Лоно Мадонны, или Полтора года в Тоскане

      4.       На следующий день Анна заметила нечто странное в поведении Лукреции. Экономка бросала на неё странные взгляды, чуть приоткрывала рот, но затем, словно передумав или с трудом сдерживая себя, отводила глаза и продолжала ловко убирать посуду. Господа закончили завтракать, Владимир уже уехал с Паоло на виноградники. Баронесса неторопливо допивала сок, наблюдая за немного суетливыми движениями смуглых рук.       - Что-то произошло?       - А? – слегка вздрогнула экономка. – Нет, донна Анна, Вам показалось.       - Я же чувствую – что-то не так. Что-нибудь с вашими детьми?       - Нет! – широко улыбнулась Лукреция. – Они все здоровы, слава Мадонне! Синьора, можно мне спросить?       - Да, конечно, – кивнула Анна.       - Там, вчера в купальне… Мне показалось…       - Что такое? – насторожилась баронесса.       - Донна Анна, Вы ведь уже рожали ребёночка?       Странное дело – боль вернулась, но всего на миг. Мелькнула под сердцем, уколола острой иглой и исчезла, растворилась в тяжёлом вздохе.       - Да, это правда. Но мой ребёнок родился мёртвым.       - Простите, синьора! Я не хотела Вас расстраивать. Теперь я понимаю, почему вы с хозяином уехали так далеко от своей родины.       - Мне действительно очень трудно было это пережить, – кивнула Анна. – Муж решил, что нам лучше уехать подальше. Туда, где много солнца, море, свежий воздух. Где всё так, как здесь.       - Воистину, Тоскана – райское место! – с неподдельной гордостью за свою родину воскликнула итальянка. – Синьора, а давно Вы потеряли младенца?       - Полтора года назад.       - Полтора года? И до сих пор снова не понесли? – Лукреция аж цокнула языком, качая головой. – Вы только не обижайтесь, донна Анна, но в Вас слишком мало солнца.       - Солнца? Во мне?       - Да, синьора. У нас говорят – чтобы в женщине созрела новая жизнь, она должна созреть сама. В ней должно быть тепло солнца, ласка бриза, волнение моря, бархат летней ночи. Когда вы только приехали сюда, я взглянула на синьору и подумала: как в бедной девочке не хватает тепла! У неё нет солнца внутри. Только холодные ветра длинной русской зимы. Скажите, донна Анна, это правда, что у вас на родине больше времени лежит снег, чем растёт трава и цветут цветы?       - Примерно поровну, – улыбнулась баронесса.       - Мадонна миа, полгода на улице снег! – воздела экономка руки к небу. – И как вообще ваши женщины могут рожать детей?       - Не знаю, – пожала плечами Анна с улыбкой. – Как-то рожают.       - И у ваших женщин есть десять детей?       - Есть и больше, – кивнула хозяйка под недоверчивым взглядом угольно-чёрных очей.       - О, Мадонна! Ваши дети, наверное, все худенькие и маленькие, как синьора!       Анна так заливисто рассмеялась, что маленькая птичка, устроившаяся на ветке растущей возле окна столовой раскидистой магнолии, испуганно упорхнула.       - Но мой муж тоже родился в холодной России! И он вовсе не маленький!       - Это верно, – с улыбкой согласилась Лукреция. – Синьора, позвольте мне рассказать об одном волшебном месте. Это место мы называем Лоно Мадонны.       - Лоно Мадонны? – удивлённо переспросила Анна.       - Да, синьора, это самое настоящее чудо! Если молодая женщина через год после свадьбы всё ещё не ждёт ребёнка, она идёт в Лоно Мадонны и даёт своему телу набраться тепла, света, чистой радости свежей воды и мягкости невероятного, самого белого на свете песка!       Анна как завороженная слушала рассказ восторженной итальянки об укромной бухте, спрятанной в высоких скалах на берегу Лигурийского моря. Обычай предписывает женщине, желающей стать матерью, пойти к скалам, найти узкий проход между двух перекрывающих друг друга длинных уступов, пройти между ними по узкой длинной расселине, ведущей к идеально круглой закрытой бухте. Ровно половина её – пляж с чистейшим белым песком, другая же – водоём с прохладной голубой водой, которая не столь солона, как лигурийские волны, лижущие скалы с обратной стороны, но обладает неизмеримо бóльшими целебными свойствами. Женщина должна раздеться донага, лечь на песок, подставив солнечным лучам, щедро падающим на самое дно глубокого естественного «колодца», несмотря на высоту окружающих скал, то самое место, через которое в неё попадает семя мужа и откуда появляется на свет дитя. Нужно пробыть в Лоне Мадонны не менее часа, при этом искупаться в целебной воде не меньше трёх раз.       - И что, один раз женщина побывает в волшебной бухте, полежит на песке в… нужной позе, искупается трижды – и сразу понесёт дитя? – недоверчиво спросила Анна.       - Что Вы, синьора! – махнула рукой экономка. – Многие молодые женщины ходят туда с ранней весны до поздней осени, пока стоит тёплая погода.       - Каждый день? – в ужасе от подобной перспективы воскликнула баронесса.       - Ох, нет, конечно! – засмеялась Лукреция. – Мы ведь люди простые, нам нужно работать. В основном, свекрови отпускают молодых женщин в Лоно Мадонны по воскресеньям, после церкви. Но если уж очень хочется ребёночка, то и чаще ходят. Это уж как выходит, донна Анна. А Вы, коли захотите, так я Вас в любой день в Лоно Мадонны провожу. Только прикажите!       - Спасибо, я подумаю.       - Подумайте, подумайте, синьора. Я вот всех троих своих деток родила только после того, как в Лоно Мадонны не менее семи раз сходила. Так что Вы не сомневайтесь, дело верное!       - Неужели никто из женщин не боится, что сверху за ними могут подглядывать мужчины?       - О, синьора, это совершенно невозможно! Местная легенда гласит, что любой мужчина, осмелившийся взобраться на скалы, окружающие Лоно Мадонны, или сорвётся вниз и разобьётся насмерть, или навсегда потеряет мужскую силу, стоит ему только приблизиться к краю! Как Вы думаете, синьора, это кому-нибудь нужно? Ни одна голая женщина не стоит того, чтобы перестать быть мужчиной. Не так ли? – и экономка задорно подмигнула неосознанно улыбнувшейся Анне.       О рассказе экономки про бухту с поэтическим названием «Лоно Мадонны» Анна постоянно размышляла несколько дней. Она вспоминала, как засветились когда-то давно, уже в прошлой жизни, кажется, глаза Владимира при известии о том, что у них скоро родится малыш. Они оба не обратили внимания ни на озабоченный вид доктора Штерна, ни на то обстоятельство, что он не поздравил будущих родителей – в тот момент такие мелочи их не волновали. Они не говорили о будущих детях с момента, когда Владимир повысил на неё голос после известия о том, что им снова можно лечь вместе. Господи, что с нею было тогда! Анну охватил стыд при воспоминании о том, что она говорила любимому человеку. Он ни разу не упрекал за те слова, никогда не вспоминая о том периоде их жизни. Они вообще редко вспоминали о России, более посвящая беседы планам на будущее в Италии. И никогда никто из них не упоминал о детях. Но Анна знала, чувствовала – муж страстно желает ребёнка. И лишь боязнь растревожить рану в душе любимой жены не даёт заговорить о своём заветном желании.       Будто бы подсказывая решение, подталкивая к нему, судьба представила перед Анной яркую картинку. Утром, провожая мужа у бокового выхода из виллы к хозяйственным постройкам и конюшне, баронесса дарила ему последний, самый сладкий поцелуй на дорогу, когда раздался звонкий детский крик:       - Папа, папа, ты забыл свои лепёшки!       Быстроногий пострелёнок лет четырёх, младший сын Рамони, стремглав пронёсся с тряпичным узелком в руке через весь двор к конюшне, ловко выскочив из окна комнаты управляющего. Скупо улыбнувшись, Паоло схватил сына на бегу, высоко подбросил завизжавшего ребёнка и, поймав, чмокнул в курносый нос. Поставил на землю, взял узелок и бережно упрятал в седельную сумку.       Полюбовавшись этой милой семейной сценой, Анна повернулась обратно к мужу. В его глазах явственно читалась тоска, зависть и… боль. Эта боль стала для женщины последней каплей. Не успел стихнуть дробный стук конских копыт, баронесса отправилась к Лукреции – с просьбой проводить в заветную бухту.       К сборам подошли со всей ответственностью, экономка дала ей простую рубаху и длинную юбку с растительным узором по подолу, какие носили местные женщины.       - Не стоит привлекать к себе лишнее внимание, синьора. Мало ли что, до Лона Мадонны путь неблизкий. Выберите удобную обувь, нам придётся долго идти пешком, донна Анна.       Молодой даме пришлось изменить незатейливую утреннюю причёску на простой пучок на нескольких шпильках, как носили местные замужние крестьянки, и покрыть свои заметные среди смуглых местных брюнеток золотые пряди лёгким платочком.       Тропинка вывела женщин вначале к самому морю, но затем часто сворачивала от прибрежных скал в заросли диковинных для Анны деревьев, что дарили временную прохладу, где она могла любоваться неизвестными птицами, порхающими меж ветвей. Недаром говорят, самая короткая дорога – знакомая дорога, посему баронессе казалось, что идут они целую вечность и скоро вовсе достигнут оконечности длинного Апеннинского «сапога». Анна любила долгие пешие прогулки, потому устала не от бесконечного движения вперёд, а от неопределённости. Тем более что скучать в пути было некогда. Она с непосредственностью ребёнка рассматривала встречающиеся на их пути необычайной формы горы и холмы, поросшие невысокой растительностью, в открытых местах любовалась просторами Лигурийского моря, слушая завораживающий шелест волн, мягко перекатывающихся по песку или некрупной гальке. «Сонечке, определённо, понравились бы местные пейзажи», – тепло улыбнулась баронесса при мысли о младшей сестрёнке, немного сожалея о том, что совершенно лишена её способностей к рисованию. Художнице было бы что запечатлеть на живописном побережье. «Надеюсь, ей когда-нибудь выдастся случай приехать сюда». Ненавязчивый шум прибоя несколько успокаивал нетерпение, с которым Анна стремилась достигнуть, наконец, с восторгом описанной Лукрецией волшебной бухты.       - Смотрите, синьора, вон в тех скалах, – указала вперёд спутница.       За очередным холмом показалось совсем невдалеке нагромождение высоких, лишённых растительности гор с острыми пиками и резкими переходами от одной вершины к другой, резко выдающееся в морскую гладь. Невольно прибавив шаг, женщины вскоре достигли подножия скал, скрывающих в своих недрах загадочную бухту.       Вход сразу и не увидишь – будто бы исполинские ладони оберегают тайну от постороннего глаза, перекрывая внахлёст двумя створками каменной ширмы, не смыкаясь ровно на тропинку для одной женской фигурки. Загадочно улыбнувшись, Лукреция ступила в узкий проход, поманив за собою оробевшую хозяйку подбадривающим жестом.       Спустя пару минут, в течение которых путниц окружал лишь прохладный серый камень да многократно отражающееся отовсюду эхо их шагов, глазам Анны открылось восхитительно зрелище. Залитая ослепительным солнцем чуть наклонная площадка, ограниченная со всех сторон высокими стенами серо-белых скал, была идеально кругла, будто диковинный гигантский строитель нарочно выложил из огромных камней обрамление сказочному белоснежному пляжу, уходящему в прозрачные голубоватые воды природного бассейна. Слева на границу воды и песка с журчанием стекал узенький водопадик, не шире лесного ручейка, бодро струящийся по отвесному спуску. Он брал своё начало прямо из скалы, внезапно появляясь в блеске солнечных лучей из каменных уступов, испещрённый по пути разноцветьем крошечных радуг, рождающихся преломлением света в микроскопических брызгах спотыкающихся о неровности струй.       В водах укромной бухты плескались две молодые смуглые итальянки, громко переговариваясь и смеясь. Обе они были полностью обнажены, одежда лежала беспорядочной кучкой прямо на белоснежном песке. Анне нечего было стесняться: в сравнении с дебелыми телами деревенских молодух её точёная фигурка была божественна, напоминая статуи известных итальянских резчиков, создававших из знаменитого каррарского мрамора настоящие произведения искусства. Она по праву могла бы считаться одним из оживших шедевров. Тем не менее баронесса испытала жуткий стыд при мысли о том, что ей необходимо раздеться при посторонних, пусть даже и женщинах.       - Нужно было взять с собой одеяло, – сказала Анна первое, что пришло в голову, чтобы скрыть смущение тем обстоятельством, что они оказались в бухте не одни.       - О нет, синьора! Ложиться нужно прямо на песок. Посмотрите, какой он здесь белый! Такого песка, как в Лоне Мадонны, не найти больше нигде в округе. Не бойтесь, ложитесь, донна Анна. И помните, что я Вам рассказывала дома – солнцу обязательно нужно подставлять своё место между ног, чтобы оно напитывалось его силой, светом и теплом. Здесь, в Лоне Мадонны, солнце имеет волшебное действие. Оно проникает сюда, собирая лучи в этой огромной воронке между высоких гор, чтобы наполнить женщину особенной силой, необходимой для зачатия и материнства. И мужа будете желать гораздо сильнее, синьора! Ложитесь и берите эту силу, донна Анна. И да поможет нам Мадонна!       - Нам?       - Конечно нам, синьора! Мой Паоло не откажется от четвёртого бамбино! – и Лукреция ловко скинула длинную юбку и просторную рубаху, без всякого стеснения опустилась возле стоявшей в нерешительности Анны на тёплый песок, прикрыла глаза, с удовольствием потянулась, раскинув загорелые ноги до бесстыдства широко. – Ложитесь, синьора. И делайте, как я. Иначе толку от Вашего прихода всё равно не будет. Ложитесь. Только не забывайте почаще заходить в воду и остужать кожу, не то сгорите. Вы вон какая бледненькая. И поворачивайтесь к солнцу спиной иногда. Но чтобы сила Лона Мадонны доставала куда надо, не забывайте при этом повыше приподнимать… – сверкнув лукавой улыбкой, экономка глазами показала хозяйке чуть ниже спины.       С тяжёлым вздохом решившись, наконец, сделать то, ради чего они с Лукрецией проделали столь долгий путь пешком, Анна медленно скинула одолженный экономкой деревенский наряд и аккуратно легла рядом, но слишком раздвигать ножки не стала. Чуть отведя одну и слегка согнув в колене другую, поставила её стопой на песок так, чтобы приподнятое бедро закрывало обзор устроившимся чуть в сторонке беспрестанно хохочущим селянкам на её лишённую растительности промежность, сразу выдающую в женщине благородную даму, несмотря на лежащую рядом простую одежду.       Не прошло и четверти часа, как яркие лучи щедрого тосканского солнца стали казаться Анне обжигающими. С опаской поглядев на беззаботно болтающих крестьянок, она решилась окунуться в прозрачный водоём. Казалось, воды в нём всего на пол-аршина – так отчётливо был виден рельеф песчаного дна. Погрузившись в голубоватую прохладу, Анна испытала неописуемое, несравнимое ни с чем блаженство. Вода так мягко окутывала разгорячённую солнцем кожу, что хотелось потереться щекой о её поверхность, как о тёплый бочок котёнка. Анна лизнула свою мокрую ладонь – на вкус влага оказалась едва солёной, без морской горчинки, но в ней чётко улавливались привкусы каких-то других веществ, не соли. Наверное, где-то на дне водоёма был минеральный источник. «Хорошо, что не серный, как в Тифлисе» – улыбнулась баронесса, вспомнив рассказы Владимира о Кавказе, и нырнула в воду с головой, юркой рыбкой заскользив в глубину, чтобы немножко развлечься. В детстве она проверяла сама себя, может ли нырнуть в речке с открытыми глазами до дна. Не получалось. Водоём же в Лоне Мадонны оказался не столь глубок, как родная река, и в прозрачной воде Анна легко коснулась песчаного дна, прихватив маленький коричневый камешек. Оказавшись на поверхности, она была оглушена воплями Лукреции, которая испугалась, что хозяйка утонула. Быстрыми гребками приблизившись к берегу, она поспешила успокоить экономку.       - Со мной всё в порядке! Смотрите, что я взяла на дне. Тут оно совсем близко, не о чем было волноваться.       Рассмотрев протянутый камешек, Лукреция моментально сменила выражение лица с испуга на лучистую радость:       - Смотрите, донна Анна, смотрите же! В этом камне дырка!       - Да, действительно, – приняв из рук экономки свою находку обратно, баронесса погладила идеально круглое отверстие на овальном, немного напоминающем русскую матрёшку, гладком камешке.       - Вы очень везучая, синьора! – авторитетно заявила Лукреция. – Теперь нужно загадать своё самое заветное желание, повесить на кожаный шнурок и носить с собой, пока не исполнится.       - И что, исполняется любое желание? – улыбнулась Анна, опускаясь на песок возле самой кромки воды.       - Любое! – желая показать серьёзность своих слов, женщина закатила глаза. – Но мы-то знаем, что загадает каждая женщина в Лоне Мадонны, не так ли, синьора?       Не споря с экономкой, Анна немного задумчиво улыбнулась. Что бы она загадала, будь уверена, что этот простой дырявый камешек со дна природного бассейна с минеральной водой исполнит её просьбу? Ребёнка? Она ведь здесь именно для этого. Но однажды уже родила ребёнка, но счастья им с Владимиром это не принесло. Выживет ли другой? Будет ли он? Выживу ли я вторыми родами? Господи, что будет с Владимиром, если мы вместе с ребёнком погибнем? Владимир… Сердце при мысли о муже наполнилось непередаваемо-щемящей нежностью, граничащей почти с болью, мешающей дышать. Любимый, единственный мой. Крепко зажав в кулаке подводную находку, Анна закрыла глаза и мысленно попросила: «Пусть Владимир Корф будет счастлив всегда! Независимо ни от чего! Со мной или нет, здесь или на другом конце земли – только дайте ему возможность быть счастливым! Он столько перенёс, столько выстрадал. Он это заслужил!» Действительно, о чём же молить неизвестные силы, как не о том, кто дороже всего, самóй жизни дороже…       - Загадали, синьора? – очнулась Анна от голоса Лукреции. – Теперь прячьте скорее от чужих глаз в карман. Вот дома повесим камень на верёвку, будете носить – тогда он начнёт исполнять Ваше желание. А пока уберите с чужих глаз, – и она по-детски опасливо покосилась на их соседок по пляжу.       - Да, Лукреция, уже прячу, – улыбнулась Анна такой наивности и пошла к своим вещам, чтобы последовать указанию своей наставницы в делах итальянского оккультизма.