Счастье в неведении

Эдвард и Анна неспеша прогуливались по городу, наблюдая, как машины исчезали с улиц, становилось всё меньше и меньше пешеходов. Разговор шёл ни о чём, и как ни странно, это не раздражало ни Эдварда, ни Анну, хотя оба не любили пустой болтовни. Хотя, наверное, отличие было в том, что обычно пустые разговоры вели просто так, а текущий был способом отвлечься. Достопримечательностей в городе по мнению Анны было не так много. Не сказать, что Эдварду было интересно слушать о символах, поэтому вскоре он стал задавать достаточно странные вопросы. А именно, обращал внимание Анны на разные детали, спрашивая её мнение. Таким образом, прогулка превратилась в тренировку внимательности, логики и аналитики. Девушка быстро устала от непривычки, и англичанин перестал мучить её. Дорога вывела их за город. Впереди лес, освещаемый лунным светом. Анна высказала опасения о диких зверях, на что Эдвард сказал, что в темноте никого нет. Они неспеша шли вперёд, смотря по сторонам. Ночной лес, тихий, спокойный, задумчивый. После часа ходьбы, впереди замаячил силуэт опустевшего дома. Ночь была холодной, и Анна уже хотела было предложить идти обратно, как Эдвард поднял руку, призывая её к молчанию. Они замерли, смотря на здание. В окне мелькал свет фонаря. Эдвард посмотрел на Анну. Девушка растерялась, не зная, что предпринять. — Давай посмотрим, кто там такой умный, — предложил он, принимая позу хищника, крадущегося к жертве. Девушка не успела возразить. Эдвард сорвался во мрак, тут же сливаясь с ним. Девушка ощутила лёгкий страх, но тут же взяла себя в руки, потянувшись к поясу. Пистолета на нём не оказалось. Анна зло шикнула на саму себя, и начала подбираться ближе к дому. Эдвард подбежал к окну, пригнулся. Он почти не производил шума, поэтому ночной визитёр не видел его. Луч фонаря скользнул по окну, но Хейфеца не обнаружили. Эдвард посмотрел в окно. Открыто, как и дверь. Вспомнив о ноге, он задумался, а хватит ли ему ловкости запрыгнуть в окно и тут же обезоружить вероятного преступника, или лучше зайти через дверь? Вспоминая устройство дома, Эдвард заметил, что в доме было много всяких вещей, которые могли оказаться на пути. Тем более, стоит учитывать, что преступник что-то мог двигать. Значит препятствия в доме неизвестны, и прямой путь выглядел более реальным. Мужчина сделал шаг от окна, распрямившись в полный рост. В этот момент свет фонаря попал на лицо, и свет отразился от жёлтых хищных глаз. Одним прыжком англичанин влетел в окно. Нога дала о себе знать болью, но он преодолел её, налетая на вероятно мужчину. Удар по ноге, сдавленный вскрик, ещё удар в живот, и преступник сполз на пол. Анна вбежала в дом, ошалело осматривая помещение. Эдвард наступил на плечо преступника, придавив его к полу. Тот слабо попытался пошевелиться, но удар той же ноги заставил его замереть. Анна подскочила к коллеге, и с опаской осмотрела пойманного ими. Эдвард убрал ногу, и легонько пнул его в бок. Тот перевернулся на спину, и полицейские увидели одного из коллег Ивана. — Вы? — удивлённо спросила Анна. Эдвард поднял фонарь, выпавший из рук учёного. — Я… я могу всё объяснить, — начал он. — Понимаете… — Что вы тут делаете?! — строго спросила девушка, уперев руки в бока. — Я… я хотел поинтересоваться работами Ивана… — продолжил он. Девушка быстро сменяла растерянность на злобу. — Правда?! — воскликнула девушка, но прежде чем её сорвало, Эдвард удержал её за плечо. — У меня есть деньги. Сколько вы хотите? — спросил учёный, испуганно переводя взгляды с одного полицейского на другого. Анна посмотрела на Хейфеца. Он чуть улыбнулся. Девушка ощутила, как ей стало немного спокойнее. Преступник попытался двинуться, на что получил два злых взгляда, и тут же затих. — Лучше тебе во всём признаться, — холодно сказала девушка. — Ты убил Ивана Носова? — Что?! — возмутился учёный. — Я похож на убийцу?! Признаю, я приходил сюда, посмотреть на его работы, но не более! — Переведи мне его слова, пожалуйста, — попросил Эдвард. Девушка исполнила просьбу. — Скажи ему, что убийство достаточно легко скинуть на него, и лучше ему рассказать правду, иначе ему придётся отдуваться за того, кто совершил убийство. — Слушай сюда, — девушка присела перед учёным. — Знаешь, бегать по всему городу как-то… не резон. А тут есть ты, такой странный, ночью, на месте преступления. Может на тебя убийство скинуть? — Это не правда, у вас нет доказательств! — завопил вор. — А кого это интересует? — спросила девушка. — Рассказывай всё, что знаешь! — крикнула она. — Хорошо, хорошо… — и учёный начал рассказ. Он давно заметил, что Иван занимается какими-то исследованиями, помимо тех, которые на нём были официально. Странные папки, бумаги. Это невольно заинтересовало некоторых его коллег, но он отшучивался и уходил от прямого ответа. Тогда вор решил проследить за Носовым, и узнать, что да как. К его несчастью, он видел последнее мгновение жизни Ивана. Тот напился как обычно, и, спалив сарай, ушёл в дом. Преступник ждал, когда выключится свет. Несколько часов спустя, когда тот всё равно остался, он решил, что Иван уже спит. Войдя в дом, он сразу ощутил запах дыма. Иван забыл вытащить заслонку в печи. Преступник нашёл его уже погибшим. Поняв, что коллеге уже не помочь, он решил всё же найти его работы. Почти ничего найти не удалось, послышались чьи-то шаги, и преступник сбежал. После он один раз возвращался сюда, и всё тут перевернул, однако опять-таки безрезультатно. — Вот так. Но я не убивал. Клянусь… — Ладно. Пошли, пройдёмся до участка. Пешком. Подышим свежим воздухом, — девушка осмотрелась по сторонам. Эдвард подал девушке верёвку. Она ловко связала руки преступника за спиной. — Идёмте…

***

В тёмной зале филармонии лилась музыка Вебера «Повелитель духов». Иккинг в сотый раз пытался выиграть сложный пассаж, и в сотый раз тот разваливался на середине, на что Рубинштейн только смеялся, и говорил о надобности больше заниматься. Тем не менее, в общем, увертюра звучала прилично. Сидящая в зале Астрид и Хедер затаив дыхание слушали музыку, исполняемую уже симфоническим оркестром, в который превратился камерный, после слияния с духовым. Помимо Астрид и Хедер в зале находились примерно двенадцать певцов, совсем недавно окончивших колледж, и только начавших работать. Только что закончился прогон оперы «Волшебная флейта». Прозвучали последние звуки, и Рубинштейн опустил руку с палочкой. Что-то Астрид показалось неверным. Оркестранты тихо переговаривались, спрашивая что-то, уточняя, но дирижёр молчал. Опёрся о пульт, тяжело дыша. — Хедер, скорую, срочно, — прошептала она подруге, поднимаясь с места, и быстрым шагом направляясь к сцене. — Господин Рубинштейн, всё в порядке? — спросил кто-то из вторых скрипок. — Да, всё хорошо, — хрипло ответил Генри, однако выпрямиться так и не смог. Астрид одним прыжком оказалась на сцене, подходя к дирижёру. Сердечный приступ. Девушка осторожно взяла старика за руку, помогая ему опуститься на сцену. Музыканты оживлённо загалдели, стягиваясь к дирижёрскому пульту. — Назад! — твёрдо скомандовала Астрид. — Всё хорошо, скорая в пути, — уже мягче сказала она, обращаясь к Рубинштейну. Дирижёра Астрид почти не знала, но ощущала его очень ярко, благодаря рассказам Иккинга. Это был очень хороший человек, добрый, порой строгий, большой мастер своего дела. И паника, возникшая от одной мысли о смерти этого человека тут же была задавлена мыслью, что если она не будет действовать точно и чётко, Рубинштейн тут и испустит дух. По воспоминаниям девушки, больница находилась в нескольких зданиях от филармонии, а следовательно добраться скорая должна была очень быстро. Скорая и правда прибыла в кратчайшие сроки. Дирижёра спешно увезли в больницу, не сказав ни слова. Оркестранты лишь переглядывались, не зная, что делать теперь. После недолгого молчания, кто-то начал собираться. За ним последовали и остальные. — Ребят, а что на счёт следующих репетиций? — просил один из трубачей. — Пока Рубинштейн не вернётся, репетиций не будет, — подал голос Роберт. — Если конечно директор не найдёт нового дирежёра… — Чёрт, а ведь скоро концерт… — вздохнул Иккинг. — Вот бы успел Генри вылечиться. Он так много сил на него потратил. Астрид не была уверена в хорошем исходе этого происшествия, но промолчала. Оркестранты любили своего дирижёра, им было легче верить в лучшее, в то, что Генри вылечится к концерту. Пусть так. Хотя было бы лучше, если бы он хотя бы выздоровел, не к концерту, просто остался в живых. Хедер, Астрид и Иккинг вышли из здания филармонии и направились на стоянку. Хеддок заметно нервничал и Хедер была уверена, брат закурит свою трубку. Не смотря на то, что рядом Астрид. А Иккинг не курил в присутствии Астрид, более того, словно от Валки, прятал свою вредную привычку. Оно и не удивительно, Астрид для него была очень значима, и ему не хотелось, чтобы она стала хуже думать о нём. Он и забыл о её амнезии, слишком хорошо девушка адаптировалась к миру вокруг, и теперь любой видел в ней просто девушку, а не человека, пережившего всё то, через что она прошла за эти месяцы. Потому не помнил Хеддок и того, что Астрид буквально боготворила его, и приняла бы любую его плохую привычку. Сев в машину, ребята затихли. Иккинг нервно барабанил пальцами по рулю. Наконец не выдержав, он вытащил трубку, баночку с табаком, и поспешно стал её набивать. К удивлению Хедер, Астрид не поинтересовалась, что это такое, более того, почти никак не среагировала на действие парня. Иккинг достал зажигалку, и прикурил. После, опомнившись, поспешно открыл окно. Табачный дым устремился в воздух. Хедер наблюдала за братом, не смея его тронуть. Для него дирижёр был куда важнее, чем для неё или Астрид, хотя последняя, обладая хорошим уровнем эмпатии, чувствовала терзания Хеддока старшего. Девушка перевела взгляд на фиолетовоглазую. В глазах Астрид читалось напряжение, словно она боролась сама с собой. Иккинг задумчиво смотрел в окно, потому следующий манёвр не сумел пресечь, более того, не смог даже внятно отреагировать на него. Астрид подалась вперёд, выхватила трубку, и вернулась на своё место. Вдохнула дым, чуть хмурясь. Хедер удивлённо смотрела на действия девушки. Ей показалось, как лицо Астрид на мгновение прояснилось, словно она что-то вспомнила. Неужели она в прошлой жизни курила? — Что за?.. — спросил Хеддок, когда понял, что трубки в его руке нет. Так сильно он ушёл в себя, что даже не понял, что произошло. Посмотрел на Хедер. Девушка покачала головой, и ткнула пальцем в Астрид. Он обернулся к ней, и замер, не зная, что сказать. Поддался эмоциям, раскрыл ей то, что не хотел. Однако действия девушки удивили его не меньше собственной потрясённости, от которой он совершенно забыл об окружающих. — Что ты делаешь? — спросил он, смотря, как девушка крутит предмет в руках. — Верни… — Оно мне знакомо, — сказала девушка, вернув трубку парню. Он взял её и, затушив, спрятал. — То есть? — не поняла Хедер. — Возможно я в прошлом практиковала подобное, — пожала плечами девушка. Иккинг не знал, что и думать. То, чего он стыдился, возможно являлось частью прошлого этой странной девушки. Как на это реагировать? — Я надеюсь, ты не будешь практиковать курение сейчас, — немного сдавленно сказал он. — Этот процесс не способен нанести достаточно сильный вред, чтобы как-то повлиять на работоспособность организма. Во всяком случае, я так думаю, — ответила девушка. — Вообще-то от него много кто умирает, — мрачно заключил Иккинг. — Много кто — не все. Более того, я не много кто, — Хеддок стал замечать за Астрид любовь к формальной логике. Её структуры, которыми она порой пользовалась были так запутаны, что понял бы их далеко не каждый. Тем не менее, девушка использовала их редко, видно желая всё же не терять контакта с парнем ввиду непонимания происходящего. — Астрид, просто… — он запнулся, вновь прокручивая это утверждение. — Тогда и ты брось, — ответила девушка. — Последнее время ты всё чаще и чаще прибегаешь к этому способу успокоения, — оба Хеддока удивлённо уставились на Астрид. — Я может ничего и не помню, но пока что ещё зрячая, — ответила девушка, обняв парня со спины. — И я не хочу, чтобы ты вошёл в число «много кто». — Ладно… обещаю оставить… на крайний случай, — сказал парень. Девушка усмехнулась, но ничего не ответила. — Я думал ты не в курсе… — Тебя много что выдаёт. Ты немного нервно себя вел, если я делала намёк на то, что мне известно это, — Астрид тихо заурчала, так, как умела наверное одна она. — А я, повторюсь, не слепая пока что. — Осуждаешь? — немного сдавлено спросил парень. — Почему? — спросила девушка. — Я ведь сама этим увлекалась в прошлом. Плюс, я понимаю, скольких нервов тебе стоил сегодняшний день, — ласково заключила она. — Тебе и Хедер надо отдохнуть. — Ты права, — вздохнув, ответил парень. Завёл машину. — Пора домой. Фиолетовые глаза устремились к зданию филармонии. Выберется ли Рубинштейн? Девушка чувствовала сомнение, но молчала. Как в любом произведении, есть финал. В Симфониях есть коды — последние, самые яркие и самые мощные всплески музыкальной мысли, приходящие к завершению. Так и с людьми. Кто-то заканчивает тихо, без грома литавр и рёва оркестра, а кто-то… кто-то наоборот создаёт самое яркое за свою жизнь. И у девушки была уверенность, Рубиншейн не мог уйти мирно, тихо. Это не конец, лишь начало его коды. Коды жизни, в которой он попрощается с миром, и с улыбкой на лице уйдёт в тишину пауз. Впереди последний этап.