Солнечный зайчик

Все должно было быть совершенно не так. Джеймс Поттер в панике оглядывался назад, ища взглядом Сириуса Блэка, но видел лишь увитый плющом деревянный забор. Калитка захлопнулась со слишком зловещим звуком, а цокот каблуков Лили по плитке был подобен звуку забивающихся гвоздей. Джеймс готовился. Он купил дорогой букет цветов, который забыл дома, и бутылку коньяка, которая была выпита с Сириусом и Питером накануне; Римусу, которому противопоказан алкоголь, не предлагали. Перед самой встречей было выпито много успокоительного и бодрящего, из-за чего клонило в сон и на подвиги одновременно. Джеймс безумно волновался, даже больше, чем перед выпускным или обязательным поступлением в аврорат. Он так волновался и готовился произвести впечатление, хотя бы без цветов и коньяка, что совершенно забыл о самом главном: он совершенно не знал, как выглядят родные Лили. Ему было известно, что Говард Эванс обожает коньяк и сделки, Лаванда Эванс ведет хозяйство и выращивает цветы, а еще есть Петуния Эванс — старшая сестра Лили, насколько старше и не перепутает ли он ее с матерью — непонятно. Единственная определённость: у кого-то из них рыжие волосы, Петуния точно блондинка. А еще сестры не особо ладят. — Где Сириус? — спросил Джеймс в последней попытке отстрочить неизбежное. — Давай подождем его? — Догонит, — так же тихо прошептала Лили. — Если все пройдет хорошо — постелим на коврике у двери, потому что отец не особо гостеприимен. — А если плохо? Меня растворят в каком-то зелье? — В кислоте, Джей, в кислоте из химического набора Петунии, она, кажется, увлекалась химией, пытаясь понять принцип зелий, — Поттер в шоке остановился. — Шучу. Не будет «плохо». — Надеюсь. Джеймс глубоко вздохнул, он сам не ожидал, что будет так сложно, это не спор с опасающимся его Сириусом, это не ставшие ежедневными ссоры с Лестрейнджем и даже не дуэль с придурочным Малфоем, который по непонятной причине ревнует свою невесту ко всему, даже к… Неважно. — Не бойся, — Лили посмотрела на горящие окна, — если что, — она прижалась ближе и выдохнула прямо в губы, — я защищу тебя, мой лев, — прикоснулась легко и невесомо. — На удачу. — Не здесь, — прошептал он в ответ, понимая, что бесполезно, теперь и сам не отпустит, торопясь повторить еще раз, пока никто не видит, пока родители Лили не открыли дверь. Они увлеклись, и Джеймс это понял по звуку бьющегося стекла, по припухшим губам смущенной Лили, по потемневшему взгляду рыжеволосого мужчины, боли в шее, куда слишком сильно впилась ногтями невеста. Если бы мог — он стер бы воспоминания или воспользовался спрятанным в отцовском сейфе маховиком времени, но маховик дома, а если заколдовывать родителей — расстроится Лили, и будет потом мучительно больно. Опозориться на глазах у ее родителей — хуже быть не может. Разве что ружье у лица. — У вас тридцать секунд, молодой человек, чтобы объясниться,— задумчиво говорит мужчина. В то, что вы доктор, я не поверю. Увы, сейчас они все чаще отказываются работать с выездом на дом. Демократия, — пожимает плечами, — Если можешь доползти до телефона что бы вызвать врача, — кривиться,— Значит сможешь вызвать такси до поликлиники и записаться на приём. Итак? Говард Эванс, если верить словам Лили, самый заботливый отец в мире. Он по образованию и призванию юрист, но работает каким-то инженером по охране труда на заводе когда-то курортного города Коукворт. Еще любимая говорила, что это очень заботливый, пусть и несколько нелюдимый человек. Он был высоким, широкоплечим, рыжеволосым, с рыжей же бородой, и серыми, холодными как льдинки глазами, он пугал даже в клетчатом халате и с сеточкой на голове. Рассматривая ствол ружья, Джеймс судорожно пытался вспомнить что-то полезное, но перед этим огромным мужчиной все мысли как-то терялись. Лили, спрятавшаяся за спину жениха, тихо чихнула. — Очевидно сейчас вы должны мне поведать о пламенной и неимоверно искренней любви к мой младшей дочери, — также размеренно продолжил мистер Эванс, не дождавшись ответа от онемевшего мага,— Ясно... — он вздохнул и громко приказал, — ОТВЕЧАТЬ! Джеймс дернулся и по аврорской привычке вытянулся в струнку, сделал бы шаг вперед, но не смог — мешало ружье, оно же и вернуло в реальность. Здесь не было чокнутого Аластора - только не менее жуткий Говард Эванс. Лили бормотала в спину о запрете колдовать. — Добрый вечер, сэр, — оставалось только сделать шаг влево, отстраняясь от ружья, и протянуть руку. — Меня зовут Джеймс Поттер. — Едва ли этот вечер можно назвать добрым, — крепкое рукопожатие в ответ. — Завтра обещается пасмурная погода, впрочем, как и всегда в это или любое другое время. Коукворт, — мистер Эванс пожал плечами, словно это все объясняло. — Возможно, будет солнечно,— Джеймс разминал руку и старался игнорировать то, что металл ствола вновь упирается в кадык. — Сомнительно... Раз вы пришли... Скажите мне, мистер Поттер, что мне мешает сейчас нажать на курок? Не говорите про эстетизм, я никогда не понимал искусство. Все смоет дождь. Впрочем, не понимаю и современную моду. В мое время были в моде кители. Говард говорил серьезно, Джеймс видел готовность в его взгляде, в позе, в том, как крепкая рука уверенно держит ружье — точно так же себя вел Аластор Моуди, их с Сириусом капитан, точно так же себя вел посвятивший себя военному делу Альфард Блэк. Отец Лили был кем угодно, но не юристом и не инженером. — Лили. Джеймс отрывисто вздыхнул, чувствуя, как девушка выходит из-за спины, почему-то именно сейчас в светлую голову пришла мысль о том, что невеста могла ошибаться, ее родители могли переехать. — Привет, папа! Такой быстрой смены эмоций Джеймс не видел даже у тети Дореи, которая в свободное время обожает играть в магловском "Глобусе" и часто эпатирует разными сценками публику. В последний раз она изображала Дездемону на приеме у Эдуарда Биго, старик чуть сердечный удар не получил, когда леди Поттер начала молить о пощаде. — Хм, — прозвучало неопределенно, — здравствуй. «Отец не очень гостеприимен, но стоит переступить порог его дома — и ты в безопасности», — вспомнились слова Лили. Тогда он посмеялся, а теперь… Теперь, когда Говард Эванс шел вглубь здания, постукивая одноствольным ружьем о пол, на манер трости, многое стало понятно. Кроме одного: — Лили, ты ничего не хочешь рассказать? Она пожала плечами, утягивая жениха в тускло освещенный коридор, а Джеймс все никак не мог отвести взгляд от широкой спины ее отца. Мистер Эванс подавлял одним только видом. Первое впечатление - он действительно не самый приветливый человек или просто не знает, что делать. Джеймс тоже бы не знал — если бы застал свою дочь… Нет. Слишком рано о таком думать. Их не ждали. Это стало понятно сразу, по растерянному лицу красивой женщины, по остаткам растерзанного бисквита на столе, почти допитым чашкам чая и халатам, надетых на хозяев. — Дорогая, Цветочек мой, — тихо проговорила Лаванда, обнимая, — тебе стоило предупредить о приходе, тем более, что ты не одна, а с молодым человеком. — Мама, — виновато улыбнулась Лили, но Джеймс прекрасно помнил, что она специально не стала говорить, — мы хотели сделать сюрприз. — Он удался. Тебя не было дома несколько лет и ты пришла с… — Лаванда запнулась, подбирая слово, — незваным гостем. — Это Джеймс Поттер, мой жених. Миссис Эванс, которая уже успела убрать со стола и теперь накрывала его опять, уронила ложку, Говард снова схватился за ружье и смерил внимательным взглядом «жениха», его взгляд так и говорил: сделай что-нибудь, скажи какую-то глупость, чтобы я мог тебя покалечить. Джеймс передернул плечами: мысленно он уже был далеко - где-то в Африке, у маминых родственников там есть земли. — Это существенно меняет дело, — Говард достал из нагрудного кармана флягу, открыл и, посмотрев на чайную чашку, сделал несколько глотков. — Ты беременна? Лили покраснела, Джеймс подавился, Лаванда опять уронила ложечку, но теперь в чашку, расплескивая чай. — Говард! — Папа! Воскликнули мать и дочь одновременно, и Джемс, впервые за последние полчаса, получил возможность сравнить их внешность. Они очень похожи: одно лицо, со скидкой на возраст и цвет волос. Лаванда - невысокая блондинка с зелеными глазами и, судя по морщинам у губ и глаз, имеет очень смешливый характер. — Я много лет папа и еще больше - Говард, — мистер Эванс откинулся на спинку стула. — Мне просто интересно, почему моя двадцатилетняя дочь так стремится замуж. Лили, не придирайся, я знаю, что тебе почти двадцать один, все равно рано. Ты даже образования толком не получила. — Папа… — Не перебивай, диплом окончания школы не в счет, даже если два диплома: Школа Святой Марии и Хогвартс. Тебе нужна профессия. — Машинистки, как у Петунии? — Она учится на педагога, — аккуратно поправила Лаванда, — И ни дня не проработала машинисткой, она секретарь у своего молодого человека. Довольно удобно совмещать с обучением... Ладно, молчу, но все же… Доченька, ты не слишком торопишься? Вы же друг друга не знаете толком. — Мама, папа, — вздохнула Лили, пока Джеймс собирался с мыслями. — Это моя жизнь и мой выбор. Мы знаем друг друга с одиннадцати лет и после выпуска живем вместе. — Это я уже понял, как и то, что у тебя замечательные легкие, — Джеймс и Лили покраснели одновременно. — Ладно, не суть дело. Итак, — Говард положил подбородок на скрещенные пальцы, — мистер Джеймс Поттер хочет взять в жены мою младшую дочь. Тот гулко сглотнул, попытался отвести взгляд, попав прямо на полную еды тарелку. Ему стало плохо — столько не съесть, в желудке дружно вызывали тошноту зелья и ненавистный чай с бергамотом, смешанные в убийственный коктейль. — Да, сэр. — Ты кушай, кушай зятек, мужчина должен есть. — фраза прозвучала заклятьем не хуже Империуса, Поттер и сам не понял, как стал через силу запихивать в себя картофель. Ему было плохо, он разрезал все на мелкие-мелкие кусочки и аккуратно старался проглотить, не морщась и не дыша. Будущий тесть смотрел взглядом "только дай мне повод", Лаванда с Лили тихо переговаривались о своем, о женском. — Да, сэр. — Ясно. А мистер Поттер любит мою дочь? Джеймс уронил кусок мяса мимо рта, Лили с Лавандой одновременно прекратили разговор и, старательно изображая невозмутимость, начали пить сок. — Да, — произнёс он после долгой паузы. — У вас замечательная, талантливая дочь, которую я люблю больше жизни. — Вот как, — похоже, ответ приняли. — А чем мистер Поттер занимается? И какие планы на будущее? Джеймс выдохнул. Это знакомый вопрос, его слишком часто задавали родители и именно таким тоном и даже в похожей обстановке, только герои были другие. — Сейчас ужинаю, — он привычно огрызнулся. — А потом планирую лечь спать. — Хм, — Джеймс осёкся, вспомнив, где находится, — с характером. За кого болеешь? Лили хихикнула, но ничего не сказала, лишь молчаливо переглянулась с матерью - как бы ей ни хотелось не приезжать домой, она сильно соскучилась по семье. Поттер в который раз за вечер похолодел, пытаясь вспомнить хоть какую-то команду. Профессор магловедения, на которое они с Сириусом записались по приколу, много говорил про какого-то Челси, города Ливерпуль и Манчестер, кажется, у простецов была примитивная игра, где они бегали за мячом. Сюда бы непонятно где потерявшегося Сириуса, он с дядей даже был на матче и ему понравилось. Сам Джеймс любил только квиддич и болел за "Стоунхевенских…" — "...Сорок"*. Я, как и мой отец, болею только за "Сорок". — Неплохо, но они же нестабильные. Ни Первый, ни Второй дивизион. Или побеждают блистательно, или с разгромным счетом проигрывают. Про "Сорок" такое говорить нельзя. Да, после ухода Уоткинса в 1975 у команды наступили не самые лучшие времена, но потом будет лучше. Обязательно будет лучше, ведь они купили новые метлы и заманили охотника и ловца из "Ос". — У них большие перспективы! — запальчиво воскликнул Джеймс. — Они будут в Лиге! — Да-да, а Германия станет великой державой. Мальчик, не говори ерунду. "Сороки" никогда не войдут в Лигу, не с этой командой, не с этим капитаном и не с этими спонсорами. Тихо хихикающая Лили охнула: в свое время девушка Сириуса — Мерилин МакКиннон - доступно объясняла, как правильно себя вести с благородными и чистокровными магами. Среди бесконечного потока важной и не очень информации кое-что запомнилось очень сильно. Одно из "Золотых правил", так сказать. Сомневаться в пижонах-магах можно сколько угодно, что гриффиндорцы, что слизеринцы или пуффендуйцы с рейвенкловцами будут разбивать лбы и в конце концов расшибутся в лепешку, но докажут собственную значимость: разница лишь в способах. Но никогда, ни при каких условиях нельзя сомневаться в их Семье. Именно с заглавной буквы. Род, Семья, Родители — то, что ни при каких условиях нельзя подвергать сомнению. Они совершенны во всем, по определению. — Мы хорошие спонсоры! — Джеймс хлопнул ладонями о стол. — Поттеры лучшие во всем. И "Сороки", — он наклонился ближе, не замечая, как Говард нервно дернул щекой, — обязательно станут лучшими, или умрут. — Будь по твоему, — пожал плечами мистер Эванс, — радует, что ты не такой зашоренный, как Снейп, этот парень явно имеет нездоровые наклонности и совершенно не знает, что такое футбол. Это радует, хотя есть в вас что-то общее... Джеймс сжал салфетку в кулаке и прищурил глаза, не чувствуя, как острые ногти Лили впились в запястье. Волнение было забыто: Поттеры убивали и за меньшее. Помнится, Соломон Поттер уничтожил семью оскорбившего его мага и все его поселение. Дорван Поттер устроил свадебный пир на телах своих обидчиков. Аурелия Поттер подарила подруге серьги, что свели бедняжку с ума (девушка всего лишь пожалела подругу из-за сбежавшего жениха, что увлекался мужеложством). Парню, к слову, тоже досталось. Три века только один ребенок рождается. Хорошо хоть, мальчик и не в соседа, как планировалось изначально. — Мы со Сл... — Джеймс исправился. — С Северусом Снейпом не имеем ничего общего. — Да? Возможно, всё дело в одежде, он тоже носит мантии. Так чем вы занимаетесь, Джеймс Поттер? — Я, — ответил тот, сдерживая крик, — учусь в Академии. Буду аврором, это защитники правопорядка. Он хотел рассказать о том, какое место занимает в обществе и рейтинге учеников Академии, о веренице предков-магов за спиной и счете в банке, которого хватит на безбедную старость внуков, о магическом потенциале, совместимости с Лили... Да много о чем! В конце концов Поттеры — это лишь шаг до Блэков, королей магмира. Да, они не входят в список "Священных Двадцати восьми", но лишь из-за того, что Дорван Поттер наступил на больную мозоль Нотта и увел невесту у Малфоя, а его кузен Корвус бросил невесту из рода Яксли, Аурелия Поттер прокляла подругу из рода Паркинсон, Честер Поттер стабильно перехватывал заказы у Принцев ... Да, Джеймс мог многое рассказать, вот только чувствовал, что этот странный маггл не примет объяснений. — Ясно. На что жить будете? Учтите, если ваш отец любит "Сорок" так же, как и вы... — Говард деланно не заметил потемневшего взгляда. — Вероятно, он вкладывает все деньги в них. Я уважаю традиции, мне импонирует то, как вы отстаиваете свою точку зрения. Но... Вы также должны понимать, что охотники за приданым мне не нужны. Сейчас вы учитесь, планируете жениться на моей дочери, а у нее не самые простые запросы. Не красней, Цветочек, ты очень дорогая девушка, если верить выпискам счетов за прошедшие годы и курсу фунта к галеону. Судя по одежде, вы очень нуждаетесь в деньгах. Моя дочь красива и очаровательна, но... — Не для меня? — Совершенно верно. Надеюсь, Лили все же не беременна. — Лили охнула. — А даже если и так... Неважно. Петуния скоро выйдет замуж, потом родит ребенка. Где один, там и второй. Воспитает, как своего, а Лили поступит в университет, — мистер Эванс задумался,— на педагога младших классов. — Говард, — тихо начала Лаванда, — Лили не Петуния. — Они обе мои дочери. — он промокнул губы салфеткой. — Потом, на последнем курсе, мы... Лили описывала свою семью, как образцовую. Из ее рассказов получалась очаровательная и поучительная картина: строгий, но отходчивый отец, который обожает сделки; заботливая мать-домохозяйка и любимая старшая сестра с не самым простым характером. Лили уделила немало времени правилам общения с Говардом Эвансом, но ни слова не сказала о сестре и обмолвилась лишь парой общих фраз о матери, которые сводились к одному: "Она следует воле отца". Но Лили давно не была дома и за эти года в семье Эванс кое-что поменялось. Если сам Джеймс, слушал Говарда задумчиво, перебирая в мыслях перечень чар, которые без последствий могут повлиять на будущего тестя, то тихая Лаванда, которая до этого говорила лишь о сплетнях и дизайне обоев молчать не стала. — Нет, — слова прозвучали решительно и веско, — девочка - маг, и будет развивать свои таланты. Муж дернул щекой, уловив намек, но продолжил, старательно не замечая сжатых в тонкую линию губ и прохладного взгляда жены. — Будет, — одобрительно кивнул он,— в том же университете, что и Петуния, а потом выйдет замуж, — и подчеркнул. — За немага. — Папа! Когда Джеймс спрашивал, почему Лили не особо горит желанием возвращаться домой, та шутила. Она любила свою семью, но предпочитала делать это на расстоянии. Если бы Говард Эванс был магом, то, возможно, носил бы фамилию Прюэтт. Джером, отец Молли Прюэтт, вел себя точно так же, и даже тех капель "заботы", которые доставались волшебнице после братьев, хватило для планирования побега под венец с Артуром Уизли. Могла ли Лили поступить подобным образом? И куда делась Петуния Эванс? Лили не заметила, как жених вскочил с места. Она не успела следом — удержала мать. — Я женюсь на вашей дочери, — засияла фамильная улыбка Поттеров. Именно с таким оскалом Дорван Поттер приветствовал обидчиков на дуэли, а Соломон Поттер устраивал пир, — независимо от вашего желания. Моего достатка хватит. От вас ничего не требуется. Просто Солнышко захотела погостить у родителей. Джеймс чувствовал за плечами вереницу предков, ощущал их силу и мощь, кровь требовала проучить обидчика, наплевав на просьбу невесты - она поймет позже, когда познакомится с родичами, познает... — Джей... — Лили вновь впилась ногтями в его руку отрезвляя и возвращая в реальность. Нельзя, закон на стороне магглов. Вдох-выдох... Слабых надо защищать. Вдох-выдох... Нет чести в победе над слабыми. Вдох-выдох... — Даже так? — маггл не заметил, что мог умереть пару секунд назад, он лишь насмешливо приподнял бровь.— Молод еще, против старших идти. — Этот недостаток пройдет со временем. — Джеймс ощутил азарт и теперь готов был бороться с зарвавшимся магглом, о котором так беспокоилась Лили, словами, не магией. —А пока, значит, тренируешься? — по тонким губам Говарда змеилась усмешка. Джеймс смотрел на отца Лили и совершенно не понимал, как она выросла доброй и милой девушкой. Гриффиндоркой. — Да, сэр, — и посмотрел прямо в глаза. Борьба характеров длилась недолго, спустя несколько секунд Джеймс отвёл взгляд первым. Краем глаза он заметил, как Лили что-то зашептала нахмурившемуся Говарду, а с другой стороны Лаванда положила свою хрупкую ладонь на плечо мужа. Он молча цедил вино, мысленно радуясь, что Сириуса сейчас нет. Блэк за подобное отношение мог убить, даром, что ушел из Семьи, громко хлопнув дверью. — Не боишься зубы повредить? — Говард, — странным тоном произнесла жена. Супруг вздохнул. И Джеймс увидел в этом жесте бездну смирения, которое замечал у отца Сириуса — Ориона. Лорд Блэк тоже часто вздыхал под многообещающим взглядом любимой супруги. Видит Мерлин, если бы Вальпурга родилась мужчиной — мир содрогнулся бы от ее тяжелой поступи. И никто бы слова не сказал, ибо Блэки это почти то же, что власть. — Тогда: добро пожаловать в семью. Ты, конечно, не идеал, но сойдешь. Лил тебя любит... Я, правда, еще не разобрался, за что, но обязательно это сделаю. На первый взгляд, тюфяк и раздолбай, но кто знает... — Папа! — Говард! — в один голос восклицают женщины семьи Эванс.