Тяжёлая артиллерия Пак Чимина

У Юнги сейчас была пара по аналитике. Он вообще-то любит этот предмет, но придирчивый учитель бесил так сильно, что хотелось ударить его по челюсти. Собственно, эта «симпатия» была взаимная, а поэтому, когда Мин зашёл в аудиторию, в его сторону тут же полетел шквал замечаний вроде "достать наконец тетрадку", "хоть когда-нибудь брать на урок ручку или карандаш", "перестать просить стёрку", "не спать", но больше всего профессор прилип к чёрной маске, однако парень наотрез отказался её снимать. В итоге брюнета поставили перед выбором: либо он снимает маску и остаётся на паре, либо выходит за дверь. Тут даже думать было не надо, и буквально через тридцать секунд входная дверь громко хлопнула, закрываясь. За всю неделю, что Юнги ходил с маской, только сегодня ему сделали замечание, но он, на удивление, не был зол или раздражён, даже немного благодарен — Мин сидел в сквере перед университетом и делал зарисовки песен в своём блокноте, что всегда носил с собой. Он, конечно, не был великим композитором, но любил исполнять песни собственного сочинения на гитаре, когда было настроение и нужная интимная (тет-а-тет с собой) атмосфера. Брюнет наслаждался погодой, впитывая в себя губкой теплые лучи. Он не спеша дошёл до ближайшей кофейни, заказал эспрессо и чизкейк с солёной карамелью на вынос и таким же неспешным шагом поплыл в сторону университетского парка. Как раз прозвенел звонок, когда Мин зашёл в ворота. — Юнги! — на него налетел Сокджин, — тебе что? Сложно снять эту грёбаную маску? — ругался парень, сверля глазами друга. — Я понимаю, что тебе в радость прогулять пару, но сессия на носу! Нельзя так относится к учёбе! Постепенно вокруг собралась вся компания, включая первокурсников. Хосок, поняв по отрывками то, о чём говорили старшие, тихонечко прошептал так, чтобы Джин не услышал: — Повезло же. Правда, Кима крыло не по-детски, его действительно бесила халатность Мина и он, не выдержав, от злости рывком стянул чёрную маску с лица. Повисла гробовая тишина. Казалось, даже остальные адепты замолчали. — Довольны? — хмыкныл Юнги, смотря хёну прямо в глаза. — Что это? — ошарашенно спросил Чонгук. Намджун старался не смотреть никому в глаза, отводя их в сторону. — Ты знал?! — в один голос завопили Хосок и Тэхён. Чимин ошарашенно глядел на разорванную губу, покрытую тонким слоем корочки. Было видно, что рана уже затягивается, но даже сейчас эта картина представляла собой кадр из фильма ужасов. — Так что же случилось? — переспросил сероволосый, неосознанно протягивая руку к ране. Мин зажмурился и скривился так, будто съел лимон вместе с кожурой, затем, отобрав маску у Джуна, надел её и нехотя прошептал: — Подрался. У Тэхённи уже глаза были на мокром месте — он спрятался за спину Чона, опасливо разглядывая брюнета. — З-зачем? К-как? — дрожащим голосом спросил он. Юнги отвечать не хотел, но надо, иначе от него не отцепятся, и врать он тоже не хотел — он всё-таки считал эту компашку своими друзьями, кроме пидора, конечно, а лгать близким людям — низкое и гиблое дело. Намджун глазами кричал, что нельзя рассказывать, иначе всех хватит сердечный приступ, но на него с кулаками обрушился Хосок, проклиная за то, что знал и не остановил. — Бои без правил, — просто ответил парень, изо всех сил стараясь не выдать писклявые нотки. Сокджин хотел ему врезать ещё раз хорошенько по затылку, чтобы мозги вылетели, и он был уверен, что он ими не пользуется, потому что их нет, а не потому что не хочет. — Блять, — тихо выдал тот, сжимая кулаки, справляясь с бушевавшим огнём внутри, — к врачу хоть ходил? — Сам обработал — не впервой, — забывшись, ответил Юнги, а когда понял, что взболтнул лишнего, — испугано спрятал глаза, вглядываясь в безоблачное небо. Ким-старший устало опустился на лавочку, ибо ноги совсем не держали. — Идиот, — буркнул он. Гнев и злость заместили переживание и забота, — хорошо, не первый раз, но ведь последний? Мин ничего не ответил, ведь знал, что точно не последний, но сказать такое язык не поворачивался. — Чимини! — разнёсся визгливый тонкий голосок хрупкой брюнетки, — я нашла тебя! — О, Синтия, — обескураживающе улыбнулся сероволосый, раскрывая руки для объятия. Да, девушка никаким боком не вписывалась в разворачивающуюся драму, но он дал обещание, которое надо выполнить. Ким подбежала к нему вприпрыжку, изображая вселенскую наивность и счастье, закуталась в его руки, демонстративно вдыхая аромат дорогого одеколона, а потом, слегка наклонившись так, чтобы всем остальным казалось, что они одного роста, потянулась к его губам, ладонями обвивая шею. Пак с ленцой ответил на поцелуй, как бы давая девушке волю. Синтия первая отстранилась; Чим наклонился и со слащавой улыбкой поинтересовался, выполнена ли его часть уговора, на что брюнетка утвердительно кивнула. — Тогда прости за театр. Синтия не успела возмутиться, как парень её оттолкнул так, что она чуть ли не врезалась в позадистоящее дерево. — Извини, ты мне очень нравилась, правда, но я не могу пойти против себя, — жалобно выдавил Чимин, сгорая со смеху глубоко внутри, — пойми, я правда старался стать таким, как все, но… Прости, что я не такой, — не хватало лишь слёз, но специально плакать он не стал бы даже под страхом смертной казни. — Найди себе хорошего парня, — могло бы показаться, что сероволосый подобным спектаклем ущемляет свою гордость, но всё было с точностью до наоборот — с каждым словом он всё сильнее и сильнее втаптывал Синтию в землю. — Любящего натурала, — уточнил Чимин, скрывая веселье. Он развернулся и сел рядом со своими старшекурсниками. Воцарилась абсолютно недоумённая тишина. — Э-э-э… Булочка? — тихонечко прошептал Тэхён, прокрадываясь к нему сзади, — объяснишь? Пак жестом показал, что не сейчас, но точно позже. Но Синтия не была бы собой, если бы не приняла правила игры. — Я была рада помочь тебе разобраться в себе, — немного грустно сказала она. И вот теперь фиг пойми, кто кого утопил глубже, — надеюсь, мы можем остаться друзьями? — Конечно. — Тогда я пойду, ещё раз пожалуйста, до встречи, — показушно сдерживая слёзы, прошептала Ким и убежала в сторону университета. — Ахуеть, — прокомментировал Хосок, озвучивая мысли многих. — Я ей поцелуй, она мне желание, — пожимая плечами, оправдался Чимин, после того, как убедился, что их никто не слышит. Уголки губ Юнги расползлись в улыбке, хотелось смеяться — но больно. — Наш гей, оказывается, та ещё бисексуальная Казанова. И угнетающая атмосфера, навеянная рассказом брюнета, резко сменилась на удовлетворённую — сытую. Смех одновременно сразил всех семерых, лишь только Мин сдерживал порывы, сгибаясь в немых конвульсиях. — А что за желание? — спросил Намджун. — Пока сам не знаю, — ответил Чимин и пошёл к университету вместе с Тэхёном и Чонгуком — им ещё надо было подготовиться к предстоящей паре. Сокджин ещё с минуту стоял напротив Юнги, пытаясь прицепиться к любым мелочам, но, на удивление, кроме разорванной губы, всё было целым и невидимым. — Шрам наверно останется. — Нет, рана просто длинная, но не настолько глубокая, чтобы оставить после себя рубец, — отмахнулся Мин, — может быть… — Нет, мы не свалим, — обрубил Ким, заранее зная, что хочет сказать друг, — и вы все идите, — он обратился к второкурсникам. Хосок и Намджун, кивнув, тоже пошли в сторону кампуса. Ли Соён и Кан Хеджи сильно сдружились после кемпинга и сейчас были чуть ли не разлей вода, а с Синтией со второго курса они познакомились абсолютно случайно, столкнувшись с ней в метро на другом конце Сеула, когда у брюнетки новые кроссовки натёрли кровавые мозоли, а сумочку со всем необходимым она, как на зло, решила не брать. Глупый спор, затеянный спонтанно во время обеденного перерыва, показался Ким спасительным лучом. Да, сумма не самая большая, но на это можно было покупать еду в течение недели, а если растянуть, то можно и на две. Вообще-то родители девушки очень состоятельные и богатые люди, имевшие собственное огромное предприятие в Канаде и маленький кафейный бизнес в Корее, и в средствах брюнетка не нуждалась до недавнего времени — отец, уставший от избалованной девчонки, заблокировал любой доступ к банковским и кредитным картам, надеясь, что хоть так дочь усмирится, одумается и исправится. И Синтия вроде как поняла, что купюры с неба не падают, но сама зарабатывать так и не начала, ибо нет ни одной достойной подработки. Ну не стоять же в магазине за кассой и уж тем более не полы мыть в супермаркете! Прошла неделя, и отцовские деньги, которые он дал на первое время, исчезли — она до последнего не верила, что папа затеял этот спектакль всерьёз. — Блин! Да всем же известно, что он гей! — злилась рыжая малышка, отдавая свою часть проспоренных денег. — А может и не такой уж и голубой, — смеялась Синтия, мысленно думая над тем, откуда ещё можно взять хоть какую-то сумму. Неужели в гопники идти? Но у неё новенький маникюр — с таким в бандиты не берут. — Да не, по нему же видно — натуралы так не выглядят, — отреагировала Хеджи. Они шли по зелёной аллее — так дольше идти до дома, но намного приятнее. Все трое, оказывается, жили в одном спальном районе. — А по мне он очень красивый, сексуальный и мужественный, — твёрдо сказала Соён, нахмурив брови. — То, что модно одет, не делает его бабой! — Да про бабу и слова не было сказано, — успокоила её Кан, — а так… По-моему самый красивый из них — Сокджин, вы видели его спину? Ты-то его в озере в плавках не видела, — обратилась она к Синтии, — то ещё зрелище. — Эх, да все они красавцы, — мечтательно произнесла рыжая, прикрывая глаза. — Почему вы только про них болтаете? Что, других парней на университет нет? — удивилась Ким. — Йа-а, — протянула Ли, вспоминая, что второкурсница совсем недавно перевелась, — они самые популярные, ходят всегда вместе, причём с самого первого дня, будто всю жизнь друг друга знают, и видно их издалека, ну и красавчики как-никак, — привела главный аргумент. — Ясно всё с вами, — помахав на прощание, брюнетка скрылась в лабиринте дорогих домов. А когда силуэты подруг пропали из виду, то она тенью вышла из этого района и прошла ещё несколько кварталов до хрущёвой квартиры, снятой отцом на два месяца. Почему только на два? Потому что дальше платить должна была она сама. И только сейчас она поняла, что это всё не шутки и надо что-то предпринимать. Синтия заварила себе лапши, брезгливо кривя рот, но всё же начала есть, думая над тем, а что, собственно, она умеет и как это может принести деньги. Итог был неутешительный. Скорее плачевный и даже безысходный. Чимин сидел в зале за низким столом — пытался делать уроки и искренне не понимал, почему он их делает вместе с Тэхёном и Гуком, ведь он никого не звал. — Раз напросились, то сидите молча, — рявкнул парень на хохотавших друзей. — В жизни не поверю, что булочка делает домашнее задание, — сильнее прежнего заржал Ким. Если честно, то Чим и сам не верил собственным рукам, мозгам и всему прочему, ведь в школе он учился хорошо, но никогда не делал этого дома, а тут… Исправно выполняет всё, аж страшно становится — вдруг Намджуном станет и будут его посылать на всякие конференции и олимпиады. — Надо что-то делать, — заключил он, откладывая ручку в сторону, — кто голодный? Голодными оказались все, даже Хосок, который недавно пришёл, потому что ему, видите ли, скучно одному дома сидеть. Пак успокоил в себе нарастающую волну раздражённости и, смирившись со своей участью, пошёл разогревать вчерашний суп со шпинатом. — Что-то скучно мы жить стали, — ковыряясь в тарелке, заключил рыжий Чон. — Может сходим куда-нибудь? — предложил Тэ, хотя хандра настигла и его — на самом деле идти никуда не хотелось. Предел мечтаний сейчас — лечь на диван и ничегошеньки не делать, чем собственно они и занялись, для фона включив TVN с какой-то недавно вышедшей дорамой. — Баба огонь, — подметил Хосок, наблюдая в ящике за тем, как раздевается молодая актриса. — Да ей под сорок наверно, — скривился Тэ, лежащий так, что его светлая макушка покоилась на груди Гука, а ноги переплетались с Чиминовыми. — Но с макияжем больше двадцати пяти не дашь, — поспорил рыжий. Собственно, так и прошёл не только этот день, но и многие дни напролёт. К сессии, что долгое время маячила перед глазами, парни готовились исключительно в квартире Пака. Его это знатно вымораживало, но после пятого такого завала без спроса он сдался и уже не обращал на это внимание. Что странно, Юнги тоже порою отсиживался с ними, естественно, вечно ворча о том, что лучше бы домой пошёл и что здесь диван слишком твёрдый. — Ну так иди в комнату лежи, — не выдержал Чимин, глядя на то, как ворочается брюнет. — Там слишком мягко и штор нет. — Блять, вали тогда отсюда. Ты что, спать приходишь? — Ага, — не стал отрицать Мин и повернулся к нему спиной, уткнувшись носом в подушку. — Хэй, хён, у тебя всё хорошо? Ты в последнее время слишком уж плохо выглядишь, — обеспокоенно спросил Чонгук, присаживаясь рядом с ним на колени. — Да нормально, скоро будет всё нормально, — сонно пробормотал Юнги, — просто отец приехал, — тихо прошептал он, крепко засыпая.