Счастье в неведении

Атали очень сильно влияла на Вильгельма. Под её напором Ардвуд переступил через самого себя и начал восстанавливать старый состав оркестра. Новые музыканты, приходившие на смену старым никуда не девались, становясь поддержкой оригинальному составу, но сам костяк оркестра вскоре стал представлять то, чем когда-то управлял Рубинштейн. Музыканты вернулись на свои места, Иккинг, хоть и без особого энтузиазма, но занял место за первым пультом первых скрипок. Никто не знал как, но Гринфилд заставила Вильгельма извиниться перед всем оркестром, и впредь он вёл себя куда более лояльно. Иккинг, бывший свидетелем той сцены после репетиции, пришёл к выводу, что Ардвуд был морально нестабилен, и отрывался как мог, не справляясь с собственными чувствами. Хедер не только выполнила поручение Рубинштейна, но и восстановила отношения между Вильгельмом и Атали. По их внешнему виду нельзя было сказать что они влюблены друг в друга, единственное, что их иногда выдавало — еле заметные жесты, улыбки, а так же способность влиять на друг друга. Атали могла заставить Вильгельма сделать то, что он сам просто так никогда бы не сделал. Сам он в свою очередь придал какой-то уверенности певицы. Оркестр был приятно удивлён таким переменам, благодаря Хедер за сделанное ею. О трагедии, случившейся с юной девой уже знали все, но явиться к ней никто не мог из-за Астрид, которая выпроваживала по одному любого, кто придёт, а когда они заявились все, она на них так наехала, что стёкла в доме зашатались. Девушка покрыла их всех благим матом, благо русским, и никто ничего не понял, пока Иккинг не перевёл, ясное дело смягчив, поскольку сам принципиально не сквернословил. От таких выражений, представив их в первоначальном виде, оркестранты поняли, что девушка страшно зла, и готова убивать, почти в прямом смысле. Тогда они перестали пытаться вторгнуться в пространство Хедер. Сам Иккинг пытался понять, почему фиолетовоглазая против контакта, и пускает только Роберта. Тогда девушка высказала мысль о том, что на Хедер может повлиять любая мелочь. И в этом она была права. Если бы она постоянно видела музыкантов, при том разных, желающих ей здоровья, её мысли могли бы зациклиться на том, что их объединяет. Она бы выделила концерт, на котором она уже не смогла бы выступить. Мысль о бесполезности своей тут же разбила бы все труды фиолетовоглазой. Роберт же интуитивно чувствовал Хедер, видел что причиняет ей боль, а что наоборот успокаивает. Оно и не удивительно, Роберт и Хедер неплохо сошлись, они оба нравились друг другу, хотя оба этого даже для себя ещё не признали, но это сходство уже позволяло им чувствовать друг друга лучше, чем других людей. И Роберт умел пользоваться этим. Поэтому он один и пускался к девушке из всего оркестра. — Астри? — тихо позвал Хеддок, приоткрыв глаза. Был вечер, день прошёл в напряжении. Репетиция, после мотания по магазинам. Запасы дома закончились и нужно было пополнить холодильник. Астрид составила список необходимого, и в нём оказались объекты, которые найти было не просто. На вопрос «зачем» девушка пожимала плечами. — Да? — тихо ответила девушка, чуть приподняв голову с колен парня. — Я просто… ты так изменилась с момента нашей первой встречи, — задумчиво сказал парень. — Стала взрослее? — положив голову обратно спросила девушка, прикрыв глаза. Парень усмехнулся. — Да, можно и так сказать, — ответил Иккинг. Астрид затихла. Даже не дышала, во всяком случае этого не слышал Хеддок старший. — Это непривычно… — вдруг заговорила девушка. — У меня есть ответы, это… это странно. Я всегда привыкла доверять во всём тебе, Хедер, а теперь у меня на всё есть своё мнение… — Что же тут странного? — спросил парень, поглаживая волосы девушки. — Нет, это правильно… но непривычно… — девушка вздохнула. — Я теряюсь. У меня есть своё мнение в разных вещах, но вдруг оно неверно? — А что верно? Что можно считать правильным? — спросил Хеддок. — Не ты ли учила нас тому, что ко всему нужно подходить логически? Искать смысла в вещах, избавляться от того, что смысла не несёт. — Да, но я тогда ничего кроме формальной логики и не имела, а сейчас… — Всё меняется. Так было всегда, — Хеддок поцеловал девушку в макушку. — Как видишь, даже ты изменилась. Мне кажется ты сейчас способна принимать решения намного более сложные чем направление движения, над которым ты зависала в ту ночь, — фиолетовоглазая усмехнулась. — Но один вопрос меня сковывает, не даёт принимать решения, — тихо ответила она. — Какой же? — Я могла бы забыть о прошлом, сделать вид, что это моя новая жизнь, и я бы так и сделала, если бы знала наверняка, может ли моё прошлое повлиять на нашу жизнь. Если не может, то мне плевать, кем я была, я готова начать жизнь сначала, выкинуть и нашивку, и форму, и всё, даже кинжал. А если… если может? Тогда я должна знать как, должна вспомнить, чтобы в опасности не оказались те, кто мне дорог, — девушка посмотрела в глаза Иккинга. — И именно этого ответа у тебя и нет, да? — уточнил Хеддок. Девушка грустно вздохнула. — Понимаю. Порой приходится принимать решения, последствия которых мы не можем предугадать. — Это страшно… — тихо сказала девушка, поёжившись. — Понимаю. Давай не будем делать поспешных выводов. Пока что идём старым курсом. Живём, восстанавливаем твою память. А остальном подумаем потом, — предложил парень. — Хорошо, — согласилась девушка, и затихла. Наконец Астрид ощутила знакомое чувство, когда она может просто доверится чужому решению, понадеется на опыт другого человека. То, что помогало ей в самом начале вновь дало о себе знать. И в череде самостоятельных решений это был глоток воздуха, дававший возможность девушке прекратить расчёты последствий и просто придатся забвению, немного отдохнуть… Девушка лежала несколько минут без движения. Вдруг, неожиданно для самой себя, Астрид обратилась к памяти, выискивая барьер. Тот скрылся за каскадом новых воспоминаний, и теперь казался не таким страшным, мощным, непобедимым. Девушка легонько надавила на него, и почувствовала давно забытую боль. Она была в разы слабея той, что посещала её в начале, и девушка попробовала надавить сильнее. В какой-то момент ей показалось, что он не выдержит и рухнет, и… Астрид остановилась. Она замерла в нерешительности перед той неизвестностью, которая откроется, стоит только сломать эту преграду. Астрид отступила. Как тогда, просто сделала шаг назад. Она не готова, боится сделать это. Да, именно этого ответа ей и не хватает, но она боялась его. Ведь он мог навсегда перечеркнуть её надежды на счастливую жизнь с Иккингом, на светлое будущее. А это сейчас наверное было страшнее чем та неизесность, с которой девушка столкнулась в первые осознанные дни. Память восстановится сама, ей нужно время и опыт. А насильно пробить барьер… вдруг ещё и хаос наведётся, и разобраться во всём станет вовсе невозможно. Астрид знала что оправдывается, и ей было противно от этого, но она не смогла побороть страх одиночества от добровольного изгнания. Она узнает правду, но не сегодня… она ещё не готова. Всё становится на свои места. Оркестр восстанавливается, жизненные роли, изменённые из-за развития златовласой возвращаются, жизнь медленно, но верно заходит на второй круг. Хотя корректнее было бы назвать всё происходящее вариацией, при том минорной, поскольку пусть костяк один и тот же, канва событий меняется. Меняются порядки, меняется данность. И данность к сожалению какая-то очень грустная, тёмная. Астрид думала о цикличности происходящей в жизни людей. Они очень часто находятся в десятках кругах, и даже не замечают этого. Кто-то одни циклы разрывает, а о существовании других даже не знает. Но девушка опять видела что-то, чего не видели остальные. И это настораживало, поскольку она задумалась о том, почему она такая другая, и опять поняла, что ответ лежит за пределами барьера, уничтожать который она сейчас не собиралась. Поэтому девушка осознанно позволила себе уйти на новый виток. А что изменилось собственно? Знания, которыми владела теперь Астрид, дирижёр филармонии и главная роль в постановке. Так же Хедер и Роберт. Первая изменилась, а второй так и вовсе составил с ней новую для цикла единицу. Циклы никогда не повторяются, и предугадать их тоже практически невозможно. И Астрид ощущала, что что-то упускает, но что именно…