Лаванда на твоих запястьях

Рид терпеть не мог пляжи. Все эти почти голые тела, подтянутые, а в большинстве случаев дряблые животы, украшенные татуировками или россыпью родинок руки - не в его вкусе. Около 20 шрамов по всему телу было второй причиной. И число ранений росло если не по месяцам, то по сезонам уж точно. Стайки заинтересованных глаз носились по неплохо накаченному телу и, несмотря на отвратный характер, излишнее внимание Гэвин презирал. Однако сейчас он стоял на берегу темно-синего океана, зарываясь пальцами в холодный песок, ища крупицу тепла. В небе, затянутом облаками, кричали крупные чайки. Сквозь тучи мелькали бледно-голубые молнии. На горизонте рождался ураган, может даже торнадо. Крик птиц с каждой секундой нарастал, давя на уши и заглушая шум волн, разбивающихся о валуны. И кажется в нем можно было различить его имя. Взгляд юноши привлекла одинокая фигура на камне поодаль. Секунду поколебавшись, Гэвин направился к ней, то и дело наступая на осколки ракушек и битые стекла. Ноги ласкали волны, нарастая все сильнее и сильнее. Шипя от боли и холода, горбясь под нарастающим ветром, парень продолжал идти к цели. Будто слыша шаги, человек обернулся. В смазливом лице узнавался Ричард, но сильно похудевший и измотанный. На скуле шрам, под носом струйка крови, глаза впали в потемневшие глазницы. — Сколько тебя еще ждать, Гэвин? — голос был механическим, улавливался скрежет шестеренок и шум мотора, качающего тириум. Отпрянув, Рид обо что-то споткнулся. Но вместо песка, парня обняла мгла, знакомая, успокаивающая и бездонная. — Да очнись ты, Гэвин! — рявкнул чей-то басистый голос над самым ухом брюнета, а щеку обожгло ударом чей-то ладони. Испуганно дернувшись, сгребая белоснежное одеяло в объятья и сонно моргая глазами, пытаясь осознать, что именно происходит, Рид сел на постели. Серо-голубые глаза, напоминающие пасмурное небо ранним летним днем, усиленно пытались сориентироваться на расплывчатой фигуре у окна. Но все, что видел Гэв после пробуждения, было мужским силуэтом высокого роста на фоне размытого голубого неба и серых каменных стен. — Ричард? — потирая глаза и морщась, спросил Рид. Брюнет не был уверен в имени, но по фирменно высокому воротнику он мог хотя бы предположить. Метку начало мелко, но ощутимо колоть, как бы подтверждая догадку. Сложилось впечатление, что на ненавистную лаванду слетелись альпийские пчелы, старательно собирающие нектар. Пришлось спрятать руку под одеяло, дабы там, пробираясь под слой бинтов, почесать ее, да еще так, чтобы братец Коннора этого не заметил. — Я думал, что ты сдох — начал свою речь шатен, подкатывая глаза и опираясь спиной о стену. — Мог бы и отпроситься с урока, раз хреново стало. Ты был похож на камбалу, которую из воды сразу бросили на противень — фырчал Ричард, жестикулируя руками и корча физиономию. Он бы продолжил свою проповедь, все с той же насмешливой интонацией и ярким описанием бледной кожи, пены на губах и кровью под ногтями, но потерянный взгляд Гэвина не давал этого сделать. — Ты ничего не помнишь? Замечательно. В общем, мы были в классе зельеварения, готовили амортенцию, а тебе стало видимо плохо — по лисьи улыбаясь, сообщил шатен, зачесывая пряди волос назад. Мысли роились в голове Гэвина, не давая рассуждать здраво и нормально продумать дальнейшие действия. Наверное, это было идеальным временем, чтобы поведать о связи. Рид не помнил, когда впервые заметил очертания рисунка. Не помнил, когда впервые пошла кровь носом, напоминая густой вишневый кисель или клубничный джем. Да и когда кашель начал мешаться с кровью тоже забыл. К тому же, подробности урока зельеварения начали всплывать где-то в глубине. Вспомнились пылинки в лучах солнца, бешено кружащийся мир, душный запах лаванды, наперебой с кофе, что ударил в нос. Да, лучше момента не будет, тем более, Ричард уже с минуту пилил взглядом покрасневшие от крови бинты на руке. Начиная медленно разматывать марлю, Гэвин тяжело вздохнул, пытаясь угомонить сердце где-то в глубине. — Понимаешь, Ричард, тут такое дело... В общем, ты... мой соулмейт. Стой, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Я все понимаю, отсутствие чувств, голубая кровь и все в этом духе. Но так сложилось, так получилось. Я здесь не причем, вини природу или что там в этом виновато — словно скороговорку пролепетал Гэвин, демонстрируя метку и струйки крови, опоясывающие кожу вокруг. Серые глаза встретились с парой карих, начиная противостояние. В обоих презрение, в обоих желание понять хоть каплю происходящего. С минуту они сидели в тишине, пока не ожил шатен, начиная закатывать рукав, а затем показывая чашку кофе, с парой зерен рядом. От нее стоял легкий дух кофе, что ярко выделялся на фоне медикаментов. Метка была свежей, это было видно по рваным краям и засохшим каплям тириума. — Ты первый, кто видит ее, Рид. Я даже Коннору ее не показывал, дабы тот не растрепал это своему профессору. Что ты там про голубую кровь говорил? — изгибая бровь и опуская рукав, пряча метку под идеально отглаженной, черной рубашкой, спросил Рич. На лице его не дрогнул ни один мускул, как не дрогнул и голос, в отличие от полностью выпавшего из ситуации Гэвина. — Разве Коннор не рассказывал тебе о аварии? О модернизации и всем в этом духе? — скидывая ноги с кровати, непонимающе глядя на парня, произнес Рид. — Видимо именно об этом нет — вскидывая брови вверх и прикладывая большой палец к уголку губ, прошептал Ричард. Кажется, какие-то механизмы в его голове начали свое хаотичное движение, выстраивая некую логическую цепочку. Глаза парня округлились и медленно поднялись на Гэвина. Рич хотел что-то сказать, но распахнувшиеся дверь оборвала его. Коннор, ярко улыбаясь, в секунду осекся, отступая на пару шагов назад, начиная дрожать под испепеляющим взглядом брата. И только когда рука Гэвина легла на пояс, Рид различил очертание пистолета под тканью рубашки. На вопросы о его происхождение времени не было, ситуация набирала обороты. — Мне ведь нечего бояться, верно, Коннор? — хищно скалясь, Ричард приложил сталь пистолета к виску, быстро отходя в дальний край комнаты. Коннор замер в дверях, прикрыв ладонями рот, еле сдерживая крик, в то время как Рид отчаянно пытался понять, что делать дальше.