Яблочко от яблоньки

Майк лежал на чем-то мягком. Одеяло теплым коконом укутывало его со всех сторон, создавая резкий контраст с холодным воздухом. Открывать глаза не хотелось. Он попытался повернуться на другой бок и зашипел от разлившейся по телу боли. Словно он весь день таскал тяжести или (что куда вероятнее) опять подрался с превосходящими силами противника. А значит, как только его подлечат, ему грозит дисциплинарное взыскание (еще одно) и можно распрощаться с и без того смутными надеждами на досрочное освобождение… Погоди-ка, он ведь уже вышел из тюрьмы. Майк резко открыл глаза и, не обращая внимания на отозвавшееся болью тело, сел. Сердце забилось чаще. Он находился в своей комнате. То есть, в своей старой комнате, той, что принадлежала ему, когда он жил с родителями. Те же невзрачные обои, покрывающий пол синий ковралин и торшер на комоде. Прямо напротив кровати — встроенный в стену шкаф. Будучи маленьким, Майк был уверен, что по ночам туда забирается чудовище (потому что днем туда забирался сам Майк и никакого чудовища не находил), и заставлял отца проверять шкаф каждый раз, когда его укладывали спать. А потом появились мелкие, и Майк узнал, что уже слишком взрослый для подобных глупостей. Были и отличия от его старой комнаты. Так, на том месте, где в реальной комнате Майка находилось окно, оказалась еще одна дверь, а вместо рабочего стола — второй комод. Как будто кто-то старательно пытался воссоздать ту обстановку по памяти, но запутался в деталях. По стенам то тут то там были развешаны детские рисунки. Майк бы не удивился, окажись он их автором. По спине пробежал холодок. Эта комната напоминала памятник ему-тринадцатилетнему. Достаточно жуткий памятник. Майк откинул одеяло в сторону и опустил босые ноги на пол. С болью в многочисленных синяках и царапинах возвращались воспоминания. Он нашел тайный ход под домом Генри. Дошел по нему до пиццерии «У Фредди», поговорил там со Смитом, а потом… Потом на него напали те существа. Пластик и металл, призрачная шерсть и пустой взгляд, клыки и когти. Это были аниматроники (или что-то черезвычайно похожее на аниматроников) и, кажется, один из них проглотил Майка? Он вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Надо успокоиться. Он жив и это уже хорошо. Вряд ли в аду кто-то озаботился тем, чтобы переодеть его или заклеить некоторые царапины (видимо, показавшиеся таинственному благодетелю самыми серьезными) пластырем. Майк отнял руки от лица и оглядел то, во что он одет. Простая белая футболка, пожалуй, чуть великовата. Зато спортивного вида черные штаны слишком короткие и не закрывают лодыжки. На прикроватной тумбочке горкой возвышалась мелочевка, которую он обычно хранил в карманах: несколько монеток, пара чеков, помятая листовка… а вот бумажник исчез. Посреди всего этого по-королевски разместился сломанный синий телефон. Должно быть, на него пришелся какой-то удар: кнопочная панель треснула, и кусочек пластикового корпуса отвалился, позволяя разглядеть участок микросхемы внутри. Кажется, на новую беседу со Смитом лучше не рассчитывать. Майк пообещал себе, что разберется с этим позже, и поднялся на ноги. Первым делом он подергал ручки дверей. Левая оказалась заперта, а за правой скрывался крошечный санузел — раковина и унитаз. На комоде у правой двери обнаружилась тарелка с недурственным на вкус печеньем. Мысль о том, что печенье может оказаться с неприятным сюрпризом, пришла к Майку только когда он прожевал вторую печенюшку и запил молоком из стоявшего тут же стакана. Некстати вспомнились слышанные когда-то байки о том, что молоко прекрасно маскирует вкус некоторых специфических веществ… Поразмышляв немного о том, не стоит ли вызвать у себя рвоту, Майк счел это лишним. Вряд ли его похитили только для того, чтобы отравить. Но на всякий случай отставил остатки печенья с молоком в сторону. Ящики обоих комодов оказались пусты, как и прикроватная тумбочка. А вот приоткрыв шкаф, Майк обнаружил кое-что необычное. На нижней полке сидел желтый плюшевый медведь в фиолетовом цилиндре и галстуке-бабочке. Черные пуговицы глаз зловеще поблескивали в тусклом свете торшера. Парадоксальным образом плюшевая морда приобрела злое выражение. «Это мой друг, Фредбер! Папа сказал, он будет меня защищать, пока его нет рядом», — раздался из глубин памяти высокий детский голос. Майк захлопнул дверцы шкафа и отступил. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая бешено бьющееся сердце. Нечего волноваться. Это всего лишь плюшевая игрушка. Возможно, нет, скорее всего, это какой-то другой Фредбер. Отец с Генри успели запустить эти игрушки в серию прежде, чем все случилось, не так ли? В любом случае, его похититель только подтвердил свою осведомленность касательно биографии Майка, вот и все. Не сводя взгляда со шкафа, Майк пятился назад, пока не наткнулся на кровать. Сел на нее. Усилием воли заставил себя отвернуться от шкафа. Ничего оттуда не выпрыгнет, это просто детская игрушка. Кстати о выпрыгнет… Майк аккуратно взял в руки сломанный телефон. Провел пальцами по трещине, заглянул в дырку в корпусе, аккуратно потряс — изнутри ничего не выпало. Нажал на пробу пару кнопок — те без труда поддались и встали на место, стоило Майку убрать руку. Он положил телефон на кровать перед собой и задумчиво на него уставился. Возможно, весь разговор со Смитом ему просто почудился из-за иллюзионных дисков на тех тварях? А что, слуховые галлюцинации от звукового воздействия выглядят куда вероятнее, чем зрительные. Однако… Начав серьезно сомневаться в собственном здравомыслии, Майк протянул к телефону руку и снял трубку. На ощупь она оказалась обычной. Холодный гладкий пластик, ничего сверхъестественного. Слегка нахмурившись от начавшего прорастать в душе разочарования, Майк все же поднес трубку к уху. Несколько секунд вслушивался в тишину, нарушаемую только его дыханием, собираясь с духом. — Алло? — неуверенно произнес он. — Привет-привет! — раздался из телефона радостный голос, слегка приглушенный шумом помех. — Я уж думал, ты не догадаешься. — Так это правда, — Майк глубоко вздохнул. — Ты настоящий. — А ты думал, тебя одолели галлюцинации? — из трубки послышался коротенький смешок. — Н-не переживай, я тоже не сразу освоился. Ты еще хорошо держишься. Я вот три дня потом г-говорить толком не мог. — Ясно, — заторможено отозвался Майк. — А почему сам не позвонил? — Потому что этот телефон сломан, если ты не заметил, — в голосе Смита проскользнули ехидные нотки. — Но это не страшно, потом найду себе новый. — А… разве призраки не привязаны к местам смерти или только определенным предметам? Орудие убийства там… Голос в трубке долго не отвечал. — По-твоему, меня до смерти забили телефоном? — Смит прозвучал как-то сдавленно. — Нет? — Это была бы довольно ироничная смерть, учитывая, как ч-часто начальство мне выговаривало за то, что я долго сижу на телефоне, — он фыркнул. — Ладно, — протянул Майк. — И как же ты умер? — Неудачно костюмчик примерил, — будничным тоном сообщил Смит. Майк обдало холодом, словно от сквозняка. Которому неоткуда было взяться в закрытой комнате. — Мне жаль, — произнес он просто чтобы не оставаться в тишине. — Ничего, это не так уж плохо. Маленький дискомфорт и все, — Смит ненадолго замолк. — По правде, на какое-то время мне п-показалось, что с тобой случится то же самое. — Это были они? Дети, о которых ты говорил? — Нет. Ее зовут Аманда и ей двадцать четыре. А второй не представился. Может, считает общение с б-бесплотными голосами ниже своего достоинства или в шоке еще… — Откуда ты знаешь? — Перемолвился парой словечек, пока они тебя сюда тащили. — А ты случайно не спросил у своей новой подружки, зачем я им понадобился? — Ты нарушил охранный п-периметр. А любой нарушитель должен быть доставлен перед очи их хозяина. — И кто же их хозяин? — Майк напрягся, подозревая, что уже знает ответ. — Ты знаешь. Майк скрипнул зубами от злости. — Серьезно? Телефон промолчал. — Ладно. Может, тогда скажешь, где мы? — Это подземный комплекс, построенный твоим отцом и Генри. В него вел туннель, из которого ты вылез. — Вот как, — Майк задумчиво потер подбородок. — Ты знаешь, как добраться до того туннеля? — Возможно, — с опаской произнес Смит. — Отлично! — Майк вскочил на ноги, забыв о сжимаемой в руке трубке, и телефон с грохотом рухнул на пол. — Упс, прости. — Ну я же просил поаккуратней! — страдальчески произнес Смит. — Ты же вроде сказал, что в любой момент можешь найти себе новый телефон, — заметил Майк, поднимая аппарат с пола. — Могу. Просто искать замену не очень приятно. Будто превращаешься в бесплотную медузу, которая оказалась в ванной в компании включенного фена. — Но ты ведь и так бесплотный. Разве не так? — Так, но я ощущаю себя человеком. У меня есть руки и ноги, я могу двигать ими маленькие металлические предметы. И говорить! А не дергаться от проходящего сквозь меня тока. — Да, должно быть, не слишком приятно, — согласился Майк. — Погоди. Ты сказал, можешь двигать маленькие металлические предметы? — Ну? — Например, язычок замка? — Это не слишком хорошая идея, — ответил Смит после небольшой паузы. — Т-тебя охраняют. — Всегда мечтал совершить побег из тюрьмы. — Ты же там кучу времени провел? — А побег так и не совершил. Ну так что? Ты мне поможешь или бросить тебя тут? — И как ты собираешься открыть замок без меня? — Я же вышел из тюрьмы. Я знаю, как взламывать замки, — молчание в трубке наполнилось скепсисом. — Ну, в теории знаю. Мой сокамерник говорил, что ничего сложного в этом нет. Майк отчасти лукавил. Никакие знания не помогли бы ему взломать замок голыми руками и, если Смит откажется помочь, придется куковать в этой странной комнате, пока его похититель не объявится самолично. — Ладно. Майк облегченно выдохнул. — Ладно? И ты даже не возразишь? — Лучше я тебе помогу, прежде чем ты сломаешь замок и окажешься тут замурованным. — Логично, — пробормотал Майк и, поудобнее зажав телефон подмышкой, шагнул к левой двери. Негромко щелкнул замок. Майк повернул ручку и, ощущая, как затрепетало в груди сердце, распахнул дверь. — Плохая идея, — пробормотал Смит. Майк перекинул трубку телефона себе через плечо, так что его голос прозвучал глухо. Мужчина осторожно шагнул в открывшийся перед ним коридор. Босые ноги обдало холодом. С одной стороны коридор уже через пару шагов упирался в стену. С другой оканчивался дверью. Майк оставил дверь в комнату приоткрытой (освещение в коридоре не работало) и решительным шагом направился к выходу из коридора. К удивлению, тот оказался не заперт, и дверь легко поддалась под его рукой. Скрипнули не смазанные петли. Майк оказался на пороге огромного зала. Тусклые разноцветные светильники, развешанные по стенам у самого потолка, были не в состоянии разогнать тьму, и дальний конец помещения терялся во мраке. На выложенном знакомой черно-белой плиткой полу стояло несколько столов, накрытых синими клетчатыми скатертями. На них аккуратно были разложены бумажные тарелки и пластиковые стаканчики. Присмотревшись, Майк заметил на одном из столов несколько праздничных колпаков. Казалось, здесь вот-вот готов начаться детский праздник. Только, разумеется, никаких детей в зале не наблюдалось. Как и вообще каких-либо людей. Майк вздохнул и переступил с ноги на ногу. — Это место достаточно неуютное, — пробормотал он. — Неуютное? Наверно, ты хотел сказать, что это место жуткое. Почти как настоящая «У Фредди», т-только без сладкого привкуса ностальгии. — Возможно, — кратко ответил Майк и начал пересекать зал. — Ты ведь сознания не терял. Запомнил, где выход? — Н-неуверен, что смогу в-воспроизвести дорогу, — смущенно отозвался Смит. — Ты серьезно? — Майк резко остановился. — Прости. Я плохо ориентируюсь в незнакомых м-местах. — Ладно, сам разберусь, — недовольно буркнул Майк и возобновил движение. Вдоль одной из стен в ряд выстроились игровые автоматы. Возле некоторых из них застыли, словно стражи, аниматроники. Наткнувшись на первого такого Майк чуть не заорал, но потом перестал обращать на них внимания. Аниматроники слепо пялились стеклянными глазами в пустоту перед собой и не проявляли никаких признаков жизни. Из-под потолка лилась тихая музыка. Четыре повторяющиеся ноты, раз за разом. Вскоре Майк почувствовал, что от этой мелодии его подташнивает. — Ты не можешь что-нибудь сделать с этой песней? Меня от нее уже тошнит, — Майк заметил голубоватое свечение слева от себя и направился в ту сторону. — Какой песней? — Ты не слышишь? Та-та-та-там. Она играет в этом зале с самого начала. — А, эта… эм, нет. Прости. — Ничего, — Майк стиснул зубы и потер ноющие виски. — Перетерплю как-нибудь. В следующем зале обстановка не изменилась. Те же автоматы и неподвижные (к счастью) аниматроники. Майк прошел этот зал, не останавливаясь. С каждым шагом головная боль усиливалась, и он уже плохо представлял, откуда пришел и куда движется. Надо просто идти. Не останавливаясь. Голос из телефона что-то говорит, но смысл слов от Майка ускользает. Просто идти. Шаг за шагом. Следующий зал встречает Майка заглушающим надоедливую мелодию шумом воды. Он с облегчением вздыхает. Смит продолжает что-то бубнить, но Майк не обращает на него внимания. В дальней стене зала установлен водопад. Вода вырывается из трубы под самым потолком и с грохотом обрушивается в небольшое рукотворное озерцо, из которого вытекает быстрая речушка и, пересекая зал, скрывается в другой трубе. Вдоль нее к водопаду выложена дорожка из серого камня. Лишь прикоснувшись к нему, Майк понимает, что никакой это не камень. Просто твердый пластик. Подделка. Его острые грани больно впиваются в босые ноги, так что Майк решает лучше идти не по дорожке, а вдоль нее. Стена с водопадом оказывается тоже выложенной искусственным камнем. А за самим водопадом обнаруживается небольшая пещерка. — Я п-помню это место, — эхом разносится голос парня из телефона. — Пещера сквозная. Т-тебе нужно на другую сторону. Майк кивает и проходит вглубь пещеры. Ультрафиолетовые светильники, закрепленные на стенах из искусственного камня, почти ничего не освещают. В полутьме мужчина больно ударяется обо что-то мизинцем, и это что-то с грохотом откатывается в сторону. Неважно. Надо идти. Смит спрашивает, в порядке ли он, и Майк мычит в ответ что-то невнятно-утвердительное. Разумеется, он в порядке. Если бы еще голова так не болела. За пещерой оказывается еще один зал, с несколькими столами и примостившейся в дальнем углу каруселью. Майк двинулся вперед и выругался, обо что-то споткнувшись. Телефон выпал из рук. Майк присел, чтобы его поднять (телефон был важен, пусть Майк и не мог в данный момент сказать, почему), и невольно столкнулся взглядом с тем, обо что запнулся. Это был ребенок. Несколько секунд Майкл в ступоре его рассматривал. Мысли ворочались с трудом, словно весили по пару десятков тонн каждая. Откуда здесь взялся ребенок? Вечеринка предназначена для него? Майк резко зажмурился и открыл глаза. Не ребенок, разумеется, это был не ребенок. Всего лишь аниматроник, сделанный в подражание старым куклам, с круглыми глазами, треугольным носом и распахнутым в широкой ухмылке ртом. На самом деле, этот аниматроник достаточно мало походил на настоящего ребенка. Маленькая круглая голова в полосатой шапочке крепилась к такому же маленькому круглому телу в полосатой рубашке. На месте кистей рук оказались простые кольца, в одно из которых была вставлена табличка с надписью «Воздушные шарики». — Привет, — раздался откуда-то из нутра аниматроника высокий детский голос. Рефлексы сработали на отлично, и в следующую секунду тело аниматроника с грохотом рухнуло на пол, а маленькая пластиковая голова покатилась в сторону. — Привет?.. — раздался затухающий голос из обезглавленного тела. Майк потер саднящие костяшки пальцев руки. — Ну нафиг, — пробормотал он. Мир перед глазами плавно покачивался из стороны в сторону, словно мужчина находился на палубе корабля. Стены раздались в стороны, и сколько бы Майк не пытался сфокусировать на них взгляд, у него ничего не получалось. Майк перевел взгляд на откатившуюся пластиковую голову и остолбенел. На ее месте была голова настоящего ребенка. Голубые глаза неподвижно смотрели прямо перед собой, каштановые волосы встрепаны, кожу залила мертвенная бледность, но рот все еще растянут в улыбке. Этот ребенок даже не успел понять, что произошло, не успел испугаться. Из шеи натекла лужица крови, каплями отмечая какой путь проделала голова, отделившись от тела, лужа под которым была значительно больше и с каждой секундой только росла. Вот она уже почти коснулась пальцев ног Майка, и он в ужасе отшатнулся. — Это неправда, — шепчет он и закрывает глаза, в попытке переждать очередной приступ тошноты. Когда он открывает глаза, обезглавленный ребенок по-прежнему там. Лишь на краткий миг Майку удается разглядеть за ним что-то, но вновь накатившая волна тошноты смывает этот образ, как приливная волна — рисунок на песке. Майк пятится назад, пока не утыкается спиной в стену, и медленно сползает по ней на пол. Обхватывает колени руками и утыкается в них носом. — Это неправда, — повторяет он раз за разом. Кровь растекается по черно-белой плитке пола. — Не правда. Он стягивает с лица маску лиса и зовет брата по имени. Тот не откликается. Наверняка назло ему, он же не мог… Не мог… это ведь всего лишь шутка, он просто пошутил, вот и все… — Нет. Кто-то зовет на помощь. Майк не может понять, кто. Майк не может отвести взгляда от безжизненно свисающего изо рта Фредбера тела брата. Желтая ткань нижней челюсти медведя пропиталась кровью. Кровь стекает на пол очередью быстрых капель, растекается лужицей у основания сцены… — Я не хотел. Кто-то зовет его по имени, но голос раздается где-то безумно далеко. Мир вокруг Майка пребывает в вечном движении. Стены идут волнами, периодически почти вплотную окружая Майка, то внезапно раздаваясь в стороны. По спине расползается холод. Голову разрывают на части четыре повторяющиеся ноты. Та-та-та-там. Каждая из них словно гвоздь в гроб здравого рассудка Майка. Та-та-та-там. В нескольких метрах валяется труп ребенка, которого убил Майк, снова. Нет, просто сломанный аниматроник, выглядящий как ребенок. Та-та-та-там. А какая, в сущности, разница? Один раз убийца — всегда убийца. — Это не моя вина. Та-та-та-там. Лжец. «Лжец, лжец, лжец!» — поет надоедливая мелодия. Глаза углем жгут слезы. — Нет, — повторяет Майк. Нельзя… нельзя здесь оставаться. Надо уйти. Только при малейшей попытке встать, пол начинает уходить из-под ног, и Майк падает. «Убийца! Признайся, ты заслужил это!» — Нет, — Майк поднялся на четвереньки. Он пополз вперед с закрытыми глазами, боясь, что если откроет глаза и увидит пляшущие стены, то чувство равновесия покинет его окончательного. Где-то через вечность его правую руку пронзила боль — он напоролся на что-то острое. Приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть, что это. Телефон, просто сломанный телефон. Должно быть, удар о пол повредил его еще сильнее, и Майк наткнулся на один из отлетевших отломков пластикового корпуса. Майк нахмурился. Он помнил, как принес этот телефон сюда, как выронил его. Вот только зачем он его принес? Он в растерянности оглянулся и тут же осознал ошибочность этого решения. Обезглавленный ребенок лежал буквально в метре от него. Спустя еще одну долгую секунду, Майк осознал, что стоит в луже его крови. Тут же почувствовал, как холодят ноги насквозь пропитавшиеся кровью штанины. Его снова затошнило. Майк поспешил зажмуриться и, прижимая одной рукой к себе сломанный телефон, постарался как можно быстрее убраться из этого места. На следующее препятствие он натолкнулся головой. От этого движения по ней, словно круги на воде от брошенного камня, распространились волны боли. Чтобы хоть как-то приглушить эту боль, Майк до крови прикусил губу. Во рту появился солоноватый привкус. С немалым усилием воли, Майку все же удалось разлепить глаза. Он оказался лицом к лицу с буравившей его злобным взглядом волчьей мордой. Распахнутая пасть обнажала ярко-красный язык в окружении длинных желтоватых клыков. Черный нос слегка подрагивал, вылавливая в воздухе незнакомые запахи. Острые уши настороженно подняты, а видневшееся за пушистой гривой седло… Седло? Майк несколько секунд в ступоре рассматривал представшую перед ним картину. Это что-то значило, да, он знал это. Слово вертелось на кончике языка, но вспомнить его никак не получалось. Телефон в его руках заговорил, и Майк перевел взгляд на него. Вот почему он взял его с собой. Потому что телефон умел говорить, хоть и был сломан. Обычные телефоны так не умеют, а этот — может. Потому что он волшебный. От этой мысли Майк хихикнул. Телефон снова заговорил, но звуки почему-то не складывались в слова. Они как бабочки порхали вокруг Майка, но никак не желали залетать в его ухо и превращаться во что-то осмысленное. — Я не понимаю, — сказал Майк телефону. — Но продолжай говорить. Мне нравится твой голос. Телефон на несколько мгновений замолк, а потом разразился длинной гневной тирадой, смысл которой от Майка все так же ускользал. Он вновь перевел взгляд на оседланного волка. Карусель, вот как называлась эта штука. Откуда-то издалека раздался ритмичный грохот, в такт которому еле заметно вздрагивал пол. Шаги. Телефон испуганно смолк. Майк прижал его к груди и закатился за карусель, затаив дыхание. Шаги — это плохо. Шаги означают, что в этом месте кроме них с телефоном есть кто-то еще. А это ведь плохо, да? Шаги приближались, становились все громче. Все отчетливей вздрагивал пол. Что будет, когда они найдут Майка? Вернут туда, откуда он пришел? Убьют? А, какая разница. Лишь бы телефон не отобрали. Майк прижал его к себе покрепче. Он уже мог разглядеть обладателя шагов. У него были синие ноги, длинные торчащие уши и слишком много зубов. Телефон назвал это существо «Аманда», и Майк решил с ним согласиться, хотя что-то подсказывало ему, что это существо называется не так. Но у него слишком болела голова, чтобы вспоминать точное название. Аманда остановилась около мертвого ребенка. Несколько секунд рассматривала его своими светящимися глазами, потом медленно обвела взглядом комнату. «Сейчас она нас обнаружит», — осознал Майк. Он в отчаянии взглянул на телефон. Тот молчал, видимо, опасаясь выдать их месторасположение. К счастью, Аманда решила первым делом проверить столы. Она ходила между ними, сдергивая скатерти. Ткань неопрятными кучами оседала на пол. Надо было что-то предпринять, немедленно. Но Майк был не в состоянии не то что куда-то бежать, а даже встать без посторонней помощи. Помощи… Майк снова взглянул на телефон. — Ты можешь позвать на помощь? — прошептал он. Телефон глухо что-то пробормотал. Майк непонимающе покачал головой. Телефон замолк, а потом тихо, но отчетливо произнес: — Да. Н-нужно время. Майк с облегчением кивнул. Время. Он сможет раздобыть время. Аманда уже закончила со столами и развернулась в их сторону. Между полом и каруселью была щель. Как раз такая, чтобы в нее спокойно пролезла рука. Майк задвинул телефон подальше в эту щель и приготовился принять неминуемую участь. Он закрыл глаза и свернулся калачиком, пытаясь сдержать очередной приступ тошноты. Пол приятно охлаждал пульсирующую болью голову. Грохот шагов. Раз, два, три, четыре. Тишина. Ничего не происходило. Одну секунду, две, три… Майк приоткрыл глаза. Аманда остановилась в метре от его головы. Он мог разглядеть каждую шерстинку у нее на лапах. Ну, то есть смог бы, если бы голова не разрывалась от боли, а шерстинки не колебались от невидимого ветра и не мерцали, как неисправные лампочки. Майк поднял взгляд выше. Аманда шла волнами, как и окружавшие Майка стены, но больше никаких движений не делала. Может, у нее батарейка села? Плевать. Майк снова прикрыл глаза. Тогда он просто полежит здесь, пока не почувствует себя лучше. Или не дождется помощи, которую вызвал по телефону. Или не умрет. Майк не знал, сколько времени он так провел. Может, пару минут, а может, пару дней. Потом послышались шаги. Не грохочущие шаги аниматроников, а легкие человеческие. — Майки! — позвал его до боли знакомый голос. Кто-то присел рядом с ним, провел рукой (теплой человеческой рукой) по волосам, приобнял за плечи. Майк распахнул глаза. Головная боль отступила. — Папа… — с чужой помощью он сумел сесть и тут же оказался заключен в объятья. — Все хорошо, — произнес отец, прижимая его к себе. — Ты в порядке. — Ты настоящий? — Майк неловко приобнял его в ответ, все еще чувствуя, как кружится голова. «Это может быть еще одна галлюцинация». — Разумеется, — отец отстранился и обеспокоенно оглядел Майка. Потом тепло улыбнулся. — Тебе не стоило сюда заходить. Это может быть опасно. Я… прости, мне не следовало оставлять тебя одного. — Они, — Майк кивнул на по-прежнему неподвижную Аманду. — Подчиняются тебе? — Да. Еще раз прости за все это, — отец неопределенно мотнул головой. — Все должно было быть не так. Пойдем. Поговорим в более уютной обстановке, — отец поднялся на ноги и протянул руку Майку. — А… — поднявшись на ноги, бросил взгляд на кролика (вот как называются эти штуки с длинными ушами!) Майк. Колени все еще подрагивали, так что стоять получалось только благодаря поддержке отца. — Она найдет, чем себя занять, — проследил за его взглядом отец. — Пойдем. Майк еще несколько раз оборачивался на неподвижного аниматроника и карусель, прежде чем те окончательно скрылись из вида.