Лоно Мадонны, или Полтора года в Тоскане

      16.       Конные прогулки сами собою отменились, на коляске же проехать можно было далеко не везде. Поэтому совместные поездки по имению Владимир заменял при каждом удобном случае на тихое домашнее времяпровождение или уединённые пикники в саду или на берегу моря, неспешная прогулка до которого уже становилась семейным событием. Как ни противилась Анна, но муж настоял на том, чтобы отныне у неё была постоянная горничная, как во Флоренции и Милане, без которой она не ступала ни на шаг за ворота.       Местный доктор Массимо теперь стал частым гостем виллы Корфов, неизменно удостаиваясь приглашения на обед. Личность доктора вызывала в Анне противоречивые чувства. Начиная с того, что никому не была известна фамилия доктора Массимо, все звали молодого человека с вечно сосредоточенным на каких-то своих внутренних переживаниях выражением лица исключительно по имени. И заканчивая тем, что для медика, обладающего столь обширными знаниями и практическими навыками, он был необычайно молод. Именно это обстоятельство крайне смущало баронессу. Она вовсе не ставила под сомнение профессионализм доктора, но учитывая, в какой именно области медицины требовались теперь Анне Петровне услуги доктора Массимо, она испытывала ужасное смущение. Во время первой беременности молодая женщина относилась к осмотрам доктора Штерна как к чему-то само собою разумеющемуся, очевидно, привыкнув с детства к прикосновениям местного эскулапа, будь то простуженное горло, вывихнутая по неосторожности лодыжка или живот, заболевший после того, как проказница княжна Лиза Долгорукая сговорила отведать незрелых груш. Здешний же доктор был едва ли не моложе Владимира, скорее, всего на пару лет раньше самой баронессы увидел этот свет. Тем большее смущение вызывала необходимость уточнить одно весьма деликатное в её положении обстоятельство. Перед очередным визитом доктора Массимо супруги Корф отчаянно спорили, понизив голоса до свистящего шёпота, чтобы не развлекать самим фактом перепалки практически не понимающих по-русски слуг:       - Пойми, Владимир, мне неловко спрашивать о таком!       - Дорогая, в таких вопросах нет ничего особенного. Это ведь обычная жизнь молодых супругов.       - Но ведь он же мужчина! Как я могу спрашивать мужчину об этом!       - В первую очередь он доктор. И он прекрасно понимает, что этот вопрос нас чрезвычайно волнует.       - Так и спроси сам!       - Аня, ну как ты не понимаешь! Я ведь уже говорил, что не хочу, чтобы у доктора сложилось превратное мнение о том, что я хочу принуждать жену к чему бы то ни было, – очевидно, разговор шёл по кругу уже не в первый раз.       - Нет, это ты не понимаешь! Ты заставляешь меня задавать молодому человеку такие вопросы, от которых я наверняка стану краснеть!       - Молодому человеку?! Ах так, Анна Петровна, для Вас доктор Массимо, оказывается, даже не медик, а молодой человек?.. – сдавленный шёпот барона всё больше напоминал грозный шум просыпающегося вулкана.       - О чём ты говоришь! – возмущённо пеняла ему супруга уже в полный голос. – Как тебе не стыдно подозревать меня в подобных мыслях! А ты сам? Тебе не совестно перекладывать на мои плечи настолько деликатный момент? Значит, удовольствиям на нашем ложе мы хотим предаваться оба, а спрашивать о возможности этого в моём нынешнем состоянии должна именно я?       - Дорогая, я понимаю, что это несколько смутит тебя. Но ежели об этом станет спрашивать жена, то сразу ясно, что она сама желает, чтобы её супруг не терял к ней интерес как к женщине. Когда же спрашивает муж, при полнейшем равнодушии к вопросу со стороны супруги, то у доктора может сложиться впечатление, что женщине тягостно внимание мужа, она желает отдохнуть от его супружеских притязаний, а он не хочет дать ей такой возможности и стремится получить своё вопреки состоянию жены. Я могу, разумеется, прямо спросить доктора, можем ли мы быть вместе и впредь, но боюсь, что вряд ли получу от него честный ответ. Он просто сочтёт, что окажет тебе услугу, если запретит мужу прикасаться к тебе, даже если для этого не будет никаких причин.       - Но… Но почему, Володя?       - Видишь ли, любимая, далеко не все браки заключаются по любви или хотя бы взаимной симпатии. Для тебя не секрет, что часто причина создания союза столь далека от взаимного влечения будущих супругов друг к другу, что общее ложе для женщины с противным её вкусам и душевным устремлениям мужчиной становится едва ли не орудием пыток. И тогда наступившая беременность для женщины бывает законным поводом временно не делить ложе с неприятным ей человеком.       - Господи, это же ужасно… – выдохнула баронесса, бессильно опускаясь на стул.       - Увы, дорогая, это не такая уж редкость среди супругов, вступивших в брак по воле родителей или из меркантильных резонов.       Поглядев друг другу в глаза, они поняли, что вспомнили сейчас об одном и том же. Отданная властной матерью за мерзкого старика Лиза Долгорукая пришла в такое отчаяние от необходимости делить с противным ей мужем общее ложе, что решилась на полное безрассудство – подарить свою невинность человеку, который её совершенно не любит, но сама она испытывает к нему самые нежные чувства. Пусть так, пусть и не любящий, но хотя бы самой ею любимый человек позволил Лизе почувствовать, понять, запомнить, что прикосновения мужчины в тайне спальни должны дарить радость, а не омерзение. А что было бы с Лизой дальше, в последующие ночи, если бы не открылись преступления господина Забалуева и факт его двоежёнства? Анна содрогнулась. Вспорхнув со стула лёгкой птичкой, метнулась в надёжные объятия любимого, ища защиты и успокоения.       - Ну что ты, глупенькая моя, – погладил Владимир жену, лаская шёлк льняных локонов. – У Лизы теперь всё хорошо, Мишель любит её, всё прежнее забыто, как страшный сон.       - Да, да, конечно. Какие же мы всё-таки с ней счастливые, – вздохнула Анна, зажмурившись. – Вот только у одной из нас муж ставит свою репутацию в глазах местного доктора выше сохранения покоя и скромности своей жены.       - Значит, один нескромный вопрос доктору важнее репутации похотливого животного для любимого мужа на всю оставшуюся жизнь? – промурлыкал Владимир в ушко с гроздью розовых жемчужин на золотых цепочках, стекающих к лебединой шее.       - Володя, умоляю тебя… – совершенно обезоруживающий взгляд из-под бесконечных ресниц решил исход словесного поединка.       - Вот так всегда, – со вздохом сдался любящий супруг, – ты, значит, у нас ангел небесный, а я опять скотина.       Подняв голову и устремив на мужа полный ласки взор, небесный ангел запечатлел на устах господина и повелителя отнюдь не ангельский поцелуй.       - Анна, что ты творишь… – едва отдышавшись, попенял барон супруге. – Ещё немного, и доктору Массимо по приезду придётся ждать нас слишком долго, чтобы это оставалось в рамках приличий. К тому же, он ещё не подтвердил, что наша страсть не повредит малышу.       - Но ты же спросишь его об этом сегодня? – взгляд, полный мольбы, растопил бы и айсберг. – Я безумно соскучилась. Я так тоскую, Володя, – она вновь прижалась к груди мужа.       За окном послышался цокот подъезжающей лошади.       - Вот и доктор. Идём, дорогая. Или ты останешься ожидать осмотра здесь?       - Пожалуй, останусь. После спущусь вместе с доктором.       Не забыв поцеловать перед недолгим расставанием руку обожаемой супруги, барон отправился вниз.       Вопреки опасениям, доктор Массимо не усмотрел в вопросе Владимира ничего предосудительного. Просто барон не мог и предположить, что усилиями слуг о нежном отношении друг к другу четы Корфов ходили по округе уже чуть ли не легенды.       С плутовской улыбкой, вовсе не свойственной ему в любое другое время, доктор воскликнул:       - Если жена сама хочет, то не можно, а нужно! Женщина должна чувствовать себя счастливой! Чем счастливее и радостнее женщина, когда носит дитя, тем здоровее будет младенец. Более того, синьор барон, если женщина в месяцы ожидания чувствует себя счастливой и испытывает много радости, то роды, как правило, проходят легко и не столь долго. Здоровье Вашей достопочтенной супруги превосходно, нет никаких препятствий к тому, чтобы Вы делали её счастливой, если она испытывает такое желание. Разумеется, когда плод увеличится, донне Анне станет тяжелее переносить своё состояние и тяга к чувственным наслаждениям неизбежно пропадёт. Вы должны это понимать, господин барон.       - Безусловно, доктор.       - А пока положение донны Анны позволяет ей наслаждаться любовью супруга, не отказывайте ей ни в чём! Поверьте, женщины мудрее нас с вами, мужчин, а в особенности тогда, когда дело касается главного их предназначения в этом мире – вынашивания и рождения детей. И если женщине чего-то хочется, она должна это получать! В любых количествах и видах! Но вот если бамбино, которого ожидает женщина, что-то пойдёт не на пользу, то поверьте – будущая мать этого не захочет никогда! Безусловно, муж своей властью, данной ему Господом и нашей матерью-Церковью, может принудить свою законную жену к чему угодно, но ведь это не Ваш случай, не так ли? – открыто улыбнулся доктор. – Слава о Вашем трепетном отношении к супруге разнеслась по всей округе.       - Вот как? – озадаченно приподнял бровь Владимир.       - О, не удивляйтесь, синьор барон! От слуг ничего не скроешь. Да и репутация любящего мужа – это гораздо лучше, чем деспота или невежи, не так ли?       Изобразив в ответ весьма неопределённый жест, хозяин пригласил лекаря наверх:       - Ваша пациентка ожидает Вас в спальне, доктор.       - Да-да, конечно. Не стоит долее заставлять донну Анну ожидать.       Осмотром баронессы доктор остался весьма доволен, впрочем, как обычно. Даже обещал заезжать теперь гораздо реже, поскольку состояние здоровья будущей матери не вызывало ровным счётом никаких нареканий. А прощальная фраза, сказанная после обеда доктором Массимо на крыльце виллы перед отбытием: «Баловать, радовать, заботиться, но не раздражать излишней опекой!», пришлась по вкусу обоим супругам.       После отъезда доктора Владимир вынужден был отправиться на винодельню по срочному делу. За ужином разговор вернулся к дневному гостю.       - Как много странностей вокруг доктора Массимо, ты не находишь, дорогой? Почему у доктора нет фамилии, откуда в столь молодом возрасте столь глубокие познания в медицине. И вообще, он какой-то… очень несчастный, что ли. Но прячет свою боль глубоко внутри.       - Совсем как ты когда-то, Анечка?       Грустно улыбнувшись воспоминаниям, тенью мелькнувшим на прекрасном челе, баронесса подняла глаза на супруга.       - Ты знаешь что-нибудь о нашем докторе?       - Паоло рассказал немного, – кивнул Владимир. – Он отказался от своего отца и его фамилии. Доктор родом с Сицилии, а там этому придают огромное значение. Он полюбил одну девушку, дочь простого рыбака. Им было всего по шестнадцать лет. Отец его, богатый и весьма влиятельный в своём городе человек, приказал убить брата девушки, на которой наш доктор хотел жениться. Сама же девушка исчезла загадочным образом. Тогда будущий доктор проклял отца, отказался от родства с ним и тайно пробрался на корабль, что готовился к отплытию. Так попал в Палермо. Долго голодал, перебиваясь случайными заработками и подачками. А потом его приютил старый одинокий доктор. Так он освоил медицину, читая многочисленные трактаты своего наставника и посещая вместе с ним больных под предлогом тяжести чемодана с инструментами. Как судьба занесла доктора Массимо в Ливорно, наш Паоло не знает, но вот он здесь. Он ещё молод, как ты недавно заметила, но весьма сведущ в своём деле и имеет безупречную репутацию среди местного населения.       - Печальная история, – вздохнула Анна. – Как часто разногласия между самыми близкими и родными мешают людям быть счастливыми. Вот и вы с дядюшкой так долго терзались непониманием, потеряли столько времени. А потом стало поздно…       Закусив губу, она едва удержалась от слёз. Муж успокаивающе сжал тонкие пальчики:       - Оставь, Анечка, не стоит теперь предаваться грустным воспоминаниям. Помнишь, что велел доктор? «Баловать, радовать, заботиться, но не раздражать излишней опекой!» А как же тебя радовать, коли ты грустишь? Ты закончила ужинать?       - Да, дорогой.       - В таком случае предлагаю прогуляться по парку, полюбоваться закатом.       - С удовольствием.       Рука об руку супруги неспешно пересекли ухоженный парк, радующий разнообразием растений, в том числе весьма редких – предыдущий владелец виллы одно время весьма увлекался коллекционированием необычных цветов и кустарников, а управляющие после зорко следили, чтобы садовники и в отсутствие хозяина сохраняли собранное великолепие.       Со стороны моря владения Корфов оканчивались площадкой, нависающей над остальным ландшафтом, имевшим небольшой, но постоянный уклон к побережью. С неё открывался превосходный вид на раскинувшееся вдали Лигурийское море, что казалось в закатный час палитрой художника-мариниста, испробовавшего на своей доске все оттенки, могущие передавать тишь и покой тёплых солёных волн, мерно накатывающих на пустынный берег и поглощающих очередной солнечный день занимающегося тосканского лета, выпуская из своих глубин серые сумерки.