Горящие в противостоянии. Новая эпоха

Как только первые лучи рассвета коснулись дворца, Хюррем Султан уже ожидала Аяз Пашу в мраморном павильоне. Весь вид матери Султана говорил о том, что прошедшая ночь для неё выдалась без сна, полная переживаний. Она весь остаток ночи, будто лишившись рассудка, лила слёзы и молила всевышнего сохранить жизнь Великого визиря. Аяз Паша поклонился и окликнул Госпожу, выводя её из тяжёлых дум: — Валиде Султан, вы желали меня видеть? — Что произошло с Ибрагимом Пашой? Где он? Какое решение принял мой сын? — срывающимся голосом спросила Хюррем. — Простите, Валиде Султан, мне ничего не известно. Только сегодня должно быть вынесено решение относительно участи Великого визиря, — Паша чуть нахмурился, смутившись столь живого интереса об участи этого шайтана. — Аяз Паша, делай что хочешь, но Ибрагима найди живым и здоровым. Иначе твоя голова на плечах не удержится! — она повысила голос и направилась к выходу, тем самым не дав возможности Паше продолжить разговор. Тем временем, пока его мать металась в душевных терзаниях, Султан Мехмед проснулся полным сил. При взгляде на красавицу Дениз ему казалось, что все события минувших дней — лишь страшный сон. — Доброе утро, мой повелитель! — сладким голосом протянула наложница. Мехмед улыбнулся, сжимая её в крепких объятьях. Удобно устроившись на широкой груди падишаха, девушка вновь заговорила: — Повелитель, я так голодна! Позвольте велеть принести нам завтрак, и чтобы несла его не я?! Мехмед снова улыбнулся, смотря на наивную и такую дерзкую наложницу, ответил: — Ну, иди, скажи стражникам, пусть подадут нам завтрак. Хюррем Султан брела к главным покоям дворца: она знала, что только её сын Султан сможет расставить всё по своим местам. Стражники подле покоев безмолвно поклонились. — Доложите моему сыну обо мне. — Простите, Валиде Султан, повелитель со своим гаремом. — Какой гарем?! Полдень приближается! Иди и скажи Султану, что я желаю его видеть! — яростный блеск в глазах и ледяной тон султанской матери заставили стражника скрыться за дверьми покоев падишаха мира. Эти мгновения казались для рыжеволосой Госпожи вечностью. Какая ирония — сколько раз эти двери закрывались перед её лицом. Посадив на трон сына, она наивно смела полагать, что теперь для неё не будет запертых дверей, ожидания и унижений. Какая жалость, что порой все мечты так и остаются лишь мечтами… Из раздумий Хюррем Султан вывел тихий голос юного стражника: — Валиде Султан, повелитель велел его не беспокоить, сказал, что когда ему будет угодно, навестит вас в гареме. Валиде горько ухмыльнулась и побрела в свои покои. — Валиде Султан моя! — елейным голосом протянул Сюмбюль Ага. — Что такое, Сюмбюль? — Беда, Госпожа, наш шехзаде Джихангир захворал! — Что с ним? Где он? — лицо её стало ещё бледнее прежнего. — Как только узнал о смерти Мустафы, сразу слёг в постель, и жар поднялся, — причитал евнух, следуя за своей госпожой, которая вихрем неслась в покои сына. Покои юного шехзаде встретили Хюррем Султан терпким запахом разных трав и шёпотом многочисленных слуг, толпившихся у постели. Она присела на постель к сыну, обнимая его маленькое тельце, буквально горящее. — Что с ним, лекарь? — не отрываясь от сына, потребовала ответа Валиде. — Валиде Султан, с самого утра Шехзаде отказывался от еды, сейчас, вот, жар поднялся. Я лекарства дала, подождём, к утру жар должен сойти. — Ни на минуту не оставляй его! — Конечно, Валиде Султан. Хюррем Султан поудобнее устроилась рядом с больным сыном, потихоньку начала его убаюкивать, моля Аллаха пощадить её душу. В своих покоях найти успокоение не могла и Джихан Хатун. Резко поднявшись с тахты и придерживая большой живот, фаворитка позвала служанку: — Айше, неси мне платок, сама пойду к Султану, не могу больше ждать! — Госпожа моя, давайте подождём. — Неси, говорю! Джихан Хатун пошла по золотому пути, приблизившись к заветным дверям, снова наткнулась на жалостливый взгляд стражи своего падишаха. — Джихан Хатун, приходите позднее, Султан Мехмед со своим гаремом. — Кто внутри? — глаза наполнились слезами. — Дениз Хатун ещё не покидала покои. Развернувшись, Джихан направилась в гарем. Не пройдя и половины, фаворитка закричала от резкой боли в животе и почувствовала, как алая жидкость обагрила подол белого платья.