Лоно Мадонны, или Полтора года в Тоскане

      14.       - Владимир, нас теперь больше нигде не примут?       Сидя у туалетного столика, Анна следила за мужем настороженным взглядом. Владимир хмурился всю дорогу до дома, хотя и бережно сжимал дрожащие ладони жены, время от времени прикасаясь к ним ласковыми поцелуями. Необычайная молчаливость супруга, в другое время старавшегося успокоить любимую объятиями и уговорами не обращать внимания на мелочи, не достойные её внимания, к концу пути взвинтила нервозность баронессы до предела. Вот и теперь муж стоял у камина молчаливым изваянием и задумчиво курил.       - Не знаю, Анечка, утро покажет. Давай ложиться, мы устали.       Утро окутало хозяев напряжением ожидания. Как-то поступят великосветские гордецы? Ни одной записки с отказом от дома ещё не приносили, хотя час был уже довольно поздний. Накануне от волнения Анна всё никак не могла заснуть, муж утешал, как мог, успокаивал обещаниями хоть тотчас же уехать обратно на виллу или раньше времени в Милан.       - А что, уедем прямо так, по-цыгански. Комнаты арендованы через поверенного к определённому числу, но мы что-нибудь придумаем. В конце концов, Милан – приличный европейский город. Не пропали мы с тобой суровой русской зимой в таборе, пока поместье от Долгорукой не вернул, и в твоей столице оперной найдём, где на несколько ночей устроиться. Что скажешь, Анечка?       - Какой же ты авантюрист всё-таки, Володя! – покачала головой баронесса, ласково поглаживая мужа по плечу.       - Скажи, разве не надоела тебе размеренная светская жизнь, где без соблюдения опостылевшего этикета и шагу не ступишь? Уедем отсюда, когда захотим, снимем комнату на постоялом дворе почище, может, удастся попасть ещё на одно представление в Ла Скала.       Увидев, как загорелись глазки любимой, Владимир вдохновенно продолжал излагать свой бесшабашный план:       - Места в партере спросом не пользуются, их купить можно хоть в день спектакля. На зрителей в партере капает воск со свечей над ложами, там сквозняки и почти нет света. Так что мы оденемся с тобой как-нибудь попроще, чтобы нас можно было принять за обычных горожан среднего достатка, и будем вести себя свободно, как простые зрители. Без титулов и состояния. Как тебе такая идея, Анечка?       - Володя, я уже говорила сегодня, как сильно я тебя люблю?       Сделав вид, что глубоко задумался, барон придирчиво разглядывал лепнину на потолке.       - Что-то я не помню…       Ответом ему стал счастливый вздох и ласковые губы, подарившие нежный, но отнюдь не чувственный поцелуй. После скандала у Репниных настроения на близость не было. Но и успокоиться сразу супруги не смогли. В результате утром проспали дольше обычного и к завтраку спустились, когда уже настал час, приличный для утренних визитов. Владимир отвлёкся лишь на минуту, приказать лакею отправиться сначала в цветочную лавку, а после доставить корзину самых лучших роз княгине Строцци.       За столом Анна почти ничего не могла проглотить, прислушиваясь к каждому шороху в передней. Владимир сохранял невозмутимость, но кого он пытался обмануть! Жена читала его напряжение в суровом блеске потемневших глаз, в нарочито неспешном движении руки, подносящей к губам стакан с соком, в том, как тщательно он старался подбирать слова для самой будничной беседы за утренней трапезой.       Звонок раздался в ту минуту, когда хозяева допивали кофе, намереваясь окончить завтрак. Лакей протянул поднос с конвертом баронессе.       - Надо же, даже не записка, целое письмо, – голос Анны звенел тщательно сдерживаемой яростью, – какая честь!       Кинув беглый взгляд на конверт, горько скривилась уголком рта.       - Элен Демидова.       Наблюдая, как глаза жены скользят по строчкам послания, написанного излишне витиеватым почерком графини, Владимир видел, как стремительно меняется выражение её лица. Анна подняла на него несчастный взгляд и воскликнула:       - Боже, мне так стыдно, Володя! Ещё не раскрыв послания, я заранее подумала дурно о Елене Николаевне. Между тем она любезно интересуется моим самочувствием и тем, насколько сильно повлияло на меня вчерашнее происшествие у Репниных. Она выразила надежду, что незначительное, по её словам, недоразумение не заставит меня отказаться быть у них послезавтра на рауте и петь, как мы условились. Графиня столь любезна, что упомянула о записке, присланной ей Репниными. Они уведомили, что не смогут приехать из-за резко ухудшившегося самочувствия княгини.       - Надо отдать должное Элен, – ободряюще улыбнулся Владимир, подходя к жене, чтобы успокоить нежными объятиями и поцелуем, – она всегда умела создать каждому своему гостю приятную обстановку.       Более в тот день Корфы посланий не получали.       Туманным зимним флорентийским утром одного из самых запоминающихся в жизни дней Владимир проснулся, почувствовав осторожные губы на своей возбуждённой до ломоты плоти. Затаил дыхание, не открывая глаз. Господи, какие развратные приёмы самых умелых светских шлюх могут позволить испытывать хоть вполовину столь изысканную муку, как эти робкие, откровенные в своей ласке касания трепещущего ротика его любимой девочки? С трудом заставил себя оставаться неподвижным, непереносимо хотелось подаваться вперёд, вверх, навстречу дарившим оглушающий восторг нежнейшим лепесткам родных губ и сводящему с ума невинной робостью язычку. Разлепив веки, застонал от открывшегося зрелища: распущенные волосы укрывали спину Анны, оставляя обнажённой только попку и выглядывающие из-под ягодиц маленькие пальчики на узеньких стопах, шёлково-золотистый водопад с плеч ниспадал и на его бёдра, лаская в такт покачиваниям женской головки. Освобождение пришло неожиданно, так быстро Владимир уже давно не сдавался.       - Любимая…       - Тебе хорошо? – словно сытая кошечка, с лучистой улыбкой, совсем не подходящей слизывающей с уголка розовой губки последнюю каплю мужского семени юной женщине, скользнула Анна в объятия супруга.       - Зачем? – со смесью непривычного для себя смущения и восторга прошептал Владимир, лаская любимую благодарным взглядом.       - Лукреция говорила, это не только дарит наслаждение обоим, но и даёт власть над мужчиной. Он становится беззащитным, покорным и… только твоим. Пусть всего лишь на эти минуты.       - А если мне понравится твоя безраздельная власть, моя богиня, придётся ползать у тебя в ногах и умолять? – с совершенно несчастным видом, но едва скрывая пляшущих в глубине серых глаз чертей, умильным голоском поинтересовался Корф.       - Тебе не придётся умолять, любимый мой. Только попроси, прикажи, намекни… – с беспредельным обожанием глядела баронесса на мужа.       - Тебе не трудно, моя девочка? Ведь моя плоть вовсе не мала. Не противно? Это ведь так неприлично… – промурлыкал Владимир на ушко жене, запуская волну тёплых мурашек от затылка до самых розовых пяток.       - Я получила огромное удовольствие, поверь мне. Повелевать наслаждением своего мужчины – это так… возбуждает, – отчаянно краснея, опустила Анна глазки. – И к тому же… – женщина не могла решить, нужно ли признаваться супругу про полученный от экономки совет по лечению надсаженных связок.       - Что? Разве после всего, что моя отчаянная девочка решилась проделать со своим несчастным, влюблённым в неё по самую макушку мужем, что-то ещё может её смущать? – манящий мёдом негромкий голос, ласковое поглаживание по спинке.       Выбрав компромиссный вариант, Анна рассказала мужу всё. Но шёпотом на ушко.       - М-м-м… Вот как, донна Анна? Значит, после особо бурных и громких восторгов Ваш скромный раб может быть полезен своей госпоже и предоставить столь необходимое её нежным связкам лекарство?       - Да… – лёгким дыханием утреннего ветерка пронеслось возле уха.       - Обещаю прилагать все усилия, чтобы горлышку моей любимой девочки лекарство требовалось как можно чаще, – сладко целуя, пообещал барон, припомнив подробности минувшей ночи, прошедшей для супругов весьма бурно. – Или есть ещё какие-то причины, о которых ты предпочла промолчать?       Донельзя смущённое лицо было ответом догадливому супругу.       - Признаешься? Или это настолько страшная тайна, что её нельзя рассказать даже собственному мужу под страхом проклятия своей бессмертной души?       - Владимир!       - Тогда не стесняйся и рассказывай.       Доверчиво обняв любимого за шею, Анна зашептала ему на ухо секрет волшебных голосов миланских певиц.       - Означает ли это, что сегодня божественный голос баронессы Корф услышат у Демидовых?       - Ну… вообще-то Элен просила исполнить пару номеров.       - Я весь в предвкушении вечера, моя родная соловушка, – подминая жену под себя, Владимир приник к манящим устам.