Лоно Мадонны, или Полтора года в Тоскане

      8.       Утром, одеваясь в лёгкий домашний наряд, чтобы позавтракать вместе, Анна повторила свой вопрос.       - Конечно, любимая, – Владимир ласково поцеловал хрупкое плечико, прежде чем оно спряталась в складках василькового грогрона. – Только если пообещаешь мне одну вещь – больше никакой редиски!       Очаровательно заалев, Анна опустила глазки.       - Насчёт овощей для обеда на виноградниках – это к Лукреции, – и метнула из-под ресниц манящую искорку ласкового взгляда.       - Анна, прекрати! Иначе мы из спальни до обеда не выйдем, а меня уже ждёт Паоло.       - Прости, - искренне улыбнулась жена, аккуратно поправив ему ворот рубашки.       С тех пор Анна иногда, не слишком часто, сопровождала мужа в поездках по владениям, даже задавала кое-какие вопросы управляющему или работникам, когда это было уместно. Удивительно, но ей действительно было интересно, как устроены дела на землях, ставших их собственностью. Теперь она гораздо меньше тосковала по мужу, хотя он с каждой неделей отдавал всё больше времени делам. Но когда баронесса своими глазами увидела, как много забот у хозяина большого имения, ей стало проще переносить долгие отлучки мужа. Да и самой ей было некогда скучать. Она старалась как можно чаще уговаривать Лукрецию на посещение Лона Мадонны, Анна желала скорее стать матерью и подарить любимому долгожданное дитя. Но пока в этом более преуспела её компаньонка, в будущем году собирающаяся осчастливить своего Паоло в четвёртый раз.       За этими незаметными каждодневными хлопотами и новостями закончился июль и пришла пора сбора раннего винограда. Управляющий с поклоном пригласил синьоров Корф принять участие в «Дне первой лозы», как он назвал небольшой праздник в деревне, жители которой работали преимущественно на близлежащих виноградниках. Скромное деревенское празднество, устроенное на небольшой площади напротив церкви, как оказалось, почтили своим присутствием из пяти окрестных помещиков только Корфы.       - Почему нет владельцев соседних поместий? – поинтересовался у Паоло Владимир, когда их с Анной усадили за главный стол, вместе с деревенским старостой, священником, доктором Массимо и прочими уважаемыми среди местных крестьян людьми.       - Их приглашают каждый год, синьор. Но они считают неприличным для себя веселиться в компании простого люда. Даже их управляющие не приезжают. Они люди благоро-о-одные.       Как ни старался Рамони, но полностью скрыть пренебрежение и обиду в голосе не смог.       - Вы знаете, кто такие крепостные, синьор Паоло?       Несколько удивившись вопросу, управляющий скупо кивнул. Анна ощутила нехороший холодок внутри.       - Так вот, мой отец учил меня, что даже к тем, кто принадлежит нам на правах рабов, дóлжно относиться как к людям. Мы всегда поздравляли своих крестьян с Рождеством, часто приезжали в качестве посажёных отцов на свадьбу к осиротевшим девушкам, а воспитанница моего покойного батюшки, теперь моя жена, Анна, всегда развлекалась на каждом празднике с деревенскими девушками, танцевала и играла в простые игры. Не так ли, дорогая?       Едва найдя в себе силы кивнуть, Анна выдохнула – ей почудилось, что Владимир раскроет сейчас самую постыдную тайну её прошлого, её крепостное положение в доме опекуна.       - Родная, что с тобой? Нездоровится? – увидав бледное лицо жены, барон перешёл на родной язык, с беспокойством схватив ледяную ладошку.       - Нет, всё хорошо. Прости меня, я подумала…       - Что я скажу Паоло о тебе?       Опустив голову, Анна кивнула. Ласковая тёплая ладонь коснулась укрытого лёгким шарфиком плеча.       - Ты по-прежнему ждёшь от меня подвоха? – с явственной грустинкой в голосе спросил барон, заглядывая в любимое лицо.       - Нет, вовсе нет! Просто ты мог счесть, что здесь всё это не столь важно и сказать, что презираешь сословные предрассудки настолько, что даже женился на бывшей крепостной.       С трудом преодолевая желание обнять при всём честном народе своё трудно добытое, и ещё труднее порою понимаемое белокурое счастье, барон тяжело вздохнул.       - Анна Петровна, я прошу Вас впредь не забывать одного немаловажного для меня обстоятельства: как бы там ни было в начале, а женился барон Владимир Корф на княжне Анастасии Петровне Долгорукой, и ставить ему в достоинство небрежение происхождением жены нет абсолютно никакого повода. Надеюсь, мне никогда более не придётся напоминать об этом баронессе Анне Корф.       Взглянув в манящие, сводящие с ума силой и лаской серо-стальные любимые глаза, Анна лишь тихо улыбнулась. Хотя барон мог поклясться – они оба предпочли бы сейчас оказаться в укромном месте без свидетелей, чтобы показать друг другу всю глубину охватившей их нежности. Но правила приличия для благородных господ никто не отменял даже на сельском гулянье, увы.       Праздник продолжался до самой темноты. Молодёжь веселилась, танцуя и забавляясь немудрёными играми точно так же, как и в России. Женщины постарше очень красиво пели народные песни под аккомпанемент местных инструментов. Услышав знакомую мелодию, которую играл на подобии флейты один из самодеятельных музыкантов, Анна спросила мужа, будет ли ей прилично спеть. Получив положительный ответ, подбодрённая довольным кивком Лукреции баронесса попросила паренька повторить мелодию и исполнила разученную когда-то в юности по желанию опекуна итальянскую песенку. Восторгам слушателей не было конца. Её просили петь ещё и ещё, талантливый флейтист без труда подхватывал мелодию от голоса Анны. Эмоциональные итальянцы немедленно избрали баронессу Королевой Лозы и вручили ей символическую первую гроздь тёмно-фиолетового винограда, украшенную у черенка алой лентой.       Хитро блестящий взгляд мужа заставил баронессу удивлённо приподнять бровки.       - У меня на эту гроздь есть кое-какие планы.       - Какие, дорогой?       - Дома узнаешь.       Той невероятно чувственной ночью Владимир научил её готовить виноградно-любовный десерт.       Следующие недели хозяин с управляющим проводили на виноградниках столько времени, что Анна пожаловалась Лукреции:       - Ещё немного, и я забуду, как выглядит мой муж!       - Скажете тоже, донна Анна! – засмеялась экономка. – Сбор раннего винограда не длится долго. Вот скоро соберут, выжмут сок, наделают вина, насушат изюма, вот и будет передышка до сбора другого винограда. Потом будет время до созревания апельсинов и маслин.       - И сколько времени продлится передышка?       Что-то быстро прикинув в уме, Лукреция лучисто улыбнулась:       - Недели две. Не волнуйтесь, успеете ещё надоесть друг другу с синьором за зиму! Я вон к весне уж говорю своему Паоло: скорей бы у тебя апельсины зацвели, что ли! Отдохнуть от тебя, ненасытного! – и раскатисто засмеялась над смущением хозяйки.       Этот короткий разговор натолкнул Анну на мысль о том, что же будут здесь делать зимой они с мужем. Соседей, которые делают визиты друг другу, здесь немного. Занятий для благородного дворянина никаких. Высшему обществу они не представлены. Поделившись вечером за ужином своими опасениями с мужем, Анна была поражена. Оказывается, ещё летом, во время своих поездок к поверенному для покупки имения Владимир на зимний сезон снял дом во Флоренции. Чтобы блистать во флорентийском обществе, достаточно было дождаться Репниных, князь с княгинею давали собственные приёмы и Александр Михайлович уже написал Владимиру, что они будут рады видеть их с супругою у себя. Но более всего произвело впечатление на Анну известие о том, что в конце января их ждёт поездка в Милан. Помня заветную мечту любимой жены, барон через поверенного заказал ложу в знаменитом на весь мир «Ла Скала».       Буквально оглушённая свалившимися на неё новостями, Анна целую минуту сидела неподвижно, не сводя с мужа восхищённых глаз. За подобный взгляд Владимир отдал бы полжизни. Он был доволен произведённым эффектом, ощущая себя почти рождественским ангелом, исполняющим самые сокровенные желания.       - Я… Я не знаю, что сказать, Владимир…       - Можешь просто сказать мне «спасибо», – с улыбкой лаская любимую взглядом, Корф пригубил немного вина.       - Даже не могу представить себе, сколько раз я должна это сказать, чтобы выразить, насколько счастливой я себя чувствую сейчас! Не знаю, чего теперь я буду ждать сильнее – приезда Вареньки или поездки в Милан! – затем, остановленная внезапной мыслью, насторожилась: – Владимир, а почему ты только теперь рассказал мне обо всём?       - Анечка, я же знаю, сколь мучительно было бы для тебя ожидание. Поэтому я решил не рассказывать тебе о моём сюрпризе, пока не закончился сбор урожая.       - Как же хорошо ты меня знаешь, дорогой, – улыбнулась баронесса, ещё минуту назад готовая возмущённо пенять мужу, скрывавшему так долго столь важные грядущие события их жизни.       - Просто я тебя люблю.       И было это сказано так буднично и обыкновенно, что слова стали сами собою наполнены особым смыслом, который не нуждается в подчёркивании никаким особым голосом, особыми интонациями, особым взглядом. Ничего не нужно более этих слов. Самых важных в их жизни.