Пожилые сказки

      — Сегодня вечером обещали хороший дождь, — сказала я.       Он радостно побежал выставлять на улицу ведра, тазики и прабабушкин сервиз. Сначала я помогала, потом просто не мешала и только отвечала на один и тот же вопрос:       — А точно хороший?       — Точно, — и каждый раз показывала ему гигрометр.       У него и своих было предостаточно, но ему хотелось свериться. Будь у соседей гигрометры, он бы и к ним побежал, но я его не пускала, и мы просто сидели на крыльце, окруженные тазами и ведрами. Время ползло медленно, как будто с перерывами. Он начал нервничать и разговаривать одновременно:       — Хорошо бы, если бы дождь был удачным.       — Хорошо.       — Как в позапрошлый раз надо.       — Надо.       — А как в прошлый — не надо.       — Не надо.       — Совсем.       — Совсем.       Я потихоньку забрала чайник из сервиза себе на колени, как-никак прабабушкин. Облака лениво собирались в тучи.       А он все нервничал и говорил первое, что приходило на ум:       — Говорят, деревья горят, как свечки.       — Говорят.       — Странно. А как можно еще гореть?       — Как полено — можно. Как спичка — тоже можно. Как уголь.       — Я где-то читал, что жизнь тоже горит.       — Это неправда.       — Я тоже так думаю.       У меня затекли ноги, а дождь все не начинался. Он весь извелся:       — Я не понимаю, как можно не любить дождь! Это почти так же неправильно, как не любить музыку.       — Хочешь, я на ужин сделаю омлет?       Он не ответил. Я на цыпочках сбежала на кухню, мне сложно ждать и нервничать на крыльце, куда проще готовить ужин.       — Началось! — радостно воскликнул он.       — А омлет?       — Потом, — забрал со стола чайник.       Дождь был хороший, чуть теплый. Без грома и молнии, намного лучше, чем в позапрошлый раз.       Он быстро бегал у крыльца, менял тазы и ведра, вынес с кухни все кастрюли, миски и чашки:       — Надо любить музыку.       Омлет я благополучно сожгла, но он этого не заметил, потому что был слишком счастлив. Мы ели из тарелок и пили из блюдец.       — Дождевая вода — лучше всего.       Весь дом был ею полон, и бабушкин чайник. Его мы взяли в гостиную. Там стоял рояль, большой и темный. Пока я искала ноты, он открыл рояльную крышку и начал потихоньку выливать внутрь воду.       — Пей, пей, — приговаривая. — Там еще много.       Наш дом утопал в музыке, но после каждого дождливого дня, ночью мне непременно снился один и тот же страшный сон: будто по левую руку от меня море роялей, и все они хотят пить, но я знаю, что воды у меня хватит только для одного. И я, скрепя сердце, каждый раз ищу именно наш, большой и темный.