хюррем Султан резко села на кровати, и твёрдый голос огласил просторные покои: — Эсма! Неси мне платье, быстро! Заспанная Эсма Хатун тут же оказалась перед Госпожой, преподнося платье цвета измуруда, расшитое золотой нитью. Спустя некоторое количество времени Валиде Султан, уже облачённая в наряд и драгоценности, достойные матери Султана, ступала по коридорам дворца, которые вели в самое страшное его место. Хюррем Султан остановилась у входа в темницу перед стражниками, преградившими ей путь. — Пропустите меня! — властно произнесла Госпожа. — Простите, Валиде Султан, Повелитель велел никого не пускать. — Ты рассудка лишился, Ага?! Ты хоть понимаешь, кто перед тобой стоит?! Или ты сейчас меня пропустишь, или уже к обеду твоя голова будет украшать городскую площадь! — Валиде почти задыхалась от ярости, и стражники сдались под её напором, переглянувшись, разошлись в стороны. Хюррем Султан не спеша шла среди камер, шелестя юбкой шёлкового платья о грязный пол сырой темницы. Дойдя до середины, она остановилась и невольно вздрогнула. Ибрагим Паша сидел на полу, облокотившись спиной о каменную стену, с прикрытыми глазами. Несколько минут Хюррем в оцепенении стояла и просто смотрела на него в полной тишине. Сердце сжималось от этой картины, Хюррем Султан вовсе не желала видеть его в таком месте. Ведь она стал для неё дорогим человеком, как бы она хотела это отрицать. Госпожа вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса: — Моё почтение, Валиде Султан! — голос Ибрагима был слегка хрипловатым и насмешливым. Он так и не открыл глаз, но ни на секунду не засомневался, кто перед ним стоит. — Ибрагим?! — его имя будто сорвалось с губ Хюррем Султан, и она невольно прильнула к решётке, будто желая оказаться как можно ближе к нему. — Пришла посмотреть на плоды своей победы? — он не хотел видеть её лица, боясь вновь податься искушению, как десятки раз делал Султан Сулейман, да и он сам не был исключением. Власть этой женщины над мужчинами была поразительной. Даже её голос заставлял сердце замирать, но Ибрагим не сдавался. Он твердил в своей голове только одну мысль — она убила Мустафу! — Перестань, Ибрагим! Я не желала, чтобы ты оказался здесь! — с некой мольбой в голосе ответила Госпожа. — Да, ты всего лишь хотела убить Мустафу, я был свидетелем твоего греха, вот так просто ты от меня избавилась. Почему ты решила, что я не расскажу Султану перед смертью правду о том, как он получил трон? — он ухмыльнулся, ожидая её реакции. — Успокойся, Ибрагим Паша, ты не умрёшь! — голос Хюррем Султан стал тверже. — И почему же? — он будто наслаждался этой ситуацией. — Потому что я не позволю! — Валиде развернулась и быстрым шагом покинула темницу, направляясь в покои сына. — Сынок? — Хюррем вошла в покои и не застала его. Услышавал голос матери, Мехмед покинул террасу, тяжело вздыхая, что его уединение нарушили. — Валиде! — Султан приложил голову к руке матери в знак уважения. — Мехмед, я пришла выразить соболезнования насчёт Мустафы, но ты принял единственное верное решение! — Оставим это, Валиде! — непривычно холодно ответил Мехмед. — Если это всё, возвращайтесь в свои покои, меня ждут государственные дела! — Султан развернулся и сел на свой трон, показывая, что разговор окончен. Хюррем Султан уняла раздражение и, добродушно улыбнувшись, прошла и села рядом с сыном. — Сынок, я хотела спросить, от чего ты бросил Великого Визиря в темницу? — Он обвиняется в измене своему Султану, Валиде! — Мехмед недовольно свёл брови. — Мехмед, Ибрагим Паша очень много сделал для твоего султаната, я думаю, ты должен его выпустить! — Хюррем Султан старательно подбирала каждое слово, хотя поведение сына вызывало в ней ярость. — Это не вам решать, Валиде! — Султан резко подскочил на ноги, не желая больше сдерживать своей гнев. — Перед вами больше не маленький мальчик! Я Повелитель мира, и мои решения никто не может обсуждать, даже вы! Если я решу казнить Ибрагима Пашу, то вы этого не измените! А теперь возвращайтесь в свои покои! — закончив свою полную ярости речь, он вылетел на террасу, оставив в полном недоумении и страхе собственную мать.