***
Крепость Свечи. Всё то же розовое закатное небо. Всё тот же гадкий промозглый ветер, омерзительные миазмы, сочившиеся из земли, да высохший ствол дуба. Стэйлис уже видела этот сон. Обернувшись, она нашла глазами выцветшие и посеревшие знамена, гротескно болтавшиеся, как половые тряпки. Найди меня. — Имоэн? — волшебница испуганно озиралась по сторонам, но сестры нигде не было видно. Не сражайся. Сражаться — значит проиграть. Я знаю. Он сказал мне. — Где ты? Что за шутки? Ступай внутрь и найди меня. Прошу, поторопись! Вздохнув, Стэйлис обречённо поплелась в сторону входа. Что всё это значило? Ритуал отправил её в небытие? Но почему она слышит голос воришки, ведь та осталась в живых? Прямо у двери в библиотеку материализовался демон баатезу*. Волосатая слюнявая морда дохнула в лицо волшебницы зловонным смрадом, облизываясь. — Тебе ещё чего надо? — устало проговорила Стэйлис. — Этот путь ведет к сердцевине твоей души, к самому истоку. Но познать его ты можешь только после принесения жертвы, — громыхал демон. — Отдашь ли ты ту часть себя, что ведома твоему разуму? Выбор за тобой, я готов взять молодость, здоровье, мудрость или опыт. — Если это так необходимо, — выдохнула волшебница, — возьми мою мудрость. Судя по тому, во что я вляпалась, у меня её и не было никогда. — Интересное решение, — оживился баатезу, — но глупцы часто видят то, что недоступно учёным. Познай же себя, оступаясь! Иди. Она ждёт тебя! Стэйлис почувствовала лёгкое головокружение, которое, однако, быстро развеялось, а демон растворился в воздухе, будто его и не было, открыв проход. Подождав для верности ещё минуту и убедившись, что больше никто не желает пообщаться с ней, магичка осторожно толкнула дверь. Имоэн, увидев сестру, со всех ног бросилась к ней, задыхаясь. Стэйлис попыталась приобнять воришку, но та отпрянула и заговорила срывающимся сиплым голоском. — Мы должны поторопиться, пока тени не вернулись ко мне! Твой инстинкт, он почти поборол тебя, но я знаю, как спастись! Приведи эту тварь сюда, мы объединим нашу волю, я знаю, знаю, он показывал мне! Это — твой единственный шанс! — личико Имоэн исказила гримаса отчаяния, и она, всхлипнув, сжала ладонь сестры и добавила: — И мой последний… — Хорошо, — Стэйлис кивнула. — Где мне найти эту тварь? — Она бродит вокруг крепости! Ступай же быстрее, время уходит! — заплакала воришка. Волшебница вернулась во внутренний двор, озираясь и дёргаясь от каждого шороха. Прислушавшись к ощущениям, она осторожно направилась на запад, и кровь её начинала вскипать. Предчувствие не обмануло — стоило завернуть за угол строения, как огромная мужская фигура в мощном латном доспехе и шлеме с витыми костяными рогами направилась к ней. Саревок. Её брат, сложивший голову в схватке с ней в храме их отца. Стэйлис сжала кулаки и тут же с удовольствием отметила, что в этом забытом богами месте её магия легко культивировалась, концентрируясь в крови. Аура несущего смерть, изливавшаяся от зачарованных доспехов, заставила сердце биться сильнее, но волшебница знала — один раз она смогла его одолеть. Одолеет и сейчас. Нужно лишь заманить его к Имоэн. — На колени! — голос Саревока приобрёл странные модуляции, сквозившие будто из самого Баатора. Баал, Лорд убийства, явился в теле своего убиенного сына, чтобы подавить волю непокорной дочери. — У нас семейный вечер? — ехидно бросила Стэйлис. — Ты зря смеёшься, дрянь. Я — твой инстинкт. Я — твоя суть. Я — твоя кровь! — визжал мёртвый бог. Волшебница подняла с земли камень и, хорошенько замахнувшись, запустила им в родственника. Снаряд попал в наносник шлема, отчего металл задорно лязгнул. — А ну иди сюда, потаскушка! Ты умрешь и поможешь мне возродиться! — Баал в теле Саревока, заревев, поднял меч и ринулся в бой. — Спорим, не догонишь, ржавое корыто? — Стэйлис плюнула в сторону рассвирепевшего злодея и бросилась наутёк. Воин зла бежал следом. Тяжелая броня, покрывавшая всё его тело, знатно замедляла его движения, и волшебница успела добраться до Имоэн, имея пару минут в запасе. — Имми, он идёт сюда! Что дальше?! — Отлично! Я присоединю свою силу к твоей! Бей его, а я буду тебя питать! Дверь слетела с петель. Леденящий душу лязг доспеха раздался совсем близко. «Чёрт, он же почти неуязвим к магии», — успела подумать волшебница. Посоха при ней не было, но на поясе болтался верный кинжал — последний довод мага в любой сложной стычке. — Малыш, мне нужно развеять магию, наслоенную на доспех. Помоги! — Стэйлис напряглась, собрав из крови как можно больше энергии. Песнь заклинания тонула в ударах защитных пластин друг об друга. Когда негодяй занёс меч для удара, волшебница согнулась пополам и, вытянув руки, пустила заряд прямо в грудь противнику. Лорд рухнул на пол от ударной волны. Волшебница метнула в него кислотной стрелой, метя в открытые шлемом глаза, но промахнулась. Выругавшись, она отпрыгнула назад и чуть левее, чтобы уйти с линии атаки, после чего собрала силы для удара лавой. Кипящая жижа послушно потекла с потолка, не причиняя никакого вреда сёстрам. А вот Баалу пришлось нелегко — магическая оболочка его доспеха треснула от заклятия пролома, и он с ужасом смотрел, как огненные конгломераты проникали сквозь стыки пластин его защиты, прожигая кожу. — Ты не победишь меня, дура! — выл бог. — Я живу внутри тебя, в каждом твоём органе, в каждой капле твоей биологической жидкости! Не пытайся меня отвергнуть, я — единственное, что помогает тебе выжить, ведь твоей души больше нет! Имоэн упала на пол и начала царапать его, скуля. Стэйлис наклонилась к ней и увидела, что воришка скребла покрытие с такой силой, что ломала свои ногтевые пластины, сквозь которые проступала кровь. — Имми, что с тобой? Ну же! Посмотри, он загибается! — Нет… Нет! Что-то не так! Всё пошло не так! Не-е-е-ет! Только не это! Только не это, не-е-е-е-е-ет! — крик сорвался на визг, оглушив Стэйлис. Волшебнице сдавило грудь. Опять это высасывавшее жизнь ощущение отёка лёгких, отнимавшее спасительный кислород. Опять эта нестерпимая боль, рассекавшая клинком все нервные ветви. Магичка завыла в унисон с сестрой. И проснулась…***
Стэйлис открыла глаза. Она лежала, свернувшись ничком, на полу всё той же стеклянной колбы. Айреникус растирал свои виски, лицо его было раскрасневшимся и потным. Бодхи, заметив, что дочь Баала очнулась, толкнула брата в бок. — А! Ты пришла в себя! Твоё сопротивление просто невероятно и заслуживает восхищения! Жаль, что внутри ты — мертва, — ледяное спокойствие живодёра прижгло подопытную, заставив её силу истерично форсировать выведение продуктов распада токсина, тугими кожаными ремнями стягивавшего возможности дикого мага. — Что ты со мной сделал, фекалия огра? — прошипела волшебница. — Забрал то, что давало тебе силу сражаться, только и всего. Наше с Бодхи проклятие перешло на вас с Имоэн. Вы будете медленно чахнуть, а потом — умрёте, — спокойно объяснил Айреникус. — Больше вы мне не нужны. Не знаю, что тебе снилось, пока я читал заклинание, но здесь, в этом мире, моя задумка осуществилась с непревзойдённой точностью. Прощай, дитя. Это была наша последняя встреча. Бодхи! — маг повернулся к сестре, стоявшей рядом со скучающим видом. — Убей их. — Да, мой возлюбленный брат, — промурлыкала вампирша. Столп искр озарил комнату и превратился в дверь магического портала. Айреникус, бросив короткий взгляд на магичку, быстро исчез в нём. — Брат, — тихо повторила Стэйлис. — Эти твари — родственники… В помещение ввалилось пятеро крупных взрослых упырей. Понукаемые своей госпожой, они боязливо сняли деревянную пробку с колбы, являвшуюся так же и её дном, скинув несчастную пленницу на каменный пол комнаты. Стэйлис с удивлением отметила, что мало-помалу сила начала вырабатываться вновь, но ещё не успела достаточно насытить кровь, чтобы появилась возможность атаковать. К тому же невероятно болела голова, а теперь ещё и саднили ушибленные колени. Вампиры связали волшебнице руки, опасаясь колдовства, и, подталкивая её тычками в спину, заставили идти к новому порталу, который открыла Бодхи. Один из упырей облизнулся, примеряясь к шее дочери Баала, но тут же получил удар кулаком в голову от своей госпожи. — Не сметь, иначе осиновый кол всажу в грудь! Она нужна мне живой! — взъярилась сестра живодёра. «Первая хорошая новость на сегодня!», — с надеждой подумала магичка. Портал перенес процессию на вершину каменной лестницы, спускавшейся в яму. Бодхи со всей силы ударила волшебницу ногой в поясницу, и пленница кубарем полетела вниз, инстинктивно пытаясь группироваться, чтобы не поломать кости. — Стэйлис! — знакомый любимый голос придал сил и заглушил боль от множественных ушибов. Аномен ястребом подлетел к любимой и разорвал путы на руках. А потом — стиснул в объятиях, сцеловывая кровь с ушибленных ран на её лице. — Любимая, ты жива! Слава Хельму, ты жива, девочка моя, я так боялся, что больше никогда тебя не увижу! — священник всё целовал и целовал её. — Ты сейчас доломаешь ей оставшиеся кости, — и ещё один знакомый мужской голос. Говор, который не перепутать ни с чем, коль скоро вы слышали его хоть раз. Стэйлис отстранилась от хельмита и повернула голову. Викония, Эдвин, Налия и Келдорн стояли рядом — целые и невредимые. И что радовало не меньше — со всем своим снаряжением. — Ребята, как я рада вас видеть! — волшебница вымученно улыбнулась своей команде. — И как я рада вновь чувствовать тепло твоих губ, — уже тише добавила она, коснувшись лбом шлема рыцаря. — О-о-о, какая трогательная картинка. Жаль, что я нежить, а то заплакала бы, — Бодхи, сидя на верхней ступени, смотрела на заключённых с нескрываемым отвращением. — Твой брат приказал убить меня. Ты опять провалила порученное тебе задание, — хмыкнула магичка. — Вырвать бы тебе язык, да я имею планы на тот короткий промежуток времени, что остался для твоей жизни, — рыкнула упырица. — Ты возбудила и мой интерес, дитя. Раньше я не понимала, что мой упёртый братец в тебе нашел, а теперь вижу, что твои способности… Колоссальны. Айреникус не любит зрелищности, а я маялась от скуки, пока он возился со своими опытами. Оглянись! — вампирша развела руками. — Эти казематы предназначались для проверки пациентов, прошедших курс лечения. Попробуй выбраться из лабиринта, развлеки меня. — Ты зря ослушалась. Я выберусь и сделаю ожерелье из твоих клыков, — сосредоточенно ответила Стэйлис. — Твой путь придал тебе ярости. Раньше ты не была такой грубой, — болтая ногами, хихикнула Бодхи. — Не переживай, смерть придёт. Но сначала — веселье. Начинай, сучка, — вампирша вытянулась и, вызвав магическую дверь, растворилась в ней. Аномен встал с земли и помог подняться возлюбленной. Из дальнего угла послышался шорох, по стене скользнула тень. Волшебница дёрнулась, приготовившись к схватке, но приятный звонкий голос развеял её напряжение, а в следующую секунду пред героями явилась та, ради которой они попали в этот кипящий котёл. — Эй, привет! — Имми, малыш, — Стэйлис почувствовала, как к горлу подступил комок. — Сестрёнка, — Имоэн разревелась, по-детски утирая кулачком слёзы, и бросилась к магичке. Минуты три они стояли, обнявшись, и плакали друг у друга на плечах. Беда открыла им тайну, что так хотел унести с собой Горион, но и придала им сил. Ведь теперь их действительно двое: две сестры, пусть и единокровные, две силы, две решимости. Два истока божьего нектара… — Ты пришла за мной… Ты пришла, — выла воришка. Стэйлис выпустила её из объятий и вскинула голову к потолку, чтобы унять поток слёз. — Я не смогла бы тебя вызволить без помощи моих верных друзей, — ласково сказала волшебница. — И лишённого девственности священника, — назидательно сказал Эдвин. — О, Торм! Что ты сказал?! — вспылил Келдорн. — Да ладно, будто ты не знал, — миролюбиво добавила Викония. — Сэр Аномен! — гремел голос паладина. — То было по любви, сэр Келдорн! — парировал хельмит. — Я тебя задушу твоей же мантией, краснозадый! — прошипел он уже призывателю. — Да ладно, — обиделся тэец. — А вдруг мы умрём, а старый пердун так и не успеет за тебя порадоваться? — Не пора ли тебе отвлечься от демагогии ради практики? А то ты так трогательно защищал меня от пиратов, — призывно улыбнулась Налия магу. — Малышка вновь набирает очки, — хохотнула Викония. Имоэн перестала плакать. Она с удивлением смотрела на новую команду своей сестры, что так ярко отличалась менталитетом от той, что путешествовала с ними ранее. — Эм. А где Джахейра и Минск? — осторожно спросила воришка. — Мы разошлись сразу после твоего похищения. Я… Я больше не могла выносить нападки Джахейры, а Минск, кажется, совсем тронулся умом после гибели Дайнахейр, — объяснила волшебница. — Ясно, — вздохнула Имми. — Я рада видеть знакомые лица! Привет, Викония! Привет, Эдди! — Э-д-в-и-н, — отчеканил красный маг. — Короткая память — ваша семейная черта? — А я просто сделаю вид, что мне не всё равно, что мы вновь встретились, — дроу прищурила глаза. — Давай я представлю тебе остальных, — Стэйлис повернулась к товарищам, стоявшим чуть позади. — Вон та очаровательная малышка — Налия Де Арниз, сбежала из роскошного замка, чтобы помочь мне. Этот прекрасный седовласый господин — Келдорн Файркрам, прославленный паладин Ордена самого Сияющего Сердца. А этот юноша, — магичка взяла Аномена за руку, — верный служитель Бдящего, священник и посвященный рыцарь, коллега Келдорна. И да, мы действительно… — Спим, — вставил Эдвин. — … любим друг друга, — закончила волшебница. — Эдвин, ради всего святого, милорда Файркрама сейчас удар хватит. — Наши духовные наставники, кажется, многое упустили в воспитании подрастающего поколения, — промямлил старый воин. — Давайте выбираться отсюда, — Викония грациозно закинула булаву на плечо, отставив ногу в сторону. — Я — за. Только у меня нет снаряжения, — виновато заметила Имоэн. — Помогай магией, насколько сможешь. Разберемся, — приободрила её сестра. Герои осмотрелись. С четырёх сторон зала возвышались старинные каменные лестницы, круто стремившиеся вверх к помещениям, из которых сочился яркий тёплый жёлтый свет, и, быстро посовещавшись, соратники решили начать с южного подъёма. Стэйлис одолела всего несколько ступеней, как вдруг кровяное давление вновь подскочило. Это было похоже на ощущение во время ритуала, только сильнее в десяток раз: казалось, головной мозг хотел разорвать твердую мозговую оболочку и черепные швы, в ушах гулко стучало, перед глазами вспыхивали яркие пятна цвета венозной крови. Земля ушла из-под ног, и волшебница с грохотом повалилась на холодный камень, даже не успев выставить руки. — Эй, — приятный женский голос с хрипотцой звучал где-то за спиной, — джалук, смотри под ноги, а то опять улетишь. Драйдер, да ты красная, как зад после порки! — Викония осторожно помогла командиру встать. — Как себя чувствуешь? — Что с тобой, сестренка? — испуганная Имоэн прижала руки к груди. — Голова закружилась. Может, от обезвоживания? Как ты себя чувствуешь после ритуала? — Стэйлис встряхнула головой. — Чувствую слабость, не более того. Постоянно хочу спать. Пока симптомов больше не было, — пожала плечами воришка. — В сновидениях ты рассказывала мне, что знаешь, как справиться, — заметила магичка. — В сновидениях? К тебе являлись образы? Ничего себе! Я просто теряла сознание, и всё! К девушкам подошёл Аномен. — Любовь моя, хочешь, я прочту молитву для облегчения боли? — Брось. Всего лишь ушибы, не стоит тревожить Хельма из-за меня. Ещё не хватало, чтобы вы со мной возились, мои враги и так затащили вас в эту заварушку. Жаль, что я осталась без посоха. Было бы удобно опираться. — Не ной, старушка, — крикнул Эдвин. Странное, но знакомое ощущение жжения пронзило шею Аномена. Он осторожно дотронулся до святого символа — маленького кулона в виде перчатки с глазом, метки Стерегущего. Ошибки быть не могло — амулет возопил о наличии смрада тьмы поблизости, и священник почувствовал страх, зарождавшийся где-то в недрах чресел, липкий, колющий и навязчивый. Аномен уже видел такую реакцию символа — в Аскатле, когда похитили Налию. Фон тогда шёл от крови Стэйлис, в которой появилась новая примесь, что взъярила Бдящего, но хельмит не хотел верить, что сейчас это повторилось. Пропустив отряд вперед, он тихо напел призыв определения зла. И тотчас проклял себя за свои треволнения — корпус волшебницы озарился рубиновым светом, а амулет раскалился так, что рыцарь вскрикнул. — Хельм, не говори так, прошу. Этого не может быть. Только не она!.. Сопротивления на этаже союзники почти не встретили. Парочка гоблинов, да ракшасы, прыгавшие из портала, который настойчиво требовал накормить его драгоценными камнями. Впрочем, товарищи не были жадными, за что были награждены: покидав в прозрачную магическую гладь агаты и кровавики, найденные в соседних помещениях, они получили взамен роскошную пластинчатую броню, которую заклятие Эдвина определило как Доспех Рока. Броня была покрыта заклинанием, отрицавшим вражеские попытки ментального подчинения, и Стэйлис распорядилась отдать обновку Келдорну, товарищу, имевшему самый слабый иммунитет к магии. Похоже, что казематами давно не пользовалась. Облицовка стен потрескалась, кафель пестрел сколами, у лепнины, изображавшей львов и грифонов, не хватало кусков. Факелы горели через один, штукатурка лоскутами слезала с потолка, будто кто-то сдирал с неё кожу. Зато было где разгуляться Имоэн: каждое помещение было начинено ловушками, и воришка с рвением применяла свои навыки, чтобы отвлечься от тяжких дум и вернуть себе тонус. Впрочем, не отставала и Налия, которая успела заметить странную кнопку на полу. Вызванный Аноменом скелет пал жертвой эксперимента: стоило костяному воину наступить на неё, как стены схлопнулись, подарив мертвяку вторую смерть. В одном из помещений обнаружился склад, куда бросали вещи, изъятые у пациентов. Викония выудила из ящика зачарованную булаву, именовавшуюся Рукой Бойца. Заколдованное оружие даровало новой хозяйке силу ледяного великана, что несказанно обрадовало проворную и ловкую от природы эльфийку, которой, однако, не хватало оной без зелий и молитв. Здесь же поживилась и Имми. Теперь исхудавшее тело девушки защищал кожаный доспех, скроенный из широких пластов кабаньей кожи и смазанный маслом, усиливавшим густоту теней, в которых пряталась воришка. Короткий и хорошо сбалансированный меч придал новоявленной сестре Стэйлис уверенности в бою, так как читать заклинания после ритуала ей всё ещё было тяжело из-за слабости. Больше ничего полезного в этой части лабиринта герои не нашли. Вернувшись обратно на дно ямы, они двинулись на запад по следующей лестнице. Два минотавра, охранявших проход, сложили головы от святого удара, призванного Виконией. Табличка около огромной, в человеческий рост, каменной головы, гласила, что только лишь рука создателя и священный кристалл пустят испытуемых дальше. — Какого создателя? Чьего создателя? — Эдвин, фырча, ходил взад-вперед, размышляя. — Здесь есть только трупы минотавров да гоблинов. Сомневаюсь, что такие приземленные расы могли что-то созидать, — устало ответила Налия. — Значит, нужно искать дальше, — отрезала Викония. — Мы можем… Можем сделать привал? — Стэйлис с трудом ворочала языком. — Сил нет… — Конечно, — Имми обняла сестру. — Выглядишь и правда неважно! Волшебница проснулась через несколько часов. Ощущение всепоглощающей пустоты в груди, там, где раньше жила её бессмертная душа, заставило девушку тихо покинуть лагерь со спящими товарищами и спрятаться под одной из лестниц. Она знала — сейчас нужно бежать, скрываться! В висках вновь нестерпимо стучало, как в колокол, сердце заходилось в причудливом танце аритмии, и эти мерзкие пятна цвета венозной крови, что слепили поле зрения вспышками, будто белок её глаз насыщался кровью, сбегавшей через лопнувшие беззащитные стенки капилляров. Мерзкий холод грыз мышцы магички, она истерично растирала себя, стараясь его прогнать, а вокруг сгущалась непроницаемая тьма, в которой не было видно ни зги, глотавшая её, как заклинание мантии, как шары самого Карцери*, вынесшего ей приговор. Стэйлис знала, что с ней происходит. Она знала, в кого превращается. Её душа, шёлковыми нитками вплетенная в энергию дикого мага, была вырвана зубами негодяя, что возжелал мощи. Зияющая пустота медленно заполнялась скверной, что когда-то боялась поднять голову, падая пред стальной волей колдуньи. Волшебница призвала свою магию, ища в ней утешения и спасения. Увы, в сосуды хлынул густой черный сок, состоявший из тягучего бальзама норадреналина и божественной амальгамы Баала. Боги, эта боль, эта жгучая боль, разрывавшая голову! От рвущегося сердечного выброса казалось, что мозговые артерии вот-вот расслоятся. Измучившись, магичка заставила силу хлынуть к голове, но сделала только хуже: отравленные нейромедиаторы омывали нейроны, заставляя разум сдаться на милость Лорда Убийства. Стэйлис упала на колени и завыла от боли и отчаяния. Судьба хуже смерти: стать отражением самой безжалостной мрази, жажда которой утолялась только кровью невинных. Как же друзья магички? Она не позволит себе загубить их, нет, боги, только не это! Нежные, но сильные руки обхватили тело несчастной. Аномен сорвал с себя священный символ, оставивший ожог на его шее, и прижал к себе любимую, стараясь унять её судорогу. — Аномен, — хрипела Стэйлис. — Убей меня! Убей, пока есть возможность! Пока он не забрал меня! Ты не можешь бороться со мной. Я — твой инстинкт. Я — твоя кровь. Я — твоя суть. — Не смей так говорить, слышишь меня? Не смей! — отрезал священник. Никогда не предавайте доверие. Будьте бдительны. Стойте, ждите и охраняйте. Защищайте слабых, бедных, больных, юных. — Убей меня! — вопль дочери Баала пытался заглушить призыв Душегуба. — Убей меня, он забирает меня, забирает! Они — не твои друзья. Я — твоя сила. Я — твоя защита. Испей крови! Насладись мраком! Перед тем, как твоя жертва умрёт, убедись, что она знает, во славу кого она была убита! — Нет, — по лицу священника текли слёзы, — мне нет жизни без тебя. Никогда не жертвуйте людом в угоду своих желаний. Ожидайте атаки и будьте готовы. Заботьтесь о своём оружии. Изучите своих противников. — Молю тебя, — утробный крик рвался из горла девушки, — спаси нас всех. Умертви меня, я — не человек, я — тварь! Твои убийства могут быть элегантными. Твои убийства могут быть отвратительными. Твои убийства могут быть непринуждёнными. Ты должна быть уверена, что твоя сила восхищает. — Никогда, — хельмит жадно впился в её губы, пытаясь взять на себя всю боль. Демонстрируйте силу и чистоту верности в своей роли стража и защитника. Всегда повинуйтесь приказам Хельма. <center>***<center> На нижнем уровне света не было. Отряд вновь спасло инфравидение дроу, хотя жрица с горечью отметила, что её врожденные способности слабеют. На этом этаже веяло замогильным холодом и ещё большим запустением. Голый бездушный камень — на стенах, на полу, на потолке, без конца и без края, он окружил сражавшихся за свободу друзей со всех сторон, сдавливая, как могильная плита. Единственный островок уюта, что встретился героям, был библиотекой, полной старинных свитков и магических книг. Эдвин, Налия и Имоэн набили сумки важными артефактами, и только Стэйлис стояла в стороне, равнодушная ко всему окружающему. Она всё время молчала. Лицо её стало бледным, глаза впали. Иногда магичка падала на землю и начинала выть, пытаясь содрать кожу с лица, и союзники, пугаясь, хватали её за руки в попытках унять то неизвестное, что поработило её разум. Потом она начинала хохотать, пугая друзей ещё больше. Рассудок покинул её, дёргая остатки воли за ниточки. Аномен больше не надевал свой амулет. Он отказывался, по-прежнему отказывался верить, что она уходит. В бою очень не хватало магической поддержки командира: её ударов лавой, её перстней смерти, ее смертоносных облаков, её заклинаний пролома, её кулаков Бигби. Отряд шёл в бой без магического щита, надеясь только на спасброски и иммунные реакции. Когда начиналась стычка, Викония закрывала волшебницу собой, теряя маневренность и возможность перемещаться по линии атаки. Налия и Имоэн пытались залатать собой магические дыры, но их способности не шли ни в какое сравнение с силой дикого мага. Как бы то ни было, они выгрызли свою победу. Прорубились сквозь толпу кобольдов, поклонявшихся помойному кристаллу во имя своего бога, Куртуламака. Сразили в отчаянном бою Дейса Сонтана, зодчего, что спроектировал казематы, ставшими их тюрьмой. Осиновый кол, пронзивший грудь создателя, насильно обращенного в нежить, подарил друзьям надежду. Надежду, ставшую осязаемой благодаря его отсеченной руке. Бодхи настигла отряд, когда соратники, окрылённые своим триумфом, открыли проход, скормив голове руку и кристалл. Удушливый и сладковатый запах разложения неудержимой струёй хлынул из серебристого водопада брызг, ознаменовавшего открытый магический портал. — Мышка, мышка, мышка, — съехидничала вампирша, приобняв своих помощниц — двух рослых и раскормленных упыриц, одетых в синие шифоновые платья, сквозь которые проступали тёмно-зелёные ареолы сосков. — Ты что-то стала неприветливой. Устала? — Зато мы — очень любим пообщаться, — огрызнулся Эдвин. — Все никак не можешь умереть? Помочь? Один колышек всегда запасён для тебя! Имоэн поразила дрожь от ощущения близости своей души. — Она… Она у тебя! Я тебя убью, слышишь?! Ты не будешь распоряжаться моей судьбой, пожирая трупы! — воришка выставила меч. — Да брось ты. Всё кончено, — отмахнулась сестра Айреникуса. — Я дала вам размять конечности напоследок. Или ты думала, что я правда пущу вас к Джону? Примите последний бой, личинки. И гордитесь — сегодня вы станете пищей для моих самых лучших прислужниц. Танова, Аваресна — расправьтесь с ними! Послышалось раскатистое рычание, преисполненное болью и яростью. Друзья обернулись и в ужасе вжались в стену; перед ними стоял Душегуб — воплощение тёмного божества Баала, мощная трёхметровая тварь с покатыми плечами. Верхние и нижние конечности Убийцы были словно сотканы из стальных мышечных волокон, обтянутых бурой блестящей чешуёй, и заканчивались когтями, острыми, как бритва. Вытянутая голова венчалась закрученными потрескавшимися рогами, приоткрытая пасть обнажала два ряда клыков, по которым стекала густая зловонная слюна, а по полу нетерпеливо бил длинный хвост, оканчивавшийся длинным металлическим шипом. — Вперёд! — крикнула Бодхи. Вампирши, чуть поколебавшись, все же решились напасть. Налитые кровью глаза сфокусировали взгляд на Танове. Зверь подскочил к ней и вонзил когтистую лапу в брюшную полость нежити, разрывая оба листка брюшины, как страницы старой книги. Упырица отпрянула, устремив взгляд мутных глаз на пульсировавшие петли своего кишечника, оставшиеся зажатыми в стальном кулаке монстра. Аваресна решила зайти справа. Отпустив содержимое первого врага, Душегуб резко развернулся и сжал пальцы на шее второй вампирши, после чего ударом головы лишил ту сознания. Косясь на Танову, пытавшуюся закрыть руками дыру в своём нутре, зверь, замахнувшись, по прямой траектории нанёс удар кулаком, разломивший грудину Аваресны пополам, после чего выдернул обломки костяной пластины, обнажив грудную полость. Правая лапа устремилась под кожей шеи к языку вампирши, а левая, разрезав острыми, как бритва, когтями кожу, диафрагму и брюшину нежити, ухватилась за толстый кишечник. Одно лёгкое усилие — и освобождённый органокомлпекс Аваресны полетел в Бодхи, смачно шлёпнувшись об стену прямо над головой упырицы. — Что с тобой стало, ребёнок Баала? Во что ты превратилась?! Айреникус должен знать! — Бодхи трусливо впрыгнула в россыпь брызг, исчезнув и оставив прислужниц загибаться на полу в луже гемолизированной крови, пока их осквернённые останки не превратились в облака пара. Душегуб не был удовлетворён. Он медленно развернулся к отряду и нашёл глазами Имоэн. Пробудившаяся сущность Баала знала одно — дело Саревока должно было продолжаться. Только один потомок достоин того, чтобы вернуть отца к жизни. Только один потомок может претендовать на тёмное наследие. Только один потомок должен выжить. Только один. Зверь тряхнул рогатой головой и медленно двинулся к сестре. — Стэйлис, нет! Нет! Услышь меня, я же твоя сестра!!! — Имми выронила меч и попятилась, плача. Длинный духовный хлыст ударил по ногам Душегуба. Зверь развернулся, чтобы посмотреть, кто осмелился отвлечь его от добычи. Викония, темнокожая жрица-дроу, рука которой помнила рукоятку щупальце-розг, вызывающе облизнула губы. — Шар ведёт мою руку. На каждую тьму найдётся ещё более глубокая тень. Осмелишься ли ты, Баал, бросить вызов той, что была верховной жрицей Ллос и победила её отравляющее влияние? Осмелишься ли выступить против той, что ощущает рукоятку хлыста, как продолжение своей руки? Душегуб, взревев, бросился вперёд. Жрица-дроу с легкостью взмыла в воздух, совершив пируэт, а её хлыст танцевал словно кобра, готовившаяся напасть. Зверь ударил лапой, но эльфийка пригнулась и отскочила в сторону, увеличив расстояние для манёвра. Убийца клокотал от злости, осознавая, что никакой божественной сущности не хватит, чтобы сравниться с ловкостью эльфа. Он снова кинулся вперёд, и Викония, не дожидаясь критического сближения, закрутила духовную петлю над головой и накинула её на шею озверевшего противника, моментально натянув тяж до предела, сдавив сонную артерию и блуждающий нерв зверя. — Аномен! Святой удар, быстро! — крикнул Келдорн, закрывая собой парализованную от ужаса Имоэн. — Нет! Я могу причинить ей боль! — бросил священник. — Призови святой удар Хельма! Немедленно! — паладин выходил из себя. — Я сказал — нет, сэр Келдорн, — металл голоса хельмита разлился по помещению. Наваждение угасло. Зверь начал таять на глазах, теряя чешую, рога и когти. Красные глаза вновь озарились блеском оружейной стали, кожа быстро меняла свой оттенок, как молоко меняло бездонный черный цвет отвара. Измученная волшебница рухнула на землю без сознания. — Что ты себе позволяешь, мальчишка?! — напустился Келдорн на Аномена. — Ты забыл догмы своего бога?! Ты чуть не погубил невинное дитя своим попустительством! Твой долг — защищать слабых во имя справедливости! — Пусть летит в Баатор долг, что заставляет причинять боль любимой женщине! — хельмит снял свой шлем и силой бросил его об стену. Лязг брони поглотил хрипы проснувшейся Стэйлис. — Что ты несёшь?! Это же клятвоотступничество! — взревел старый паладин. — То была не твоя любимая женщина! То был аватар Баала! Если бы дроу не справилась, мы полегли бы все! Надо было просто вырубить тварь, чтобы хотя бы обездвижить! Аномен открыл рот, чтобы ответить, но тонкая рука, покрытая эбеновой кожей, накрыла его губы ладонью. — Нет, джалук, — злобно обратилась Викония к Келдорну. — Там была его любимая. Никакие боги не заставят причинить вред, если любишь. Я знаю это! Слуга Торма покачал головой и вздохнул, но ничего не ответил. — Держись, детка, — Эдвин подал пришедшей в себя Стэйлис флягу с водой. — Ты не сдашься, я знаю. Маги не встают на колени, повинуясь чужим приказам, ты сможешь, я знаю, сможешь! Плетение тебя не оставит! Дикая магия сильнее скверны! Имоэн горько плакала, сгорая от неутолимого чувства вины. *Баатезу — демон верхних слоев Баатора. *Карцери — нижний материальный план, состоящий из парящих в пустоте шаров. Является тюремным планом.