Врата Бальдура: Тени Амна

      — Портал!       Стэйлис сжала посох покрепче. Друзья отреагировали на её крик моментально, приготовившись встретить незваного гостя во всеоружии, на случай, если ему не захочется праздных разговоров.       Сияние рассеялось, и пред отрядом явился маг, чей облик до боли кого-то напоминал волшебнице. Красная мантия, обилие золотых украшений — массивные серьги в ушах; кольцо, пронизывающее нижнюю губу; перстни, играющие разнообразными камнями. И да, этот неповторимый говор, усиливавший эффект пламенной речи, льющейся, как из рога изобилия.       — День добрый, Я — Дегардан Адельсониус Третий, великий красный волшебник из Тэя!       Стэйлис показалось, что Эдвин чем-то подавился. Во всяком случае, он издал сдавленный хрип, а потом — побледнел.       — Я разыскиваю подлеца и предателя, Эдвина Одессейрона, и наши осведомители пометили эту местность, как предположительный насест коршуна, — маг продолжал петь соловьём, не обращая внимания на то, что кому-то стало нехорошо.       — Сожалею, — дочь Баала постаралась изобразить растерянность. — Мы не виделись после приключений у Врат Бальдура.       — Но мы всё же предполагаем, что он может быть неподалеку, — наседал Дегардан.       — Посмотрите на нашу компанию. Мы похожи на тех, кто мог бы подружиться с Эдвином Одессейроном? — нахмурил брови Аномен.       — Точно. Он же совершенно невыносим, и даже я, дроу, это вижу, — поддержала соратника Викония.       — Вы — уроды, — процедил тэец.       — Извините? — переспросил Дегардан.       — А, это Мэнни, наша чародейка. У неё сейчас… Эти дни, она неприветлива, — Налия улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.       — Хм, — тэйский агент пожевал нижнюю губу, что-то обдумывая, потом обратился к союзникам вновь. — Я прошу вас, если вы столкнётесь с этим мешком кишечных газов, дайте знать. Его ожидает суд.       — Всенепременно, милорд, — поклонилась Стэйлис.       Маг, натянуто улыбаясь, открыл портал вновь и скрылся в нём.       — Ты посмотри! — оживилась Викония. — Тебя ожидает суд? Я хочу подробностей!       — Только после того, как извинишься за свои высказывания, — призыватель надул губы. — От хельмита я не жду ничего, кроме дерьма, но вот ты, моя эбеновая богиня, ты… Разбила мне сердце.       — У тебя его нет, животное, — ухмыльнулась дроу.       — Эдвин, — заволновалась Стэйлис, — что случилось? Что ты натворил?       — Отказался шпионить за тобой, — вздохнул красный маг. — Красные волшебники Тэя собирали информацию о выживших детях Баала, чтобы впоследствии избавиться от вас. Я же решил, что с вами выгоднее держать контакт, так как политическая обстановка в Тэе неспокойна, а его внешняя политика так и вовсе пестрит совершенно иррациональными решениями. Ты — бестолковая мартышка, и, конечно, как маг не стояла и рядом с моими умениями, но поступаешь ты мудро. Чаще всего, — добавил тэец, видя, как вытянулись лица у его друзей.       — Может, обнимемся? — хохотнула Стэйлис.       — Да вот ещё! — возмутился Эдвин. — На надо тереться своими грудями об мои!       — Ты влечение к женщинам совсем растерял? — поддела его дроу. — Может, стоит оставить тебя в таком теле?       — Тебе обидно, потому что ты не успела попробовать меня в деле? — ласково ответил призыватель.       — А я знала, что ты гораздо… Порядочнее, чем кажешься. Чувствовала, — тихо промолвила Налия.       Девичье лицо Эдвина на миг стало очень серьёзным, и он горько усмехнулся, как будто подумал о чем-то своём и очень сокровенном.       — Не приписывай мне лишние заслуги, доморощенная принцесска, — привычно нахамил он, но Стэйлис готова была поклясться, что в голосе мага скользнула нотка нежности.       — Можно вопрос? — волшебница решила осторожно перевести тему. — А Дайнахейр… Её ты тоже решил пощадить?       — Нет, её я как раз хотел убить, — спокойно признался Эдвин. — Но она спуталась с тобой. Это её и спасло.       — Да. Ты неисправим, — покачала головой дочь Баала, улыбаясь.       — Ещё держусь в некоторых вопросах, — бросил тэец. — Стэйлис… Ты… Правда не отдашь меня под суд?       — Нет, — лицо волшебницы стало серьёзным. — Я не предаю союзников.       — Хотя с такими, как ты, трудно от этого удержаться, — вырвалось у Аномена.       — Слушай, сходи уже, да самоудовлетворись, — всплеснул руками призыватель. — Больно агрессивный!       — Богохульник, — провозгласил Келдорн.       — Стэйлис, пойдём уже к министру, а, — зарычала Викония.       Старейшина слушал доклад волшебницы, привычно стирая пот со лба. Услышав про смерть Миреллы, он не смог сдержать слёз и шумно сморкался в тот же платок, которым обтирал лоб.       — Горе нам! Мирелла была нашим защитником и другом! — стенал мэр.       Стэйлис чувствовала неудержимую волну симпатии к мужчине и его супруге, трогательно обнимавшей мужа за плечи в попытках утешить.       — Мы говорили с Мадульфом. Он пострадал так же, как и вы. Волки поедали его сородичей, и он просит вас о сделке. Они предоставят вам защиту в обмен на пищу.       — Защиту? — министр Ллойд удивленно вскинул брови. — Это… Возможно, нам стоит попробовать. Времена нынче беспокойные, а мы — простой деревенский народец, денег на стражников всё равно не наскребем. Спасибо вам, миледи… Я могу предложить денег, всё, что осталось от казны… Или отдам даром кожаный доспех, что остался от следопыта, основавшего наше поселение.       — Не стоит! — волшебница выставила руки вперед. — Я не возьму награду, это… Не тот случай.       — Пусть боги вечно оберегают ваш путь, — мужчина вновь расплакался, расчувствовавшись.       — Каковы дальнейшие планы? — поинтересовался Келдорн, помогая конюху министра запрячь лошадей.       — До замка Налии, оставим повозку. А оттуда — в Аскатлу, — уверенно заявила Стэйлис. — Я подсчитала деньги, что мы вытащили из логова дракона. Их с лихвой хватит на оплату высвобождения моей Имми. Зайдём в Храм Огмы, посмотрим, что можно сделать для Эдвина. А после… После я попробую переговорить со связным Воров из тени.       — Приятно знать, что ты помнишь о главной из проблем, — обиженно пробурчал тэец.       — Не зуди. Эти старикашки, покрытые пылью своих книг, точно что-нибудь придумают, — бросила Викония.       Когда отряд распрощался с селянами и собрался, было, покинуть Имнэсвейл, сверкающая дверь портала вновь открылась, выпуская старого знакомого — Дегардана. Стэйлис напряглась — она отчётливо уловила, что маг накинул на себя защиту от атакующих заклинаний и простого оружия, а значит, явно готовился к битве.       — Миледи, — громко обратился вновь прибывший. — Я думал, мы смогли достичь понимания, а вы мне нагло солгали!       — Не понимаю, о чём вы, — развела руками Стэйлис, мысленно готовясь к битве и собирая силу.       — Послушайте, — тяжело вздохнул Дегардан. — Я прекрасно знаю, что вот та женщина, — маг указал рукой на Эдвина, — наш друг, покрытый иллюзией нетерской магии.       — Ч… Что? — голос призывателя сорвался на визг. — О… Нет! Я — Мэнни… Мэнни из… Калимшана, чародейка!       — О боги, Эдвин, — тэйский агент устало поправил мантию, — тот вымышленный мир, в котором ты живешь, должно быть так прекрасен! Я сниму с тебя обманное заклятие, больше ты не сможешь нас дурачить!       Дегардан сжал амулет на шее. Луч актинического света поразил Эдвина в грудь, заставив вывалиться из повозки. Стэйлис выпрыгнула следом, чтобы помочь другу, но тут же отпрянула назад — тело мага вдруг начало менять свои объёмы, а крик становился всё басовитее и раскатистей, пока, наконец, не приобрел знакомый тембр, по которому так скучали союзники.       Агент спрятал амулет и задумчиво склонил голову набок, ожидая дальнейших действий расколдованного земляка. Впрочем, долго ждать не пришлось, так как Эдвин, почувствовав себя в своём теле, резво подскочил и, забыв о легенде, начал привычно бахвалиться.       — Эдвин Одессейрон вернулся, зверушки! Снова в своём непревзойдённом теле, сводящем женщин с ума. Нужно только проверить, всё ли хорошо работает ТАМ, — тихо добавил он себе под нос.       — Может, потом? — поинтересовался Аномен. — Мне кажется, этот приятный господин хочет тебя убить, — добавил священник, глядя, как Дегардан краснеет в тон своей мантии.       — Неужели дома всё так плохо, раз прислали тебя? — фыркнул призыватель. — Ты же один из самых бестолковых сотрудников, что был у организации!       — С меня хватит! — взорвался Дегардан. — Я приволоку твой труп и скажу, что это была вынужденная мера!       — Или нет, — отозвался Эдвин и ударил первым, прочитав слово ошеломления.       Защита от магии спасла агента, но он слишком поздно понял, что руководитель отряда — дикий маг. Пока тэйцы препирались, Стэйлис сконцентрировала достаточно энергии, чтобы оголить ауру противника, — луч ослабления ударил следом за приложением силы Эдвина, разорвав плёнку защитной энергии.       Разозлённый Дегардан пустил в девушку символом паралича, и она едва успела наполнить энергией свой продолговатый мозг, чтобы избежать поражения. Эдвин начал читать призыв духа земли, но неожиданную точку в споре поставила кислотная стрела, вылетевшая из лука Налии, войдя в глазницу агента и поразив его мозг. Стэйлис с удивлением смотрела на то, как несчастный поверженный колдун бился в агональной судороге, и поймала себя на мысли, что, пожалуй, иногда сильно недооценивала симпатии аристократки.       — Туда тебе и дорога, — Эдвин плюнул в сторону затихшего тела соотечественника. — Эй, представители древнейшей профессии, — обратился тэец к Аномену и Келдорну, — а вы не хотели случайно помочь? Меня тут пытались убить!       — Нет, — спокойно ответил Аномен. — В конце концов, ты же сам говорил, что в магии с тобой никто не сравнится.       — Я тебе это припомню, — прошипел призыватель. — Хотя, — лицо его тут же расплылось в благостной улыбке, — я вылечен от позорного заболевания и могу вновь наслаждаться жизнью, так что твой звёздный час окончен. Готовься, хельмит!       — Заткнитесь, и поехали уже. Я устала от природных видов, — гавкнула Викония.       Во время привала на территории Де Арнизов Келдорн осторожно отвёл волшебницу в сторону. Старый паладин был подавлен, и лидеру отряда показалось, что за последние дни он как будто осунулся. Странное чувство нарастающей тревоги передалось магичке, заставив её унять дрожь в руках своей силой.       — Что-то стряслось, дорогой друг? — Стэйлис не решилась протянуть к нему руку, опасаясь, что это будет бестактно. Горион воспитывал её в уважении к возрасту и опыту, и она строго блюла порядки, к которым он призывал. Так ей казалось, что приёмный отец всё ещё где-то рядом.       — Я… Хотел обратиться к вам с просьбой, миледи, — воин устало стянул с себя шлем, явив взору серебро своей седины. Тусклый огонь от факелов холла облизывал розоватый металл его доспеха.       — Конечно. Всё, что пожелаешь, — кивнула волшебница.       — Понимаете, когда Аджантис… Умирал на моих руках… Я чуть не умер сам. Он для меня как сын, я люблю его всем своим сердцем. В Аскатле у меня семья — жена и двое очаровательных девочек, которых я не вижу месяцами из-за службы. Когда Гаррен сообщил, что моего ученика спасли, я задумался… А вдруг я так же потеряю моих малышек, даже не успев попрощаться? Я слышал, что вы планируете идти на переговоры. Не сочтёте ли вы за дерзость, если я отпрошусь на день, чтобы повидать моих лапочек? — паладин поднял глаза, выражавшие робкую надежду.       — Мой верный друг, конечно. Моё почтение вашей супруге и дочерям. Вы можете отправиться к ним сразу, как мы доберемся до города, — Стэйлис слабо улыбнулась.       — Спасибо. Да хранит Торм вашу доброту, — просиял муж, чьё сердце наполнилось сладкой истомой перед встречей с семьёй.

***

      — Стэйлис! — в дверь настойчиво стучали. — Стэйлис, открой скорее, дело чрезвычайной важности!       Она спросонья подскочила на кровати. Рефлекторным движением нащупала на столике рядом кинжал, сунула под халат.       «Интересно, который час? — успела подумать волшебница. — Всё-таки не стоило вчера так налегать на медовуху, дикий маг и похмелье — две несовместимые вещи. Так, соберись. Похоже, мы опять во что-то вляпались».       Солнечные лучи, продираясь сквозь застиранные занавески, рассекали полумрак дешёвой комнаты, наполненной спертым воздухом. Выглянув в окно, Стэйлис поняла, что день уже в самом разгаре: на торговой площади, вид на которую открывался из окон таверны «Пять Графинов», было гулко и суетно. Купцы громко рекламировали товар, покупатели деловито сновали меж рядов, городские глашатаи зычными голосами приглашали погреть уши и насладиться новыми сплетнями и новостями.       «Так, это уже хорошая новость, — Стэйлис растёрла руками лицо, — спала я достаточно и смогу применить магию. Только совершенно не помню, как закончился вчерашний вечер».       Настойчивый стук раздался снова. Казалось, дверь вот-вот слетит с петель. Волшебница резко тряхнула головой, чтобы прогнать остатки сонливости. Что ж, новый день, давай посмотрим, какие испытания ты приготовил сегодня для Дитя Баала и его союзников? Выдохнув, она открыла.       На пороге комнаты стоял Аномен. С довольной улыбкой. Похоже, «дело чрезвычайной важности», о котором он говорил через дверь, являло собой званый ужин. Иначе как объяснить тот факт, что он явился при полном параде? Свежевыбритое лицо с фирменной бородкой, аккуратно уложенные волосы. Доспех начищен так, что сияет, словно заговоренный молитвой. Стэйлис уловила странный и аромат и аккуратно потянула ноздрями воздух. «М-м-м, сандал. Он еще и надушился, — усмехнулась она про себя.— Сегодня враги ослепнут от нашего великолепия! Интересно, где он все это время прятал парфюмированное масло? Хорошо, что он постучался ко мне, Эдвин от злости его в горчичное желе бы превратил».       Облизнув пухлые губы и демонстративно выставив вперёд щит, оруженосец заговорил:        — Стэйлис, великий день настал! Меня нашёл посыльный сэра Райана Троула. Я должен немедленно явиться в штаб Ордена, ибо сегодня свершится суд, который либо явит мне свет служения добру и Хельму, либо низвергнет меня в… Э-э-э… В большую, тёмную… Ну…       — Хорошо, хорошо, я тебя поняла, — Стэйлис добродушно улыбнулась, чтобы сгладить неловкую заминку. — Я приведу себя в порядок и спущусь. Буду благодарна, если ты пока попросишь управляющего сделать чаю.       — Как скажете, миледи! — Аномен низко поклонился, взмахнув рукой.       «Жаль, что я не умею делать книксен. И до чего же он милый, когда волнуется, — она не могла сдержать умиления. — Ну почему мне так хочется обнять его в такие моменты?»       Несмотря на то, что отношения Аномена с остальными союзниками не складывались, Стэйлис испытывала неудержимую нежность к нему. Она чувствовала, что напускная напыщенность скрывает глубокую рану в сердце, которая никак не желала затягиваться, и надеялась, что сегодняшний день, наконец, облегчит муки юноши, ведь мечта о рыцарстве — путеводная звезда, дававшая ему всё это время силы и решимость сражаться. Если бы в этом мире было хоть что-то, что помогло бы ей не зачахнуть…       Вчера герои знатно отвели душу в баре. После того, как Келдорн отбыл домой, Викония и Эдвин тоже настояли на суточной передышке, только с алкоголем и развлечениями, дабы воспользоваться моментом, что никто не будет читать морали о вреде пьянства и азартных игр. Выбор пал на таверну «Пять графинов», что была в районе Моста и славилась лучшей медовухой во всём Амне. Начало вечера Стэйлис худо-бедно помнила: Аномен сразу ушёл наверх, проворчав, что ему пора помолиться; Викония спорила с Эдвином, что обыграет его в покер; а Налия доставала управляющего вопросами про живую музыку — аристократке нестерпимо хотелось танцев. Дальше — туман. Карты, пляски, пьяные песни, медовуха рекой. Да, хорошо, что не было Келдорна. А то команда точно бы уменьшилась на одного товарища…       — Эй, аббил, ты никак собрался к падшим женщинам? — Викония мягким движением руки поправила прядь белоснежных волос, смотря на Аномена. — Выглядишь так слащаво, что уважающая себя самка не станет об тебя пачкаться.       — Молчи, ведьма. Сегодня мой суд! — занервничал жрец.       «Точно ведьма, — усмехнулась про себя Стэйлис, подсаживаясь, — выпила вчера больше всех, а выглядит пугающе волнительно и свежо. Почему я так не могу?».       Налия, уткнувшись лицом в стол, глухо проворчала:       — Эй, ну что вы так кричите. Голова и так болит. Чёрт побери, да у меня, кажется, даже волосы болят.       Викония звонко рассмеялась.       — Твои танцы вчера были уморительны. Жаль, что ты не дроу, с твоей грацией ты могла бы менять мужей каждую неделю.       Стэйлис залпом выпила чай, остудив его заклинанием, и обратилась к друзьям:       — Я рада, что вы хорошо провели время. Кстати, где Эдвин?       — Пошёл на базар, посмотреть, нет ли там интересных свитков, — тёмная эльфийка картинно вздохнула. — Милая, ты же не потащишь нас в это мерзопакостное рыцарское заведение? Наш малыш, думаю, сам там справится.       — Я хотел, чтобы только Стэйлис пошла со мной. А тебе там точно делать нечего, тёмная! — отрезал Аномен.       — Вот и славненько, — Викония миролюбиво отмахнулась от него. — Встретимся тут вечером, я прослежу, чтобы Налия снова не ударилась в пляс до прихода Келдорна.       — Договорились! — Стэйлис ей подмигнула. — В добрый путь, милорд Делрин!       Всю дорогу до штаба Ордена Сияющего Сердца Аномен молчал. Он был напряжён, постоянно что-то бубнил себе под нос, нервно поправлял волосы, кусал губы. Дочь Баала понимала — оруженосец боится отрицательного решения. Они путешествовали вместе довольно давно, и всё это время сомнения в правильности выбранного пути грызли его, точно дикий пёс — плоть жертвы. Безнаказанное убийство Мойры пошатнуло веру Аномена в Хельма, ведь расследование почти сразу зашло в тупик. Бессилие выжигало его душу, а ярость травила разум. Стэйлис с трудом смогла удержать союзника от необдуманных поступков. Аномен много рассказывал о своей семье, волшебница знала: Мойра была единственной его радостью после смерти любимой матери Мойралы, смиренной служительницы Хельма, благодаря которой сына допустили до обучения в Ордене. Терпеливо и ласково волшебница успокаивала жреца, убеждала, что он сильнее ядовитой инъекции своих эмоций. Но что теперь говорить?       Погода стояла на редкость великолепная. Стэйлис с удовольствием жмурилась на солнце, чувствуя, как тепло ласкает её тело. Район Храмов, где находился штаб Ордена, обычно смущал, — она не верила ни в одного Бога, хоть и молчала об этом, а среди такого количества жрецов всех мастей на улице чувствовала себя неуютно и потерянно. Нарочитая вычурность и вульгарная роскошь убранства зданий так и вовсе раздражали волшебницу, контраст с постройками в других районах Аткатлы дико врезался в сознание. Но сегодня всё было иначе! Первый раз за огромный промежуток времени она была наедине с Аноменом, и им не угрожала опасность. А главное — он сам пригласил своего командира поприсутствовать на Суде. Союзники приближались к штабу, и сердце Стэйлис стучало всё отчаяннее…       — Здравствуй, Аномен! — леди Ирлэйна, как всегда лучезарно улыбаясь, приветствовала коллегу. — Желаю удачи сегодня, уверена, они не смогут отказать такому талантливому жрецу!       — Здравствуй, Леди Ирлэйна. Свет твоих глаз озаряет наш путь! — почтительно поклонился хельмит.       — Миледи Стэйлис, рада видеть и вас. Всё хорошо? — леди-рыцарь продолжала обворожительно улыбаться, как будто уголки её губ заколдовали.       «Так хорошо, что охота двинуть тебе посохом в глаз!» — пронеслось в голове у магички.       — Да, да, благодарю, хорошо, — буркнула Стэйлис и забежала внутрь здания.       Аномен, похоже, не заметил развернувшейся драмы. Перед дверью, ведущей в церемониальный зал, он схватил дочь Баала за локоть и совершенно потухшим голосом сказал:       — Сейчас подойдёт прелат Вессален и суд сразу начнётся. Рыцари уже построились, встань, пожалуйста, в первый ряд, мне будет спокойнее, если ты будешь рядом…       Стэйлис мягко коснулась губами его щеки.       — Хорошо, не переживай.       Оруженосец покраснел и устремился в центр зала. Волшебница нашла глазами сэра Райана Троула и подошла к нему. Похоже, рыцарь переживал не меньше своего воспитанника; он скрестил руки на груди, шепча молитву, и даже не заметил присутствия гостьи. Та, в свою очередь, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей, начала разглядывать висящие на стенах знамёна государств, где паладины Ордена участвовали в военных операциях.       «Вездесущая организация, — хмыкнула про себя Стэйлис. — Как им только ресурсов хватает. Бедняга Аномен, если его сейчас примут, знатно помотается по свету».       В зал вошёл прелат Вессален — пожилой седовласый мужчина среднего роста, лицо которого было исписано шрамами. Доспех его был отделан драгоценными камнями (да, правду говорила Налия — на что тратят налоги?), красная накидка из чистейшего шёлка струилась по полу. Аномен упал на одно колено. Рыцари в тот же миг сняли свои шлемы и склонили головы.       — Аномен Делрин, сын Кора и Мойралы! — удивительно мягкий голос прелата звучал в гробовой тишине. — Тот ли стоит передо мной, что ищет службы во имя добра и справедливости?       — Да, это он, многоуважаемый сэр Вессален! Суди меня по всей строгости. Суди меня так, как судили тебя! Перед тобой и доблестными служителями Хельма обнажаю я свои поступки и свои помыслы!       Прелат поцеловал свою руку и положил её на лоб юноше.       — Встань, сэр Аномен. Я нахожу тебя достойным. Поклянись, что будешь чтить закон, защищать слабых, идти к свету. С этого дня ты не оруженосец, но рыцарь Ордена Сияющего Сердца.       — Клянусь! — взвизгнул Аномен.       — Слава сэру Аномену! — отозвался стройный хор рыцарей.       — Помни свою клятву, служитель Хельма. Подойди к сэру Райану Троулу, он обсудит с тобой твои дальнейшие задачи.       Прелат быстро покинул зал, остальные паладины стали вяло расходиться. Стэйлис с интересом за ними наблюдала — подобные судилища, видать, им сильно приелись, атмосфера торжественности растворилась в воздухе за считанные минуты.       Аномен отчаянно тряс руку сэру Райану.       — Слава Хельму, всё свершилось, — новоиспечённый рыцарь был красным и перевозбуждённым. — Какова моя следующая цель?       — Мы посовещались и решили, что ты можешь пока остаться на службе у миледи Стэйлис. До сих пор её отряд не был замечен в неблагочестивых делах, думаю, ты сможешь почерпнуть из этих странствий ценный опыт.       — Да будет так, милорд. Стэйлис, пойдём!        Она низко поклонилась наставнику Аномена.       — Спасибо вам, поздравляю с успехом ученика!       — Благодарю, миледи!       На улице Стэйлис охватила необъятная тоска. Да, она была счастлива за хельмита, потому как знала, что для него значила эта должность. Но… Что это значило для них? Как будто выросла громадная пропасть… Рыцари берегут достойных дам: с благородным происхождением, кротким нравом и приятной внешностью. Ни в один из этих пунктов волшебница не попадала. Она могла остаться лишь его носовым платком на случай очередной смены настроения. Да и нужно ли было ему это теперь…       — Поздравляю, сэр Аномен. Ты доволен собой? — она пыталась скрыть свою грусть, хотя голос предательски надломился.       — Да, милый друг. Жаль, что мой отец этого не увидит и не оценит. Жаль, что ему… Настолько всё равно. Наверное, топит свою злобу в бутылке в опустевшем имении. Хотя… Мне бы хотелось знать, что он мной гордится. Но этого не будет никогда…       — О, понимаю, о чём ты. Мой настоящий отец точно никогда не оценит того, что я делаю. Если только я не начну мотать кишки случайных прохожих на посох, но, надеюсь, до этого не дойдёт. Видишь, хоть в чём-то мы похожи.       — Я часто думал о… Твоём происхождении. Видит Хельм, меня до глубины души восхищает непоколебимость перед влиянием собственной крови на разум.       — Аномен, я пошутила. Нет никакого влияния. Я поступаю так, как сама считаю нужным. Просто стараюсь быть максимально беспристрастной.       Аномен вдруг резко остановился. Волшебница вопросительно на него взглянула.       — Мы почти подошли к выходу из района. Постоим пару мгновений на набережной? Я хочу кое-что сказать, но с трудом подбираю слова в голове.       — Конечно, без проблем.       День катился к концу. В воздухе повеяло вечерней прохладой, поднялся лёгкий ветерок. Стэйлис опёрлась на парапет и разглядывала рябь на воде. Аномен, заметно нервничая, что-то искал в сумке.       — Борода Хельма, где же. Точно помню, что положил…       — Что-то не так?       — Нет, все нормально. Пару мгновений…       Волшебница пожала плечами и снова уставилась на воду. «Надушиться опять хочет, что ли? Самое время, скоро идти к отряду и победоносно сообщать новости», — представив подколки Эдвина и Виконии, Стэйлис с трудом сдержала ухмылку.       — Нашёл!       От выкрика Аномена она невольно вздрогнула. Потом повернула к нему голову и замерла; хельмит протягивал ей цветок, смущённо улыбаясь. Судя по всему, над растением поработали молитвами, оно было несвежим и помятым, но всё равно не засохло и источало резкий сладкий аромат.       — Я сорвал его пару дней назад, — голос жреца дрожал. — Этот цветок зовётся алой роделией. Он — символ битв и любовников. И похож на тебя…       Стэйлис, взяв цветок, густо покраснела.       — Эм. Спасибо. Но я не вижу связи между… Между… Собой… И цветком. Я же не друид, а маг. Хотя он милый, да.       — Стэйлис, я люблю тебя, со всей пылкостью своего сердца. Ты пленила меня с первой секунды. Я читал сотни романов о рыцарях и их дамах, но, встретив тебя, понял, что ни одна из этих скучных и безликих женщин не сравнится с твоей силой. Аромат этого цветка столь же сладок, сколь и твои речи. А сила духа, терпение, доброжелательность и верность своим принципам, так отчаянно тобой демонстрируемые, восхищают, как его красота.       «Нет, всё-таки зря я вчера столько выпила, — сокрушённо подумала Стэйлис. — Мужчина, который меня с ума сводит, только что признался мне в чувствах, а у меня так гудит голова, что я не смогла уложить в ней и половину его пламенной речи. Почему эти рыцари всегда так витиевато изъяснятся?»       — Аномен, я тебя тоже люблю…       Жрец крепко прижал её к себе и горячо впился в губы. В первую секунду волшебница растерялась; первый поцелуй с ним она представляла несколько иначе — мягким, робким, чутким. Сейчас же ей было тяжело вздохнуть — от переизбытка чувств возлюбленный так сжал её грудную клетку, что в глазах потемнело. Аккуратно высвободившись, Стэйлис улыбнулась возлюбленному и потрепала его за щеку.       — Осторожно, мой дорогой. Я хоть и дикий маг, но в кислороде нуждаюсь так же, как и ты.       — Прости, любовь моя. Я так долго мечтал об этом моменте. Мне и в голову не могло прийти, что такая женщина ответит мне благосклонностью. Я был уверен, что не заслуживаю твоей взаимности. После смерти Мойры весь мир вокруг был в огне, ты — единственное, что помогло мне удержаться на земле и не упасть в Бездну.       — Аномен, о боги, как долго я хотела сказать тебе то же самое! Как можно ждать взаимности потомку Бога убийств, не признающему законов, от человека, избравшего путь рыцарства. Я была уверена, что твоё предназначение — оберегать даму из высшего общества, а не такое создание, как я…       Стэйлис вздохнула и, закрыв глаза, легонько коснулась губ хельмита. Тот осторожно ответил на поцелуй, положив руки ей на спину. В этот раз всё было иначе, юношеское нетерпение сменилось разливающейся рекой всепоглощающей нежности.       — Эй, бесстыжие! Идите вон, тут дом Божий! — жрец близлежащего храма Латандера, уперев руки в толстые бока, кричал, выпучив глаза.       — Не ругайся, милый друг, ваш Бог одобряет весну и любовь! — с нескрываемым весельем ответил ему Аномен.       Волшебница звонко расхохоталась.       — Пойдём, милый. А то наши друзья в баре пропьют весь наш капитал от скуки! — она увлекла юношу за собой в сторону ворот, ведущих вон из района.       Когда влюблённые добрались до Района Моста, на улице совсем стемнело. Аномен не выпускал руки возлюбленной, и они всё говорили, говорили, говорили… Говорили о своих сомнениях. Говорили о том, как мечтали друг о друге. Говорили о том, как боялись признаться друг другу. Говорили о том, как хотели друг друга…       Горячее чувство страсти, что словно вырвалась из клетки, разорвав прутья, поглотило их у центральной арки. Не сговариваясь, они юркнули в ближайшую подворотню, чтобы дать волю физиологии, которая застилала их разум так, что заставила оглохнуть и ослепнуть, не воспринимая окружающий мир. Прижавшись к стене, они вновь слились в поцелуе, но поцелуе совершенно иного толка, не имевшего ничего общего с той неловкостью, что обуревала их после суда. Его губы скользнули ниже, к шее, и волшебница инстинктивно подалась вперед, чувствуя, как груди, отчаянно рвущейся к холодному металлу его доспеха, становилось так тесно в платье, что хотелось его разорвать. Животное вожделение, что так долго подавлялось искусственно — увещеваниями, молитвами, магией, часами разговоров с собой, познало, что такое свобода, а руку священника, скользнувшую вниз, к подолу её платья, не остановил бы сейчас и сам Хельм.       — Кто здесь? — высокий моложавый жандарм, вытянув тоненькую шейку, осторожно заглянул за угол.       — Всё в порядке, — с трудом сдерживая смех, ответил свежеиспечённый рыцарь. — Миледи стало плохо, и я, как священнослужитель, отвёл её в сторону, чтобы оказать помощь.       — О! — страж порядка облегчённо вздохнул. — Я патрулировал территорию и услышал странные сдавленные стоны, думал, опять на кого-то напали бандиты и оставили лежать после избиения, такое время опасное, знаете!       — Не то слово! — деланно возмутился хельмит. — Какое счастье, что мы готовы защитить слабых!       — Вы можете работать дальше, милорд, — Стэйлис поправила растрепавшиеся волосы. — Мне уже лучше. Отзывчивость священнослужителей не знает границ, — она плотоядно улыбнулась Аномену, взяв его за руку, что пару минут назад стремилась попасть туда, где было так влажно и тепло.       Жандарм, просияв, что боги уберегли его от очередной неприятности на вверенном участке, радостно устремился прочь.       — Надо было наложить тишину на несколько метров вокруг, — сокрушенно заметил рыцарь.       — И прочесть заклинание невидимости, — волшебница шумно выдохнула воздух. — Я слишком долго ждала возможности беспрепятственно ласкать тебя, и все здравые мысли меня бросили.       — Наши чувства взаимны, любовь моя. Ничто так не греет меня, как желание сбросить доспех и почувствовать тебя своей кожей. Как тогда, в таверне…       — Когда явился Келдорн. Кстати, — Стэйлис вздрогнула, — он должен был уже вернуться. Надо идти, чтобы не провоцировать его на воспитательные беседы. Думаю, не стоит пока акцентировать внимание группы на… Новом статусе наших отношений.       — Ты как всегда говоришь мудрые вещи, моё сердце. Келдорн начнёт наседать на меня по поводу внебрачных отношений, к сожалению, его старая закалка никак не хочет принимать реалии нашей жизни. Я не думаю, что в любви рыцаря к прекрасной даме есть что-то позорное, но он мыслит шаблонами, вложенными в голову не одно десятилетие назад.       — Тогда подведём его к этой новости постепенно. Пусть сначала порадуется за то, что ты с достоинством прошёл испытание и примкнул к рядам действующих рыцарей.       — Что ж, — Аномен ласково провел по волосам возлюбленной, — очередной волшебный момент позади, но душа моя трепещет от мысли, что теперь их будет так много!       — Да, мой отважный рыцарь!       В таверне было на удивление пусто. Кроме соратников Стэйлис, скучающих за столом в самом дальнем углу, было всего два посетителя, случайно забредших на поздний ужин. Торговый флот покинул доки сегодня утром, и без матросов район погрузился в застойную тишину, как будто и не было вчера шумных плясок и эля, льющегося рекой. Управляющий приводил бар в порядок: протирал стаканы, перебирал бутылки с крепким алкоголем и следил за тем, чтобы служащие вынесли пустые бочонки из-под медовухи. Официантки, явно радуясь наступившему затишью, щебетали у стойки, обсуждая кавалеров и планы на выходные после смены. На вошедших гостей они не обратили никакого внимания, и управляющий шикнул на них, чтобы работницы проявили уважение к клиентам.       — Представляю вам сэра Аномена, — Стэйлис взмахнула рукой, и жрец торжественно поклонился.       — Очень хорошо, — кивнул Эдвин. — Ты теперь перестанешь себя вести, как бешеная собака, которую хочется пристрелить? И вообще, чем от тебя пахнет? Это что, сандал?       — Поздравляю! — выпалила Налия прежде, чем жрец ответил красному магу. — Ты показал удивительную целеустремлённость, которая не могла не поразить прелата!       Викония не сводила глаз с волшебницы. Пусть жизнь в Подземье осталась далеко позади, но жрицу, годами дарившую свою жизнь службе обществу, в котором ничто не ценилось так, как власть и сладострастие женщины, было не обмануть. Она легко уловила фимиам женского возбуждения и прекрасно чувствовала, что оно не нашло выхода, превратившись в странный, но медленно затихающий зуд.       — Кто-то надкусил бутерброд, но не успел доесть? — игриво цокнула языком дроу.       — Времени не было, — Стэйлис уловила её настроение. — Хотя я изрядно проголодалась, да. Где Келдорн?       — До сих пор не вернулся, — пожала плечами Налия.       — Осознал, наверное, что без вас лучше, — фыркнул священник.       — Стэйлис, выгони его за неуважение к интересам команды, — подстрекал Эдвин. — И не уводи тему в сторону, мы говорили о своевременном принятии пищи.       Двери таверны шумно распахнулись. Келдорн, тяжело дыша, проигнорировал приветствие управляющего и шумно направился в сторону отряда. Стэйлис сразу поняла, что что-то не так. Она ещё никогда не видела друга таким взъярённым — лицо его было пунцовым, а желваки гуляли в такт раздувающимся ноздрям. Движения паладина были резкими, грубыми, отрывочными, и звон металла, казалось, шёл не от его доспеха, а от каждого мышечного волокна его тела. Келдорн швырнул шлем на стол, но не рассчитал силы — и тот со звоном покатился по полу, заставив всех вокруг замолчать.       — Келдорн, — Стэйлис наклонилась за упавшей вещью, инстинктивно стараясь не делать резких движений, — что-то случилось дома? Кто-то заболел?       — Нет, миледи, — паладин с силой зажмурил глаза, будто отгоняя наваждение, — все здоровы, спасибо.       Остальные герои молчали.       — Но что-то же случилось? — осторожно настаивала волшебница. — Я могу чем-нибудь помочь?       — Миледи, — голос воина надломился, выдав мучительное страдание, — вы ничем мне не поможете. У моей жены появился другой мужчина. Позвольте мне сегодня побыть одному, пережить это горе. Завтра меня ждёт море неприятной бюрократической волокиты, которая поставит крест на… На всей моей жизни, — Келдорн оставил без внимания протянутый ему шлем и крикнул управляющему, чтобы подготовили комнату для ночлега.       Работник таверны безошибочно почувствовал, что спорить и медлить было нельзя. Он отставил очередной стакан и вызвался лично сопроводить постояльца наверх, чтобы выбрать самое подходящее помещение.       Первым тишину нарушил Эдвин. Красный маг прокашлялся и осторожно почесал бородку, провожая взглядом расстроенного товарища.       — Я, конечно, не сторонник этих ваших брачных обетов на потеху гостям и шутам. Но, — тэец задумался на секунду, — горбатиться на семью, чтобы содержать её в роскоши, а потом зайти домой и узнать, что плоды собирает кто-то другой… Мерзкая перспектива. Мне жаль Келдорна. Я бы лично забил бабу за такое унижение.       — Дело очень плохо, — сурово заметил Аномен.       — Почему? — заволновалась Стэйлис. — И о каких… Какой… Волоките он говорил? Оформление развода?       — Всё ещё хуже, Стэйлис, — священник пронзил волшебницу ледяным взглядом. — Женщина, изменившая действующему рыцарю Ордена, если он является её супругом, подлежит суду. Жену Келдорна ожидает тюрьма. Пожизненно. Завтра он должен доставить её в штаб, где её предадут позору и лишат фамилии, права на детей, имущества.       Дочь Баала неосознанно вспомнила гравюру, изображавшую схватку Хельма и Мистры. Случайность ли то, что происходило сейчас? Или Стерегущий хотел предостеречь, показав на наглядном примере, что не даст так просто забрать своего раба? Да, Торм был слеп в своих суждениях, но такова участь любого, кто идет одной дорогой и не хочет искать компромисса. Бог Стражи, Хельм, всегда выбиравший нейтралитет, требовал от своих служителей безоговорочного терпения и хладнокровия. И ежели ему было угодно уберечь своего служителя от опасности легкомысленных поступков, пропустив мага сквозь тернии испытаний, то Стэйлис была готова бороться.