Два обола

— Разойдись! Здесь пицца, свежая пицца! Отойдите, да что ж это вы, неужели не видите, что мы несем? В сторону! Услышав слово «пицца» все немедленно расступались, расчищая дорогу, по которой беспрепятственно и быстро можно было пронести ящики. Им долго смотрели вслед, и отнюдь не потому, что были в восторге или как-то завидовали. По правде говоря, их, скорее, боялись — эффект ровно такой, какого они и добивались. Пока все шло по плану. Суть плана состояла в том, что никто из местных не знал, что такое пицца. Слово было предложено командиром, хотя его часто меняли. Король знал, что есть два действенных способа заставить толпу быстро уступить тебе дорогу: кричать либо «взрывчатка», либо что-то, о чем никто не имеет понятия. Выкрикивать первое было ужасно эффективно: дорога мгновенно пустела, груз переносили быстро и почти в свое удовольствие, пока вдали не начинали звенеть сирены постов. Именно поэтому кричать о бомбах где попало было опасно, и эту эффективную методику Король придерживал до контрабандистских площадок или заброшенных портов, где реагировать на них, кроме прохожих, было некому. Оставался второй вариант. И он работал едва ли хуже. Смотря в какое окружение они попадали. — Что с постами? — шепотом спросил Король, развернувшись. Близнецы пронеслись мимо него, гремя припасами и выкрикивая в обе стороны, сколь важный груз они несут. На станции, очевидно, обитал народ не из трусливых — порой одного вида близнецов хватало, чтобы всех распугать. — Чисто, — сообщили ему из крохотного наушника, — никого нет. Но вы бы все равно не мешкали. — А небо? — Грязное. — А по делу? — Ничего, капитан. Ни-че-го. Король переключил наушник. — Расходимся, расходимся, еще не всё донесли!.. Что вы стоите? Не страшно, совсем? — инопланетянин тут же дернулся в сторону, словно его ударили. Король только махнул рукой. — Под ногами не путаемся, про-опускаем экипаж! Эй, экипаж, — выдернул он в сторону одного из близнецов, спросил на общем наречии: — Сколько осталось? — Восемь. Проблемы? — Пока нет. Ускоряйтесь. — Понял. На них не были нацелены пушки, их не планировали арестовывать — сейчас Королю как раз сообщали, что охранные посты здесь были, судя по всему, только для вида, и оставлены другим народом. Командир ничем этого не выдал, но от этих новостей и без того плохое настроение стало совсем скверным. Нет охранных постов — значит, охранять нечего, эти крысы всегда первыми сбегают с корабля. Нужно улетать, и поскорее. Что-то нехорошее здесь было, жуткое. Командир всегда по небу первым делом определял, все плохо или очень плохо. С конкретно этим небосводом был явно второй случай. Цвет был грязно-желтым, как, впрочем, и везде в этой галактике, где еще пробивался свет. У Короля этот цвет ассоциировался с опасностью и знаками радиации. Ладно, может, эти существа и способны были здесь выжить, в конце концов, это ведь их планета, но за него никто не говорил. А небо было все таким же желтым, будто пыльным, что вынуждало командира каждый раз инстинктивно тянуться к очкам в попытке их протереть. Даже огни мерцали как сквозь густой туман. Не видно было ни зги, но здесь все гремело до их прилета, будто в бесконечном танце, вечная вечеринка. Что ж, если шумно, в большинстве случаев это хороший знак, здесь есть жизнь. Он спустил близнецов с цепи, приказал найти топливо и продать оружие, что без дела валялось в трех отсеках. Его требовалось заменить и поскорее, а на это нужны были деньги. Уговорились встретиться через пять часов на мостике у выхода со станции (он все так же, по привычке, в первую очередь бросал взгляд на отцовские наручные часы, за что часто бывал высмеян близнецами). Королю удалось достать хороший металл за бесценок, а Комори одолжил на безвременное пользование несколько ящиков патронов и шашек. Хошиуми сразу улетел выискивать рукопашные бои и вернулся оттуда с целой сумкой порошков и микстур — оставалось только надеяться, что это не так, как в прошлый раз, когда ему подсунули подкрашенную водичку. Впрочем, и она сослужила хорошую службу, когда у них закончились припасы и, что было куда хуже, вода. Знакомых на этой планете не было ни у кого. Это нехорошо, но лучше, чем когда Коурая узнали какие-то парни, и им вдогонку выслали целую эскадру… Чуть удрали. Близнецы как раз закончили переносить баллоны с топливом, когда вся вечеринка на станции будто выключилась. Разом, в один момент. Король не успел даже пробормотать «я же говорил», потому что это только бы отняло у них драгоценное время. Ему и без того все мерещилось, что что-то внутри самой планеты затаилось, что-то очень опасное, готовое вот-вот вырваться, и он не мог перестать лихорадочно то и дело подносить к глазам часы. Что-то будет, нужно убираться, пока не попали. Так говорила ему его интуиция. А она его редко подводила, иначе не быть ему Королем. Хошиуми в этот же момент сообщил, что небосвод будто стал чуть более ясным. Здесь они приземлились конечно же по науськиванию близнецов. Если на борту предлагались плохие идеи, в восьми из десяти случаев это были их идеи. Просто неоспоримый факт. Несмотря на настойчивые просьбы остальной команды Король, не без внутренних сомнений, принял Темную Сторону и дал курс на снижение. Особенно много и громко, не стесняя себя в выражениях, ворчал Сакуса-кун — весь вечер, что они выискивали на планете хотя бы приблизительно ровную поверхность, чтобы была недалеко от станции, но вместе с тем надежно скрыта, он честил их на чем свет стоит, а близнецы ныли и жаловались, что их не ценят и они этого не заслужили. Опять же, в глубине души капитан полностью разделял точку зрения Сакусы-куна — приземляться на планете, которая совершенно неожиданно появилась на радаре, было опасно, но… не опаснее, чем близнецы, которых долго не выпускали на волю. Однажды Король уже совершил эту ошибку, которая привела к гибели пусть маленькой и пустынной, но все же планеты, и теперь хотел сохранить в целости хотя бы корабль и собственную шкуру. Опять же. Если же на этой планете действительно было что-то плохое, которое попробует к ним сунуться, это сработает в обратную сторону. У них есть близнецы. Так что Сакуса был спешно передан Комори под полную опеку, который без удовольствия, даже не пытаясь скрыть того факта, что расстроен всем происходящим, напоминал тому, что с другими нужно общаться вежливо, даже если они тебе не нравятся. Видимо, именно это он и сделал, когда Король все же сказал, что требуется заходить на посадку. Выслушал, но ничем не возразил, не выказал недовольства, в отличие от того же Сакусы. А Хошиуми с самого начала поддержал близнецов: ему тоже давненько хотелось порезвиться. В общем и целом капитану никто ничего не сказал, но он чувствовал, сколь сильно его осуждают Сакуса-кун и Комори-кун, и оттого становилось неуютно. Комори, например, за счет своего умения исцелять, шел на вес гелиевого топлива, которое стоило как одна маленькая планета. Он не знал должности «судовой врач», Король не рассказывал ему о том, как это было принято на Земле, у людей. Просто принял в команду, указав его обязанности, за которые платил, не скупясь: жить хотелось всем, это не то, на что он стал бы урезать расходы. Мотоя не умел ни драться, ни разбираться в картах, пилотировать научился уже на борту, и то с большим трудом. Он только надежно прикрывал им спину, вытаскивая с того света. Если и был второй человек на судне после Короля, то это был он. Комори, если бы был родом с планеты Земля, сам бы сказал, что чем-то похож на насекомое: его вибриссы, похожие на усики бабочки, с небольшими кругляшками на концах, которые были очень горячими, если кому-нибудь приходило в голову к ним притронуться, постоянно двигались, могли увеличиваться и уменьшаться. Ими он проверял, есть ли внутренне кровотечение или повреждение внутренних органов, осматривал больного всеми своими четырьмя глазами, которые видели… больше, чем, наверное, хотел бы сам Комори, после чего он приступал к лечению. За счет специфических методов лечения и, в частности, обеззараживания, все в команде старались не болеть и тем более получать более серьезные ранения. Сам Король дважды попадал в лапки этому очень небольшому существу, которое мастерски залатало его раны, и зарекся впредь хоть как-нибудь травмировать себя. А еще понял, почему Сакуса-кун был так одержим здоровьем. То, как эти двое вообще попали на его борт — отдельная увлекательная история, которую капитан мог рассказывать по нескольку раз, и каждый из них она обрастала новыми подробностями, которые не правили ни Комори, ни Сакуса. Значит, видимо, были правдой. Сакуса, который сейчас дожидался их на борту, оставшись караулить корабль, был чуть ли не самым неприятным субъектом во всей обитаемой Вселенной, который свалился именно на голову Королю. Если Комори, несмотря на всю свою жуткую ауру и садистские по человеческим меркам методы лечения, в жизни был добрейшим существом, то тут ситуация была куда хуже. Король летал с ним уже не первый год, но все никак не мог понять, с какой он планеты, сколько ему лет, есть ли у него семья. Три четверти его тела составляли сверкающие протезы, за состоянием которых он следил с тщанием одержимого, и все, что у него было человеческого — копна кудрявых волос, один никогда не моргавший черный глаз и постоянное желание портить всем настроение. Капитан не знал о нем ничего, как и о том, как он связан с Комори. Можно было предположить много чего: их-то Король подхватил из одной лаборатории, где Комори, судя по всему, был каким-то ученым, а он притащил вместе с собой Киёми, к которому относился как к ребенку. Клонировал он там кого-то, пытаясь создать человека или спас одного, понять было нельзя. Одержимость Сакусы чистотой и собственным состоянием делали его превосходным оружием, которое всегда пребывало в боевой готовности. В отличие от буквально всего на свете — от корабля и заканчивая планами близнецов, — у него никогда и ничего не выходило из-под контроля. Скрепя сердце, капитан был готов признать — Киёми-кун был, наверное, самым ответственным существом на борту, в некоторых моментах даже ответственнее его самого. Но вот Короля бы это не остановило, и он бы вышвырнул Сакусу, да еще и плюнул напоследок за все его брюзжание и любовь нагнетать панику, если бы эта груда металла не оказалась лучшим стрелком, что Король видел за всю свою жизнь. Киёми всегда тратил ровно столько пуль, сколько у них было противников. Ни единой больше; даже когда они смывались с какой-то планеты, которая вот-вот должна была рвануть, с баком были нелады, у них на хвосте было с сотню чужаков, от которых нужно было отделаться, и Хошиуми, смешно щелкая клювом, орал на неизвестном диалекте, носясь из одного отсека в другой. — Капитан, небо становится все более ясным, — пробормотал он в наушник. Он вернулся раньше них и сейчас пытался оценить обстановку. Король поднял голову, но из-за огней станции разглядеть с моста небо было тяжелее. — Сколько у вас осталось? — Восемь, — мимо пронеслись близнецы, — уже шесть. — Поднимайтесь на борт, — луч красный света корабля коснулся щеки. Капитан прищурился. — Они сейчас закончат. — Поднимусь после них. Хошиуми раздраженно клацнул клювом. Капитан так и видел, как он буравит его своими огромными глазищами в экране монитора. И каких титанических сил ему стоит сдерживаться. — Четыре, — Капитан проводил взглядом два размытых пятна. Вокруг них уже никого и ничего не было, один за другим гасли фонари, и вот сейчас Король действительно мог разглядеть, каким ядерно-желтым стало небо. Руки под перчатками зачесались, одежда из-за пота неприятно прилипла к коже. Он хотел приспустить маску, понюхать воздух, но, если воздух действительно стал таким, как он думал, это будет последним действием в его жизни. — Два… — Капитан, скачок температуры, — деловито сообщил Хошиуми. Он уже вовсе не был таким радостным как в начале остановки, но и самообладания не терял — и не с таким справлялись. — Пять градусов. Шесть. — Капитан! — ему помахали близнецы. Король, сунув руки в карманы, быстро пошел за ними, на корабль. В последний раз осмотрев площадку и загнав близнецов внутрь, Король закрыл за собой дверь. — Взлетаем, — скомандовал он сразу же, не спеша пока снимать маску и очки — было слышно, как работают вентиляторы. Комори кинул оценивающий взгляд сначала на него, повернул голову вправо, влево, кивнул и перешел к осмотру близнецов. — Температура продолжает подниматься? — осведомился командир у Хошиуми. — Продолжает. Темп прежний, — он с немного растерянным видом повернулся к командиру, который сейчас усаживался на свое место и переключал виды на свои экраны. — Лететь нельзя. — Взлетаем, — словно не услышав последний комментарий, оборвал капитан. — Взорвемся, — почти спокойно доложил Сакуса. — Либо там, либо здесь, — раздраженно ответил Король и обернулся к Комори: — Можно уже это снять? Я сейчас задохнусь. — Воздух чист, снимайте, — позволил Комори благосклонно. Один из близнецов, кажется, Ацуму, пискнул. Осаму опустился в кресло по правую руку от капитана; он все еще не поменял свой облик, поэтому от его шерсти (сейчас, без маски, это легко можно было почувствовать) тошнотворно несло серой. Король демонстративно натянул маску назад. — Тебя обманули, Комори-кун, — проворчал он, принимая у Сакусы управление. Осаму и глазом не моргнул. — Все равно таким он симпатичнее. Если бы каждый раз, когда близнецы повторяли эту шутку, капитану бы перепадала хотя бы одна монета, он бы уже управлял целой космической станцией. Осаму же только вздохнул. — Рост температуры замедляется, — доложил Хошиуми, глаза его бегали с одного прибора на другой. — Держит паузу в пять секунд, — щелкнул ремень — Ацуму, натянув наушники, занял свое место. — Останавливается… Падает. — Ух-х, хорошо, — хохотнул Ацуму, и капитан, не удержавшись, тоже про себя улыбнулся. — Взлет через десять, девять, — под равномерное жужжание двигателя скомандовал он, — восемь, семь… Со взлетом у них проблем не было, если только не считать, что Ацуму да Хошиуми постоянно шныряли из одного отсека в другой. У Короля не было времени переглядываться с Осаму или требовать отчетов: полет начался неспокойно, и он принципиально не отпускал управление до момента, как планета осталась далеко позади. — Ну, куда теперь? — задал логичный вопрос Осаму. Капитан снял наушники и почесал затылок. — А куда хочешь? — спросил он с улыбкой. Сакуса, обернувшись на его вопрос, стал бледным, как бумага — ну нет, умрет, но больше никаких остановок по просьбе близнецов не допустит. — Хочу, где еды много, — подумав, ответил Осаму. — Вкусной. Ну, он никого не удивил. Дверь в кабину открылась, Хошиуми, почти грубо втолкнув внутрь Комори, протиснулся следом на свое место. От него крепко несло гарью и каленым железом. — Что такое? — тут же напрягся командир. — Можно вас? О. Вот оно что. Так значит, именно Комори осмелился поднять давно интересующую всех тему. Кинулся, так сказать, грудью на амбразуру. Что ж, посмотрим, подумал Король, но управление все же передал Осаму. — Нет, — тут же отрезал капитан, стоило только дверям за ними закрыться. Комори моргнул. — Я же еще ничего не сказал. — И не нужно. Нет. Комори растерянно посмотрел в сторону. — Но нам буквально нужно… — Не нужно. — …приземлиться у Ши… — Королю стало почти жаль врача, когда плечи того испуганно дернулись от его взгляда, — Ш-шира…- Мотоя в последний раз запнулся, и, втянув воздух через нос, взмолился: — Командир, ну не смотрите на меня так. Вы же понимаете, что мы не дотянем? Нам не хватит топлива. Король едва ли не фыркнул. — Хватит. Меньше Киёми-куна слушай. — Это не он сказал, а Ацуму-кун. — Не хватит — дозаправимся, столько перенесли ведь. — Уже. Вот почему, значит, они бегали туда-сюда. — Сколько вы залили? — уже без шутки в голосе спросил Король. — У меня показатели были ровные. — Это потому, что, пока вы следили за взлетом, они постоянно дозаправляли. Мы использовали где-то половину всего запаса… Капитан подавился воздухом. На топливо в корабле был целый огромный отсек, его бы хватило еще на несколько месяцев пути. — Половину?! Что за черт произошел, пока нас не было на корабле?! Почему он жрет топливо с такой скоростью? Комори бросил на него скорбный взгляд. Нет, сколько он ни пройди в рейдах, он никогда не будет ни пиратом, ни пилотом, ни механиком. Требовать от него ответы на эти вопросы было бесполезно, Король и сам это понимал. Он пришел сюда уговорить капитана приземлиться на ближайшей станции самой близкой к ним планеты, ничего больше. И то, что с этой планетой и конкретно этой станцией у капитана были отношения в лучшем случае натянутые, не упрощало его миссию. — Что-то из-за температуры. Хошиуми-сан сказал, но я мало что запомнил, — Комори выдержал тяжелую паузу. — Нам правда нужно сесть. Король дважды постучал в закрытую дверь. За ней послышался шорох, а спустя минуту в комнатушку ввалился и Коурай. — Дотянем до Некомы? — спросил его Король, когда дверь за ним закрылась. Тот решительно покачал головой. — Без вариантов, кэп. Я сам предпочел бы отправиться к ним, но это дохлый номер. — Из-за температуры? — Из-за планеты, — поправил его сердито Хошуми; нервничая, он говорил, впустую прощелкивая клювом звуки, отчего понять даже такую простую фразу было сложно, — на которой эта температура скачет, как ненормальная. Все время, что мы были там, она прыгала, но незначительно. Все шло к тому, что мы взорвемся к чертям собачьим… Я так и не смог понять, почему она так резко начала падать, при том, что прямо перед этим ее рост начал ускоряться. — Мы ей понравились? Ее сердце разбилось и охладело из-за разлуки с нами? Кто-то включил кондиционер? — Заберите кто-нибудь у Ацуму микрофон, пожалуйста… Король закрыл глаза и глубоко вдохнул. Когда он их открыл, то уже смог совершенно спокойно встретить извиняющийся взгляд Комори и уверенный — Хошиуми. В отличие от Комори, Хошиуми никогда не сомневался в решениях своего капитана. Ну, с придурью, он и сам не без греха, но дело свое знает назубок. Глупо было бы выбирать командиром судна человека, который не умеет затыкать собственную гордость ради блага команды. — Посылайте запрос, чтобы открыли кротовую нору, — устало сказал капитан, вернувшись на управление. Осаму тут же переключил управление на первого пилота. Сакуса, обернувшись, без эмоций посмотрел на командира, ожидая более четких указаний. Король, не удержавшись, закатил глаза и кисло промямлил: — Летим в Шираторизаву. На секунду в отсеке повисла гробовая тишина. — Есть запрос, — отмерев, отозвался Осаму и, прописав сигнал, снял наушники. — Теперь ждем. — Они вообще-то далековато от нас, — протянул задумчиво Ацуму, закусив провод, — не лучше ли попробовать найти планету поближе? — Исключено, — слишком уж резво отрезал Сакуса. Если кто здесь и радовался возможности приземлиться на казавшихся бескрайними полях Шираторизавы, так это он. — Нельзя садиться на незнакомое место. Мы уже вас послушали, и к чему это привело? — К тому, что сейчас нам есть, что продать, — сухо возразил Осаму. Сакуса зло щелкнул пальцем по экрану, но продолжать перепалку не стал. В случае с близнецами чревато было даже для него. — Поблизости все равно ничего, — деловито оборвал все надежды Хошиуми. — На двух, что есть неподалеку, нет жизни, так что садиться бессмысленно. С той скоростью, с которой сейчас прогорает топливо, до Некомы мы не долетим. Больше вариантов нет. Ацуму кинул острый взгляд на командира, открыл рот. И закрыл, передумав. Иногда, для разнообразия ли, или чтобы сбить окружающих с толку, он все же принимал разумные решения. — Ладненько, Шираторизава так Шираторизава, — легко согласился Мия, словно от его слова сейчас хоть что-то зависело — а ведь ему и братцу еще ой как нескоро простят эту вынужденную остановку. Сакуса прищурил свой единственный глаз. — Постарайся хотя бы немного сдерживаться, — после долгого молчания, предупредил он. Комори очень выразительно шевельнул вибриссами. — Действительно, — сказал он, не сводя взгляда с Сакусы. Хошиуми и Осаму хмыкнули. Король вздохнул и уселся на свое место. У них одна за другой появлялись проблемы. В эту самую минуту Король сверлил взглядом наручные часы, отсчитывая минуты до того, как Шираторизава откликнется на зов о помощи (а в том, что она откликнется, сомневаться не приходилось), и необходимость встретиться нос к носу с Ушивакой станет неизбежной. Напряженные отношения в прошлом пилота Четырнадцатой Космической эскадрильи, а ныне — Великого Короля, пирата и оружейника, чье имя гремело на всю обитаемую Вселенную, с Ушиджимой Вакатоши, главным целителем, майором станции Шираторизава планеты Деметра, что в созвездии Лебедя, были известны каждому, кому посчастливилось хоть раз побывать на упомянутой станции или пробыть в компании Короля чуть больше пяти минут. Печальный опыт, если говорить серьезно. И посещение станции, и компания Короля, если уж совсем начистоту. Сейчас капитан был занят тем, что продумывал план, как он называл, минимизации потерь. Семи возьмет на себя Хошиуми, они даже неплохо ладят. Обработкой Гошики и Тендо займутся близнецы, Реон не доставляет проблем и обычно не кажет носу из своей мастерской. И как бы Киёми ни рвался вперед (в отношении него даже просто выйти из корабля на время остановки — уже небывалое рвение), тем самым оттягивая момент встречи двух командиров, рано или поздно столкнуться с Ушивакой придется. Получить новые документы на очередное липовое имя, просмотреть, кому и чего он должен, пройти куда более полный (и щадящий) медицинский осмотр — и так далее. На Шираторизаве они пробудут в лучшем случае (а Король всегда рассчитывал на лучшее) две их ночи. Ночи на Деметре длинные, у него будет полно времени побегать от команды Шираторизавы, после чего он снова отправится в рейд. Перед этим, правда, неплохо бы действительно заглянуть в Некому — Король поставил себе на руке мысленный крестик, чтобы не забыть запастись подарком. На Деметру он всегда принципиально прилетал с пустыми руками, говоря, что он сам — главный им подарок. На что Ушивака недоуменно возражал, что он, вообще-то, ничего у него не просил, но ему здесь всегда рады. Видите? Понимаете теперь, почему для Короля каждая посадка была подобно испытанию? Он никогда не поддерживал эту игру. Были, конечно, еще причины и еще худшие проблемы. Просто у капитана и без того портилось настроение и пропадал аппетит, разбираться глубже — только день обрекать на несчастья. Еще столкновения с неизвестным кораблем не хватало. Стоп. Король проморгался. — Что за корабль? — пробормотал он себе под нос, сверля взглядом оранжевую точку на дисплее. — Его только что здесь не было. — Это не из Шираторизавы, — после паузы, прокомментировал Сакуса. — Да и не посылают они никого никогда. Хошиуми цыкнул, но взгляд его был направлен не на все приближающуюся оранжевую точку, а на датчики топлива. — Черт, опять, — прошипел он. — Ацуму, пошли, — они снова скрылись за тут же закрывшимися дверями. Капитан на мгновение перевел взгляд на показатели. Полоски отчаянно сигналили красным — если не дозаправиться немедленно, один черт знает, что с ними будет. Полоска слегка поползла вверх и, дойдя до оранжевого уровня, остановилась. Сердце у командира словно сжали холодной мокрой рукой. Им нужно было в Шираторизаву. Срочно. Положение настолько быстро прогрессировало от просто плохого до дерьмового, что он даже почти был готов произнести это вслух. Но вместо этого сказал: — Открывай, — голос был спокойным и деловитым; если они будут вынуждены давать бой, лучше не тратить времени на подготовку; главное, чтобы проклятая Шираторизава откликнулась побыстрее. — Не все, только те, что будут ему навстречу. Первые не стреляем. Сакуса молча потянул рычаг вывода орудий — пока только один, на всякий случай. Дисплей моргнул. Всего на секунду, но Король почувствовал, как по виску потекла капелька пота. У них мало времени. Ему не было страшно — бывали вещи и пострашнее, конечно, — но приятного очень и очень мало. Точка остановилась. — Готовимся к бою? — опасливо уточнил Комори, вжавшись в угол. Король напряженно следил за дисплеем. — Все через з… — Тихо. — Нора открыта, — вдруг сообщил Осаму, для него тон был почти радостным. — Валим? Король, вдохнув, повторил: — Валим, — он перевернул рычаг на указанное управление: положение портала горело фиолетовым цветом, совсем неподалеку. — Они что, ближе не могли подобраться?.. — И то хорошо, — напряженным тоном прервал его брюзжание Сакуса. — Прибавим скорость, все равно сейчас дол- Короткий писк перебил его на полуслове. На общем дисплее отразился знак сигнала приема — точка следовавшего за ними корабля так и не сдвинулась с места. Осаму осторожно повернулся к командиру. — Нас запрашивают, — негромко сказал он. Вся кабина зазвенела тишиной, словно их слова могли услышать. Значок исчез. И через несколько секунд появился снова. Скорее всего, этот корабль, подумал Король. Какого черта ему надо?.. Патрульные, что ли? Не похоже… Он даже нормально разузнать о нем не может — собственное судно на последнем издыхании. В соседнем отсеке взвизгнула сирена, от чего все они дернулись. Показатели топлива скакали от оранжевого к красному. — Прими сигнал, посмотри, что нам хотят передать, — быстро скомандовал капитан Осаму. — Он нестабилен. Может, пытается задержать? Или у него какие-то проблемы? — Это у нас будут проблемы! Мы сейчас рухнем, если задержимся кому-то помогать! — Куда, на Землю? — зло огрызнулся командир. — Мы не будем помогать, просто прими сигнал, Саму… До норы десять, девять… — Какого хрена вы прибавляете скорость?! — взревели динамики голосом Хошиуми. — Запаски нет, мы сейчас рухнем! — Еще один, — простонал Король, падая лбом на разогревшийся дисплей. Семь. Шесть. — И куда мы рухнем, интересно знать, — почти меланхолично пробормотал Осаму, не переставая при этом пытаться получить сигнал. Королю захотелось его расцеловать. — До портала три, две… Он снова почувствовал эту знакомую пустоту в грудной клетке, словно ему выбило весь воздух из легких. Как когда он, еще будучи мальчишкой, упал с дерева на спину, и на несколько секунд был лишен возможности вдохнуть. Неприятное это чувство, а тут еще и кажется, словно все твои органы превращаются в желе — хорошо хоть, что успел зажмуриться, потому что в этот момент его всегда укачивало. Корабль тяжело тряхнуло, от оглушительного скрипа руки сами потянулись к ушам. Их подкинуло на несколько сантиметров. Ага. Уже твердая поверхность. Открыв глаза, капитан потянулся к кнопке открытия дверей. Они вываливались по очереди. Первыми выскочили, ожидаемо, Хошиуми и Мия — оба в копоти, краешек клюва Коурая будто поцарапан. Ацуму тут же успел сменить обличье: полностью скопировал какого-то стоявшего неподалеку стражника. Сакуса, ведя Комори под руку, вышел следом и тут же уверенно направился к огромным металлическим блокам. Творческой мыслью архитектура Шираторизавы не отличалась. Одни фермы да склады, коробки, коробки, сферы, цилиндры, коробки… Они с Осаму вышли последними. Короля все еще потряхивало после совсем не мягкой посадки. Ох, еще и залатать корабль надо, ну что ж ему так не везет… — Простите, капитан, — начал Осаму. — Я не успел принять сигнал. — Ну и нафиг его, — с чувством сказал Король, — утопающие себя спасают сами. Над ними стояло знакомое сиреневое небо Шираторизавы. *** — Утопающие себя спасают сами, — флегматично напомнил ему Осаму. Он выглядел странно, или этот персонаж, чью внешность он украл, выглядел странно. Просто не сочеталось это живое — в буквальном смысле, глаза поменялись со ртом местами уже раз пять — лицо с врожденным пофигизмом Осаму. Ацуму это лицо подходило куда больше, тут не поспоришь, но Осаму все же, слава богу, от него отличался. И новое лицо было ему не к лицу. Капитан так ему и сказал, и, видимо, тот просто ждал удобного момента, чтобы припомнить. — За что ты со мной так?! — возмущенно воскликнул Король. — Как будто мне мало проблем! — Не посчитайте за оскорбление, командир, но ваше везение всей Вселенной известно. За пределами корабля он становился совершенно невыносим. Вот почему любимцем был все же Ацуму. Он был отвратителен всегда, в любых ситуациях — этакая константа, на него всегда можно было положиться. Король просто не успевал усомниться, даже подумать, что говорит с нормальным, адекватным человеком. Не то, что с этим. — Так я не человек, вообще-то. — Я ничего не сказал! — У вас все на лице написано, командир, — рот на лбу скривился. — Там Тендо-сан, — сказал он тише, чем говорил до этого. Глаз на подбородке подмигнул. Король не стал тратить время на разбирательства: подхватив свой поднос, он, быстро лавируя между столами, выскользнул к выходу, где, оставив посудину на работающей ленте, слегка расслабился. Позади ничего не было слышно, значит, Тендо следом не пошел. Он его почему-то целый день преследует: передать что-то хочет или что. Хотя, это Тендо — с него бы сталось тягаться следом просто так. Капитан решил не дожидаться этого и, выйдя из столовой, по оживленной улице двинулся к центру станции. Небо над Шираторизавой было просто омерзительным. Сиреневым. Когда вечерело — а дни на Деметре были такими же длинными, как и ночи — оно становилось чуть более глубокого фиолетового цвета, который под определенным освещением был даже приятным. Пурпурным. Но Король этот цвет терпеть не мог, еще с юности. Ему больше по вкусу был голубой: лазурный или зеленоватый, цвета морской волны. А скажи вот Ушиджиме «цвет морской волны». Спросит, что такое «морская волна», вот, что он сделает. Конечно, сиреневый, лиловый, пурпурный — вообще все оттенки фиолетового — у Короля неизменно ассоциировались с Шираторизавой и конкретно Ушиджимой. Они были знакомы много лет, еще когда Король был всего лишь кадетом, а Ушиджима — Ушиджима, кажется, уже тогда стоял где-то в верхушке, пусть Король и мало об этом знал. Того, что он ведал, было достаточно, чтобы их отношения были хоть и странными, но стабильными. Ничего не менялось: хоть Король давно уже не пилотировал земные корабли, все равно Ушиджима использовал каждый шанс, чтобы предложить ему остаться в Шираторизаве. Зачем тебе отправляться в полеты, Ойкава, зачем тебе защищать то, что уже погибло, Ойкава, зачем сейчас, после поражения человечества, все еще выходишь в космос, Ойкава. Ойкава-Ойкава-Ойкава. Ойкава, в Шираторизаве тебе будет лучше, ты здесь нужен, а там не нужен. И Король вскипал за секунды. Во-первых, его так не звали. Никто, даже Куроо — единственный, кому Король сказал свое имя сам. Но даже с тем, что Куроо — это Куроо, ему не позволялось произносить его имя вслух. И не потому, что какие-то сантименты или личные счеты, а потому что трибунал, если хоть кто-то услышит, узнает — и никакой Ушиджима, Король был уверен, не спас бы его. Во-вторых, человечество не проиграло — живой Король тому пример. Как однажды сказал Хошиуми: слишком это большая роскошь — считать себя пупом вселенной. Человек — крайне хитрый и изворотливый вид. И нас было восемь миллиардов. Было, спокойно соглашался Ушивака в такие моменты. И умолкал. Было. Вот и всё. Бить нечем. Вот почему Король не мог терпеть Ушиджиму. Ненависть — громкое слово, сильное чувство, и этого он никогда к нему не испытывал. Нет, просто… Не мог терпеть. Да, пожалуй, это правильное выражение. Не мог терпеть. Было. Было восемь миллиардов. Ты лучший пилот из всех, что я видел за свою жизнь. Ты не нужен космосу. Вас было восемь миллиардов. Король никогда не выходил в космос назло. Он просто правда не мог больше. А космос или другая станция — не очень принципиально. Лишь бы подальше. И так уж сложилось, что машин Король водить не умел, а вот космические корабли — вполне. Какими бы приставучими и прямолинейными ни были близнецы, как бы ни ругался Хошиуми и даже Сакуса, никто из них не обладал силой, способной выгнать его прочь. Прочь со станции, с планеты — в космос, может, там его не достанут. И не будут указывать, куда ему идти. Шутка, конечно, но в каждой шутке только доля шутки. По-своему Ушивака был прав, и от этого Король только больше злился. Что работало предупреждающим сигналом для всех, кроме Ушиджимы. Но он не человек. Не человек. Даже имя это ему Король придумал. До этого у него и имени не было, один набор знаков. У всех на Шираторизаве набор знаков вместо имен — это их своеобразное имя. Это потом, много позже, Король дал имя каждому, кого считал нужным запомнить. Ушиджима не возражал, но, даже если бы и возражал, Короля бы это не остановило. Когда они только-только познакомились, и Король еще не был счастливым обладателем штуки (Куроо иначе свои изобретения не называл), которая бы переводила для него весь лепет инопланетян (если они вообще разговаривали), им приходилось кооперироваться тем, что они могли понять. Тогда-то Король и понял, что в принципе, смысл всех знаков в имени Ушиджимы был близок к цифре «1». «Первый». Не в мою смену, подумал Король, и перекроил под себя всю верхушку станции. И никто ему ничего не сказал. Тендо, вон, до сих пор предпочитает имя этому тупому набору. Сделал доброе дело. Не считайте Короля дураком. Он прекрасно понимал, что от этого ничего не изменилось. Просто ему было приятно, и все. В Шираторизаве была одинаковая архитектура — серая и белая, металл и камень. Ничего лишнего: каждый дом похож на другой, хотя дома здесь были скорее больше похожи на закрытые коробки, которые внутри представляли бесконечные казармы. За станцией — поля, на которых что-то выращивают. Названий Король не запоминал. Через два часа они улетят — назад в космос, где есть жизнь. Король всегда усмехался этому парадоксу: космос порой мог казаться таким пустынным, холодным, жестоким, но мертвым Король себя чувствовал на вполне работающей, оживленной станции. Нет, он не смог бы остаться здесь, даже если бы хотел. Кто-то сожрет кого-то: или он, или Шираторизава, и он даже не шутит. Одинаково. Всё и везде. — Я вынужден проводить вас на допрос. Ого. Не всё. Цыкнув, Король двинулся дальше по улице, игнорируя переулок. Без него. Никогда не относил себя к тем, кто ищет проблемы на собственную голову — как метко заметил Осаму, не с его везением было старания прикладывать. — Пустите! Король так и замер: нога зависла над тротуаром, глаза глядят прямо перед собой. Фыркнул. Показалось. — Я вынужден… — Мне нужен человек! О, нет, ты не сделаешь этого, подумал Король, имея в виду самого себя, о нет, нет, нет и нет, ты не пойдешь назад. После чего он развернулся и пошел назад. В переулке было видно две фигуры, причем одна из них постоянно заслоняла вторую. Первым был один из стражей охраны Шираторизавы — таких тут было на каждому углу пруд пруди. И в лапищах его что-то агрессивно билось, царапалось и кусалось. А потом подозрительно затихло. — Ойкава-сан! Король мог поклясться, что слышал, как его сердце с тихим «бульк» скользнуло в пятки, попутно завязав желудок морским узлом, вызвав мигрень, тошноту и дурные воспоминания. У него было несколько секунд, чтобы исчезнуть: просто шагнуть в сторону, в переулок, повернуться спиной, просто опустить очки, но… Но ничего из этого Король не сделал. По правде говоря, даже не задумался. Из-за серого рукава стражника высунулась знакомая темная голова. Длинные черные волосы. Оливковая, теплая кожа. И где он достал такую тупую куртку? И очки… Король просто стоял и смотрел. Пока мальчишку держали крепко, но рот не заткнули. — Ойкава-сан, я вас нашел. Ойкава-сан, я думал, уже не найду, но нашел. Я шел за вами, запрашивал сигнал, но вы не успели ответить, вот я и- — Вы его знаете? — пропустив — слава богу! — мимо ушей тираду задержанного, обратился к Королю страж порядка. Тот слабо кивнул. — Да. Да, я его знаю, — не узнавая свой голос, ответил Король. Я знаю его, повторил про себя мысленно Король. Знаю. Я знаю, что тебя не должно здесь быть, но ты здесь есть. И что делать? О, боже, лишь бы этого тупица-охранник не запомнил его настоящее имя… Страж засомневался. — Это пришелец из ниоткуда. Я никогда таких не видел. — Я стою прямо перед вами. Молчание. — Так?.. — Отпустите его, он безобиден, — кивнул он стражнику. — Я позабочусь о нем. Кагеяма, пойдем, — словно в тумане Король смотрел, как его рука, будто не по его собственной воле, поднимается в приглашающем жесте. Как крепко хватается за его ладонь рука: чуть меньше его собственной, кожа темнее. Теплая, сухая. Нас было восемь миллиардов, подумал Король, и из восьми чертовых миллиардов — ты. Глаза — синие-синие. Человеческие.