Два обола

Последние несколько дней телефон Тендо просто разрывался от уведомлений и писем. Тендо было откровенно… не очень. У него и раньше вместо панели уведомлений была свалка, а теперь он даже не мог разобрать, где иконки важные, где нет, а где «что это вообще такое, ад меня побери». В конце концов Тендо отключил телефон, забросил его на полку возле бардачка в своей машине и благополучно о нём забыл. Без работы было тяжело и легко одновременно. Никто не думал платить Тендо достойную плату за то, что он брался разбрасывать людей по точкам, а о прежних деньгах и мечтать было нечего, зато что было иронично: в те старые времена (пару недель назад) Тендо мог позволить себе много чего, но у него попросту не хватало времени (ещё более иронично для создания, живущего вот уже неизвестно сколько лет; с самого сотворения, наверное), зато теперь… у него было сколько угодно времени, но не хватало ни идей, ни денег на их реализацию. Куча возможностей — и Тендо не знал, за какую браться. Его теперешнее положение было весьма и весьма интересным. Он застрял. Ни небо, ни земля не знали, что с ним делать после того, как Тендо показал свой дурной характер и отнёс наверх и вниз по копии заявления об увольнении. Машину ему действительно оставили, здесь Тендо был хотя бы капельку благодарен, а вот со всем остальным, начиная с денег и заканчивая проживанием, были проблемы. По счастью, у Тендо был знакомый ангел, подкинувший ему старую квартиру его подопечного — и Тендо деликатно не стал спрашивать, что с ним стало. Ангелы вообще были народом ветреным, со своими ангельскими тараканами в голове, но слово своё всегда держали. Квартира была неплохой, обставленной просто и со вкусом, правда, выходила окнами прямо на железнодорожные пути, так что Тендо приходилось только ловить дребезжащие по ночам от торговых вагонов стаканы и радоваться тому, что он не спал в принципе. Тендо обнаружил, что по ночам вполне может таксовать по городу, разбрасывая людей по их людским делам. Привыкнув зарабатывать именно так, он ещё долго он отвыкал от мысли о том, что он, забирая людей из ночных клубов, он не отвозит их ни в рай, ни в ад — а всего лишь домой. Профессиональная деформация в чистом виде. У него появилось слишком много свободного времени. Тендо так хотел перестать плясать под чужую дудку, что, когда всё закончилось, всё равно не чувствовал себя в своей тарелке. Руки чесались взяться за работу, и ночные поездки абсолютно не помогали — это было не то, совсем не то. — Понимаешь, в чём проблема, — однажды пожаловался Тендо одному знакомому демону, на которого наткнулся в городском баре по чистой случайности, — мне как бы и хорошо, и плохо. Всё это вообще ну такое себе, нет, правда… Столько свободного времени… Я вот думаю, в чём смысл всего этого, и зависаю. Надолго. Можно ещё стаканчик? Спасибо. Так вот, моё бессмертие не играет мне на руку, раз уж на то пошло, я даже не знаю, смертен ли я теперь, когда у меня забрали медкнижку и страховку… Как с этим вообще жить, отвратительно… — Проверим? — предложил демон, подмигивая. — Нет уж, спасибо. Что мне мёртвому делать? Демон поправил очки — их братия почему-то всегда страдала плохим зрением, а Тендо каждый раз за шутки про отсутствие сварочных масок и искры в адских котлах крепко прилетало — и поймал отправленный по стойке стакан. Его тёмные глаза смотрели на Тендо не в пример осуждающе. — Тебе до сих пор не нашли замену, — покачал головой он, — у нас на всех постах очереди невообразимые, люди толпятся, теряются, некоторые вообще до ада не добредают и сворачивают к чистилищу, а там путаница с документами, переоформление, накладки на границах… Оно нам надо? Лучше бы ты вернулся. Ну или хоть немного помог. «Лучше бы ты вернулся». А то Тендо не знал. Любой из его бывших коллег теперь, сталкиваясь с ним случайно или специально, считал своим долгом ткнуть в него этой фразой. Он-то работал, но по одному городу много желающих не отыщешь, и в этом была большая, очень большая проблема. — Надоело, понимаешь? — грустно вздохнул Тендо, ложась на стойку. — Не могу так. Тысячу лет за мной носились и указывали, что делать, эти тупые правила… — А теперь что? Ты безработный. — Не безработный, а «всё сложно» и «в активном поиске»! — Продолжай себя утешать, глядишь и помрёшь, — демон хмыкнул, залпом опрокинул в себя стакан, утёр губы и снисходительно потрепал безучастного ко всему Тендо по голове. — Кстати. Вот ты когда откинешься — куда? К нам или к пернатым? — Аллергия на перья, — пробормотал Тендо, усмехаясь в стойку, — и рогатых не переношу… шучу, ты в принципе нормальный, не надо меня испепелять на месте… Не знаю, честно. Куда меня определят? Куда вообще отправляют тех, кто… ну… как я? Демон задумчиво почесал в затылке, задевая рукавами короткие рожки, которые смешно топорщились над головой. Тендо вяло посмеялся от пьяной мысли, что все эти ребята похожи на барашков, и получил сверху хмыканье. — Не знаю, — демон пожал плечами, — а куда деваются умершие боги? Они просто… уходят. Ни в рай, ни в ад, а в какое-то загадочное никуда. В забытьё. — Ты вот сейчас ни разу не помогаешь. — Прости. Это моя работа, вообще-то. Перекатывая в пальцах стакан, демон ещё пару раз потрепал Тендо по голове и затем, молча бросив на стол пару мятых купюр, дал Тендо последний совет: — Тебе бы старую работу, но, знаешь… без всех этих заморочек. Ни на что не намекаю, но, если бы ты хоть немного нам помогал, стало бы легче. Канцелярии тебе только спасибо скажут. — Я бы с радостью, — вяло усмехнулся Тендо, — но куда я теперь? Я проверял. В этом городе мало кому нужны мои услуги, а выбраться я не могу. Мои старые тропы не работают, это как с турникетом в метро — защёлкнулся у тебя перед носом, и всё, конец. А без этого… Демон прервал его нетерпеливым взмахом руки. И, взъерошив тёмные волосы, во всполохе искр между пальцев вытащил из своего адского кармана какую-то визитку. — Хотя бы здесь я могу тебе помочь, — он пихнул визитку Тендо под рукав. — Свяжись с ним. Это один из наших старших, древний, как динозавры, и хитрый, как чёрт. Знает обходные пути буквально везде, шастает в ад и дёргает крылатых за их отросшие перья. В общем, вредный до невозможного. Он может тебе помочь — показать, чем он пользуется, когда мотается по свету, чтобы ты не тух здесь. — Я не тухну, — попытался было возразить Тендо, но: — Я же вижу, что тебе без работы совсем не то. Так что заткнись и принимай помощь, пока я такой добрый. — С каких пор понятия «демон», «помощь» и «добрый» вообще связаны? Смех на мгновение перекрыл собой даже тихую музыку из динамиков на фоне. Тендо отвернулся, чтобы не видеть этих довольно поблёскивающих из-под очков жёлтых глаз. Демонов, сказали ему в самом начале, всегда можно отличить по глазам — в них всегда плещется и разливается адское пламя самого Флегетона. И очки они носили вовсе не потому, что плохо видели, а потому, что в их глазах жило настоящее пекло. — Я не тебе помогаю, — отсмеявшись, сказал демон, возникая с другой стороны, в которую Тендо обернулся. — Я, знаешь ли, не хочу возвращаться в ад среди толпы людей, половину из которых развернут на границе. Так что будь добр, найди этого демона, пока мы ещё… вежливые. Тендо страдальчески вздохнул — а демон, напоследок сверкнув огненным взглядом из-под очков, испарился, как будто его и не было. В воздух взвился лёгкий дымок, Тендо поморщился и чихнул. — Чёрт бы вас всех побрал, — сказал он и только невесело рассмеялся своему каламбуру. А затем повернулся к недопитому стакану и, отсалютовав пустому бару, выпил до дна.

***

Адрес на визитке, как обнаружил Тендо за последующие недели абсолютного ничегонеделанья, менялся примерно раз в пару дней — из чего Тендо делал вывод, что демон кочевал, пользуясь теми самыми тропами, которые так нужны были ему самому. Из Новой Зеландии в Париж, из Парижа в Дублин, из Дублина в Парамарибо. Тендо следил за адресами без малейшего интереса, прекрасно зная, что уж куда-куда, а до Парамарибо он не доберётся. По вечерам он выковыривал из холодной гавайской пиццы ананасы, потому что та была по скидке, делал пару могучих глотков недоваренного американо и уходил за руль. Но тот демон (не то чтобы Тендо знал его имя, в самом-то деле) был прав: это не то. Тендо был не создан для простой работы. Его душа лежала к чему-то куда более… мазохистскому, видимо. Он наблюдал за визиткой, пока она вдруг не указала адрес не какой-нибудь там деревеньки в пригороде Чжаоцина, а улицы в городе, где остановился Тендо. Заводя двигатель своей машины, Тендо невесело думал, что ночь для сделки с демоном (он ведь обязательно запросит что-нибудь взамен) самая подходящая: большая полная луна поднималась над крышами домов и кронами деревьев, давая достаточно света для того, чтобы рассмотреть предметы далеко за пределами лучей от уличных фонарей. Тендо поневоле пялился на небо всё то время, что ехал до адреса, по дороге отмахиваясь от любых людей, выбрасывающих руки в надежде на то, что их подбросят. — Вы, ребята, ещё скажите, что плодитесь об общей грибницы, — пробормотал он в сотый раз, проносясь мимо очередного бедолаги, который стоял на абсолютно пустой обочине. Тендо скосил взгляд на зеркало, гадая, почему что-то в этом парне кажется ему знакомым, а затем… — Твою ж! …затем резко дал по тормозам. Мигнул задними фарами и распахнул переднюю дверцу, показывая, что можно садиться. Когда человек, помявшись, растянулся на сиденье рядом, Тендо шокированно уставился на него. За тысячи лет жизни его трудно было чем-либо удивить, но это… — Привет, Сатори, — измученно улыбнулся ему Семи, — давно не виделись. Тендо поражённо втянул в себя воздух. Затем медленно выдохнул. Затем протянул ладонь и ткнул пальцем в чужую щёку. — Ау, — с серьёзным лицом сказал Семи. — Ау, — потерянно согласился Тендо. Содержательно. В свете стоящего рядом уличного фонаря и окон соседнего дома, из которого всю округу разносила громкая музыка, они смотрели друг на друга несколько долгих секунд: Тендо удивлённо, Семи не в пример осуждающе. Было чему удивляться и, справедливости ради, было за что осуждать. На самом деле Тендо не знал, с каких слов начать их разговор — а разговор стоило, видимо, начать с нового знакомства, потому что «Прости, что отправил твоего подопечного прямо в ад» — плохая подоплёка для беседы. Понимаете, в чём штука… У ангелов была самая жёсткая канцелярия, с которой Тендо только имел (не)удовольствие познакомиться. Демоны оправдывали себя тем, что были демонами, у них организация была не то чтобы нечёткая — у них её не было. И Тендо, при всей своей любви к быстро и правильно оформленным бумажкам, предпочитал иметь дело скорее с демонами, нежели с ангелами, потому что пернатые знатно имели ему мозг. Их система была упорядоченной, их лестница — прямой, их наказания — жестокими. И если ты самый обычный ангел, не дай Бог (что иронично) тебе потерять своего подопечного. Потому что нет ничего позорнее для ангела, чем смертный, попавший в ад. Потому что крылья вырывались больно и навсегда. Потому что на землю они падали никем. Тендо знал Семи давно — ещё до того, как на его спине появились никогда не заживающие шрамы. До того, как его волосы потемнели, будто посыпались пеплом, а глаза из голубых стали мутными светло-карими. До того, как он из бессмертного стал смертным. — Тринадцать лет, Сатори, — грустно улыбнулся Семи, видно, поняв, что не дождётся от Тендо ни единого слова. — Ты ни капли не изменился. — И ты всё такой же, — Тендо вывел дрожащую улыбку в ответ, но получилось, если откровенно, так себе. — Такой же… м-м-м… злой. На меня. Избегая прямого и будто обвинительного взгляда Семи, Тендо уставился в окно за его спиной. Из окон дома, у которого Семи ловил такси, лился свет, за шторами мелькало множество теней, гремела музыка — Семи такую не слушал, Семи если и знал, что такое музыка, то уж точно не поставил бы в своём плеере сумасшедшее техно. Из-за острой крыши мансарды, вспарывающей ночное небо, серебристыми росчерками проглядывала полная луна. — Не знал, что ты ходишь на вечеринки, — пробормотал Тендо луне. Лицо Семи снова возникло перед ним — спокойное, серьёзное, сохранившее то выточенное из мрамора умиротворение, которое художники и скульпторы всегда безуспешно пытались передать на лицах своих ангелов. — Не хожу, — кивком подтвердил Семи. — Но… до меня долетели слухи… Один знакомый демон, — он слегка передёрнулся от этого слова, — сказал, что здесь есть кто-то, кто может мне помочь. Вернуться назад. Сказал, что знает обходные пути. Тендо покачал головой: — Семи-семи… — и невинно улыбнулся в ответ на цоканье языком — значит, не забыл. Значит, помнил. — Мы оба знаем, что нет способа вернуться назад. Это аксиома, так же точно, как то, что в радуге семь цветов, а Земля круглая. Это… постой, у нас с тобой случайно нет общих знакомых? Семи помедлил, но затем полез в карман своего оранжевого жакета (Тендо только мученически вздохнул, поняв, что за тринадцать лет отвратительный вкус Семи в выборе одежды никто так и не подумал исправить) и двумя пальцами протянул Тендо визитку. Такую же, как ту, что вручили самому Тендо в баре пару недель назад. — Гиманаэль, — кивнул Семи, очевидно, наткнувшись в лице Тендо на все признаки понимания, — он так представился. — Тёмные волосы, очки, шатается по барам? — безнадёжно усмехнулся Тендо. — Ну, да. Да им буквально на радость проверить, сколько у тебя на спине перьев осталось… — и, не обращая внимания на то, как свелись брови Семи, горестно припечатал: — …или на то, как бывший лодочник попадёт в лапы куче рогатых. Стоило догадаться раньше. Семи обернулся и взглянул на дом. Показалось Тендо, или в тенях за шторами виднелись очертания рогов? Демоны — народ, абсолютно неспособный прятаться. И если ангелы складывали крылья, то своими рогами демоны готовы были бодать каждого встречного. — Какое им дело, вернусь я на работу или нет… — бормотал Тендо, барабаня пальцами по рулю. — Логично. Рай всё равно заберёт своё, а если они протолкнут туда парочку грешников — так кому какая разница, кого это волнует… Начальство? Ха… Здесь всё отобьётся от рук, и следить за этим некому… — он помолчал и вяло щёлкнул пальцами: — Эй, Семи-семи, как думаешь, демоны любят техно? Семи отвёл от дома взгляд. — Ни малейшего понятия, — открестился он. На его лице миллиметрическим расстоянием между бровями застыла грусть: ещё бы. У него, как и у Тендо, только что отняли последнюю надежду на то, чего они оба хотели больше всего. Вот только если Тендо хотел вернуться на работу на своих законах, то Семи… Семи больше всего хотел назад. Наверх. — У меня к тебе дельное предложение, — быстро сказал Тендо. — Раз уж нас только что здесь чуть не убили… может, прокатимся по городу? Он поймал взгляд Семи на себе — а затем увидел едва заметный, неуверенный кивок. И, не оборачиваясь на дом, где демоны устроили себе вечеринку, без лишних слов сорвал машину с места. У Тендо не было ни конкретной цели, ни конечной точки, ни хотя бы маршрута. Он просто повёл старое такси по потоку машин среди ночных улиц, изредка скашивая взгляд на Семи, но не решаясь его о чём-либо расспрашивать. Падшие ангелы в компании Тендо были нередки, и все они злились на него с одинаковой силой и одинаковым правом злиться — но Семи почему-то запал в душу сильнее всех. И хотел бы Тендо знать, почему. Семи молчал. Сосредоточенно смотрел перед собой, стиснув пальцами ремень безопасности — правильный, как и всегда. Он постарел, боком отмечал Тендо, осторожно косясь на него на светофорах, не мог не. Тринадцать лет в обличье смертного — сколько теперь ему было, если ангелы — существа без возраста? Жизнь без крыльев давала о себе знать первыми морщинками вокруг губ, врезающимися в кожу, острым профилем лица, высокими скулами. Теперь в Семи сложно было увидеть ангела, если не знать, что раньше он действительно им был. — Значит, — протянул Семи на одном из поворотов, и Тендо аж подпрыгнул на сиденье от удивления, что его попутчик разговаривает, — те слухи, что ходят про тебя… правда. Ты сложил полномочия? — Какая у тебя официозная замена слову «уволился», Семи-семи, — промурлыкал Тендо. — Не зови меня так. — Ты всё равно меня любишь. Мы друзья. — Друзья? — безнадёжно выстонал Семи. — Какие друзья? Ты мне даже не нравишься! — Нравлюсь! — отрезал Тендо, выкручивая руль. — О, смотри-ка, здесь на углу неплохие пирожные… О чём это я? А, ну да. Я уволился. Сложил полномочия. Как тебе будет угодно. Теперь я вольная птица, свободна как ветер и бедна как церковная мышь. Семи критически вздохнул и отвернулся. На его изломанный профиль было больно смотреть, и Тендо, покачав головой, только переключил передачу, выезжая на эстакаду, и потянулся к радио в расчёте поймать песню получше, чем заунывные завывания, которые доносились из динамиков сейчас. — Как ты сам? — осторожно позвал Тендо и, решив, что за Леди Гагу и «Падшего ангела» Семи его убьёт, торопливо щёлкнул пультом от магнитолы. — Живой? Злой? — Да. — На какой из вопросов? — Да. Кончик носа у Семи дёрнулся — если бы Тендо не знал его слишком хорошо, то решил бы, что он смеётся. Но Семи умел смеяться только когда-то очень и очень давно, до того, как ему по пёрышкам вырвали крылья, и это… — Больно было? — ляпнул Тендо не подумав. Он не ждал, что Семи ответит. Наоборот, если бы сейчас его пинком ноги вышвырнули с водительского прямо на обочину, он бы даже не обиделся, а воспринял это как вполне должное обращение, потому что в каком-то роде заслужил. Но Семи только неуютно поёжился, поведя лопатками, будто до сих пор ощущал фантомную боль, и ответил тихо: — Очень. Но тебе-то откуда знать. От ангелов, вообще-то, всегда расходился божественный свет — Тендо ведь общался с ними, сталкивался не раз, он знал, как выглядят ангелы. Знал, как выглядят ангелы падшие, потому что в них всё равно сохранялась частичка этого… небесного — того, что не могли разглядеть смертные, зато хорошо видели все остальные, и Тендо в том числе. Так вот у Семи на месте этого самого небесного горел какой-то злобный, мстительный огонь. — Семи-семи, — нараспев произнёс Тендо — и по чужому взгляду исподлобья тут же понял, что начинать извинения с этого было плохой затеей. Помялся, приглушил радио и тормознул такси на обочине у какой-то широкой улицы, щурясь от бьющих в окна неоновых вывесок. — Семи. Прости. — За крылья? — легко сказал Семи. — Ничего. Всё хорошо. Подумаешь, такой пустяк. Тендо возмущённо подскочил на сиденье, ремень безопасности звякнул о дверцу. — Я тут извиниться пытаюсь! — Где ты тринадцать лет назад был, а? — вдруг зашипел на него Семи, разворачиваясь всем корпусом к водительскому. Тендо вздрогнул, стиснул пальцы на рулевом колесе, но под прямым, испепеляющим взглядом не сдался, хотя и очень хотелось. Разозлить демона? Ха. А вы попробуйте разозлить ангела. Падшего ангела. Винящего в своём падении именно вас ангела. — Пожалуйста, только убей меня быстро, ладно? — улыбнулся Тендо, но Семи его уже не услышал. — Ты, — он обвинительно ткнул ему пальцем в грудь, — по твоей вине я торчу здесь уже тринадцать… чё… чёр… тринадцать лет! Как простой смертный! Как человек! Без прав, без привилегий, без крыльев, Сатори, крыльев, которые мне вырвали, когда ты отправил моего подопечного прямиком в ад! Едва ли не каждое новое гневное восклицание сопровождалось тычком пальцем в грудь, и Тендо под конец казалось, что в нём вот-вот прожгут огромных размеров дыру. А Семи тем временем перегнулся через коробку передач, навис над Тендо злобной сверкающей взглядом тенью и от отчаяния, злобы и накопившейся обиды вдруг потянулся и встряхнул Тендо за грудки. — Давай-ка закончим с этим, Сатори, — на удивление мирно (в сравнении с его боевым настроем и воинственным взглядом) сказал он. — Я ведь все эти годы искал тебя. — Чтобы надавать мне по лицу? — сглотнул Тендо, вжавшись в сиденье. — За то, что я исполнял приказ? Семи глухо рассмеялся: — О да. Сначала — да. А теперь в этом нет уже никакого смысла… крылья всё равно не отрастут. Никаким клеем эти перья уже не приклеить обратно. Что-то в голосе Семи вдруг болезненно надломилось — и Тендо осмелился одними губами спросить: — Ты хранишь их, да? Губы Семи побелели. Глаза превратились в стекло. — До последнего пёрышка, — шепнул он — и затем отпустил. Тяжело рухнул на своё сиденье, отрешённо уставился в своё никуда, даже не моргая. Тендо выпрямился, поправляя воротник джинсовки, которой крепко досталось, не говоря уже о находящемся в ней Тендо, и тихонько вздохнул: — Мне жаль. Правда жаль. — Не нагнетай, — отрезал Семи, — не то на этот раз стукну. Тендо невесело усмехнулся, но замолчал. Повисшую в салоне тишину разбивали только звуки снаружи — гул ночного транспорта, шаги, смех, — и Тендо даже не помнил, когда всё это казалось ему таким далёким и близким одновременно. — Значит, ты искал меня, — сказал он — и Семи, сосредоточенно кусавший губу, будто поник ещё больше. — На тебя сложно выйти. — Мог бы просто выйти на любую дорогу и проголосовать. — Ты же знаешь, что это означает, — Семи смотрел не на Тендо, на его отражение в боковом стекле, а Тендо всё равно было некуда деться от этого взгляда. — Сначала я правда хотел найти тебя и совсем не по-ангельски разбить тебе лицо, а потом спровадить в ад и позаботиться о том, чтобы ты не вернулся. Но знаешь, Сатори… прошли годы. Я увидел, как живут смертные. И… — Семи набрал в грудь воздуха и выдохнул: — У меня будет к тебе просьба. Огромная. Ты не согласишься её исполнить. — Тогда зачем просить? — слабо усмехнулся Тендо — но его проигнорировали, да ещё и наградили исполненным истинно ангельского достоинства взглядом. Святые угодники, он же не дурак, он знал, что означают такие подводки. Особенно этим тоном. Особенно от Семи. — Молчи и слушай, — велел ему Семи. И, сам помолчав с пару секунд, сказал только простое: — Отправь меня туда. Тендо ждал интригующего продолжения, но его не следовало. Тендо ждал конкретной точки, но Семи только молча смотрел и даже не моргал. Тендо ждал смеха и «Это всё шутка, расслабься, дыши!», но Семи просто добавил: — Туда, куда меня следует отправить. Он не отводил от Тендо взгляда, и тому было некуда от него деться. Тринадцать лет, стучало в голове потоком приливающей крови, тринадцать чёртовых лет… — Земля и правда настолько отстойное место? — усмехнулся Тендо. Ну же, давай, ещё не поздно свести всё к шутке. — Я устал быть смертным, — спокойно поделился Семи. — Я хочу уйти тогда, когда буду готов. А у меня было много времени, чтобы… подготовиться, — и выпрямился на сиденье. — Отправь меня домой, Сатори. Я знаю, что у тебя есть обходные пути, знаю, что ты доставляешь людей наверх против воли небесной канцелярии… Открой мне дорогу, пожалуйста. У меня нет другой надежды. Тендо, в голове которого мелькали только бесконечные строчки контрактов и договоров, поражённо выдохнул: — Но ты же понимаешь… Семи-семи, ещё ничья нога, ни единого падшего ангела не ступала на небеса. Там, наверху, этого просто не допустят! — И что? — огрызнулся Семи. — Ты же можешь меня отвезти! Я прошу только помочь мне добраться до рая, тебя ведь всё равно теперь никто не контролирует… — Так в этом всё дело? — сморгнул Тендо, открыв рот. — Ты просто хочешь попасть наверх? И мной воспользовался, как бесплатным такси? Семи побелел и тревожно прикусил губу — а Тендо внезапно понял, что всё это значило. — И туда, к тем демонам, меня ты заманил, — прошептал он, — Семи-семи, что с тобой стало… Я-то думал, мы друзья. Знаешь, как хорошие друзья. Лучшие друзья! А ты… — Нет, Сатори, послушай же! — Не хочу я тебя слушать! Тендо, не видя перед собой ничего, кроме белого пятна вместо лица Семи, резко махнул рукой — и дверца машины распахнулась, со скрипом ударившись о капот. В салон ворвался прохладный ночной воздух, гул улиц вдалеке стал слышен отчётливее. А Тендо, махнув рукой ещё раз, указал Семи за спину: — Уходи. Я не смогу доставить тебя обратно в рай, так что уходи. Семи смотрел на него несколько долгих секунд — а затем, видно, поняв, что от Тендо ему ничего больше не дождаться, порывисто дёрнул за ремень безопасности. — Ты отказываешься мне помогать? — спросил он напоследок. Тендо отрезал: — Отказываюсь. Я не могу тебе помочь. Для тебя дорога в рай закрыта. — И по чьей вине, — прошипел Семи. — По чьей, Сатори, вине?! — Нечего меня обвинять! — гаркнул на него Тендо, едва не подскочив на месте. — Я виноват так же, как любой доставщик пиццы на этой чёртовой планете — невкусной её сделал повар, а все шишки курьеру! Я выполнял приказ, сколько раз тебе повторять! — Как показала практика, — Семи развернулся к нему спиной, — ты отлично игнорируешь приказы. Но только когда дело не касается… — Падших ангелов? Я не хочу, чтобы за мной послали на охоту всю небесную армию! — и, окончательно потеряв контроль над своими словами, Тендо выплюнул: — Вот в ад я бы тебя с радостью подвёз, Семи-семи. Он тут же понял, какую ошибку совершил, но было уже слишком поздно. Раньше, чем Тендо хотя бы сообразил, что ему следует сказать, чтобы извиниться и не возвращаться больше к этой больной для них обоих теме, Семи резко втянул в себя воздух — будто подавился словами, застрявшими у него в глотке. И, преисполненный ангельского достоинства, высоко вздёрнул подбородок. — Там и встретимся, Сатори, — напоследок сказал он, — уж ты-то этого больше других заслуживаешь. Он выскочил на улицу и, не став слушать ничего, что Тендо честно хотел ему сказать, хлопнул дверцей машины. На пассажирское сиденье одиноко опустилось откуда-то взявшееся белое перо.